Наконец после наших долгих ожиданий и горячих молитв у нас появилась обратная связь с составителями проекта «Положения о монастырях и монашествующих». Последовало несколько отзывов на проект «Положения», в котором мы находим ответы на все наши недоумения и неразрешимые вопросы. Статья игуменьи Феофилы, называемая «Страсти по монашеству», напрямую касается наших комментариев, опубликованных на сайте Богослов.Ru в рамках дискуссии, благословение на которую дал Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл. А поскольку именно игуменья Феофила, как оказалось, является основной составительницей данного проекта «Положения», то именно на ее статье мне и хотелось бы остановиться и о поговорить о задетых там проблемах.
Матушка Феофила в своем ответе на комментарии к «Положению» посчитала возможным очень резко высказываться «о неудачах на монашеском поприще» монахов-комментаторов: она пишет о комментаторах как о «беглых», «изгнанниках» или обижаемых, тех, чья «судьба в монастыре по тем или иным причинам завершилась трагически» так, как будто она знает сердце каждого монаха, знает конкретно не только каждую отдельную ситуацию в каждом отдельном монастыре Русской Православной Церкви, но даже знает, как разрешить все те сложные ситуации, которым еще только предстоит возникнуть.
Вот как ведет дискуссию Матушка игумения:
«Реакция на публикацию в интернете «Положения о монашестве» показалась сначала бурной и многообразной, но постепенно выродилась, как обычно на форумах, в перепалку трех-пяти постоянных обитателей сети, с обвинениями, упреками, сарказмами и оскорблениями в адрес друг друга и авторов Положения; похоже, критики не конкретный документ обсуждают, а увлеченно повествуют о собственных неудачах на монашеском поприще и высказывают оригинальные, порой сверхоригинальные идеи».
Очевидно, игуменья Феофила, как один из авторов критикуемого множеством монашествующих проекта «Положения», видела дискуссию на форуме сайта Богослов.Ru. Но по каким-то причинам она не пожелала принять участие в обсуждении именно на форуме и в равноправной дискуссии с серьезной аргументацией доказать свою правоту и богословскую подготовку. Может, страх и неуверенность в своей «правоте» или понимание абсолютной неубедительности своей аргументации? Ведь проще на самом деле таким вот памфлетом, как «Страсти по монашеству», переполненным странными утверждениями и бездоказательными обличениями, решить все вопросы и недоумения, с которым русское монашество сталкивается на протяжении уже не одного столетия.
Напомним, что обсуждение проекта «Положения» по благословению священноначалия происходит именно в формате дискуссии. Критика, высказанная на форуме, в действительности не является «обвинениями, упреками, сарказмами и оскорблениями в адрес друг друга и авторов Положения», хоть так ее и именует наша игуменья. Ибо не все то «упрек и обвинение», что не согласно с нашей точкой зрения. Странно вообще, что Матушка так презрительно относится к благословению нашего Святейшего Патриарха, благословившего высказаться всем желающим, а не только тем, кого не «постигли неудачи на монашеском поприще». Однако даже те, кто по каким-то причинам не выдержал условий нашей монастырской жизни, все-таки имеют право быть услышанными. Ведь и их горький опыт о чем-то свидетельствует...
«Удивителен пристальный интерес к монашескому племени: пишут миряне и, если судить по тону полемики, люди, далекие от «крайностей» Евангелия. Монастырь, выражаясь современным языком, система закрытая, как любая семья: можно, если позволяет совесть, подглядывать в окна, смаковать сплетни, подозревать скелеты в шкафу, сочинять, наконец, разнообразные ужасающие сюжеты, но узнать, что на самом деле происходит внутри, со стороны не получится».
