Сирийское христианство, как отмечают исследователи[1], обладало опредёленным своеобразием по сравнению с греческим или латинским. Одной из своеобразных черт был аскетизм, который характерен почти для всех сирийских христианских писателей IV — начала V в. и был отражением реального аскетического опыта первых сирийских христианских подвижников. Среди учёных нет единодушного согласия по вопросам происхождения древнего сирийского аскетизма и того места, которое он должен был занимать в жизни Церкви[2]. Феномен слияния буквы и символа приводил к формированию «символического поведения», направленного на создание пространства общения между божественным и человеческим. Формы аскетизма с разной степенью активности были возможны для разных укладов христианской жизни: епископской, монашеской, семейной. Для одних это были повседневные упражнения, жизнь, посвящённая Богу, для других — образец подражания, которому можно соответствовать по силам или в определённые периоды жизни[3].
Доктор теологии А. Выыбус отмечает в раннем сирийском аскетизме центральное место завета: вера воспринимается как новый завет (qyāmā) с Богом, который формирует богословие, этику и структуру христианской общины. Понятие qyāmā означает также «клятву» и «торжественное обещание», относится к верующим, в том числе в качестве их наименования. Христиане — bnay qyāmā и bnāṯ qyāma; в буквальном переводе это «сыны завета» и «дочери завета». Верующие призваны к борьбе не только против зла, но и против естественного положения вещей в этом мире, и поэтому жизнь в сознании завета подразумевает негативное отношение к этому миру и на практике выливается в аскетизм[4]. Другое важное место занимает слово ܐܝܕܝܚܝ [iḥîdāya], имеющее значение «единого», «одинокого» и используемое в смысле безбрачия, цельности человека и отсутствия в нём лукавства, а также для обозначения Сына Божия как Единородного от Отца[5]. Типологический контекст приводит к пониманию аскета как «знака» / «символа» человечества, восстановленного согласно со своим изначальным состоянием в раю[6].
Идея восстановления статуса Адама характеризовала и подход к уединённой жизни, типичный для сирийского монашества. В связи с этим таинства земной Церкви и весь установленный в ней порядок должны были подчиняться таинствам небесной, ангельской Церкви, к общению с которой стремились iḥîdāya. Епископские же институты установили свою центральную роль в литургии и управлении с некоторым опозданием по сравнению с Западом — между IV и V вв.[7] Остаётся спорным вопрос мотивов и причин перехода от традиционного городского аскетизма к пустынножительству в начале V в. По мнению специалиста по истории сирийского и коптского монашества А. Гийомона, это могло быть следствием реформирования института «сынов завета». Согласно другой точке зрения, раннее сирийское пустынножительство было движением оппозиционным по отношению к церковной иерархии и стремилось порвать с традицией «сынов завета», поддерживаемой епископами. В это время как раз происходит семантическое изменение термина ihidaya, которым начинают обозначать просто отшельника[8].
К крайним формам аскетизма, возникшим в Сирии, можно отнести столпничество, связанное с именем самого знаменитого подвижника раннего сирийского отшельничества прп. Симеона Столпника (Старшего) (+459). Данное исследование посвящено изучению вопроса взаимоотношения первых столпников с византийским обществом и епископатом на примере жития Симеона Столпника и в связи с возможными причинами появления этих крайних форм аскетизма.
Для сирийского монашества во второй пол. IV — V в. характерна ещё одна тенденция — полный или частичный отказ от физического труда. Некоторые исследователи считают, что такие необычные виды телесного подвига были ещё одной формы борьбы с плотскими страстями, возникшие ввиду отсутствия у этих монахов установки на занятие физическим трудом, которая, напротив, была у египетских иноков[9]. Как уже было отмечено, для сирийского менталитета было характерно стремление вернуться в состояние первозданного Адама. Пребывая в нём, подвижник призван жить в постоянном общении с Богом в молитве, не заботясь о телесных потребностях и не трудясь «в поте лица» (Быт. 3:19), как падший Адам, лишённый богообщения. Физический труд воспринимается как излишний не по причине своей тяжести, а потому что он отвлекает от молитвы и является признаком падшего состояния человека, от которого подвижник стремится избавиться. Сирийские отшельники существовали в основном за счёт пожертвований жителей тех селений, рядом с которыми подвизались.
