Жизнь «малых народов» и государств зависит от жизни великих империй. Особенно ясно это можно проследить в истории славянских народов на Балканах. Этому вопросу и посвящена апробационная статья студента III курса МДА иеромонаха Кирилла (Бойовича).

Зета и Черногория

Краткий обзор истории Черногории. Становление и развитие до начала 19 в.

Жизнь «малых народов» и государств зависит от жизни великих империй. Особенно ясно, как нам кажется, это можно проследить в истории славянских народов на Балканах. В этой работе мы не будем широко обсуждать данный тезис. Также мы не будем детально рассматривать историю сербского народа. Приведём лишь общие сведения, необходимые для раскрытия основной темы нашего исследования. Сербы окончательно и в большом числе заселили Иллирию и Балканы во времена царя Ираклия, в первой пол. VII в. Таким образом они попали под влияние «Первого» и «Второго» Рима. В то время у сербов ещё сохранялось многобожие. По предписанию царя Ираклия Римская церковь направила к сербам своих учителей и священников. Но эта попытка крещения сербов не имела успеха, потому что латинские миссионеры проповедовали и служили на латинском языке. [1] Одним словом, христианское учение стало распространяться у сербов, как только они поселились на полуострове, однако прочно утвердилось лишь тогда, когда богослужебные книги были переведены на славянский язык, вследствие чего стали понятны и доступны народу.[2] Как известно, в этом заслуга солунских братьев - святых Кирилла и Мефодия, действовавших по благословению св. патриарха Фотия, покровительствовавшего славянам. Противоречия между Восточной и Западной Церковью и полное их разделение в 1054г.  оказались роковыми для сербского народа, так как раскололи его на два враждебных лагеря, на православных и католиков. Первый Рим перестал существовать как государство в кон. Vв. - теперь сербы не могли уже ожидать его духовной поддержки. Стремление пап приобщить сербов полуострова к Западной церкви не достигло цели. Но их усилия увенчались полным успехом в западной части сербского мира, в нынешней Хорватии. Подчинившись фанатическому и растлевающему влиянию католических монашеских орденов, тамошнее население научилось с презрением и ненавистью относиться к своим братьям по крови и языку.[3]  В своём фанатическом ослеплении они пребывают и по сей день, точно так же, как и столетия назад. Это доказывают недавние события Второй мировой войны, а также последняя война 1992-1996гг., когда они, не без благословения Ватикана, уничтожили Республику Сербскую Краину, где проживало полтора миллиона сербов, причём часть сербов была убита, а большинство их изгнано.[4] Впрочем, сербы и хорваты на протяжении своей истории не раз объединялись в борьбе против общего врага (например, турок).

         Великий жупан Стефан Неманя (св. Симеон Мироточивый), основатель династии Неманичей (1159 - 1195), создал государство, равного которому не было во всей предшествующей истории сербского народа. Ему принадлежит заслуга собирания сербских земель и объединения их в одно государственное целое. [5] Современная Черногория была лишь малой частью этого государства - эта область тогда называлась Зета. Самую большую территорию сербская держава занимала при Стефане Душане (1334 - 1355): она охватывала почти всю нынешнюю Сербию, Черногорию, Боснию, Македонию, а также почти половину Греции до Фессалии и Афон, Болгария же была в вассальной зависимости. Столицей государства был город Скопье. Душан именовался царём сербов, греков и болгар. Близ города Призрен на Косове он построил Архангельский монастырь, который, как и многие другие монастыри и храмы, разрушили албанцы во время последних событий 1998 - 2005гг.[6] Никейский патриарх Мануил I (1215 - 1222) в 1219 году рукоположил св. Савву в сан архиепископа, одновременно признав СПЦ автокефальной.[7]

         Св. Савва стал первым предстоятелем СПЦ, поэтому сербы любят называть свою Церковь святосавской. Он оставил сербам завет всегда хранить свою Православную Веру и повторил анафему отступникам. В этом и заключается Святосавский Завет, который св. Савва запечатлел своей праведной кончиной.

         Св. Савва учредил новые епархии СПЦ, в том числе Зетскую[8] с центром на острове Архангела Михаила.[9] В 1346г. могущественный сербский король Стефан Душан созвал в Скопье церковный Собор, на котором СПЦ была возведена в ранг Патриархии. Первым Сербским Патриархом стал Иоанникий II (1338 - 1346 - 1354).[10] Патриаршая резиденция находилась в Печи - монастыре Печской Патриархии.[11] Почти все правители династии Неманичей, а также и архиепископы, происходившие из этого рода, причислены к лику святых.[12] В эту эпоху сербское царство достигло вершин своего могущества, и все последующие сербские правители, в том числе и Негош, мечтали его восстановить.[13]

         После смерти Душана соседние государства, пользуясь малолетством и неопытностью его сына и преемника - Уроша, постарались возвратить завоёванные у них Душаном области. В то же время приходилось вести борьбу с некоторыми отказавшими в повиновении наместниками.[14] Именно несогласие сербских князей, правивших отдельными  областями, ускорило падение царства. Вот как об этом пишет Негош в своём классическом произведении «Горный венец»:[15]

«Боже Правый, ты караешь сербов

за смертные их прегрешения!

Венценосцы законы попрали,

затеяли кровавые распри,

друг у друга глаза вырывают,

забросили и власть и державу

и избрали правилом безумье.

Взбунтовались преданные слуги,

царской кровью руки обагрили.

Властители, знатные вельможи,

по кусочкам растащили царство,

в прах, рассеяв сербское величье.[16]

Властители, трусливые души,

зерна  распри горькие бросили,

и надолго сербы  отравились.

Властители, злые изменники,

вы предали и племя, и веру!»[17]

 

Турки в 1357г. овладели городом Галлиполи на европейском берегу Мраморного моря. Второй Рим не сумел остановить турок у дверей Европы. С этого времени они всё активнее нападают на сербские земли. Первой на пути завоевателей лежала область Македонии, которой правили братья Мрнявчевичи. В 1371г. в битве у реки Марицы погиб Вукашин Мрнявчевич.[18] После смерти царя Уроша, на соборе в городе Призрен в 1374г. царём провозгласили Лазаря Хребельяновича (который был правителем центральной области Мачвы и Подунавья). Царь Лазарь был сыном сестры царя Душана. Султан Мурат I (1360-1389) подошёл к Косову полю с многочисленным войском (ок. 300 тыс. чел.) и вызвал царя Лазаря на битву. Вот как турок описывает Негош:[19]

«Вот он дьявол! Семь пурпурных мантий,

две короны, два меча кровавых-

правнук Тюрка с рукой на Коране!

--------------------------------------------

два Селима, взяли Кипр с Египтом,

два Мурата - Эпир и Сербию,

Баязету досталась Босния,

Мухаммеду - Греция с Царьградом.

Каждый горстку - ничего не стало.

Страшно слушать, что вокруг творится!

Воистину, всей земли не хватит,

Чтоб насытить адскую утробу!»[20]

         Косовский Завет с Богом - ключевой момент сербской истории. Это, прежде всего - предпочтение идеального материальному, что прекрасно выражено в одной из сербских народных песен, где царю Лазарю святой Илия Пророк приносит письмо от Богородицы. Она спрашивает Лазаря: «Какое царство ты желаешь получить - небесное или земное? Если хочешь получить земное царство, то тебе будет дана победа на Косовом поле; а если небесное, то построй церковь, причасти в ней всё войско и ударь на турок; погибнет твоё войско и ты вместе с ним». Красиво рассуждение др. Иоанна Мирича об этом народном предании. Он видит в царе Лазаре образ Христа, а в Богородице видит его мать, которая и его, и вместе с ним - весь его народ, вводит в Царствие Небесное, рождает для вечной жизни во Христе.[21]

         Царь Лазарь, которому накануне битвы явился Ангел и предложил такой выбор, избрал не земную победу и власть, а святость и Царство Небесное. После раздумья он сказал: «царствие земное временно, а Царствие Небесное вечно». Вот слова из обращения святого Лазаря к воинам: «Назовёмся воинами Христовыми, мучениками благочестия; впишем имена свои в книгу жизни, не пощадим жизни свои в битве, чтобы принять светлые венцы подвига, ибо в страданиях рождается слава!» Изрёк он и клятву:

«Кто серб и сербского рода

И от сербской крови и колена,

А в бой на Косово не придет,

От руки того ничто не родило бы,

Ни в поле пшеница белая,

Ни в горе винная лоза;

Старая мать бы его больше не видела,

Им милая сестра уже не клялась бы,

От язв пропадал бы весь род его»

Царь принял бой 15/28 июня 1389г., в день своего святого покровителя  - пророка Амоса. В сражении погибли сначала султан Мурат, а потом и царь Лазарь. Его кровью, как и кровью остальных святых косовских воинов, запечатлён Косовский Завет. Сербы потерпели поражение, и началось тяжкое пятивековое турецкое иго. СПЦ канонизировала царя Лазаря и других косовских воинов как мучеников за православную веру.[22] Косовская битва оставила глубокое впечатление в сербском народе, выраженное им в цикле косовских песен. Народное предание называет изменником Вука Бранковича,[23] который в решающий момент битвы вывел из боя свои 12 тысяч отборного войска. Не менее сильное впечатление произвёл на современников и потомков подвиг Милоша Обилича,[24] возведший его в ранг чистого идеала для всего народа. Милош убил на поле битвы самого султана Мурата. Этот подвиг воодушевлял последующие поколения любовью к отечеству и свободе.[25] Вот как об этом рассказывает Негош:

«Милош славный, каждому на зависть

пал ты в битве жертвой благородной.

Воинственный гений всемогущий,

гром праведный, что дробит короны,

ты величьем бесстрашного сердца

затмеваешь воинов бессмертных

дивной Спарты, великого Рима;

все подвиги героев античных

пред твоею десницей померкли.

Чем Сцевола станет с Леонидом,

если выйдешь ты на поле битвы?

Эта мышца единым ударом

трон повергла, пошатнула тартар».[26]

         О том, насколько Негош был захвачен косовской идеей, прекрасно рассуждает иеромонах Никодим.[27] Косовский завет он называет Косовско-Ловченским заветом, как бы продолжая мысль Жарко Видовича.[28] Так, Видович говорит, что поэт Негош - это пророк Косовского завета, и вообще, после святого Саввы и святого царя Лазаря, Негош является третьим истолкователем завета между сербским народом и Царством Небесным и в целом сербской истории. Он называет Негоша «Ключом сербской истории». Иеромонах Никодим называет три источника поэтического творчества Петра II: Небо, Косовский завет и Черногорию.[29] Один из злейших врагов Черногории, Али-паша Ризванбегович, неизменно относился к владыке с уважением, всегда хорошо отзывался о нём и иногда говорил своим туркам: «Вы, турки, не понимаете, кто и каков владыка; а - клянусь Богом и Его законом - это первый Бан от Косова», т.е. что таких людей не бывало со времени Косовской битвы. Впоследствии паша и владыка стали побратимами. Владыка напоминал туркам, что самые знаменитые турецкие военачальники в большинстве своём были потурченными сербами, в том числе и Али-паша; на ратном поле в них кипела сербская кровь, и они совершали великие подвиги, но, к несчастью, на стороне врага. Напоминал им владыка, что они одной с ним крови, и различий между ними нет, кроме того, что они веруют в Магомета, а он - во Христа.

«Но хула на наш киот священный,

Потурченцевь молоком вскормивший, -

Это дух мой превращает в тартар».[30]

«Будьте Богом прокляты, поганцы,

Для чего турецкая нам вера?

Как мы станем жить с проклятьем предков?