Для игуменьи Феофилы удивителен интерес к монашеству со стороны многих людей, однако для нас еще более удивительна невероятная проницательность Матушки. «Мирянами» и людьми далекими от «крайностей» Евангелия она именует архимандрита Амвросия Юрасова, духовника Введенского женского монастыря; иерея Михаила Желтова, преподавателя ПСТБИ; игумена Иоанна (Сердюка) из Свято-Сергиевского монастыря (г. Кременная, Украина); архимандрита Симеона (Гагатика), игумена Ахтырского Свято-Троицкого монастыря; протоиерея Сергия Правдолюбова; иеромонаха Сергия (Троицкого); иеромонаха Клеопу из монастыря Петрас (Греция); монаха Диодора (Ларионова); монахиню Иоанну из Введенского Ивановского монастыря; монахиню Кириену; инокиню Фотинию; игумена Спиридона (Баландина); монахиню Евлалию и инокиню Ларису из Введенского Ивановского монастыря; монаха Силуана из Коломны; иеромонаха Иосифа (Лужнова) из Москвы; монахиню Евтропию из Киевского Флоровского Вознесенского монастыря; рясофорную послушницу Наталию и многих других монашествующих, которые высказались на форуме с критическими замечаниями.
«Мрачную картину порождает, как правило, знакомство с какой-то одной, действительно неблагополучной, обителью или с одним насельником, который не нашел себя в монашестве, возможно, избрав ошибочный путь, а результат — широкие обобщения и слезные причитания о судьбе нынешнего российского монашества в целом; если опять сравнить с семьей, получается: если разводы преобладают, значит брак представляет собой злостный устаревший институт, нуждающийся в капитальном усовершенствовании. Сколь яркой и многолюдной была бы дискуссия в интернете по этому поводу!»
Отчего-то все перечисленные нами выше участники дискуссии в фантазиях Матушки оказались вдруг в одной «действительно неблагополучной обители» и, бессовестно «взгромоздившись» все на форум «целым монастырем», начали вести дискуссию о монашестве. Многих из них матушка еще подозревает в том, что, возможно, они избрали ошибочный путь! Также она пишет о каких-то обобщениях и слезных причитаниях… Обобщений на форуме нет, там сплошь конкретные предложения. А вот «Страсти по монашеству» – это одно сплошное обобщение! Что же касается «слезных причитаний»... Очевидно, матушка сама очень сентиментальна и поэтому в обычной дискуссии усмотрела не только «слезы», но и «причитания».
Относительно института брака: в интернете уже достаточно «ярких и многолюдных дискуссий» на эту тему. Многие авторитетные клирики Церкви постоянно говорят о том, что институт брака сейчас переживает глубокий кризис и, естественно, нуждается в усовершенствовании, например, посредством правильного духовного руководства супругов у одного духовника, понимающего глубоко проблемы семейной жизни. А вообще труднообъяснимая логика у наших игумений. Интересно, они, когда выражают свои мысли, сами прослеживают какие-то логические цепочки? Или у них принято выпаливать бессвязные обвинения просто ради красного словца?
«Во время оно поступили в монастырь два родных брата; Николай Беляев…»
Жития оптинских старцев являются и в России, и за ее пределами очень читаемой литературой, они переведены на многие языки, и все помнят их едва ли не наизусть. Странно, что Матушка в официальном ответе о проекте «Положения» вдруг взялась пересказывать нам жития святых старцев. Такое ощущение, что она ведет урок в воскресной школе для детей в возрасте от 7-ми до 10-ти лет. Игуменья Феофила, очевидно, даже по стилю изложения многих пишущих на форуме ученых монахов не смогла разобраться, что перед ней совсем другая аудитория. Это богословски образованные люди, имеющие также и опыт жизни в монастыре. И если она хочет казаться убедительной, хорошо бы хоть как-то подготовиться, чтобы не выглядеть смешной и странной.
В целом непонятно, как так вышло, что Матушка, прожив столько лет в монастыре, читая эти комментарии, не смогла уразуметь, что писали их люди, на опыте проходящие монашескую жизнь?
«К великому сожалению, совершенно все замечания и поправки проникнуты духом времени: интернет даром не проходит. Предлагают узаконить выборность игуменов (игумений) и заменить единоначалие выборным же Духовным собором, предписывают упразднить зависимость монастыря от архиерея, возмущаются запретом для монахов покидать монастырь или переходить из одного в другой, требуют для монахов социальных гарантий и отпусков…»
Вот уж не знала, что в древней традиции избрания игуменов (игумений) «виноват» зловещий Интернет. Не вижу смысла переубеждать игуменью Феофилу в том, что в IV–V веках Интернет еще не изобрели, а значит причины выборности игуменов все-таки в другом. Наши матушки ведь являются «специалистами по всем вопросам» и в наших монастырях «официально» принят «догмат о их непогрешимости». И если уж матушка так сказала, то иначе быть и не может.
