В 2023 г. в издательстве «Новое литературное обозрение» вышел перевод книги Энтони Уильямса «Христианские левые: введение в радикальную и социалистическую христианскую мысль».

В своей книге автор кратко обозревает историю течений социалистического и леворадикального христианства за последние 150 лет. Делает он это с желанием проблематизировать восприятие христианства как религии «традиционно правого политического спектра» и выяснить саму возможность и обоснованность левого христианства, без которых его сторонникам едва ли стоит надеяться на успех в будущем. О выводах Уильямса читайте далее.

Если мы попытаемся выделить общую суть разнообразных движений левого христианства, затронутых в обзоре Уильямса, то придем к следующему выводу — все они стремятся расширить сферу действия Евангелия за пределы индивидуального благочестия. Они стремятся видеть в политической борьбе во благо «свободы, равенства и братства» нечто, исходящее из самой сути христианского благовестия. Понятие братства, естественно подразумевающее для своих членов свободу и равенство, вообще является ключевым для левого христианства.

Впрочем, галактика левохристианских течений противится упрощенному объединению. Генезис каждого из движений различен, имеет под собой совершенно разные исторические основания, и уже отсюда каждое из движений обретает яркие доктринальные, идеологические особенности. Различаются их цели и акценты. Порою направление борьбы одних полностью противоречит направлению борьбы других. Например, те, кто разделяет прогрессивную приверженность критической теории, интерсекциональности и — даже отвергая экономический индивидуализм — внимание к идентичностным и психологическим потребностям человека, полностью расходятся с теми, кто отстаивает постлиберальные ценности традиции и коммунитаризма.

Но не отодвигают ли левые христиане само Евангелие на задний план в угоду экономическому коллективизму и социальному освобождению? Не оказывается ли здесь борьба с общественным неравенством искушением, отвлекающим христианина от борьбы с грехом во имя спасения души и достижения святости? Левая теология традиционно вызывает ряд вопросов со стороны консервативно (и здесь мы не имеем в виду консерватизм политический) настроенных богословов. Действительно ли Библия и христианское богословие поддерживает коллективизм и всеобщее равенство? Уильямс не обходит вниманием эту проблему.

И тем не менее, «когда Адам пахал, а Ева пряла, кто дворянином был тогда»? Трудно не видеть в определенных библейских мотивах нечто сродное радикально-социалистическому пафосу. Это и рассказ об исходе из египетского рабства; и земельные законы Израиля, такие как закон о юбилейном годе; и проповедь заботы о нищем; и социальный радикализм пророков. Стоит ли говорить о Евангелии? Британский англокатолик Стюарт Хедлам считал Песнь Богородицы «Марсельезой революции». Проповедь Христа в синагоге, по мнению автора, как будто исполнена революционным духом, духом предвкушения царства равенства и свободы, дарующего «пленным освобождение, слепым прозрение». В несколько простоватой и безыскусной, но оттого и более выразительной форме изложил свое видение социально-политической проблематики евангельского нарратива фолк-исполнитель Вуди Гатри в песне 1940 года Jesus Christ:

Иисус Христос был человеком, который путешествовал по земле,

Работящим и смелым человеком,

Он сказал богачам: «Отдайте деньги бедным», —

Но они уложили Иисуса Христа в могилу.

Когда Иисус приходил в город, все работяги вокруг

Верили тому, что он говорил,

Но банкиры и священники прибили Его к кресту

И уложили Иисуса Христа в могилу.

Эта песня была написана в Нью-Йорке,

Городе богача, священника и раба.

Если бы Иисус проповедовал здесь то, чему он учил в Галилее,

Они бы уложили бедного Иисуса в могилу.