По мнению Ф. Эсколана, столпники и затворники устраивали свои столпы и кельи недалеко от больших дорог и торговых путей с тем, чтобы иметь возможность пользоваться материальной поддержкой проходящих мимо мирян. После удаления из монастыря св. Симеон выбирает «пустынное место, неподалёку от которого расположились большие селения, а ближе всех селение, называемое Геласис, и там складывает себе из камней малое подножие…»[10]. Уже в течение первых четырёх лет стояния к Симеону стекаются толпы народа.
Сельскохозяйственные работы рассматриваются в анонимном правиле как подстрекательство к идолопоклонству. Правила монастыря Мар Бассос запрещали приём золота: монахи ждали пищи, «которую пошлет им Бог». Монашеская торговля также строго регулируется. Правила псевдо-Раббулы требуют, чтобы любая продажа или покупка, совершаемая монахом, строго контролировалась иерархией монастыря. Запрещена более крупная коммерческая деятельность, такая как продажа зерновых культур в пользу монастыря[11].
Для современников общим убеждением была идея институциональной бедности монахов. В творениях святителя Иоанна Златоуста сохранилось древнее представление Церкви IV–VI веков о том, что поскольку не все христиане могут походить на апостола Павла (что является уделом совершенных), то остальные должны только подавать бедным. Таким образом, дар бедным равносилен избавлению от аскетизма. Златоуст призывает своих слушателей подражать богачу, который ради Бога лишил себя огромного состояния: «Оказывать услуги святым — дело не маловажное, а великое: это делает нас общниками уготованных им наград. Например, иной оставил для Бога великие стяжания, всегда полагается на Бога, много подвизается в добродетели, наблюдая великую строгость во всём, даже в словах и мыслях; а ты и без такой строгости можешь участвовать в наградах, уготованных ему за таковые подвиги. Каким образом? Если послужишь ему и словом, и делом; если утешишь его доставлением нужного для него, и услугой всякого рода. Ведь этим ты трудный путь сделаешь для него легче. Потому, если вы удивляетесь живущим в пустынях, избравшим жизнь ангельскую и подвизающимся в церквях подобно им; если удивляетесь и жалеете, что вы очень отстаёте от них, — то вам можно сделаться их участниками другим образом — через услуги, через усердие»[12].
Более того, святитель Иоанн Златоуст советует своим слушателям искать монахов: «Послушай о живущих в пустынях; снеси туда золота и серебра; они по всей вселенной. Если ты не принимаешь святого в своём доме, поди сам к нему, побудь вместе с ним, посети его жилище, чтобы найти его и получить от него благословение. Великое дело благословение святых!»[13]. Согласно житию св. Симеона, жители окрестных селений помогли ему воздвигнуть две ограды из камней, с дверкой во внутренней ограде, и столп в 30 локтей, на котором святой простоял 15 лет[14]. Впоследствии ему ещё раз поменяли высоту столпа, увеличив её до 40 локтей[15].
Сирийское монашество IV–VII веков находилось в переходном периоде между институционализацией раннего христианства и классическим монашеством. Исследования Г. Чаленко в середине века, затем Г. Тейта говорят об экономическом процветании северной Сирии. По словам Дж. Тейта, после 450 г. доход на душу населения начинает неуклонно расти[16]. Дома, построенные в то время, были украшены, как церкви. И поскольку сирийская сельская экономика приносилa прибыль, подаяния в пользу монашества в Сирии росли. В связи с этим сирийские монахи находились в постоянном контакте с населением, с разными его слоями.
«Даже великие аскеты, — говорил видный византийский церковный деятель, писатель и полемист монофизитского толка Филоксен из Маббуга, — жили в контакте с населением». Для Филоксена убегать от общения с людьми (образец египетского монашества) — это стремиться не к душевному, а к телесному спокойствию. Каноническое законодательство пыталось контролировать эти контакты. Правила Бабая (627–628) запрещают жить среди мирян и ходить по городам и деревням. Каноны Раббулы гораздо раньше даже запрещали въезд в деревни, кроме инспекторов монастырей. Последние не должны были селиться у мирян, а ночевать в монастыре или церкви. Каноны Маруты требуют, чтобы монах, покидающий свой монастырь, в деревне жил как «бнай кьяма» (как уже отмечалось, в раннесирийском обществе это аскетическая группа, полностью интегрированная в общественную жизнь)[17].