Как на нас посмотрит верный Милош

И другие сербские герои,

Что живут, покуда солнце светит?»[31]

         Все люди, говорящие на одном языке и имеющие одинаковые обычаи, являются единокровными братьями и должны воевать за свою, а не чужую, честь и славу. «Я забился, - говорил он, - в эти голые скалы и терплю всякую нужду; только никогда не буду я бороться за чужую честь и чужую голову и срамить имя нашего народа!»[32]

«Чтоб ты сгинул, змий людского рода,

Отравивший злобою народы!

Иль тебе полмира не хватило,

Что ты яд своей души проклятой

И на этот камень изрыгаешь?

Разве жертвой Сербия не стала

От Дуная и до синя моря?

Незаконно ты сидишь на троне

И гордишься скипетром кровавым;

Хулишь Бога с алтаря святого;[33]

Минарет встал на кресте разбитом.

Отравить и тень креста ты хочешь,

Тень, что сербы унесли с собою

В горы ради вечного спасенья

И на память о юнацком роде.

Родина в крови уже купалась

И в твоей сто раз, и сотню в нашей!»[34] 

 Разве эти стихи не звучат современно и сегодня, в эпоху глобализации; разве не напрашивается вопрос к США и НАТО, зачем им вмешиваться в конфликты на Балканах, при этом помогая исключительно врагам православия? Да, их последователи проповедуют сегодня некую «мировую религию», а зачастую просто грубые удовольствия, материальные блага, деньги, наркотики и т.д., и т.п. - всё это они щедро предлагают лишь в обмен на покорность.

«Тут и начал дьявольский мессия

Сласти ложной веры предлагать им».

«Мир широкий мал для адской пасти,

Не наесться ей и не объесться!»[35]

Многие, к сожалению, действительно погнались за подобного рода «удовольствиями», убивающими душу.

Черногория всегда колебалась в выборе между Негошевыми «Свиньёй и Орлом»[36], между брюхом и Богом, между земным и небесным, решительно тяготея всё же к небесному и возвышенному.[37]

«Львы прежние пахарями стали,

Потурчились трусы и алчные,

Чтоб спекло им губы млеком сербским!»[38]

         Второй Рим не мог (или не хотел) помочь сербам защитить своё царство. Вскоре и сам он пал. В отличие от связей с Первым Римом, церковная связь со Вторым Римом не прервалась, что особенно наглядно проявилось в истории сербского монастыря Хиландар на Афоне. Счастливым знаком можно считать то, что незадолго до Косовской битвы произошло знаменитое сражение на Куликовом поле, принесшее русским победу благодаря молитвам преподобного Сергия Радонежского чудотворца. Третий Рим начал набирать силу. Несмотря на многие испытания, он никогда нас не оставит.[39] Наряду со Святосавским и Косовским заветом следовало как-то сформулировать и отношение сербского народа к Третьему Риму. Был необходим ещё один завет - Завет с Третьим Римом.[40] Осуществить его было суждено династии Петровичей, но об этом речь пойдёт позднее. Теперь же мы продолжим рассказ об истории сербской области Зета.[41] 

         Юго-западная часть сербских земель, ограниченная побережьем Адриатического моря и, с юга, рекой Дрином, включала в себя нынешнюю Черногорию, северную часть Албании и прилегающие районы Герцеговины и собственно Сербии. Всё это и составляло так называемую Зету. Сразу после Косовской битвы, а особенно - после смерти св. Стефана Высокого[42] († 1427), деспота Сербии, бывшего турецким вассалом, территория Зеты стала подвергаться нападениям турок и венецианцев. В то время в Зете пришёл к власти Стефан Црноевич (1430 - 1471). Его сын Иван Црноевич (1471 - 1490)[43] вёл героическую борьбу с турками. Однако в дальнейшем от его владений отпали несколько племён, перешедших на сторону турок. Даже младший сын его Максим (Станиша) принял ислам и бежал к султану. Позднее он воевал против Черногории, но был побеждён своим старшим братом Георгием. Иван же удалился тогда в самые неприступные горы и так положил начало Чёрной Горе (Черногории)[44] и всей её последующей бурной истории.

«Прозвучи же, песнь об Иванбеге!

Лев отважный, он бился с турками,

защищая родимые горы.

Половину земли Иванбега

Взяли турки, но сначала кровью

Обагрили скалы и убили

Воеводу славного Уроша

На  широком, на Чемовском поле.

Жаль Ивану любимого брата.

Брат, погибший воевода Урош,

Тяжелее лег ему на сердце,

Чем потеря всех его владений!»[45]

«На выродке лютое проклятье,

Сын родною матерью был проклят.

Это Мара Иванбеговица

Сына злого прокляла, Станишу.

Он ей груди искусал младенцем,

Райским соком ей утробу залил.

Нет на свете тяжелей проклятья!

Он лишился и стыда и чести,

Надругался над верой Христовой

И над гордым Черноевым родом:

Принял веру палачей поганых[46]

И возжаждал люто братской крови.

Шум и крики слышны с Лешкополя,

То два брата из-за веры бьются,

С ними вместе тысячи воинов.

Здесь настигло проклятье Станишу:

В этой битве рать его погибла.

К Баязету он бежит поспешно

Вместе резать носы мадьярские».[47]

         Иван-бег в кон. XVв. построил Цетинский монастырь Рождества Пресвятой Богородицы, куда перенёс свою столицу. Туда же в кон. XVв. был перенесён и центр Черногорско-Приморской митрополии. Ивану наследовал его старший сын Георгий, известный тем, что основал типографию в Цетине, где в 1493-94 гг. была издана первая на Балканах печатная книга - Октоих.[48] Турки к тому времени захватили уже почти все города и равнины Зеты, а венецианцы - большую часть побережья. Так от довольно обширной страны - Зеты - осталась маленькая Черногория[49], которая до Берлинского трактата 1878г. занимала площадь ок. 4400 кв. км и не имела выхода к морю. Это была преимущественно горная страна. Павел Ровинский[50] приводит такие сравнения: в виде острова она поместилась бы посередине Ладожского озера, заняв лишь немногим более половины его поверхности; она имеет форму бабочки, огромные крылья которой раскрыты, и одно из них протягивается к Адриатическому морю, не касаясь, однако, его, будто боясь намокнуть в морской влаге, край же другого нависает над Дурмитором и Комом. Полёт её направлен к равнине нижней Зеты и Скадарского озера, к Подгорице и Скадру.[51] Именно в таких границах мы и будем рассматривать Черногорию, ибо такой она была при митрополите Негоше (1813 - 1851гг.)

«Имя рода сербского пропало.

Львы прежние пахарями стали,

Потурчились трусы и алчные,

Чтоб спекло им губы млеком сербским!

Те, кто спасся от турецкой сабли,

Кто от веры правой не отрекся,

Кто оковы захотел отринуть-

В эти Горы Черные бежали,

Чтобы драться не жалея крови,

Защищая заветы юнаков,

Имя наше и нашу свободу».[52] 

         Что касается Турции, то нет ровным счётом никаких документов, которые бы подтверждали подчинение ей Черногории. Правда, турки не раз побеждали черногорцев, проникали вглубь страны и, собрав дань (харач), удалялись. Но отдельные военные успехи не решают судьбу страны; черногорцы одерживали над турками ещё более блестящие победы, например, при Царевом Лазе и при Крусах; необходимо обладать достаточною силой, чтобы удержать страну за собой, а турки такой силы не имели и потому всякий раз торопились убраться из Цетине, опасаясь в противном случае погибнуть.[53]

«Жертвы наши будут искуплены,

Если станет наше отечество

Силы вражьей вечною гробницей».[54]

         Однако есть и другой взгляд на вопрос о независимости Черногории. Йован Бойович считает, что в 1499г. Черногория утратила самостоятельность. Первые признаки восстановления независимости появляются лишь во время правления династии Петровичей.[55] Когда последний князь из Црноевичей - Георгий - покидает черногорский престол в 1499г., он передаёт митрополиту Вавиле и светскую власть. С удалением Георгия Црноевича устанавливается форма правления, похожая на республику, возглавляет которую владыка с главами племён и народным собранием.[56] В истории СПЦ стало общепризнанным, что в Черногории со времён Владыки Вавилы и до смерти митрополита Петра II Петровича Негоша была теократия, однако единого мнения об этом вопросе всё же не существует.[57]

         От турецкой лавины, захлестнувшей Балканы, приходилось бежать высоко в горы. От этого потопа можно было спастись лишь в «Ноевом ковчеге». Этим ковчегом, который остановился на сербском Арарате - Ловчене - была, конечно, Черногорско-Приморская митрополия. Наш великий ныне живущий поэт Матия Бечкович, подобно Негошу стремящийся выразить и сохранить в своей поэзии дух и язык народа, говорит дословно так: «Черногория - это Ноев ковчег, который возник во времена Косовского потопа. Тот ковчег носился над водой, а этот - над кровью. Ноев ковчег сохранил из всего живущего по двое; в Черногории сохранилось одно - язык, но в языке было и всё Косово, и Косовская  идея. Черногория - это идея, а не скала. Когда родился Раде Томов (1813), в Черногории уже 420 лет длилась Косовская битва. Косовская битва никогда и не завершалась. Пострадали верующие, но вера сохранилась. Усечён Лазарь, но истина не уничтожена».[58] Наш прославленный писатель Иво Андрич[59] написал книгу под названием «Негош как трагический герой косовской идеи».[60] Вот как он её начинает: «Эта драма началась на Косове. Черногория и народ, живущий в горах - это продолжение косовской мистерии. Всё, что в этих горах рождалось, рождалось из крови косовских воинов. Негоша можно назвать «Иеремией» Косова и одновременно косовским воином».[61] В Черногории жизнь была настоящим подвигом. В столь тяжёлых условиях, когда не хватает самого необходимого, когда жизнь полна всевозможных лишений и подвергается постоянной опасности, когда нет никакой государственной организации, светскому государю легко изменить своей вере и нации. Поэтому правление владык было необходимым и единственно возможным с точки зрения сохранения православной веры и народного самосознания. Прав епископ Иоанникий, когда сравнивает жизнь сербского народа в Черногории с подвигом св. Антония в пустыне. После великих искушений сербский народ в тогдашней Черногории часто вопрошал Господа как св. Антоний: «Где Ты был до сих пор, Господи Боже мой? Отчего Ты оставил меня бороться в одиночестве против столь многочисленных врагов? Не почувствовал я Твоей помощи». А Господь ему отвечал - как правило, устами Своих избранников: «Маловерный, зачем ты усомнился? Я всё время был с тобою, а ты Меня не видел. Но раз ты устал и изнемог в вере, Я явился тебе, дабы тебя избавить». Искушения, перенесённые одним человеком - св. Антонием, епископ Иоанникий созерцает сейчас на примере судьбы целого народа. По его словам, подобное происходило и с ветхозаветным Израилем, а также с русским и греческим народами. Святые люди во все века, по Божьему промыслу, нередко приближались, как св. Антоний, к самому краю духовной пропасти. Христианские народы в определённые исторические моменты переживали глубокие, можно даже сказать, безвыходные кризисы, так что казалось, будто они идут по пути уничтожения или самоуничтожения. Сербский народ, как нам представляется, переживал подобные кризисы чаще других народов. В такие моменты народ как единое целое может ощутить силу наставления, данного Богом св. Силуану Афонскому: «Держи свой ум в аду и не отчаивайся».[62] Такие размышления, в коих судьба народа связывается с судьбой отдельных личностей, особенно характерны для произведений владыки Негоша, о чём мы поговорим несколько позже. Хочется лишь отметить ещё раз, что вышеприведённые рассуждения не менее актуальны и сегодня, когда сербский народ вновь переживает глубочайший кризис.

