Статья преподавателя кафедры библеистики и богословия Екатеринбургской духовной семинарии Стефана Андреевича Парахина посвящена некоторым методам историко-критического анализа. Автор проводит анализ отображения в святоотеческом наследии и богослужебной традиции некоторых принципов критики форм и критики редакций. В первую очередь автор предоставляет краткий обзор этих методов историко-критического анализа. Обозначены основные принципы, задачи и особенности исторического контекста возникновения данных методов. Затем автор отмечает принципы анализируемых методов, нехарактерные для святоотеческого наследия. Наконец, в статье обозначаются принципы критики форм и критики редакций, к которым мы находим параллели в святоотеческом наследии. Основное внимание уделено Евангелию от Марка и Малому Апокалипсису — эсхатологической речи Иисуса Христа на Масличной горе (Мф 24, Мк 13, Лк 21).

Сочинение святителя Феофана Затворника «Разрешение недоумений при чтении притчи о неправедном приставнике» (Лк. 16:1-13) можно отнести к первым самостоятельным трудам русских библеистов XIX века. Преподаватель Сретенской духовной академии, аспирант Общецерковной аспирантуры и докторантуры имени святых равноапостольных Кирилла и Мефодия иеромонах Ириней (Пиковский) проводит сравнительный анализ методологии исследования Вышенского затворника и таких толкователей ХХ века, как Клайн Снодграсс. С этой целью прежде всего дается характеристика жанра притч и определяются принципы, которым должен следовать современный ученый-библеист. Как показывает проведенное исследование, подход святителя Феофана вполне соответствует тем принципам, на которых строится современная экзегеза. Но в тех частях притч, где текст изначально многозначный, экзегетические выводы Феофана и его иностранных коллег могут значительно отличаться. Феофана Затворника не столько интересует культурный контекст притчи, сколько применение в жизни той ключевой богословской идеи, которая была заложена в притчу ее Божественным автором.

В статье религиоведа, главного редактора сайта «Православная традиция» Владимира Ивановича Немыченкова исследуется место притчи в Евангелии, ее структура, основная терминология. Анализируются малоизвестные христологические толкования притчи у Тертуллиана, Амвросия Медиоланского, Иеронима Стридонского, Климента Александрийского, Кирилла Александрийского, Иоанна Златоуста, Феофилакта Болгарского и др. святых отцов. Критикуется отрицание искупительного смысла притчи у протестантских авторов (К. Барт, К. Бломберг и др.). Подробно рассматриваются интерпретирующие притчу тексты Триоди постной. Приводятся догматические замечания по вариантам иконографии притчи о блудном сыне. Дается авторская интерпретация притчи как метафоры истории спасения падшего человечества. Основная мысль автора заключается в том, что главным действующим лицом «притчи о двух сыновьях» (или «о блудном сыне») является неназванный «третий» сын – Сын Божий, скрытый под образом тельца. А подлинная драма состоит не в отношениях отца с младшим и старшим сыном, а в «заклании» Богом Отцом единородного Своего Сына, ради «пира веры» – Евхаристии, в которой происходит усыновление по благодати падшего человечества, т. е. «приемных» (а не природных) чад Божиих.

«Псалмы восхождений» (Пс. 119–133) можно понимать как песни паломников, исторически связанные с Сионом, а символически — с путешествием человека по дороге жизни. Входящий в состав данного сборника псалом 120 (121) достаточно краткий, в нем нет отсылок к историческим событиям прошлого. Видимо, поэтому в отечественной библеистике он остался без внимания. В иностранных исследованиях (Боб Бэкинг, Артур Вайзер, Клаус Сейбольд) данная поэма нередко интерпретируется как частная песнь паломника, покидающего родной дом, написанная в форме диалога отца с сыном. Следуя рассуждениям Зигмунда Мувенкеля, Ганса-Иоахима Крауса, Марины Манатти, автор статьи предпочитает литургический подход к анализу псалма 120 (121). Исследование композиции и стилистики псалма показывает, что текст удобен для антифоного пения. В поэме имеется риторический вопрос паломника (стих 1), ответ на него священника (стих 2) и слова утешения (стихи 3–8). Теология псалма концентрирует внимание читателя на роли Яхве, который выступает по отношению к человеку не только творцом, но и помощником, хранителем, твердыней и покровом. Особенности литургического богословия данного гимна, по мысли автора статьи, показывают, что в дошедшем до нас виде текст адаптирован для богослужебного исполнения. Следовательно, он в первую очередь исполнялся в храме священниками и левитами, а во вторую — его продолжали исполнять возвращающиеся домой рядовые израильтяне.

Среди духовных дарований есть дар, который неизменно вызывает у людей живой интерес. Это дар пророчества. При этом представления и о библейских ветхозаветных пророках, и о христианском понимании пророческого дара оказываются самыми неожиданными и разнообразными. Искажения в данном вопросе существенно влияют на многие положения нравственно-догматического характера, на здоровую духовную жизнь человека. Поэтому осмысление церковного учения о даре пророчества всегда актуально. В статье бакалавра богословия, преподавателя воскресной школы собора Воскресения Христова г. Бреста Анны Владимировны Окало после всестороннего анализа посланий апостола Павла (в особенности 1 Кор. 12–14) рассматривается пророчество в первохристианской Церкви, его цель и связь с другими харизмами и обосновывается библейское понимание сущности дара пророчества как откровения воли Божией, согласно которой живет и действует Церковь. В подборе источников и литературы для написания статьи используется комплексный подход: сочетание толкований святых отцов и данных современной библейской экзегезы.