«Но рассмотрим выборы; демократический процесс содержит в себе непреложную закономерность: у власти оказывается отнюдь не лучший, честный, добрый, а самый энергичный, самый активный, самый желающий управлять. За него проголосуют, конечно, друзья-товарищи, те, кто рассчитывает на будущие милости и теплые места, кто жаждет иметь во главе монастыря не начальника, а, как говорили в старину, потатчика нашим грехам. Разумеется, найдутся и противники, выдвинут иные кандидатуры, перевес в один голос вряд ли успокоит проигравших, следственно, неизбежно разделение, расшатывающее монастырь, иногда и не преодолимое, если учесть распространенную ныне страсть к отстаиванию личного мнения. Предлагать такие выборы раз в два или три года — чистое безумие».
О, святые Апостолы Христовы и святые Отцы семи Вселенских Соборов, могли ли вы даже догадываться, что в XXI веке люди, относящие себя к Церкви, будут попирать установленный вами водительством Святого Духа дух соборности Церкви? Наверно, вы печалуетесь о земле русской и таком попущенном нам «безумии»? И не только ведь кощунственно попирать, но и именовать его «страстью к отстаиванию личного мнения»! В православном Никео-Цареградском символе веры есть такие слова: «Верую во Едину Святую Соборную и Апостольскую Церковь». Если матушка действительно в Нее верует, то хорошо бы пересмотреть свои «богословские» взгляды, или хотя бы быть осторожнее в суждениях. Слово «соборный» означает совместный, всеобщий, совершаемый всеми вместе(а не единолично игуменьей Феофилой).
Неуместны и все эти рассуждения о «теплых местах», о «друзьях-товарищах», «будущих милостях» и т.д. Откуда такие познания, мысли и убеждения? На каких книгах и под каким духовным руководством росла духовно наша Матушка? Откуда эти фобии и совершенно чуждые монашескому духу рассуждения? Ведь в монастыре игуменьи Феофилы все устроено духовно и правильно! Или может, это как раз та реальность, которую она духовно «взращивает» в своей обители? А может, это страх потерять игуменский жезл, в случае введения в устав монастыря процедуры избрания? Чего так боится Матушка? Ведь горячо любимые ею оптинские старцы писали, что для духовного человека даже если «небо к земле прильнет», не страшно будет.
Матушка интересуется: «...направление на руины более или менее опытных насельников уже устроенных обителей не является преступлением или наказанием; напротив, эта вынужденная мера дает, как правило, плодотворные результаты, в том числе и для самих командированных. Кстати уж спросить: откуда же посоветуют недовольные брать монашеские кадры — из мира или, может быть, с Луны?»
Очень бы хотелось, чтобы Матушка, не обобщая в очередной раз, привела конкретный пример таких «плодотворных результатов». Мне довелось видеть много переводов монашествующих без их расположения к этому, и могу сказать с уверенностью, что процент «плодотворных результатов» ничтожно мал, если он вообще встречается. Если же игуменья Феофила хочет серьезно заняться изучением данного вопроса (что, думаю, было бы очень полезно, чтобы иметь точную статистику), мы можем ей посоветовать, как это сделать. Для этого достаточно посмотреть все официальные указы РПЦ по переводам монашествующих в другие монастыри, а потом сделать запросы в те монастыри: действительно ли все те монашествующие, которых перевели, сейчас находятся там?
Матушка спрашивает, откуда же тогда брать кадры? Почему-то ей приходит на ум возможность брать их из мира или с Луны. Зачем же впадать в крайности? Ответ на этот вопрос будет таким: из мира кадры брать не целесообразно, так как люди, которые не пожили в монастыре и не приобрели опыт монашеской жизни, не могут быть устроителями нового монастыря. На Луне же, по мнению ученых, люди пока не живут, а потому и этот вариант не подходит. Кадрами для новых монастырей могут быть монахи, прожившие в монастыре достаточное количество лет, возмужавшие духовно, переводимые в новый монастырь исключительно если они имеют к этому расположение, благословение духовника, физические и духовные силы для этого служения.