         А вот как о давних событиях в Зете и Черногории рассказывает Лопухин в своей истории. Когда всесокрушающая волна турецкого нашествия, разрушив Византию, хлынула на Балканский полуостров, народ Зеты в 1484г. покинул тучные поля, среди которых он жил целых 700 лет, и укрывшись в голых скалах, между ущельями и пропастями, встал на защиту двух драгоценных благ, выше коих для человека нет ничего: своей веры и свободы.[63]

         Эти бесстрашные люди связали себя основным законом. Состоял он в том, что во время войны с турками никто из сынов Чёрной Горы не может выйти из боя без приказа военачальника, что беглец навсегда лишается чести и изгоняется из страны. Центром маленькой Черногории стал основанный Иваном Црноевичем монастырь Рождества Богородицы и построенный близ него городок Цетине. Конечно, время от времени слабые люди отпадали от братства. Находились и такие, которые высказывались подобно израильтянам, упрекавшим Моисея: «зачем ты вывел нас из Египта, чтобы привести в столь проклятое место?» С другой стороны, примерами мужества и неустрашимости в борьбе Черногория может поспорить с героями Фермопил и Марафона, а то и превзойти их: силы и возможности её были куда ограниченнее, а враг несравненно страшней и опасней. 

         В совете её председательствовали церковные владыки (за три столетия их сменилось около двадцати) - подобно Моисею, Иисусу Навину, премудрому Соломону, Гедеону или сыну Иессееву, воспитанные в святилище, они сами, впереди всех, вели народ в битву. Среди них было много замечательных правителей.[64]

         О героических деяниях черногорцев пишет Негош в своих произведениях «Свободиада» и «Зеркало сербское». В очень красивом стихотворении «Черногорец в плену у вилы», написанном в 1833г., Негош изобразил в общих чертах историю Сербии со дней её славы до современной ему эпохи.[65] В этом стихотворении владыка с радостью вспоминает светлые страницы сербской истории и оплакивает тёмные, в то же время питая надежды на лучшее будущее своего народа. В нём также показано, что освободительная роль Черногории в войне против турок не так уж велика. Из пролитой крови черногорцев выросли всего три цветка для победного венца:

«Три цветка всего лишь вырастали

Из пролитой крови черногорцев».

         Негош в этом стихотворении больше значения придаёт освободительной войне в Сербии, где вождём восстания был Карагеоргий Петрович. Борьбу же черногорцев он рассматривает как некий тонкий луч света, из которого должно родиться пламя освободительной войны южных славян. В этом проявилось и величайшее смирение владыки перед судьбой, которую Бог попустил его народу.

         Самые выдающиеся правители Черногории принадлежали к роду Негошей, утвердившемуся у власти с 1687г. Власть эта была единственной в своём роде - так мало приносила она житейских благ и удобств и так была обременена всевозможными тяготами, заботами и ответственностью. В экономическом плане Черногория была малоразвитой страной. Каменистая почва и небольшая площадь посевных земель затрудняли ведение сельского хозяйства. Черногорцы выращивали пшеницу, ячмень, занимались виноградарством, разводили овец и коз, занимались рыбной ловлей и охотой, но получаемой продукции часто не хватало даже для собственного пропитания. Голод постоянно уносил многие жизни. В отличие от классической теократии власть митрополита не была безграничной, его решения утверждались скупщиной. Радослав Вешович, который детально занимался данным вопросом, высказал мнение, что теократизм, каким он был в Черногории, не имел характерных черт западного папизма. Это не результат борьбы за власть и присвоения чьих-то прав. Его появление обусловлено историческими условиями. Митрополит являлся исполнительной властью Схода народных старейшин и руководил его работой, влиял на его решения.[66] Владыки управляли народом не физической силой, а чисто моральным влиянием, и не силой собственно, а убеждением и молитвой. У них не было своего «я», но во всём лишь авторитет веры и церкви, перед которым сливались воедино и пастырь, и его стадо. Это было некое духовное братство. Племенное и родовое начало в Черногории при владыках достигло своего высшего развития, с чем также нельзя было не считаться. С ним плохо согласовался принцип государственности.[67] Поэтому и владыка Негош с трудом распространял монархические идеи. Целью черногорских владык всегда было освобождение и объединение сербского народа и церкви. Так, владыка Негош говорил: «Прежде всего необходимо, чтобы сербство освободилось и объединилось. Я бы тогда - в свою Печскую Патриархию, а князь сербский - в Призрен. Мне - духовная, а ему - светская власть над народом свободным и единым». Владыка не дожил до освобождения сербского народа. Но он его пророчески увидел, и все его творения носят пророческий характер. Они и сегодня звучат так же жизненно, как и во времена Негоша. Поэтому нынешний митрополит Амфилохий любит называть его ловченским пророком.[68] Владыка Негош умер в надежде, что освобождение придёт из княжества Сербского; он говорил в 1850г. так: «Сербия - мать сербов, без неё никогда ничего не получится».[69] Черногорцы вели с турками постоянную войну, без перерывов и перемирий. Как черногорцы отвечали на требования оттоманской Порты покориться её власти, видно из письма владыки Негоша турецкому паше: «Если вы будете на нас нападать, мы готовы защищать свою свободу и независимость как это делали и наши деды, принесшие многие жертвы. Так и все мы единодушно готовы пролить нашу кровь за веру, свободу и независимость; и да будет вам известно, что скорее черногорцы все погибнут и оставят своим потомкам кресты на могилах как свидетельство о том, что они пострадали за веру и отечество, чем будут вам служить».[70]

         Теократия в Черногории интересна как историческое явление; характерен и её финал. Возникла она совершенно естественно, ради сохранения целостности народа, не стесняя его жизнь твёрдыми рамками; и так же естественно прекратила своё существование в интересах целостности народа, ради дальнейшего его развития.[71] В целом историю Черногории того времени можно разделить на два периода. В первом, длившемся приблизительно два столетия, Черногория пребывала в состоянии некоего затишья: никто не трогал её, никого и она; но, среди этого застоя, в стране распространяется магометанство, опутывая её страшной сетью, а в приморских областях, вследствие усилий Венеции, католицизм начинает вытеснять православие. Черногорскому православному народу грозило уничтожение. В 1691г. турки вторглись и в Цетине, до основания разрушив Цетинский монастырь. Это случилось не без помощи местных потурченцев. Магометанство набирало силу и всё глубже пускало корни, так что наконец возникли целые мусульманские общины. «Потурчились трусы и алчные».[72] Можно сказать, что потурченцы в Черногории составляли государство в государстве и были страшною язвою на её теле, от которой она должна была в конце концов распасться и погибнуть. Стало очевидно, что страну ждёт участь, уже постигшая её ближайших соседей, если только своевременно и незамедлительно не будут приняты надлежащие и самые радикальные меры. Также неоднократно предпринимались попытки ввести в Черногории католицизм. Более всего католичество преуспело близ Котора и Бара - одним словом, в приморье; впрочем, и там в незначительной степени. Находясь словно меж двух огней - между Турцией и Венецией, Черногория первое время совместно с Венецией вела борьбу против турок. Конечно, и в этом католики, как всегда, преследовали лишь собственную выгоду. Иными словами, можно сказать, что Черногория (да и вообще сербский народ) была распята на католическо-магометанском кресте. Было ясно, что внутри страны имеются враги ещё более опасные, чем те, что нападают извне. В 1697г. митрополитом был избран Даниил I (1697-1737)[73] из рода Петровичей. С этого начинается второй период в истории черногорского теократизма. Даниил восстановил разрушенный Цетинский монастырь (немного изменив его местоположение), и этим как бы ознаменовал начало новой династии. Династия Петровичей правила вплоть до Первой мировой войны 1914-1918гг. Новому владыке было над чем задуматься.

«Как я вспомню о нашей скупщине -

Страх мне душу пламенем сжигает.

Брат зарежет своего же брата,

Все погибнет, и в кровавой смуте

Истребленью подвергнутся сербы.

Будь ты проклят Всемогущим Богом

День рожденья моего злосчастный

Прошлогодний час я проклинаю:

Лучше сдохнуть на колу турецком,

Чем надежды будить напрасные»[74].

         Турки надеялись, что при помощи потурченцев смогут покорить Черногорию. Потурченцы прибрали к рукам контроль над рынком в Реке, без которого жизнь Черногории была невозможна.[75] К тому же турки совершили покушение на владыку Даниила. Но владыка Даниил не желал истребления потурченцев, опасаясь, что между черногорцами разгорится война, поскольку ещё был жив обычай кровной мести.

         Тяжёлое положение Черногории в то время прекрасно изображает драматическая поэма «Горный венец», написанная в 1847г. Первое издание поэмы вышло в Вене. «Горный венец» - любимое детище Негоша-поэта и, можно сказать, главная книга не только черногорской, но и всей южнославянской классической литературы.[76] Итак, вот эта печальная картина:

«Что же нынче в мире происходит?

Наши горы стоят в молчании,

Ратных кликов не слышно в долинах,

Поржавело в праздности оружье,

Нет старейшин больше у народа,

просмердели долины нехристю,

бродят вместе и волки, и овцы,

подружился турок с черногорцем,

и в Цетинье кричат муэдзины,

Лев попался в смрадную ловушку,

Черногорцы забивают славу,

Как забыли крестное знаменье».[77]

         Размышляя над безвыходным положением своего отечества и своею беспомощностью, владыка Даниил думал так:

«Что мне делать, с кем выйду на битву?

Мало наших, недостанет силы.

Я сегодня сирота бездомный,

Соломинка среди буйных вихрей.

Мертвой спячкой мой народ охвачен,

Мои слезы в мире одиноки,

И заперто небо надо мною:

Ни молитве, ни плачу не внемлет.

Обернулся весь мир преисподней

 и слугами дьявольскими люди.

День мой черный, черная судьбина!

О, сербское угасшее племя!

Столько горя, пережив с тобою,

С самым горьким я решил поспорить!»[78]

         Прежде чем вступить в открытое столкновение с турками, владыка Даниил долго думает о последствиях. Владыка предлагает последний раз попытаться уладить дело мирным путём: призвать потурченцев на общее собрание и предложить им добровольно обратиться в христианство. Это случилось на праздник Рождества Богородицы.

«Братья турки, постучим о камень!

Бог свидетель, не станем таиться.

В нашем доме, тесном и убогом,

С тяжкой мукой один разместится,

А соседи вечно точат зубы.

О двух верах речи быть не может.

Возвращайтесь к вере прадедовской,

Вместе будем беречь отечество.

Лисий норов не для волка в поле,

А ястребу очки бесполезны.

Разрушайте свои минареты,

Зажигайте бадняки сербские,

Яйца красьте на Светлую Пасху,

Ежегодно два поста держите.

Остальное как душе угодно!

Советую вам меня послушать,

А иначе, клянусь Обиличем

И оружьем, моею опорой,

Наши веры крови заплещутся,[79]

Станет лучшей та, что не потонет.

Не ужиться Рождеству с байрамом!

Так ли это, братья черногорцы?

ВСЕ В ОДИН ГОЛОС:

Так и не иначе!»[80]

         Но потурченцы остались глухи к этому призыву. Однако владыка всё же отложил принятие окончательного решения, из-за чего ему пришлось терпеть упрёки со стороны как народа, так и собрания старейшин. Несмотря на свою молодость, владыка осознаёт, как тяжело проливать человеческую кровь и не может с лёгкостью решиться на это. Он обращается к Богу с молитвой:

«Боже Правый, Ты всем управляешь,

На престоле Ты сидишь небесном,

Зажигаешь всемогущим взором

Все светила в небесном просторе.

Ты, Который прах кругом рассеял

От светлого небесного трона

И мирами явил нам Божьими,

Ты, Который всякую пылинку

Засеваешь разумным семенем,

Ты, Хранитель книги мирозданья,

Где линии судеб записаны

Всем планетам и разумным тварям,

В милосердье своем Ты проникся

Участием ко всему живому. 