В современных научных исследованиях наблюдается тенденция формировать единый словарь специальных экзегетических терминов и единую семантико-интерпретационную модель. Для определения методов толкования и смыслов Писания нередко привлекаются греческие слова, заимствованные из древнегреческой литературы, например: ἀλληγορία, ἀναγωγή, τροπολογία, θεωρία. Полученная в результате модель часто применяется как шаблон для анализа и описания древних экзегетических памятников. При этом многие исследователи совершенно выпускают из вида узус самих древних экзегетов, что приводит к подмене понятий и искажению мысли древних авторов. Так, при описании экзегетического метода свт. Иоанна Златоуста часто вводят термин θεωρία, который обозначает одновременно и духовный смысл Писания, и соответствующий метод его раскрытия. Златоуст действительно использует слово θεωρία, однако при этом не подразумевает никакого специального технического определения метода или смысла духовной экзегезы.

Цель статьи  кандидата богословия, доцента кафедр библеистики и филологии МДА священника Димитрия Барицкого – выявить основные акценты той оценки, которую получает образ пророка Валаама в христианской традиции. Для этого автор в первую очередь обращается к сюжетным особенностям библейского повествования о пророке, а также делает краткий обзор рецепции личности Валаама в иудейской письменности. Обращаясь к оценке образа пророка в христианской традиции, автор сосредотачивает внимание на святоотеческой экзегезе, идеи которой нашли свое воплощение также в иконописных и гимнографических памятниках. В итоге делается вывод о том, что оценка фигуры пророка в рамках христианской традиции неоднозначна. Это связано как с особенностями личности самого пророка, образ которого рассматривается толкователями в динамическом аспекте, так и с комплексным характером его деятельности.

В исследовании кандидата богословия, доцента кафедры библеистики Московской духовной академии диакона Сергия Кожухова на нескольких примерах рассматривается метод и экзегеза Оригена для назидания христианской общины. Как известно, св. Писание в доникейский период было практически единственным и важнейшим текстом для обоснования разных аспектов христианской жизни, в том числе и духовно-нравственного. Хороший экзегет – это хороший наставник и добрый пастырь. Ориген часто противопоставляет свое толкование иудейскому и Маркионову, что было весьма актуально в III в. Всю ветхозаветную историю Израиля, закон, пророков в контексте с Новым Заветом он рассматривает как прообраз или аналогию того, что будет, учит христиан под буквой видеть духовный смысл, что необходимо для понимания св. Писания.

Статья доктора философских наук, доцента кафедры библеистики МДА, доцента кафедры аксиологических проблем современности и религиозной мысли Российского государственного социального университета Розалии Моисеевны Руповой посвящена анализу соответствий между двумя библейскими текстами. Один из них – книга Исход (28:15–21), где приводится список драгоценных минералов, которыми пророк Моисей по Божьему повелению должен особым образом украсить элемент облачения первосвященника, а именно нарамник. Этих ценных камней должно быть двенадцать – по числу колен Израилевых. Другой рассматриваемый текст – Откровение св. апостола и евангелиста Иоанна Богослова (21:19–20). В нем также подробно описаны драгоценные камни, число которых двенадцать, составляющие основание Небесного Иерусалима. Из проведенного анализа сделаны следующие выводы: 1. Еврейская библейская традиция более точно, чем славянские переводы, отслеживает присутствие колен Израилевых в мистерии Нового Иерусалима. 2. Текст Священного Писания отражает исторические изменения названий многих камней, а также перенос названий с одних минералов на другие.

Псалом 131 (132 по Масоретскому тексту) является одним из наиболее ярких поэтических библейских гимнов, воспевающих власть царя на Сионе. Многие комментаторы трактуют данный псалом как пророчество о безусловной незыблемости трона Давида, не принимая во внимание возможные исторические предпосылки появления данного гимна. В исследовании преподавателя Сретенской духовной академии, аспиранта Общецерковной аспирантуры и докторантуры имени святых равноапостольных Кирилла и Мефодия иеромонаха Иринея (Пиковского) анализируется процесс переинтерпретации ключевых выражений псалма, связанных с «заветом», по мере фиксации библейского текста в разных периодах истории Древнего Израиля. Применяемый историко-филологический метод экзегезы позволяет увидеть как минимум две ключевые мысли, которые явно или имплицитно присутствуют в псалме. Во-первых, автор псалма пишет о требованиях к потомкам Давида, при которых они могут претендовать на вечность своего царствования. Во-вторых, к «завету» с Давидом присоединяется обещание Господа поселиться на Сионе. А это значит, что любые «мессианские» толкования из текста данного псалма должны учитывать высокую роль храма, который в послепленный период был важен не менее, чем ожидаемый Мессия.

В статье профессора патристики Свято-Владимирской семинарии (Нью-Йорк) и Абердинского Университета (Великобритания) протоиерея Иоанна Бэра рассматривается проблема христианского гуманизма. На основании Священного Писания и трудов ранних отцов Церкви автор отвечает на парадоксальный вопрос о том, как человек может стать человеком.