«Вообще-то опыт показывает: нынешние «перебежчики», переменив пять-шесть монастырей, покоя нигде не находят, ибо сами не меняются; как говорится, все мое ношу с собой».
Очень интересно, о каком опыте Матушка говорит. Она ведь уже не один год является игуменьей обители, в которой полноценная духовная жизнь бьет ключом. И если в обители все так хорошо, разве там могут быть перебежчики? Или к Матушке в монастырь приходят только такие люди, которые хотят все время куда-то бежать? Тогда это тоже наводит на размышления: почему приходят именно такие? А где же наша золотая молодежь, способная к монашеству? Почему ее не привлекает обитель игуменьи Феофилы (сужу пофотографии сестер, среди которых почти не видно молодых лиц)?
«Не обновить ли в духе либерализма чин пострига, не изменить ли обеты, учитывая переменчивость обстоятельств и настроений постригаемых?»
Матушка не устает демонстрировать свои знания идеологий и политического устройства общества. Нужны ли вообще эти знания монахам, в которых они так преуспевают и не полезнее ли углубляться лучше в изучение основ монашеской жизни? Едва ли могли представить святые отцы — авторы древних иноческих уставов, — какую терминологию в обсуждении уставов монастырей будут использовать игуменьи в XXI веке? По поводу «изменения обетов», «настроений постригаемых» скучно даже что-то писать. Весь этот пасквиль, который матушка так красноречиво назвала «Страстями по монашеству», на самом деле сплошное обобщение и передергивание того, о чем говорят участники форума. Ни разу наша игуменья не удосужилась привести конкретный комментарий какого-либо участника форума, детально его разобрать и доказать неправоту. Скорее всего, это от того, что она не сочла необходимым, прежде чем писать «ответ», хотя бы ознакомиться более или менее внимательно с тем, о чем они говорят. Матушке больше нравится обобщать и быть «специалистом по всем вопросам». Что же, это ее право. Только она должна знать, что быть убедительной, ведя дискуссию в такой манере, — невозможно.
Если такая «дискуссия» и такая аргументация кажутся Матушке добросовестными, то ей можем только посочувствовать и пожелать в будущем для ее же блага воздерживаться от всяких дискуссий, дабы не дискредитировать окончательно свое доброе имя. Как известно, игуменья Феофила является автором книги «Плач третьей птицы». Я хорошо помню, какое впечатление произвела эта книга на наше монашество, особенно женское. На многих страницах книги Матушка встает на сторону простых сестер и пытается защитить их от произвола начальствующих. Этой книгой она поддержала тогда много уставших и измученных душ и вдохнула в них силы и надежду. Что же произошло с игуменьей Феофилой сейчас, и как случилось, что так изменились ее взгляды на проблемы монастырской жизни? Ведь духовному человеку свойственна последовательность в суждениях, гармония между словом и делом. Почему Матушка оказалась теперь настолько далека от проблем простых монахинь, что воспевает гимн ошибочному и недоработанному проекту «Положения», поправ не только все свои недавние глубокие мысли и рассуждения, но и заповеди любви и сострадания?
Со свойственным ей красноречием и глубоким состраданием Матушка тогда писала:
«Оглушительный удар от столкновения легкокрылой мечты с жесткой реальностью заслуживает специального описания в специальной книге, которой нет: ведь все немногое о монастырях писано прошедшими свой путь и усовершившимися. Дурное, болезненное они опускают, во‑первых, как минувшее, во‑вторых, как личное и потому не типичное, не назидательное и даже, может быть, соблазнительное для остальных. Бесценные «Записки игумении Таисии», «Игумения Арсения», «Записки архимандрита Пимена» отчасти восполняют пробел, но и они, конечно, сглаживают шероховатости и конфликты, к тому же присущие позапрошлому веку, и очень мало помогают составить представление о ныне существующих обителях».
Может, все-таки автором этих строк является наша добрая Матушка, а «Страсти по монашеству» это просто провокация, и кто-то воспользовался ее добрым именем, чтобы его опорочить? Где истина? Как избавиться от этого чувства раздвоения? Как могло так случиться, что и «Плач третьей птицы», и «Страсти по монашеству» писал один и тот же человек? Попробую сделать сравнительный анализ двух этих публикаций, в надежде помочь читателю разобраться с проблематикой, а Матушке – с самой собой.