Текст жития Симеона Столпника сообщает о представителях различных слоёв населения, помогавших ему или обращавшихся к нему за молитвенной и чудодейственной помощью. У столпа пространство делилось на мужскую и женскую половины[18]. Столпнику помогали просмонарии (парамонарии)[19] — стражники и хранители храма, в функции которых входило поддерживать храм в порядке, то есть запирать и отпирать его, возжигать свечи. Сам автор жития св. Симеона — парамонарий Антоний[20]. Возможно, их присутствие говорит о связях столпника с местной церковью. Антоний также сообщает о некоем «служителе наверху у столпа», который решил, что святой скончался, когда однажды дух покинул Симеона, чтобы оказать помощь бедствующим в море[21]. Житие сообщает о некоем земледельце-поселянине, который был отмечен столпником за свою богоугодную молитву во время народного бедствия[22].
Есть мнение, что в лице Симеона Столпника христианство предложило новые виды публичных действий, более подходящих для христианской публики. Столпничество как зрелище шокировало зрителей, но, по свидетельству блаженного Феодорита Кирского, сделало Симеона очень популярным. Феодорит напрямую сравнивает стояние Симеона на столпе с представлением античных театров. Для того чтобы взглянуть на святого, жители соседних деревень и городов буквально стекались к его столпу. Так было положено начало формированию нового, христианского типа публичного действия — аскетического зрелища. Публичная аскеза представляла собой новый для римского общества тип публичных представлений, способствовавший активной христианизации империи и выполнявший важные социальные функции. Феодорит Кирский говорит, что необычность зрелища стояния Симеона на столпе делает более доступным наставления в Божественном. Таким образом, аскет выполняет сразу две важнейшие социальные функции: он концентрирует на себе внимание многочисленной публики, которая нуждалась в таком зрелище, а также предоставляет возможность, наблюдая за ним, научиться у него тому, кто такой настоящий христианин и как правильно им стать[23].
В законодательстве Юстиниана церквам было дано право давать неприкосновенное убежище преследуемым лицам, даже если они могли подвергнуться законному наказанию[24]. Но уже в житии Симеона можно видеть, что некий разбойник Антиох, по прозвищу Гонат, ищет убежища у святого столпника, который посланным в погоню говорит: «Вместе с Господом нашим Иисусом Христом распяты были двое разбойников, один получил воздаяние по делам своим, второй же унаследовал Царствие Небесное. Если кто может противустать Пославшему сюда этого разбойника, пусть придёт и сам отторгнет его отсюда, а я не приводил этого человека и не могу его прогнать. Пославший его Сам и воздаёт ему, не порицайте меня, смиренного и много труждающегося по грехам своим»[25].
По неизвестной нам причине восточно-римский консул и полководец, одна из заметных фигур в царствование императора Юстиниана Флавий Ардавур Юниор (+471) вначале испытывал неприязнь к столпнику и с помощью своего слуги Юлиана пытался согнать Симеона со столпа, однако потерпел неудачу и был наказан болезнью рук и ног[26]. После кончины святого Ардавур приводит 600 воинов, чтобы сошедшиеся жители не похитили останков святого, что свидетельствует о происшедшей с ним перемене[27].
Проповедь позволяла монахам оказывать очень важное влияние и утверждать свою роль духовных наставников населения. В обществе, где неграмотные составляли большинство, проповедь была гораздо важнее письменного слова, и поэтому она оставалась лучшим средством обращения людей. Житие сообщает, что по субботам и воскресеньям Симеон Столпник обычно давал «знак, что будет благословлять преклонивших колени»[28]. Во время случившихся в окрестностях Антиохии бедствий (сильный ветер, великие моры и землетрясение) святой Симеон обращается к толпам стекавшегося к нему народа с проповедью покаяния: «Братья, все совратились с пути и до единого негодны. Вы не слушаете меня, но если кто кого превосходит, так это в блудодеянии и в несправедливости — их-то в излишке. Подлинно говорю вам, братья: легче мне говорить с Господом, чем с вами, неверными». Бедствия прекращаются после того, как святой указывает на простого земледельца, творящего милостыню, чья молитва услышана[29].
Блаженный Феодорит Кирский добавляет, что Симеон дважды в день увещевает приходящих, услаждает их слух наставлениями, потому что говорит очень ласково. Он отвечает на вопросы любого: будь то ремесленник, нищий или земледелец. Суть его учения заключалась в том, что он склонял слушающих «устремлять взор к небу, удаляться от земных сует, представлять ожидающее нас Царство и страшиться угрозы геенской, презирая земное и чая будущее»[30]. Кроме того, святой обличает «нечестие язычников», «сокрушает дерзость иудеев», «рассеивает сборище еретиков», пишет послания об этом царю, «иногда убеждает и самих пастырей Церкви, чтобы они проявляли больше заботы о своей пастве»[31].