Равно жизнью Тебе обязаны

Лев могучий и маленький муравей.

Помоги же над Черногорией

Градоносных туч покров развеять,

Стрелы молний в сторону направить!

Что суть люди? Слабые созиданья!

Не настолько они и виновны,

В дьявольские завлекли их сети,

Соблазнили неверною верой.

Мед и к старым губам прилипает,

А тем паче к молодым и страстным!

 

Турки переглядываются исподлобья.

...О если бы нынче наши горы

Возместили давнюю утрату!

Воочию я тогда б увидел,

Что сияет корона Лазаря,

Что спустился Милош снова к сербам,

И тогда бы душа отдохнула,

Стала мирной, как утро весною,

Когда ветры и мрачные тучи

Тихо дремлют в приморской пещере»[81].

А вот как отвечают потурченцы:

«Что я слышу? Всё-то вы, безумцы,

На голову с ног перевернули.

Что за яйца, посты и бадняки

К правой вере вы приплетаете?

...Разве может хилое распятье

С острой саблей твердостью поспорить?

...О, ничтожный ослепший народец,

Ты не знаешь истинного рая,

А борешься с людьми и аллахом,

...день достойней прожить в нашей вере,

Чем четыре года в христианской»[82].

         Наконец владыка предложил истребить в Черногории всех потурченцев,[83] и это предложение было принято на сходе народных старейшин.

«Так послужим имени и чести

В этой битве без конца и края.

Пусть настанет то, что быть не может,

Пусть мы ляжем под адской косою -

На могилах наших распустятся

Прекрасные цветы для потомков».[84]

         «Пусть настанет то, что быть не может!» - об этой строчке Иво Андрич сказал, что это самый страшный девиз, какой он когда-либо читал.[85] Шекспировский Гамлет решает дилемму «быть или не быть» для себя лично, как для индивидуума, находящегося под угрозой в этическом и человеческом отношении; владыка Даниил решает вопрос об историческом существовании всего народа.

«Бейте турок за крест православный,

Все, кто носит светлое оружье,

Все, в ком бьется горячее сердце!

Гонителей имени Христова

Мы в кровавой окрестим купели,

Нашу паству от чумы очистим,

Страшной песней навеки прославим

Храм праведный на камне кровавом!»[86]

         Как ни жестока эта мера, она необходима.[87] Одновременно она является и ответом на ультимативное письмо визиря из Подгорицы, в котором тот предлагает черногорцам покориться власти турок. Владыка отвечает так:

«От владыки и от всех старейшин

Почтенному визирю Селиму.

Тверд орешек поломаешь зубы.

Барьяктару подарить Европу

Бессмысленно и мечтать об этом!

... Перед Веной Аль-Бурак споткнулся,

Опрокинул под гору телегу».[88]

         Негош говорит здесь о поражении турецкого войска под Веной в 1683г. Тогда против турок была образована Священная лига, в которую входили Австрия, Польша, Венеция, мальтийские рыцари, Ватикан и Россия (крымские походы царевны Софьи 1687 и 1689 года и взятие Азова Петром в 1696г.) Во времена царя Петра, гениального европейского стратега, начался как бы «священный брак» России и Европы. Или, иными словами, Россия и Европа встретились как некогда Мария и Елисавета, и, как сказано, взыграл младенец в утробе Елисаветы, то есть сербский народ - во чреве Европы.[89] Это сравнение неслучайно, ибо Россия действительно родила спустя столетие освободителя славян, императора Александра II Николаевича (1818-1881). Это пророчески предвидел Негош в песни, которую посвятил его рождению (впервые напечатана в 1833г.): «Живи и здравствуй на благо всем; будь восстановителем прав славянских народов и твёрдым их щитом, подобно своему храброму отцу; расти скорее, Александр, солнце славянского племени; ты дашь нам свет и даруешь свободу».[90] После войны 1878-1879гг. за освобождение славян, в результате которой получили независимость Сербия, Черногория и Румыния, воспрянула к жизни Болгария, славный освободитель крестьян сделался также и освободителем славян. Неслучайно на месте убийства царя Александра воздвигнут храм в честь Воскресения Христова!

 

         И вот, в 1702 году, в вечер накануне Рождества Христова, началась кровавая драма, «черногорская Варфоломеевская ночь»: одних потурченцев убивали, другие крестились и были пощажены, третьи бежали за границу, и к утру ни одного потурченца не осталось.

«Веселые новости, владыка!

Кланяемся Рождеству Христову».

«Как я счастлив, храбрые соколы!

Как я счастлив, святая свобода!

Ты сегодня чудесно воскресла

Из священных гробниц прадедовских!»

«Причаститесь, братья, в этот праздник

Без говенья и без исповеди -

Я ответчик за вас перед Богом».[91]

         «Горный венец» - поистине энциклопедия черногорской жизни и в высшей степени народное произведение. Здесь и быт, семейный и племенной уклад, этика и психология, обряды и обычаи, любовь и ненависть, шутки и прибаутки, игры и забавы, оценка своего и чужого мира, историческая память народа, суеверия и предрассудки, приметы и толкования снов.[92] Любовь и неизбывный интерес к жизни народа во всех её проявлениях, глубинное знание народного языка, поэтическое воспроизведение исторических преданий, которые хранит народ, тем самым сохраняя себя - всё это сделало «Горный венец» книгой, которая в жизни Черногории занимает второе место после Священного Писания. Действие драматической поэмы происходит во время церковных праздников: Троицы, Рождества Богородицы[93], Рождественского Сочельника и Нового года, что задаёт всей поэме некий возвышенный тон. «С Негошем наша народная поэзия получила своё завершение и своего Гомера».[94] В Европе многие думали, что Черногория - логовище разбойников и людоедов. Образы владыки Даниила, Вука Мандушича, игумена Стефана открыли миру героическую природу народа Негоша, его благородные человеческие качества. Можно сказать, что главным действующим лицом в «Горном венце» является народ.[95] Не владыка Даниил, а сам черногорский народ принимает решение и ставит владыку перед совершившимся без его воли фактом. Это придаёт поэме особый патриотический пафос. Вместе с тем, гордясь свободомыслием своего народа, Негош в «Горном венце», в сцене, когда Драшко рассказывает о католической Венеции, выразил свою ненависть к миру, где царствуют деньги, шпионы, тюрьмы, страх перед полицией, угнетение, коварные убийства, ложь, обман, пытки.[96]

         Очистив Черногорию от её злейших внутренних врагов, владыка тотчас же принялся отстраивать заново монастырь. Эта работа завершилась в 1704г. Как говорит Негош: «Храм праведный на камне кровавом!»[97] С этого начинается славная история борьбы черногорцев с турками. Так, в 1712г. при владыке Данииле 50-тысячная армия (по другим сведениям, её численность доходила до ста тысяч) напала на Черногорию. Митрополит Даниил говорит своему народу: «Послушайте меня: я ваш церковный пастырь, но гнусная неправда турок заставила меня носить меч и защищать им свободу Отечества от турецкого ига до последней капли крови. Так не почетнее ли нам, братья, с мечами в руках умереть на поле битвы, чем, как женщинам, постыдно достаться в руки врагов, чтобы мучили нас поганые турки, и с презрением вспоминали потомки!.. Нам всем должно умереть за славу Отечества. Почетная смерть - вечная жизнь, а жизнь постыдная - вечная смерть»[98]. 

         Даниил встретил врага с армией, которая никак не превышала 12 тысяч человек. Погибло 300 черногорских героев. Эта битва у Царева Лаза,[99] как и многие другие, вошла в народные сказания и песни. В черногорских войнах вообще постоянно встречается такое несоразмерное соотношение сил. Очевидно, что это был поединок Давида с Голиафом, и владыка Даниил не напрасно опасался начинать войну с турками.

         В первой песни своей поэмы «Свободиада»[100] Негош снова начинает рассказ от отправной точки, с несчастной для сербов Косовской битвы.[101]     

«Сербское царство и войска

 погибли на Косовом поле,

но слава и доблесть

проявились во всем блеске;

тому свидетелем точный

кровавый меч Обилича,

который заставил Амурата

испить на Косовом поле

горькую чашу смерти.

Ведь герою равно доставляют бессмертие

Славная смерть и могила,

Как и славная жизнь после победы.

После несчастного Косовского боя

Сыны Туркестана

Рассеялись по падшему царству Сербов

И свои тиранские сердца

напоили сербскою кровью,

подобно тому, как хищные ненасытные

горные волки и тигры,

прокравшись к мирному стаду,

не имеющему пастуха, расхищают его,

и оно, придя в замешательство и оставшись без главы,

становится жертвой ненасытных зверей»[102].

«Всюду шли,  кровь проливая,

Всюду жителей истребляли;

Все стало жертвой

Их бесчеловечного славолюбия.

Но их неистовство безрассудное

И слепая страсть к завоеваниям

Начали образумливать Сербов

И разбудили их от тяжкого сна».

«Лишь Сербы увидели,

Что Данил с Черногорцами

Изгнали Турок из пределов Черногории,

Тотчас стали собираться на дорогой сердцу глас свободы,

Как ясные соколы,

Когда их пробудит царь  света;

Стали вести битвы с Турками.

...и во многих сербских сердцах

начала заживать рана

нанесенная на Косове».

         В этих стихах рассказывается о возникновении Черногории и её возрождении во время правления владыки Даниила. Как известно, черногорцы, бывшие в союзе с русскими, после неудачи русских на берегах Прута подверглись нападению турок. Посылая против Черногории своего визиря, султан говорит:

«Нужно угасить эту искру!

Иначе если она не угаснет,

Разгорится от нее неугасимое пламя

И опалит наши широко распущенные крылья».

         Не похоже ли это на пророчество святого пророка Даниила о первом звере: «И четыре больших зверя вышли из моря, непохожие один на другого. Первый - как лев, но у него крылья орлиные».[103]

Быть может, сегодня мы видим ещё одного зверя, который пожирает и сокрушает Балканы. Как мы помним, сербский народ в 1998г. подвергся агрессии семнадцати государств. Если разделить 1998 на три, то получится число 666. В связи с этим  у нас в последнее время появился ряд апокалипсических предсказаний. Как нам кажется, эти предсказания слишком свободно толкуют таинственную книгу Иоанна Богослова. Не стоит доходить до того, чтобы утверждать, будто от судьбы сербского народа зависит судьба всего мира; однако очевидно, что взаимосвязь здесь существует. Не надо забывать слова преподобного Варсонофия Оптинского: «Тот, кто будет читать Апокалипсис перед концом мира, будет поистине блажен, ибо будет понимать то, что совершается. А, понимая, будет готовить себя. Читая, он будет видеть в событиях, описанных в Апокалипсисе, те или другие  современные ему события». Также вспомним высказывание преподобного Амвросия Оптинского о том, что особенно важно читать Архангельское приветствие Богородице Деве: никто и ничто не обольстит душу, покрываемую молитвами Божьей Матери.

         Обо всём этом и о возрождении веры в Сербии и России можно прочесть в пророчествах сербских и русских святых. Нам особенно близко мнение святого Серафима Саровского, что Господь будет терпеть этот мир ещё по крайней мере до конца этого, восьмого, тысячелетия.

         Мы только добавим ещё, что верим, как верил в это и наш владыка Пётр Негош, что Россия и теперь нас не оставит, как не оставляла во многие трудные моменты нашей истории.

         Продолжая наш рассказ о первой песни «Свободиады», скажем, что как уже известно, войско визиря было разбито черногорцами, а месту битвы дали название «Царев Лаз».