Конечно, автор сознает анахронизм таких высказываний, в которых древнюю библейско-церковную традицию коллективизма и социального мышления называют «социалистическим» или «коммунистическим» течением. Было бы крайне наивно объединять в одну группу представителей модерных идеологий и, скажем, отцов Древней Церкви, в писаниях которых, равно как и в Библии, находим проблематизацию экономического неравенства. Однако менее точное определение «радикальное» или «протосоциалистическое» можно употреблять свободнее для маркировки подобных явлений в истории христианства, к чему и прибегает Уильямс.

В книге рассматриваются такие левохристианские движения, как: христианский социализм Великобритании; религиозный социализм континентальной Европы; социальный евангелизм, движения за гражданские права и за освобождение чернокожих, а также «краснобуквенный» евангелизм в США; теология освобождения в Латинской Америке, а также в Африке и на Ближнем Востоке; феминистские, вуманистские и другие теологии освобождения. 

Некоторые из этих движений больше сосредоточены на экономическом социализме, другие — на идентитарной политике. Но общее в них это уже означенное выше расширительное толкование Евангелия, вывод его из сферы сугубо личного благочестия в сферу религиозно окрашенной борьбы с угнетением и неравенством, как бы различно они ни понимались.

К каким же выводам приходит Уильямс насчет обоснованности и будущего левого христианства? 

В целом он утверждает, что Библия и церковное учение отнюдь не представляют собой такого ясного и последовательного социалистического послания, как думают представители левого христианства. Все это не означает, что христиане должны быть равнодушны к бедности, угнетению и экономической несправедливости. Библия и церковное учение действительно насыщены социальной проблематикой, проповедью неравнодушной, деятельной любви, призывом к кооперации и солидарности. Но манифеста революционной борьбы в том смысле, в каком мы его находим у радикалов нового времени, ни в Писании, ни в Предании мы не найдем. Многое пришлось бы в Писание или Предание «вчитывать», чтобы выдать их за таковой. Яснее всего это видно на примере феминистской, вуманистской и квир-теологии, вообще всех теологий, принимающих интерсекциональный подход. Для обоснования своих претензий они вынуждены прибегать к «герменевтике подозрения», предполагающей наличие «патриархальных предрассудков» у священных авторов, как бы не понимающих до конца «пророчески-освободительную» тему собственных текстов.

На основании этого мы можем говорить, считает Уильямс, что христианство не столь легко совместимо с левой политикой, как этого хотелось бы иным мыслителям. Однако и сама современная левая политика становится все более несовместимой с христианством. Старые левые, выбирающие основной мишенью экономическое угнетение, гораздо легче достигают согласия с христианской традицией, на взгляд автора, объективно несущей в себе весьма мощный протосоциалистический заряд, чем новые левые, делающие акцент на борьбе с идентичностным неравенством и ставящие под удар фундаментальные ценности христианской традиции. В современной левой политике господствует борьба не с эксплуатацией, а с «репрессивными сексуальными кодами». Социалистическая и социал-демократическая миссии по преодолению или регулированию капитализма отошли на второй план. Угнетение превратилось из экономической в психологическую категорию. 

Такой идентинарный сдвиг создает, помимо трудностей союза левых с христианской традицией, трудности и для союза между самими левыми. В нашу эпоху, когда молчание все чаще называют насилием, почти невозможно оставить в стороне разногласия по поводу сексуальной этики и прочих внеэкономических дилемм, ради консолидированной борьбы с экономическим неравенством. 

Впрочем, несмотря на все идеологические и теологические препятствия — первые исходят со стороны прогрессистов, не относящих себя к христианам; вторые со стороны христиан, не относящих себя к социалистам, — левое христианство, по мнению Уильямса, существовало слишком долго, чтобы сегодня просто исчезнуть. В общем-то, сколь долго существует радикализм и социализм, столь долго существует христианский радикализм и социализм. В лице левого христианства мы встречаем, быть может, не столь идеально сочетающееся с ортодоксией движение, как того хотелось бы его сторонникам, но тем не менее вполне укорененное в традиционно христианских практиках религиозного эгалитаризма, коллективизма и осуждения различных форм несправедливости.

Подготовил Никита Глявин