В отношении арабов Симеон выступает как апостол. Житие сообщает о множестве арабов, которые приходили к нему «с пылкой верой, и он заставлял их сокрушаться в страхе Божием»[32]. Некий арабский вождь ловит падающего с тела Симеона червяка, превращающегося в жемчужину и становящегося благословением святого. Араб воспринимает его как бесценный дар, через который его просвещает Сам Господь[33]. Помогает святой и некоей арабской царице избавиться от бесплодия[34]. Блаженный Феодорит Кирский сообщает ещё более обширные сведения о том, что к столпнику устремлялись не только жители Византии, но и измаильтяне (арабы-кочевники), персы, армяне, иверийцы (грузины), гомериты (жители юго-западной Аравии), испанцы, британцы, галаты (галлы). В Риме же Симеон пользовался такой славой, что на вратах мастерских прибивали его небольшие изображения в расчёте на его молитвенную помощь[35].
В «Житии св. Женевьевы» (датирующемся приблизительно 500 г.) сохранились смутные следы паломничеств западных христиан к преп. Симеону[36]. Результатом проповеди Симеона было обращение в христианство множества арабов, которые приходили к нему толпами по двести, триста, а иногда и по тысяче: «Они торжественно отрекались от отеческого заблуждения, сокрушая пред великим светочем боготворимые ими раньше кумиры и отвергаясь от безумных оргий Афродиты (ибо издавна они почитали этого беса). Принимая Божественные Таинства, они подчинялись правилам, которые заповедовали им священные уста старца и, простившись навсегда с отеческими обычаями, отказывались от употребления в пищу диких ослов и верблюдов»[37].
В том почтении, с которым на место кончины святого прибывает антиохийский патриарх Мартирий (около 459 — около 470 гг.) в сопровождении шести епископов, можно видеть, на какой высоте стоял авторитет нерукоположённого монаха в сравнении с иерархической церковной властью. Автор жития также упоминает, что сам патриарх был наказан за то, что пытался взять в благословение волос от бороды святого, став сухоруким, а затем получив по молитве всех епископов исцеление[38]. Автор жития противопоставляет святость столпника иерархическому авторитету епископов. Однако мы знаем, что среди знакомых Симеона можно найти епископа Кирского Феодорита (386 (393?) — около 458/466), самого образованного богослова V века, в своей жизни также стремившегося реализовать аскетический идеал. Феодорит упоминает и о двух периодевтах (хорепископах), знакомых Симеону, общавшихся с ним и помогавших ему в его подвигах. Так, периодевт[39] Васс помог Симеону на 40 дней полностью изолироваться от мира, завалив дверь его хижины камнем и замазав её глиной. Периодевт Макарий рекомендовал Симеону снять железную цепь и, пользуясь силой воли, «наложить на тело узы мысленные»[40].
О смирении Симеона свидетельствуют блаженный Феодорит и автор «Церковной истории» Евагрий Схоластик. Однажды Симеон приказал группе арабов прийти к Феодориту и взять у него священническое благословение, прибавив, что от этого они получат величайшую пользу. Блаженный Феодорит красочно описывает, какой он испытал ужас от теснившей его толпы дикарей: они, «по-варварски обступив меня, начали толкать и теснить меня — одни спереди, другие сзади, а третьи с боков; стоявшие дальше старались протиснуться через других, и все они, протягивая руки, старались либо ухватить меня за бороду, либо заполучить кусочки моей одежды. И я бы задохнулся от их стремительного нападения, если бы не отогнал их, закричав громким голосом»[41].
Евагрий Схоластик засвидетельствовал смирение Симеона рассказом об известном испытании некими обитателями святой пустыни (возможно, Иерусалимской), которое заключалось в том, что они послали своего брата и заповедали ему спросить, «что это за неподобающий образ жизни, почему он, покинув проторённый и исхоженный святыми путь, идёт другим, совершенно не известным людям; и сказать, что они приказывают ему спуститься и следовать дорогой избранных отцов. Они же, если он с готовностью сойдёт, решили позволить ему идти своим собственным путём — ибо из послушания было бы очевидно, что он состязается, движимый Богом; если же он воспротивится или же окажется рабом собственного желания и не подчинится прямо их решению, [постановили] стащить его силой. Как только он оказался подле него и передал ему приказ отцов, [Симеон] немедленно сделал движение одной ногой, желая исполнить их требование, [посланец] же разрешает ему идти своим путём, говоря: “Будь сильным и мужайся; стояние твоё от Бога”»[42]. Сирийская Vita Symeoni и Евагрий Схоластик сообщают, что антиохийский епископ Домн, поражённый образом жизни Симеона, «пожелал ещё более приобщиться к таинствам; оба они соединились и, освятив непорочное Тело, причастили друг друга»[43].