         В 1714 году собралось 120-тысячное турецкое войско во главе с визирем Чуприличем. Турки взяли столицу Черногории Цетине и разрушили Цетинский монастырь.[104] Черногория бы погибла, но Богу было угодно иное, и Он послал ей защитника и избавителя. Ещё к 1711 году относится начало российско-черногорских политических связей, когда император Пётр I Великий направил Даниилу «грамоту» с призывом выступить совместно против османов.[105] Послание это было передано в Цетине с помощью полковника Михаила Милорадовича и капитана Ивана Лукашевича, находящихся на военной службе у императора всероссийского Петра.[106] Черногорцы последовали призыву царя и начали войну. Как мы уже знаем, эта война была неудачна и для русских,[107] и для черногорцев, однако с неё началась богатая история братских отношений между двумя единородными и единоверными народами. Митрополит Даниил отправился в Россию в 1715г. Владыка был встречен царём Петром Великим. Царь пожаловал 160 золотых медалей отличившимся в бою воинам и более 10 000 рублей предоставил в качестве материальной помощи. Митрополит Даниил говорил: «Я - москвич, москвич, москвич, а поэтому и Черногория принадлежит России».[108] В пятой песни поэмы «Свободиада» прекрасно изображено горе черногорцев по поводу смерти владыки Даниила в 1737г. Петровичи окончательно выбрали Россию в качестве страны, на которую Черногория ориентировалась бы как на покровительствующую ей державу. Этот выбор оказался естественным и правильным. С этого времени Черногория могла быть уверена, что у неё всегда есть «крепкий тыл», и не боялась рисковать. Любовь к России приумножали и преемники владыки Даниила - владыка Савва (1737-1782) и особенно его викарий владыка Василий (1750-1766). Грамотой сербского патриарха (Печского) Василий был назначен архиепископом и «экзархом святого престола сербского». Этот титул хранителя печского престола окажется очень важным для сохранения преемственности СПЦ. В 1766г. турки, видевшие в православной церкви постоянный источник поддержания свободолюбивого духа в сербском народе, принудили к отречению от власти сербского патриарха Василия Иоанновича Беркича, а его паства была переведена под юрисдикцию вселенского патриарха. Не обошлось здесь и без интриг Константинопольского патриархата, задумавшего подчинить своей власти весь полуостров и так называемых фанариотов. Василий протестовал, а затем вынужден был удалиться в Черногорию. Оттуда он перебрался на жительство в Россию, предварительно передав свои духовные полномочия митрополиту Савве. Сербская Православная Церковь в Черногории начала жить самостоятельно, ожидая, что всё снова вернётся «на круги своя». «Митрополит Черногорский зависит от Печского патриарха Сербии. Когда умрёт сегодняшний митрополит, надо чтобы его преемник был рукоположен в Карловцах, но, как и всегда, по старому обычаю, выбирался бы народом, губернаторами, подчинёнными предводителями, т. е. сходом всего черногорского народа - до тех пор, пока турки владеют Сербией и нет возможности свободно посылать в Печ Черногорского митрополита».[109]

         Черногорские митрополиты никогда не признавали такого акта насилия над Сербской Патриархией и не подчинялись притязаниям фанариотов. В этом они нашли союзника в лице России. Россия оказывала Черногории не только дипломатическое и экономическое, но и духовное покровительство. Наиболее ярко это выразилось в чине рукоположения Петра II Синодом РПЦ в Петербурге в 1833 году.[110] Прав др. Якшич, который утверждает, что Черногорская митрополия никогда не была автокефальной; ибо она никогда и ни от кого не просила автокефалии и никто ей её не давал.[111] Конечно, самочинность и не была целью черногорских правителей - напротив, будущее Черногории они хотели строить на идее освобождения и объединения. После этого небольшого экскурса в историю СПЦ вернёмся к отношениям Черногории и России.

         Одно только имя русского царя для Черногории обладало магической силой. Это очень показательно в случае с «царём» Степаном Малым (1767-1770).[112] В 1767г. среди черногорцев объявился некий Степан Малый, выдававший себя за русского императора Петра III.[113] Черногорцы легко поверили в это и провозгласили его своим государем.[114] «Царь» Степан Малый постарался навести порядок во внутренних делах Черногории, прекратить разбои, распри и кровную месть, наказать воров. Вскоре авторитет его возрос, что начало тревожить соседние государства. Венеция и Турция заключили союз против Черногории. В 1768г. три оттоманские армии общей численностью в 120 тысяч человек и одна армия венецианцев атаковали Черногорию одновременно со всех сторон. В продолжение нескольких месяцев малочисленная и плохо вооружённая черногорская армия оказывала им сопротивление. Об этом повествует первый акт поэмы «Степан Малый». Весь второй акт посвящён переговорам черногорцев с турками. В третьем акте описана победа черногорцев, завоёванная не без участия высших сил. Турецкий лагерь был охвачен паникой вследствие взрыва от молнии порохового склада; солдаты бежали в беспорядке, преследуемые черногорцами. Почти одновременно молния ударила и в лагерь венецианцев, и взрыв пороха принудил их отступить к приморским городам. Во время битвы самозванный царь куда-то спрятался. Безусловно, появление лже-Петра в Черногории не отвечало интересам екатерининского двора, но его успех у черногорцев был очевиден, а их воодушевление было очень велико, ведь они думали, что ими предводительствует русский царь. Это говорит о том, насколько черногорцы уважали Россию. Когда в 1768г. Россия начала войну с Турцией,[115] императрица Екатерина решила использовать влияние Степана в Черногории, но с тем условием, чтобы он не назывался больше Петром III. Екатерина рекомендовала главнокомандующему русской армией графу А. Г. Орлову[116] перенести боевые действия на территорию Черногории. Для этого в Черногорию прибывает посольство во главе с князем Долгоруким, которое должно было раскрыть перед черногорцами самозванство Степана Малого и пригласить их к участию в войне против турок. Но миссия Долгорукого не имела большого успеха. Об этом рассказывается в четвёртом акте поэмы. Последний, пятый акт повествует о том, как Степана обманом убил в 1774г. какой-то грек, подкупленный турками. От внимания Негоша не ускользнуло совпадение: в 1773г. Емельян Пугачёв под именем Петра III поднял крестьянское восстание в России.[117] «Самозванец Степан Малый» был написан Негошем сразу после «Горного венца».[118] Обращение Негоша в этой поэме к драматической форме явилось результатом усвоения им пушкинского опыта создания «Бориса Годунова».[119] Исидора Секулич справедливо полагает, что по своему содержанию поэма напоминает своеобразную славянскую комедию. Негош прекрасно показал, что стремление выдать желаемое за действительное становится опасным, когда оно становится массовым. Как говорит епископ Афанасий Ефтич, критикуя некоторых политиков, такие ложные «спасители», каким был Степан, существуют, пожалуй, и сегодня.[120]

         В то время, когда Черногорией правил Степан, Пётр I Петрович был архидьяконом Цетинского монастыря. Негош описывает эпизод, когда Степан и Пётр встретились на народном соборе. Негош рисует Петра I Петровича светлой фигурой; он воодушевил всех присутствовавших на соборе, демонстрируя своё воинское искусство. Сам Степан признался, что такого он не видел и в России. Но когда Степан хотел подарить Петру пистолет, тот решительно отказался его принять. Это было в то время, когда все уже поддались соблазну и согласились, что власть принадлежит Степану по праву. Жест Петра, конечно, не имел никаких серьёзных последствий. Тем не менее, как рассуждает М. Ломпар,[121] в этом эпизоде поэмы можно увидеть, как истинная святость реагирует на ложного «спасителя». Ломпар усматривает в этой сцене, как переплетается исторический сюжет и невидимая духовная, эсхатологическая перспектива. Он рассматривает образ Петра I - святителя, как образ истинного хранителя предания и духовной истины, защищающего их от ложного спасителя - Степана, как прообраза Антихриста.

         После смерти владыки Саввы к власти в Черногории пришёл владыка Пётр I Петрович Негош (1784-1830).[122] Пётр был рукоположен Карловацким митрополитом Моисеем Путником. Вот что говорится в жизнеописании святого Петра Цетинского, которое написал преподобный Иустин Попович:[123]

         «Всемогущий Бог, Отец и Сын и Дух Святой дарует каждому народу пророков, и апостолов, и святых, чтобы они вели его по пути спасения.

         Так и в это тяжкое время, когда покарал праведный и человеколюбивый Господь народ свой за его согрешения, предав его как некогда Иова в руки врага, послал милостивый Бог народу своему ещё одного чудесного апостола и пророка, мученика и пустынника, по имени Пётр Первый, Цетинский чудотворец, который был воистину камень веры, и духовная крепость, и просветитель новый».

         А нынешний митрополит Амфилохий говорит так:[124] «Верую, что не ошибаюсь, если скажу, что святой Пётр был самой интересной и значительной личностью кон. XVIII - первой пол. XIX в. во всей Европе. Между святыми того времени ему не уступает только св. Серафим Саровский чудотворец. Неслучайно его сравнивают как с Моисеем, так и с Иисусом Навином». Ему довелось жить и трудиться в эпоху, когда в Западной Европе оказались подорванными основы веры и государственности, когда колебались и рушились троны, теряли независимость целые государства, и вся Европа судорожно сжималась, будто под влиянием какой-то мировой стихийной силы. В самой Черногории не было ни одной области, ни одной горы, где бы местные жители находились в мире между собою; редко можно было найти хоть одно племя, внутри которого бы не происходило междоусобной войны[125] и пролития братской крови.[126] К этому бедствию присоединялись частые переселения в другие страны, в которых народ искал спасения в голодные годы. Сердце владыки обливалось кровью при виде бедствий своего народа, которые особенно усиливались в периоды ослабления связей с Россией (как это было, например, при Екатерине II[127] и при Александре I), поскольку Черногория была полностью зависима от экономической помощи России. Не пускаясь в подробности биографии св. Петра, мы вспомним лишь некоторые светлые эпизоды. В 1796г. черногорская армия во главе со св. Петром Цетинским одержала победу над турецкой армией в двух сражениях - при Мартиничах и Крусах.[128] Турецкую армию возглавлял Махмуд-паша,[129] который и погиб во второй битве. Его череп до сих пор хранится в библиотеке Цетинского монастыря.[130] С этого времени округи Берд - Белопавличи и Пиперы окончательно и навсегда присоединились к Черногории. Кроме того, крусская победа повлекла за собою особое благоволение к Черногории русского правительства. Император Павел I пожаловал владыку орденом св. Александра Невского.[131] Слава черногорского оружия прогремела тогда по всей Европе. Правление владыки Петра I характеризовалось заметными успехами в развитии черногорской государственности. Это дело продолжит его племянник Пётр II. Так, на скупщине собравшейся в 1798г. в Станевичах, был принят «Законник общий черногорский и брдский». Цель основной статьи Законника - разрушение остатков родоплеменных обычаев, пресечение кровной мести. Владыка Пётр I исполнил до конца евангельское слово: «пастырь добрый полагает жизнь свою за овец».[132] Он всегда заботился о бедных и сиротах, исправлял нехристианское поведение в народе и заботился о просвещении народа, прививая ему любовь к чтению Священного Писания и других священных книг. Перу святителя принадлежит несколько творений и огромное количество посланий. Все лучшие качества Петра I унаследовал его племянник и духовный преемник - Пётр II.[133]    

         В 1806г. в Боке русские корабли при поддержке отрядов черногорцев и бокельцев разбили французские войска под командованием маршала Мармона.[134] Эти события нашли отражение в стихотворении П. Мериме «Черногорцы», которое в переводе А. С. Пушкина названо «Бонапарт и черногорцы»:[135]

«Черногорцы? Что такое?»