1. «Страсти»: «Только личный опыт может оправдать участие в дискуссии о монашестве, и то не безусловно: известно, что в интернете по этой теме выступают большей частью «беглые», «изгнанники» или обижаемые, те, чья судьба в монастыре по тем или иным причинам завершилась трагически; их впечатления, естественно, болезненны и мнения, стало быть, односторонни. Отсюда используемая по отношению к монастырям сплошь негативная терминология: «казарменный дух», «жесткий контроль», «трудовые лагеря», «рабство», «дисциплинарные прещения вместо любви» — словом, сплошная «погибель человеческих душ».
«Плач»: «Матушка уже не ходила со всеми на огород, часто путешествовала, оставляя монастырь на шуструю помощницу, которая, равнодушно взирая поверх голов, гнала на поля в любую погоду даже больных с температурой, ледяным тоном говорила гадости и каждой ладила какую хотела репутацию в глазах игумении, а та не затруднялась обзывать сестер в глаза и за глаза дурой, шизофреничкой, чокнутой: «с дуба рухнула?», «умом рехнулась?», ругала певчих: «орете, как со второй рюмки!» и часто ворчала: «ну, чурки с глазами! смиряюсь, терплю вас, а уж пострига не ждите».
Каково? Говорю как человек монастырский, что реалистичнее некуда — вот они, особенности жизни в наших монастырях, верно подмеченные матушкой! Только почему матушка в «Страстях по монашеству» не хочет этого видеть? Или, может, за несколько лет в наших монастырях все переменилось так, что и следа от этого не осталось? Если бы!
2.«Страсти»: «Так что нравится монастырь или не нравится — зависит от человека, от поставленной им цели. Правильная цель дает необходимую энергию, волю к терпению, силы, чтобы работать, веру, чтобы молиться. Никакое начальство не устрашит: оно всего только палка в руках Господа, ради моего исправления; никакое унижение не убьет: оно для осознания грехов моих и покаяния; никакая холодность окружающих не заставит вопить об их равнодушии игрубости: мое-то сердце разве наполнено исключительно любовью?»
Какие духовные высоты! А говорят, время наше трудное и мало святых.
«Плач»: «А сейчас растет уже четвертое поколение, вскормленное вне Церкви; сама вера приобретает у постсоветских людей искаженный, безрадостный, устрашающий смысл, как альтернатива упраздненной идеологии, только вместо Маркса-Ленина — Бог, властитель и каратель, блюститель порядка с плеткой, авторитет, безжалостный тиран, источник запретов и наказаний: «ропщешь, потому и болеешь»; «только попробуй уйти из монастыря — умрешь без покаяния»; «выступаешь? за близких не боишься?».
Матушка ли это писала? И как может быть так непоследователен духовный человек в своих суждениях и так непостоянен в своих взглядах?
3. «Страсти»: «Даже падение, даже много падений, совершаемых по слабости и малодушию, не обескуражит, если душа плачет над собою и все-таки стремится к тесному пути, пребывая на стороне преподобных подвижников. Вот почему никак нельзя официально, «сверху» снижать ориентиры и документально закреплять бедственные поползновения к немощи и теплохладности, обращаясь к пресловутым «правам человека».
«Плач»: «Настоятельница обводит яркой помадой нос виновницы, чтобы предать позору за разбитый носик чайника; за грубое слово заклеивает скотчем рот; вешает на грудь доску с надписью я ропотница; игуменская власть практически безгранична: ни тебе контроля, ни отчета, ни профсоюза, ни вышестоящей организации; соблазн господствовать над наследием Божиим велик, а человек слаб, потому и надувает щеки, став начальником, наказывает, угрожает изгнанием, изощренно смиряет, т.е. подвергает унижению, которое никогда никого не исправляет, а, напротив, порождает скрытую злобу, лукавство и прочие неблаговидные свойства извивающегося под прессом червя».
Думаю, здесь не нужны никакие комментарии. Матушка все сказала сама.