Таким образом, сирийское столпничество в лице своего основоположника преп. Симеона предлагало византийскому обществу следовать очень высокому образцу аскетической жизни. Оно обращалось ко всем слоям населения и евангелизировало разные народы путём публичной проповеди и демонстрации самых крайних форм аскетизма, поражавших сознание зрителей, что усиливало эффект проповеди. Занимая столпы, напоминавшие языческие священные жертвенники, они тем самым ниспровергали культ идолопоклонства, заменяя его христианским богопочтением. Кроме того, в античности заключение на столпах или в столпах могло служить наказанием. Столпники, живя на столпах, демонстрировали добровольное самонаказание как грешников Божьих[44]. Тайна привлекательности аскетов для мира состояла в их строгой и суровой жизни. Поэтому сирийское монашество, особенно столпники, привлекало огромные толпы стекавшегося к ним народа. Благодаря этому руководство религиозной и нравственной жизнью народа перешло в руки монахов. Они обладали столь высоким авторитетом, что византийские власти предпочитали не вступать с ними в конфликт, а присоединиться к множеству их почитателей.
В контексте отношений Симеона с церковным духовенством можно сказать, что Симеон Столпник — не тот человек, о котором известно, что он был особо коммуникабелен с действующей византийской высшей властью или церковной иерархией, однако ряд сведений относительно его отношений с ней сохранился. Так, например, известно, что антиохийский патриарх Домн посетил однажды святого, с которым продолжительное время беседовал. Дошедшие исторические сведения и справки с уверенностью позволяют беспрепятственно видеть в преподобном Симеоне человека мудрого, компетентного в актуальных политических и церковных вопросах. Последующее великое наследие первого столпника сыграло важную роль в укреплении и формировании дальнейшего образа подвижничества, подарившее церковной истории и традиции яркую плеяду новых стилитов.
Библиография
Источники
Евагрий Схоластик. Церковная история. Книги I–VI. СПб., 2010.
Жизнь и деяния блаженного Симеона Столпника // Византийские легенды. М., 1994.
Иоанн Златоуст, архиепископ Константинопольский. Беседы на послание к Филиппийцам // Его же. Полное собрание творений. Т. 11. Ч. 1. СПб., 1905.
Иоанн Златоуст, архиепископ Константинопольский. Беседы на Деяния Апостольские // Его же. Полное собрание творений. Т. 9. Кн. 1. СПб., 1903.
Феодорит Кирский, блаж. История боголюбцев. М., 1996.
Исследования
Алексий (Кузнецов), иеромонах. Юродство и столпничество. СПб., 1913.
Выыбус А. История аскетизма на сирийском Востоке. Т. 1–3. Louvain, 1958–1988 URL: https://azbyka.ru/otechnik/books/file/26190 (дата обращения: 15.02.2022).
Данилов А. А. Публичные практики христианских святых в Восточном Средиземноморье IV–V вв. // Genesis: исторические исследования. 2021. № 7. С. 23–35. URL: https://nbpublish.com/library_read_article.php?id=36222 (дата обращения: 15.02.2022).
Диодор (Ларионов), монах. «Собранный воедино»: происхождение и изначальное содержание понятия «монах» на Востоке по памятникам II–IV вв. Часть II. Свидетельства сирийских источников // Богословский вестник. 2016. Т. 22–23.
Сидоров А. И. Блаженный Феодорит Кирский — архипастырь, монах, богослов. Его значение в истории древнехристианской Церкви и православного богословия // Феодорит Кирский, блаж. История боголюбцев. М., 1996.
Соколов И. И. О византинизме в церковно-историческом отношении. Избрание патриархов в Византии с середины IX до начала XV века (843–1453 г.). Вселенские судьи в Византии. СПб., 2003.
Ткачёв Е. В. Монашество // Православная энциклопедия. Т. XLVI. М., 2017.
Berti V. II monachesimo siriaco // Monachesimo orientale. Brescia, 2010. P. 139-192. URL: https://ora-et-labora.net/monachesimosiriaco.html (дата обращения: 15.02.2022).
Escolan Ph. Monachisme et Eglise. Le monachisme syrien du IVe au VIIe siècle : un ministère charismatique. Paris, 1999.