Бонапарта вопросил:

«Правда, ль: это племя злое

Не боится наших сил?»

         Черногорцы в бою наводили панику на французов. В. Б. Броневский, сам участник боёв, следующим образом описывал атаку черногорцев: «Представьте дикий вой, ободряющий черногорцев, ужасающий французов, и присовокупите к тому отрубленные головы, висящие у них на шее и за плечами»[136].

 Когда Мармон упрекнул владыку за варварства черногорцев, отрубивших головы его воинам, тот невозмутимо парировал: французы на парижской площади публично обезглавили своего короля Людовика  XVI и королеву Марию - Антуанетту.

Однако объединения Черногории с Приморьем всё же не произошло. Этому противилось даже и русское правительство, верное принципам Священного союза.[137] Йован Бойович считает этот акт «огромной исторической несправедливостью».[138] С этим соглашается и его русский коллега Ю. П. Аншаков.[139] Несмотря на такую позицию русского правительства, Пётр I на попытку одного французского генерала настроить его против России (тот называл русских «непросвещёнными и грубыми»), ответил: «Прошу, генерал, не трогайте мою святыню и гордую славу самого великого народа, верный сын которого и я. Русские не враги наши, а единокровные братья, которые с тёплой любовью относятся к нам, как и мы к ним. Мы все славяне и не имеем нигде другой надежды и славы, кроме как от сильных и полностью родных братьев русских; а кто против русских, тот против всех славян!»[140] Любовь к России святой явил и в своём предсмертном завещании. Там сказано: «Точно также да будет проклят и тот, кто бы покусился отвратить вас от верности благочестивой и христолюбивой России, и тому из вас, Черногорцев и Брдян, если он будет думать отступить от покровительства и надежды на единородную и единоверную нам Россию, дай Бог, чтоб у него у живого отпало мясо от костей, и не было бы ему добра в этой жизни, ни в будущей. Всем же хорошим, верным и тем, кто это мое последнее письмо послушает и выполнит, да будет мое  отеческое и архипастырское благословение из рода в род и в веки веков. Аминь».[141]

Своему преемнику Петру II он наказал: «Богу молись и России держись», что тот, как и другие черногорские правители в последующие времена, и исполнил. Этот завет сербского народа с Третьим Римом прозвучал из уст человека-святителя, который глубоко понимал значение России в православном мире; вместе с тем это был и призыв быть благодарными России за жертвы, которые она принесла ради освобождения православных народов от османского ига.[142] Прекрасно отзывается о Петре I, как и вообще о Черногории, П. Ровинский. Личность черногорского владыки, представителя одновременно и церкви, и государства, так тесно связана с народом, что в истории Черногории они неразделимы. О владыке Петре I до сих пор живо предание, рисующее его человеком идеальным, и даже одно то, что о нём сохранилась такая память, достаточно подтверждает высокие качества его натуры.[143] Он был подлинным воплощением черногорского идеала; во всём неразрывно связанный со своим народом, он являлся лишь лучшим его представителем, истолкователем его мыслей и стремлений. Далее П. Ровинский пишет: «В полтораста почти лет сношений с Россией при самых тяжелых искушениях ни одного противоречия, ни малейшего уклонения от однажды принятого направления, которое достигает наибольшей определенности в политике владыки Петра 1».[144] 

Спустя четыре года после его праведной кончины, 18/31 октября 1834г., Пётр I Цетинский был причислен к лику святых СПЦ. Это было во время правления его племянника Петра II, которого, по словам Петра I, он вымолил у Бога. Личность и творчество Петра II неразрывно связаны с личностью святого Петра; смело можно сказать, что Пётр II и жил, и писал под покровом святителя. Интересный рассказ о посмертном заступничестве святого передаёт нам Сладжан Савич: в 1888г. потерпел крушение царский поезд; в результате катастрофы вагон, в котором находился царь Александр III с семьёй, был полностью искорёжен, однако никто из царской семьи не пострадал. Это отнесли к заступничеству св. Петра, поскольку крушение произошло в день его памяти.[145] И по сей день святитель заботится об исполнении своего завета. В ковчеге с его нетленными мощами хранится гатчинская святыня - десница св. Иоанна Крестителя.[146] Молитвы святого Петра способствовали тому, что летом 2006г. на земли трёх славянских государств - России, Белоруссии и Украины - была принесена нетленная десница Пророка и Крестителя Иоанна. Этот крестный ход «содействует духовному утверждению веры и укреплению братских уз между православными славянскими народами»[147], говорится в обращении святейшего Патриарха Алексия II. А после возвращения святой десницы в Цетине митрополит Черногорский и Приморский Амфилохий сказал: «Эта святыня принесла нам благословение патриарха Алексия 2, архиереев, священников и миллионов верующих Русской церкви».[148]

Вождь Первого сербского восстания против турок Карагеоргий (Георгий) Петрович (1768-1817)[149] называет Петра I «сербским корнем». Действительно, Черногория, как маленькая страна, никогда не могла самостоятельно решать политические вопросы, но как земля, где, в частности, родился отец святого Саввы - святой Симеон Мироточивый, она всегда была корнем всех важнейших исторических событий на Балканах. Карагеоргию посвящено самое лучшее творение Петра II - «Горный венец». По-видимому, Карагеоргий был для Негоша воплощением продолжения Косовского завета. В этом опять обнаруживается пророческий дар Негоша, поскольку Карагеоргий явился родоначальником сербской королевской династии Карагеоргиевичей. Король Пётр I Карагеоргиевич был назван «Освободителем» - во время его правления сербский народ полностью освободился от власти турок.[150] А его сын - король Александр I - назван «Объединителем» - при нём сербский народ вместе с другими южными славянами сформировал единое государство.[151] «Посвящение праху Отца Сербии», как называет Негош Карагеоргия, завершает эту главу:

«Наша грозная эпоха страх родит и удивленье,

Навсегда ее запомнят будущие поколенья.

В колыбели у Беллоны свет увидели и ныне

Потрясают мирозданье восемь близнецов богини:

Карл, Наполеон, Кутузов, Шварценберг и Блюхер гордый,

Веллингтон и князь Суворов, турок бич Карагеорги.

... Львы в густых лесах родятся, на просторах изобильных,

Гений вьет гнездо в народах многочисленных и сильных.

... Но юнаку из Тополы ангелы венков не вили,

На пути его тернистом тысячи препятствий были.

Все принес Карагеорги на ольтар своей отчизны:

Воскресил из мертвых сербов и призвал их новой жизни.

... Стены крепкие Стамбула от его шагов трясутся,

И георгиевской саблей турки до сих пор клянутся!

... Но предательство и гибель следуют за вящей славой:

Головою заплатил ты за венец свой величавый!

... Нашу жизнь - судить потомкам, беспристрастным и суровым,

Так, анафемы дождались краль Вукашин с Годуновым.

... Душанов и Обиличей сербка некогда рождала,

Но теперь пора Пожарских благодатная настала,

Сербский род, оружье взявший, нынче смел и непреклонен.

Так беги, проклятье, с рода - вековой завет исполнен!»[152]

 

         Итак, говорит епископ Иоанникий, Косовская жертва составляет основу и неиссякаемый источник духовного подвига Негоша и освободительной войны черногорского народа. Негош открыл, что глубокий смысл косовского мученического подвига - это вера в общее Воскресение. Благодаря тому, что сербский народ сохранил православную веру, он не до конца покорился власти иноверцев.[153] Негош хорошо понимал народную поговорку  «Бог на небе, а Россия - на земле»;[154] он осознавал, что у балканских славян недостаточно сил, чтобы освободится от власти Османов, и потому с пылкостью спешил в объятия «матушки России». История страны влияла на философию народа, а вместе с тем и на философию Негоша. Негош принадлежит к числу тех поэтов, которые полностью выросли из идей и истории своего народа. Он писал о том, чтó есть Черногория, и не писал о том, чего в ней нет. Поэтому его можно сравнить с такими великими национальными поэтами, каким, например, является Пушкин для России; можно сказать, что таково же значение поэзии Негоша у нас. В Пушкине черногорский поэт видел не только выдающегося писателя современности, но и представителя русской культуры, традиции которой были ему особенно близки. Свой сборник народных песен «Зеркало сербское» (1846) поэт посвятил Пушкину.

         Замечательно, что сколько ни страдал владыка Раде в Черногории, так что даже однажды хотел её покинуть, он никогда не винил в этом народ, никогда не сказал ни слова против народа, но всегда и везде защищал его делами и речами. Он старался всегда подчеркнуть доблести и заслуги своего народа перед человечеством. Но и народ с любовью хранит память о своём великом сыне. Нет человека в Черногории или в Сербии, да и среди других южных славян, который бы не читал чего-нибудь из Негоша и не знал бы чего-нибудь наизусть. Истоки творчества Негоша лежали в народной эпике - она оставалась живым развивающимся явлением в той среде, к которой поэт был органически причастен. Многие особенности творчества Негоша обусловлены народным началом. Всё пронизано и оживлено одной сверхзадачей - раскрыть дух народа, неповторимые черты национального характера. Главное направление литературного развития в первой пол. XIX века определялось движением к романтизму. Это с особой силой сказалось в творчестве двух крупнейших поэтов эпохи - Петра Негоша и Бранко Радичевича.[155] «Есть нечто, чем Негош сильнее Бранко. Его больше знают, потому что его содержание шире - он для всякого. Бранко - певец молодости, певец только её веселья и печали. Негош - и для старого, и для молодого: старого веселит, молодого укрепляет».[156]

         Никто с такой убедительностью не связывал судьбу своего народа с судьбой мира и вселенной, пытаясь найти метафизические корни нашего национального несчастия.

         Так православное царство после „Первого" и „Второго" Рима переселилось в Болгарию, а затем в Сербию, чтобы найти свой покой и корону в царстве русском, в „Третьем" Риме. Если позволить себе сравнение (хотя это и неблагодарное занятие), можно сказать, что Второй (и Первый) Рим вместе взятые более всего преуспели в добродетели Веры. Были там и надежда, и любовь, но особенно Вера, чистая Православная Вера, которую Второй Рим (да и Первый) сохранили и дали как великое богаство всему миру в своём Символе веры! Быть может, ярче всего это проявилось в личности святого Константина Великого. Царство Сербское, одно из наименьших православных царств, взрастало прежде всего в добродетели Надежды на Господа; пусть было оно крепко и в вере, и в любви, однако важнее всего ему было, учитывая его малые силы и многочисленных врагов, дорасти до несокрушимой Надежды на Господа. Прекраснейший герой, олицетворяющий такую Надежду, несомненно - святой великомученик царь Лазарь Косовский. Потому Андрич и говорит, что Негош - воплощение косовской борьбы и поражения, но в то же время и несокрушимая надежда.[157] В „Горном венце" Негош пишет:

«...надежда связывает душу

с небом чистым, как луч каплю с солнцем».[158]

И наконец, Русское царство, именно по причине своей силы и могущества, было предназначено для того, чтобы непрестанно возрастать в Любви к Богу (и ближнему), некоторым образом отчасти сдерживая свою мощь и преображая её новой духовной силой. Думается, более всего это проявилось в личности святого царя и страстотерпца Николая II. Родитель же всех этих царств и их Веры, Надежды, Любви  - Господь наш Иисус Христос, София-Премудрость Божия.                   

 

     

Список литературы:

1. Андрић И. Његош као трагични jунак косовске мисли. - Подгорица, 1996 г.