4. «Страсти»: «Желают будто бы «атмосферы любви», а не дисциплинарных прещений, однако игумена (игумению), от кого в высшей степени зависит эта самая атмосфера, хотят водворить под жесткий контроль и связать ограничениями, абсолютно вразрез с древней традицией единоначалия, церковного монархизма. Демократия совершенно не уместна в семье — дети не равны и не могут быть равны матери, которая несет тяжкое бремя ответственности за все, что в семье происходит. Что же касается злоупотреблений, в том числе финансовых, которыми так озаботился и в интернете и в Независимой газете г-н Бабкин».
О чем вообще речь? Какая демократия? Что за слова такие? Как бы хотелось, чтобы наши игуменьи оставили чтение газет и мирских новостей со всеми лозунгами о «демократии» и «правах человека» и взялись НАКОНЕЦ за чтение святых отцов и древних иноческих уставов. Читаешь, бывает, текст, написанный игуменьей, и если бы не подпись, то и не понял бы, кем написан — политическим обозревателем (это в лучшем случае) или же всечестной матушкой. В кого мы превратились и во что превратили то место, которое Господом определено как святая обитель? А вот еще раз процитируем замечательные слова Матушки на эту тему (которые автору этих строк очень близки и понятны), написанные ею в минуты духовных просветлений и глубоких дум о судьбах русского монашества в «Плаче третьей птицы»:
«Плач»: «Игуменская власть практически безгранична: ни тебе контроля, ни отчета, ни профсоюза, ни вышестоящей организации; соблазн господствовать над наследием Божиим велик, а человек слаб, потому и надувает щеки, став начальником».
Кажется, настало время признаться Матушке, что все дискуссии на форуме Межсоборного присутствия как раз посвящены в основном этой главной проблеме: как сделать так, чтобы не было соблазна безгранично господствовать над наследием Божиим, как избавить монастыри от произвола и внутреннего разлада, причина которого — в отсутствии правильного монашеского устава, гармонирующего с богословием Церкви и простым человеколюбием.
5. «Страсти»: «Действительно, первые двадцать лет большинство монастырей посвятило заботам строительства и бытоулучшения; теперь, будем надеяться, наступило время иных приоритетов; наши насельники нуждаются в разностороннем обучении: и бедность, и послушание, и целомудрие, и кротость, и любовь к богослужению, и устремленность к богообщению должны быть сознательны и грамотны, то есть подкреплены знанием Священного Писания, истории Церкви и монашества, литургики, патрологии; нужно, всячески приветствуя интеллектуальные потребности, найти соответствующие возможности хотя бы для тех, кто хочет учиться…»
Где оно все —это прекрасное, духовное, возвышенное и светлое? Может, на сайте монастыря Богородице-Рождественской девичьей пустыни, где все «животворят» «щенки Цуцики», страусы и кошечки? Судите сами:Наши питомцы. В верхней части страницы «Наши питомцы» значится заголовок: «О милых спутниках». Вопрос к матушке: спутниках куда? В Царствие Небесное? Так по учению Церкви животные Царства Небесного не наследуют. Далее идет четверостишие Василия Жуковского, прочитав которое, я засомневалась, действительно ли я на сайте монастыря Русской Православной Церкви, а не какого-то зверинца:
«О милых спутниках, которые наш свет
Своим сопутствием для нас животворили,
Не говори с тоской: их нет,
Но с благодарностию: были…»
Никогда не ожидала, что на сайте такой серьезной православной организации, как монастырь, я столкнусь с таким попранием догматических истин Церкви, где говорится о том, что наш свет животворят милые спутники собачки и кошечки, а не Святой Дух. Участвуя в такой серьезной полемике «о Положении», Матушка претендует на статус человека богословски образованного, и она должна была знать, что слово «животворит» в Церкви в отношении животных применимо быть не может, каким бы красивым ей ни показалось это стихотворение. Все желающие могут прочесть в этой рубрике об ослике Камилле, французской кинозвезде Брижитт Бардо, соседском петухе и щенке Цуцике, рыбках и страусах, ну и, конечно же, кошках (вот уж кому хорошо живется в наших монастырях!). Я хорошо отношусь ко всем животным: растительный и животный мир сотворены Господом, и все это благословенно, но мне совершенно не понятно, почему на сайте монастыря одна из самых оживленных и пополняемых рубрик именно «Наши питомцы», а не, скажем, рубрика по переводу книг или другим действительно «монашеским» монастырским занятиям? И какая надобность в том, чтобы на сайте обители, куда люди заходят уж явно не почитать о «щенке Цуцике», столько всего написано на подобные темы? Хорошо, что мало кто из монашествующих Греции знает русский язык, а иначе, зайдя на такой сайт, он мог бы по достоинству оценить «делание» наших монахинь и то, чем они живут.