[1] Сидоров А. И. Блаженный Феодорит Кирский — архипастырь, монах, богослов. Его значение в истории древнехристианской Церкви и православного богословия // Феодорит Кирский, блаж. История боголюбцев. М., 1996. С. 100; Выыбус А. История аскетизма на сирийском Востоке. Т. 1–3. Louvain, 1958–1988 URL: https://azbyka.ru/otechnik/books/file/26190 (дата обращения: 15.02.2022).
[2] Berti V. II monachesimo siriaco // Monachesimo orientale. Brescia, 2010. P. 139-192. URL: https://ora-et-labora.net/monachesimosiriaco.html (дата обращения: 15.02.2022).
[3] Ibid.
[4] Выыбус А. Указ. соч.
[5] Диодор (Ларионов), монах. «Собранный воедино»: происхождение и изначальное содержание понятия «монах» на Востоке по памятникам II–IV вв. Часть II. Свидетельства сирийских источников // Богословский вестник. 2016. Т. 22–23. С. 241, 244–245.
[6] Там же. С. 249.
[7] Выыбус А. Указ. соч.
[8] Ткачёв Е. В. Монашество // Православная энциклопедия. Т. XLVI. М., 2017. С. 597.
[9] Berti V. II monachesimo siriaco. Р. 155.
[10] Жизнь и деяния блаженного Симеона Столпника // Византийские легенды. М., 1994. С. 28.
[11] Escolan Ph. Monachisme et Eglise. Le monachisme syrien du IVe au VIIe siècle: un ministère charismatique. Paris, 1999. P. 183–188.
[12] Иоанн Златоуст, архиепископ Константинопольский. Беседы на послание к Филиппийцам // Его же. Полное собрание творений. Т. 11. Ч. 1. СПб., 1905. С. 226.
[13] Иоанн Златоуст, архиепископ Константинопольский. Беседы на Деяния Апостольские // Его же. Полное собрание творений. Т. 9. Кн. 1. СПб., 1903. С. 455
[14] Жизнь и деяния блаженного Симеона Столпника. С. 28.
[15] Там же. С. 29.
[16] Escolan Ph. Monachisme et Eglise. Р. 200.
[17] Ibid. P. 194–195.
[18] Жизнь и деяния блаженного Симеона Столпника. С. 33.
[19] Там же. С. 29.
[20] Там же. С. 36.
[21] Там же. С. 32.
[22] Там же. С. 33.
[23] Данилов А. А. Публичные практики христианских святых в Восточном Средиземноморье IV–V вв. // Genesis: исторические исследования. 2021. № 7. С. 23–35. URL: https://nbpublish.com/library_read_article.php?id=36222 (дата обращения: 15.02.2022).
[24] Соколов И. И. О византинизме в церковно-историческом отношении. Избрание патриархов в Византии с середины IX до начала XV века (843–1453 г.). Вселенские судьи в Византии. СПб., 2003. С. 34.
[25] Жизнь и деяния блаженного Симеона Столпника. С. 30–31.
[26] Там же. С. 34.
[27] Там же.
[28] Там же.
[29] Там же. С. 33.
[30] Феодорит Кирский, блаж. Указ. соч. С. 275.
[31] Там же.
[32] Жизнь и деяния блаженного Симеона Столпника. С. 29.
[33] Там же. С. 30.
[34] Там же. С. 31–32. Об исцелении от бесплодия царицы измаильтян сообщает и блаженный Феодорит (Феодорит Кирский, блаж. Указ. соч. С. 273–274).
[35] Феодорит Кирский, блаж. Указ. соч. С. 268.
[36] Там же. С. 367. Примеч. 255.
[37] Там же. С. 270.
[38] Жизнь и деяния блаженного Симеона Столпника. С. 35.
[39] Периодевты заменили в древней Церкви хорепископов (деревенских епископов) вследствие соборных запрещений назначать на мелкие места лиц епископского сана, хотя в начале V в. хорепископы ещё продолжали существовать наряду с периодевтами (Феодорит Кирский, блаж. Указ. соч. С. 366–367. Примеч. 250, 253).
[40] Феодорит Кирский, блаж. Указ. соч. С. 266–267.
[41] Там же. С. 270.
[42] Евагрий Схоластик. Церковная история. Книги I–VI. СПб., 2010. С. 86.
[43] Там же. С. 85.
[44] Алексий (Кузнецов), иеромонах. Юродство и столпничество. СПб., 1913. С. 273–277.
Источник: Богослов.Ru