• 2. Аншаков Ю.П. Становление Черногорского государства и Россия (1798 - 1856 гг.) - Москва, 1998 г.
• 3. Бећковић М. Петар II Петровић Његош. Избор из поезиjе. - Подгорица (Титоград), 1992 г.
• 4. Библия в русском переводе. Перепечатано с Синодального издания. 1992 г.
• 5. Боjовић Ј. Русиjа и Црна Гора краjем XVIII - почетком XIX в. Зборник. - Котор, 1988 г.
• 6. Богосављевић Jеромонах Никодим. Косовско-Ловћенски завет. - Цетиње, 2006 г.
• 7. Броневский В.Б. Записки...СПб. 1818. Ч.1.
• 8. Бычков Ю. Е. Черногория от прошлого к настоящему. - Москва, 2004 г.
• 9. Вешовић Р. Црна Гора. - Београд, 1960 г.
• 10. Встреча со святыней. Москва 2007 года.
• 11. Вся история в одном томе. - Москва, 1997 г.
• 12. Вуловић С. Петар Петровић Његош, песник српски. Годишњица Николе Чупића. - Београд, 1877 г.
• 13. Дурковић-Якшић Др. Љубомир. Митрополиjа Црногорска никада ниjе била аутокефална. Београд - Цетиње, 1991 г.
• 14. Духовно и политичко биће Црне Горе. - Подгорица, 2002 г.
• 15. Дучић Архимандрит Нићифор. Историја СПЦ. - Гацко, 2002 г.
• 16. Енциклопедиjа Његош. - Подгорица, 1999 г.
• 17. Ефтич Епископ Афанасий Лекция, прочитанная в Подгорице 6 мая 1995г.
• 18. История всемирной литературы, том 6.
• 19. История Сербии и Черногории. - Москва, 2002 г.
• 20. Карташов А. В. Очерки по истории Русской Церкви. Том 1.- Минск, 2007.
• 21. Кордић Стеван. Његош и Матиjа. - Београд.
• 22. Краткая литературная энциклопедия. Редактор А. А. Суриков.
• 23. Лисичкин В.А., Л.А. Шелепин. Глобальная империя зла. Москва 2001 г.
• 24. Лопухин А. П. . История Православной Церкви в XIX веке. Том 2. Москва 1998 г.
• 25. Лукич Иеромонах Исаия История черногорского теократизма. - МДА, 2000 г.
• 26. Медаковић М. Петар Петровић Његош - последњи владаjући владика црногорски. - Нови Сад, 1882 г. Његош. Целокупна дела. Књига 1. Београд 1967 г.
• 27. Негош П. П. Горный венец. Перевод М. Зенкевича. - Москва, 1955 г.
• 28. Негош П. П. Горный венец. Перевод Ю. Кузнецова. Под редакцией О. Кутасовой. - Москва, 1988 г.
• 29. Негош П. П. Горный венец. Самозванец Степан Малый. - Москва, 1988 г.
• 30. Негош П.П. 1813 - 1963. - Белград, 1963 г.

1. Негош Петар II Петрович. Горный Венец. Подгорица 1996 г. Перевод с сербского Александра Шумилова.

• 32. Негош Петр. Горный Венец. Перевод Ю. Кузнецов. Белград 1997 года.
• 33. Његош наш савременик. - Никшић, 2002 г.
• 34. Његош П. П. Целокупна дела. Књига 2. Свободиада. Београд 1967 г.
• 35. Његош П. П. Писмо Мехмеду Решид-Паши. Целокупна дела. Књига 6. - Београд, 1967 г.
• 36. Његош П. П. Целокупна дела. Књига 5. Огледало српско. Београд 1967 г.
• 37. Његош П. П. Целокупна дела. Књига 5. Огледало српско. Београд 1967 г.
• 38. Његош П. П. Целокупна дела. Лажни цар Шћепан Мали. - Београд, 1963 г.
• 39. Петровић Р. Шћепан Мали. Загонетка jе ришена. - Београд, 2002 г.
• 40. Петровић Св. Петар I Кратка историjа Црне Горе. - Подгорица, 1997 г.
• 41. Поповић Архимандрит Jустин. Житиjа светих. Октобар, 18 дан.
• 42. Попович Л. Черногорский владыка Петр I. - Киев, 1897 г.
• 43. Радовић Митрополит Црногорско-Приморски Амфилохиjе. Философиjа рата. Зборник. - Цетиње, 1996 г.
• 44. Ровинский П. Черногория в её прошлом и настоящем. Том 1. СПб 1888 г.
• 45. Савич С. Черногорско-российские церковные связи в XIX в. (Дипломная работа). Сергиев Посад, 2005 г.
• 46. Скурат К. Е. История Поместных Православных Церквей. Част 1.
• 47. Тестамент Светог Петра Цетињског. Цетиње 1996 год.
• 48. Тойич Н. Митрополит Петр Цетинский как церковный деятель. (Дипломная работа). - МДА, Сергиев Посад, 2004 г.
• 49. Философиjа рата. Зборник. - Цетиње, 1996 г.
• 50. Хронология всемирной и российской истории. - СПб, 1996 г.
• 51. Црна Гора у међународним односима. - Титоград (Подгорица), 1984 г.

---

[1] Архимандрит Нићифор Дучић. Историја СПЦ. - Гацко, 2002. - С. 49.

[2] История Сербии и Черногории. - Москва, 2002. - С. 48.

[3] Там же, с. 52.

[4] 9 июля 1856 года в семье православного священника, в городке Смилян, родился один из самых великих учёных мира, серб из Лики - Николай Тесла. В первой пол. XX в. Америка вдохновлялась его открытиями: он открыл переменный ток, флуоресцентный свет, беспроводную передачу энергии; им были созданы первые электрические часы, турбина, двигатель на солнечной энергии. Он изобрёл радио раньше Маркони, получил трёхфазный ток раньше Доливо-Добровольского. На его изобретениях, в сущности, выросла вся энергетика XX века. В конце же XX века Америка во многом способствовала уничтожению его родины. 

[5] Там же. - С. 62.

[6] Так, спустя шесть столетий, снова повторяется Косовская битва сербов. Эти события доказывают пророческий дар Негоша, чьи произведения актуальны и поныне.

[7] К. Е. Скурат. История Поместных Православных Церквей. Часть 1. - С. 101.

[8] Из неё выросла Черногорско-Приморская митрополия.

[9] Возле аэропорта города Тиват. Архангельский монастырь был разрушен католиками в 1453г., ок. 70 монахов было убито. Графиня Катерина Властелинович в 1833г. построила церковь св. Троицы. В 1996г. были обретены мироточивые мощи св. превлачских мучеников 1453 года. Монастырь возрождается.

[10] К. Е. Скурат. Указ. соч. - С. 104.

[11] Во время последних событий косовские албанцы неоднократно пытались уничтожить монастырь, населённый сербскими монахинями, которых охраняют солдаты КФОР. В аналогичном положении монастыри Дечаны, Грачаница и другие.

[12] На территории Черногории одним из самых красивых памятников славной в исторической жизни сербского народа эпохи Неманичей  является монастырь Морача. Его построил князь Стефан, сын Вукана, внук Стефана Немани, в 1251-1252гг.

[13] Влияние этой идеи, бесспорно,  можно проследить и в поэтическом творчестве Негоша.  

[14] История Сербии и Черногории. - С. 78.

[15] В дальнейшем - «Г. в.»

[16] Эти пророческие слова (как и многие другие) владыки Негоша можно отнести и к настоящему времени.

[17] Петар II Петрович Негош. Горный Венец. Подгорица 1996 г. С. 44. Перевод с сербского Александра Шумилова.

[18] Во времена Негоша считалось, что Вукашин убил царя Уроша. Однако царь Урош умер уже после его смерти.

[19] Г. в. - С. 32.

[20] Не уже ли все это  похоже на «новый мировой порядок» или так называемую «глобализацию» и политику США, сегодня. Можно напр. посмотреть В.А. Лисичкин, Л.А. Шелепин. Глобальная империя зла. Москва 2001 г. С. 138 - 163.  Там написано: «То, что творится в Косово, можно назвать катастрофой: ... сербов и цыган убивают, пытают, избивают, калечат, похищают или угрожают их жизни. Принадлежащие сербам дома сжигают, грабят или присваивают себе албанцы, не имеющие на это права. Сербские церкви взрываются, их религиозные святыни оскверняются». В результате более 300000 беженцев, несколько сотни разрушенных православных святынь. 

[21] Философиjа рата. Зборник.  - Цетиње, 1996. - С. 191-202.

[22] Св. мощи царя Лазаря ныне хранятся в монастыре Раваница, который он и построил.

[23] Старший зять царя Лазаря.

[24] Младший зять царя Лазаря.

[25] Как это описывает, например, народная песня «Сыновья Обилича». - П. П. Његош. Целокупна дела. Књига 5. Огледало српско. - С. 124-129.

[26] «Г. в.». С. 45, 46.

[27] Из Цетинского монастыря.

[28] Jеромонах Никодим (Богосављевић). Косовско-Ловћенски завет. - Цетиње, 2006.

[29] Там же. - С. 32-33.

[30] Петр Негош. Горный Венец. Перевод Ю. Кузнецов. Белград 1997 года. С. 73.

[31] Там же. С. 51.

[32] М. Медаковић. Петар Петровић Његош - последњи владаjући владика црногорски. - Нови Сад, 1882. - С. 144-151. Серб из Лики, Милорад Медакович, служил секретарём у Петра II Негоша; в литературной и политической деятельности он проявил себя страстным приверженцем России.

[33] Прежде всего, здесь речь о Святой Софии.

[34] Негош. Г. в. Кузнецов. С. 50-51.

[35] Там же.

[36] Његош. Дjела. Књига 1. - С. 208-209. Стихотворение «Орёл и Свинья, или Наши братья, подкупленные турками» впервые было опубликовано после смерти Негоша, в 1852г., в газете «Шумадинка», № 51 (Белград). Совершенно очевидно, что стихотворение направлено против тех черногорцев, которые, будучи привлечены обещаниями и подарками турок, покорились им и предали свою страну.

[37] Стеван Кордић. Његош и Матиjа. - Београд. - С. 33.

[38] Негош. Г. в. Шумилов. С. 46.

[39] Наиболее законченную и сильную формулировку сложившихся в русском обществе представлений о Новом Риме даёт старец псковского Елеазарова монастыря Филофей в своих посланиях к дьяку Мисюрю Мунехину и великим князьям Василию III и Ивану III: «Вся христиански царства снидошася в твое едино: яко два Рима падоша, а третий стоит, а четвертому не быти». - А. В. Карташов. Очерки по истории Русской Церкви. Том 1.- Минск, 2007. - С. 405-409.

[40] В нашей работе наименование «Третий Рим» используется лишь как символическое название. Мы не будем вступать в полемику по поводу различных мнений, существующих вокруг этого названия.

[41] История Сербии и Черногории. - С. 124-140.

[42] Сын царя Лазаря.

[43] Његош. Огледало српско. «Синови Иванбегови». - С. 13-19.

[44] Существуют различные версии происхождения названия «Черногория».

[45] Негош. «Г.в.». С. 64.

[46] Станиша принял ислам и назвался Скендербег. Но потом обличен бивши от совести, своего брата Георгия и народа покаялся за этот грех, приняв монашеский постриг, в котором и преставился. Как нам об этом расказивает Петр 1 Петрович в своей истории Черногории.

[47] Негош. «Г. в.». С. 72.

48. На Балканах первая печатная книга появилась задолго до возникновения США.

[49] «Чёрная Гора», от которой произошло название Черногории, является одним из названий местности, типичной для разных сербских земель и для самой Черногории. Поэтому нет никакого основания производить его от имени Црноевичей; равно как и Црноевичи получили своё прозвание гораздо раньше, чем обосновались в Черногории. См.: П. Ровинский. Черногория в её прошлом и настоящем. Том 1. - С. 339.

[50] П. Ровинский. Черногория в её прошлом и настоящем. Том 1. - С. 2-3.