Будучи игуменьей монастыря уже много лет, матушка могла сделать так, чтобы сестры серьезно углублялись в богословские знания, делали, скажем, переводы, писали серьезные научные статьи или создали хотя бы нормальный сайт монастыря? Почему все только на словах и в мечтах? И какие интеллектуальные потребности могут удовлетвориться в подобном монастыре? К чему эта неправда? Ведь никто никого не принуждает к такому виду доказательств.
Давайте обратимся к «Плачу третьей птицы» и посмотрим, что пишет там игуменья Феофила на подобные темы:
«Плач»: «Хвалимся чем можем: евроландшафтом, зимними садами, кедрами и кипарисами, фонтанами и альпийскими горками, страусами, павлинами и цесарками, верблюдом, осликом и прочей экзотикой, в храмах золото, мрамор, мозаика, отменное пение — но всё это так, пустяки, развлечь архиерея; понты, как выражается один самокритичный игумен; глубину же иноческой жизни измерить мудрено; однако, надеемся, семя прозябает и растет, а наше дело орошать, пропалывать и хранить посеянное, т.е. молиться, ожидая милости от Бога, Который един возращает».
Прошло уже и двадцать, и более лет, а мы все хвалимся и хвалимся, а иначе к чему на сайте монастыря звезды шоу-бизнеса, страусы и ослики? Матушка, наверно, когда писала все это, сама не догадывалась, что в ее монастыре, простите за жаргон, этих понтов будет великое множество.
Закончу свой разбор «Страстей» похвалой «оригинальности». Превосходя саму себя, Матушка подводит итог:
«Красно поистине и добро житие монашеское, если устроено сообразно с теми правилами и законами, которые положили его святым Духом наученные начальники и основатели — так говорил один из отцов Церкви, преподобный Феодор Едесский. Будем следовать традиции нашей и надеяться, что монашество не оскудеет, что всегда будут рождаться люди, способные с горячей ревностью отказаться от соблазнов растленного мира и следовать за Христом».
Наверно, утомившись от писательства и желая быстрее закончить свою обличительную статью, Матушка не удержалась и все без разбора свалила в одну кучу. Тут тебе и «красное житие монашеское», и «начальники и основатели», и «наша традиция», и «горячая ревность», и даже Святой Дух и преподобный Федор Эдесский. «Наша традиция» — это традиция, описанная в «Плаче» или в «Страстях»?
Было бы замечательно, если бы игуменья Феофила все-таки предприняла труд: прочла внимательно все комментарии и поняла, что критики проекта «Положения» предлагают не изобретать велосипед, потому что все велосипеды, изобретенные в последние десятилетия, уже так надломили русское монашество, что оно оказалось при последнем издыхании. Критики предлагают искать разрешение этих проблем в древнем монашеском предании, в уставах, написанных святыми отцами и являющихся образцами для всего, по выражению Матушки, «монашеского племени». Ведь в этих уставах и в этой традиции есть ответы абсолютно на все обсуждаемые вопросы: там все сказано и об отношениях монастырей с епархиальной властью, о принципе избрания на игуменскую и прочие монастырские должности, о духовниках и их качествах, о послушании, о дисциплинарных вопросах и о том, каким духом должны руководствоваться начальствующие в решении тех и иных вопросов, касающихся устава и руководства насельниками обителей…
Если моя статья побудит Матушку задуматься и обратиться к серьезному изучению монашеского предания, прочесть хотя бы один из сотен древних монашеских уставов и сделать из этого чтения соответствующие выводы, то я буду считать свой труд не напрасным.