[51] После Берлинского трактата её площадь увеличилась до 9500 кв. км, причём Черногория получила выход к морю у Бара и Улциня.

[52] Негош. «Г. в.» С. 46.

[53] П. Ровинский. Указ. соч., с. 332.

[54] Негош. «Г. в.». С. 46.

[55] Црна Гора у међународним односима. - Титоград (Подгорица), 1984. - С. 8-9. 

[56] П. Ровинский. Указ. соч., с. 428.

[57] Иеромонах Исаия (Лукич). История черногорского теократизма. - МДА, 2000.

[58] М. Бечковић. Петар II Петровић Његош. Избор из поезиjи. - Подгорица (Титоград), 1992. - С. 229-231.

[59] Иво Андрич.

[60] И. Андрић. Његош као трагични jунак косовске мисли. - Подгорица, 1996.

[61] Там же, с. 5-6.

[62] Духовно и политичко биће Црне Горе. - Подгорица, 2002. - С. 170.

[63] А. П. Лопухин. История Православной Церкви в XIX веке. Том 2. - С. 389-390.

[64] Там же, с. 391.

[65] Његош. Дjела. Књига 1. - С. 84-93.

[66] Иеромонах Исаия (Лукич). Указ. соч. - С. 7-11.

[67] П. Ровинский. Указ. соч. Том 1. - С. 472.

[68] Владыка Негош похоронен на горе Ловчен.

[69] Др. Љубомир Дурковић-Якшић. Митрополиjа Црногорска никада ниjе била аутокефална. Београд - Цетиње, 1991. - С. 42.

[70] П. П. Његош. Писмо Мехмеду Решид-Паши. Целокупна дела. Књига 6. - Београд, 1967. - С. 37.

[71] Р. Вешовић. Црна Гора. - Београд, 1960. - С. 139.

[72] Г. в. - С. 46.

[73] Он был посвящён в епископы в Венгрии, в городе Сече в 1700 году патриархом Арсением Црноевичем, который в то время бежал из Турции. Ему было всего 19 лет.

[74] Негош. «Г. в.». С. 36.

[75] Св. Петар I Петровић. Кратка историjа Црне Горе. - Подгорица, 1997. - С. 524.

[76] Вершина поэтического творчества Негоша - драматическая поэма «Горный венец». В связи с празднованием в 1963г. 150-летия со дня рождения Негоша, была учреждена национальная литературная премия его имени. - Краткая литературная энциклопедия. Редактор А. А. Суриков. - С. 162.

[77] Негош. «Г. в,». С. 48.

[78] Негош. «Г. в.». С. 34.

[79] Действительно можно сказать, что целая история сербского народа, после косовской битвы, проходить в знаку  исхода из рабства «египетского», через страдание и кров которая имеет символ «красного моря».

[80] Негош. «Г. в.». С. 82.

[81] Негош. «Г. в.». С. 75, 76.

[82] Негош. «Г. в.» С. 82, 84.

[83] «.......................

..........................». - Г. в. - С. 70.

[84] Негош. «Г. в.» С. 68, 70.

[85] И. Андрић. Његош као трагични jунак косовске мисли. - Подгорица, 1996. - С. 11.

[86] «Г. в.» С. 70.

[87] П. Ровинский. Указ. соч. - Том 1, с. 514.

[88] Негош. Там же. С. 98.

[89] Несмотря, однако, на столь деятельное участие черногорцев в великой войне, стоившей им стольких жертв и усилий, при заключении Карловацкого договора они были полностью проигнорированы, точно их вовсе не существовало.

[90] Његош. Дела. Књига 1. Песме. - С. 75.

[91] Негош. «Г. в.» С. 198, 200.

[92] П. П. Негош. Горный венец. Перевод Ю. Кузнецова. Под редакцией О. Кутасовой. - Москва, 1988. - Предисловие, с. 34.

[93] Церковь Цетинского монастыря посвящена именно празднику Рождества Богородицы.

[94] М. Бечковић. Петар II Петровић Његош. Избор из дjела - Подгорица (Титоград), 1992. - С. 19.

[95] П. П. Негош. Горный венец. Перевод М. Зенкевича. - Москва, 1955. - С. 16.

[96] П. П. Негош, 1813 - 1963. - Белград, 1963. - С. 20.

[97] Г. в. - С. 70.

[98]Његош. Дјела. Књига 2. Свободиада.  

[99] Његош. Дjела. Књига 5. Огледало српско. Царев Лаз. - С. 40.

[100] Његош. Дjела. Књига 2. Свободиада. - С. 9-33.

[101] Перевод частично взят из книги Лаврова, с. 245-263.

[102] Это сравненные османов со зверями, очень кажется показательно.

[103] Дан. 7; 3,4.

[104] Његош. Там же. Ћуприлић везир. - С. 56.

[105] Ю. Е. Бычков. Черногория от прошлого к настоящему. - Москва, 2004. - С. 60.

[106] Његош. Там же. Милорадовић посланик Петра Великог. - С. 35.

[107] Поражение у Прута.

[108] Црна Гора у међународним односима. - Титоград, 1984. - С. 16.

[109] Иеромонах Исаия. Указ. соч. - С. 16.

[110] Об этом мы расскажем позднее.

[111] Др. Љ. Дурковић-Jакшић. Указ. соч.

[112] Његош. Дела. Лажни цар Шћепан Мали. - Београд, 1963.

[113] Пётр III - русский царь с 1761 по 1762г., внук Петра Великого. В 1762г. произошёл дворцовый переворот. Гвардия возвела на престол супругу Петра III Екатерину Алексеевну. Отрешённый от престола Пётр III спустя неделю после переворота был убит. - Вся история в одном томе. - Москва, 1997. - С. 99.

[114] Историки разрешили уже и эту загадку. Р. Петрович утверждает в своём исследовании, что Степан Малый происходил из Черногории, и его фамилия Балич. По-видимому, он состоял на военной службе в России, где кто-то сказал ему, что он очень похож на русского царя Петра III; он же сообразил, что это можно использовать в своих целях. - Р. Петровић. Шћепан Мали. Загонетка jе ришена. - Београд, 2002. 

[115] Эта война закончилась Кючук-Кайнарджийским миром 1774 года. Он имел весьма важные последствия для православного населения. Российское правительство оказывало православным не только религиозное, но и политическое покровительство.

[116] Граф Орлов, конечно, не мог рассчитывать на помощь лже-Петра. Спустя более половины столетия его дочь графиня Орлова, как мы увидим в дальнейшем, найдёт в правителе Петре II истинного правителя маленькой Черногории и истинного друга России.

[117] В 1775г. Пугачёва казнили в Москве. - Хронология всемирной и российской истории. - СПб, 1996. - С. 57.

[118] «Самозванец Степан Малый» впервые напечатан в Загребе в 1851г. - Енциклопедиjа Његош. - Подгорица, 1999. - С. 623.

[119] П. П. Негош. Горный венец. Самозванец Степан Малый. - Москва, 1988. - С. 31, 36.

[120] Епископ Афанасий. Лекция, прочитанная в Подгорице 6 мая 1995г.

[121] Његош наш савременик. - Никшић, 2002. - С. 102-107.

[122] Негош даёт характеристику своего дяди Петра I в поэме «Степан Малый».

[123] Архимандрит Jустин Поповић. Житиjа светих. Октобар, 18 дан.

[124] Митрополит Црногорско-Приморски Амфилохиjе. Философиjа рата. Зборник. - Цетиње, 1996. - С. 12.

[125] Кровная месть.

[126] П. Ровинский. Указ. соч., том 1, с. 634.

[127] Немилость к Черногории императрицы Екатерины объяснялась тем, что черногорцы признали самозванца Степана Малого, а также не оказали той помощи, которой требовала от них Россия во время войны с Турцией. Поэтому императрица отказала в приёме владыке Петру, когда тот однажды приехал в Россию. Пётр поклялся тогда, что никогда больше в Россию не поедет, что не помешало ему, впрочем, остаться преданным другом России до конца своих дней. Когда Екатерина II убедилась, что владыка Пётр - человек порядочный и непричастен к афере Степана, она послала ему в подарок, как бы извиняясь, Евангелие, крест и плащаницу, которую сама вышивала. Этот подарок хранится в сокровищнице Цетинского монастыря.

[128] Об этих битвах пишет Негош в поэме «Свободиада», в девятой песни. - П. П. Његош. Дела. Књига 2, с. 158-183.

[129] Он был потомком сына Ивана Црноевича - Максима (Станиши), перешедшего в ислам.

[130] Как любит говорить митрополит Амфилохий - там святой Пётр и Махмуд до сих пор разговаривают и спорят, кто был прав.

[131] Л. Попович. Черногорский владыка Петр I. - Киев, 1897.

[132] Иоанн, 10; 11.

[133] Н. Тойич. Митрополит Петр Цетинский как церковный деятель. (Дипломная работа). - МДА, Сергиев Посад, 2004.

[134] Об этом пишет и Негош в поэме «Свободиада», в десятой песни. - П. П. Негош. Сочинения, том 2, с. 184-222.

[135] Ю. Е. Бычков. Указ. соч., с. 183.

[136] Броневский В.Б. Записки...СПб. 1818. Ч.1. С. 272.

[137] Союз России, Австрии и Пруссии, заключённый в сентябре 1815г. в Париже. Благодаря Кючук- Кайнарджийскому миру 1774 года, во времена воистину великой Екатерины, Россия получила возможность покровительствовать всем православным подданным Османской империи. По Парижскому же миру она уже не могла покровительствовать им самостоятельно. Впоследствии Александр I разочаровался в политике Священного союза.

[138] J. Боjовић. Русиjа и Црна Гора краjем XVIII - почетком XIX в. Зборник. - Котор, 1988. - С. 63-73.

[139] Ю. П. Аншаков. Становление Черногорского государства и Россия (1798 - 1856 гг.) - Москва, 1998. - С. 139.

[140] Ю. Е. Бычков. Указ. соч., с. 184.

[141] Тестамент Светог Петра Цетињског. Цетиње 1996 год.

[142] Эти жертвы принесёт Россия ещё не раз и в последующей истории.

[143] П. Ровинский. Указ. соч., том 1, с. 640.

[144] Ровинский. Там же. Том 1. С. 690.

[145] С. Савич. Черногорско-российские церковные связи в XIX в. (Дипломная работа). - Сергиев Посад, 2005. - С. 48.

[146] Перенесение с Мальты в Гатчину части Древа Животворящего Креста Господня, Филермской иконы Божьей Матери и десной руки Иоанна Крестителя совершилось при императоре Павле I, 12/25 октября 1799г.

[147] Послание Патриарха Московского Алексия II в связи с принесением в Россию десницы св. Иоанна Предтечи из Сербии (Черногории).

[148] Встреча со святыней. Москва 2007 года.

[149] Первое сербское восстание 1804-1813гг.

[150] Король Пётр I пришёл к власти в 1903г.

[151] Это произошло в 1918г., после Первой мировой войны.

[152] Негош. «Г. в.». С. 26-28.

[153]Духовно и политичко биће Црне Горе. Зборник. - Подгорица, 2002. - С.175.

[154] В особо тяжёлые моменты истории говорили и так: «Бог высоко, Россия далеко». Негош тоже понимал, что Россия далеко, но всё-таки говорил: «И солнце далеко, но всё равно оно всё согревает».

[155] История всемирной литературы, том 6, с. 513-514.

[156] С. Вуловић. Петар Петровић Његош, песник српски. Годишњица Николе Чупића. - Београд, 1877. - С. 330-335.

[157] Његош наш савременик. Зборник. Никшић 2001 год. С. 90.

[158] Негош. Горный венец. Перевод Кузнецова. Белград, 1997. С. 148.