Религиозно-философские мотивы в «Герметиконе» В. Панова
В центре внимания автора статьи – незаурядное произведение, написанное в жанре стимпанк, под названием «Герметикон», вышедшее из-под пера известного отечественной публике писателя Вадима Юрьевича Панова. Религиозный и идейный мир вымышленной Вселенной имеет сходство с нашим миром и нашей историей. Способствует ли это лучшему восприятию мысли автора, которую он стремится донести до своего читателя в цикле романов, или, наоборот, мешает? Об этом рассуждает Александр Сергеев.
Статья
Вадим Юрьевич Панов[1] для отечественных читателей фантастики является персоной давно известной: «Тайный город» ‒ цикл романов в жанре городского фэнтези, полюбившийся многим за необычную и мистическую «тайную» Москву, до сих пор актуален среди любителей данного жанра. Однако этим сборником творчество В. Панова не заканчивается: авторскому перу принадлежат цикл книг «Анклавы», написанных в жанре киберпанка[2], и цикл романов «Герметикон» в жанре стимпанк[3]. Если первые две серии плотно ассоциируются с Москвой и вообще реальным миром, так как оба цикла связаны автором либо с нашими буднями, либо с будущим, то пенталогия «Герметикона» переносится совершенно в другую Вселенную, вымышленную и более обширную, вмещающую в себя множество разных по своему устроению миров. Популярности от этой резкой перемены как места развития событий, так и жанра самого произведения В. Панов не утратил, но привлёк к своему новому творению новых читателей. О причине успеха вполне обоснованно пишет Б. Невский в своей рецензии[4] на первую книгу цикла – «Последний адмирал Заграты». Нам лишь достаточно упомянуть то, что в жанре стимпанк, даже с таким научно-фантастическим оттенком, как в «Герметиконе», среди отечественных писателей качественных книг написано мало, поэтому любители антуража викторианской эпохи и паровых машин до сих пор интересуются и читают серию, актуальность которой не утрачена и по сей день.
Не уходя в дебри очередной рецензии (однако, об основных достоинствах книги следует написать, даже если наша публикация имеет некоторую другую цель), отметим, что «Герметикон» Панова привлекал и до сих пор привлекает пристальное внимание читателей. Затея переместиться на новую площадку в виде новой галактики-Герметикона оправдала себя и окупилась сполна. Этому поспособствовали и интересный сюжет, совмещающий в себе хорошую фабулу, животрепещущую интригу, неоднозначные концовки и неожиданные продолжения книг серии, и тщательно проработанные и прорисованные персонажи, как основные, так и второстепенные, и особая, имеющая отступления от некоторых канонов стимпанка (но при этом эти отступления не портят общей картины, а, наоборот, придают особенность) атмосфера. Совокупность этих достоинств, сконцентрированных почти во всех книгах «Герметикона», объясняет его актуальность и популярность в среде любителей как стимпанка, так и просто отечественной фантастики. Но в серии следует выделить как весомое достоинство не только художественную часть, но и часть идейную. «Герметикон» В. Панова вместил в себя ещё и религиозно-философскую составляющую, придающую всей серии ещё большее значение.
Религии и религиозному во Вселенной «Герметикона» уделено немало места. Вымышленное пространство у Вадима Панова имеет религиозные институты – церкви: Олгеменитскую и Чиритскую. Олгеменитская церковь – это церковь ортодоксальная и консервативная. Можно предположить, что основой образа Олгеменитской церкви послужила либо церковь Римо-Католическая, либо Англиканская церковь. В первой книге серии, «Последний адмирал Заграты», даётся описание культового сооружения Олгеменитской церкви – собора Святого Альстера: «Высоченная колокольня, шпиль которой – им служила статуя святого Альстера – упирался в самые облака, была архитектурным центром Альбурга <…> Четырехугольная, сложенная из темно-коричневого камня, она, казалось, сошла со страниц детских сказок … стены колокольни состояли из сплошных витражных окон»[5]. Архитектура, описанная автором, даёт нам понять, что образ олгеменизма списан с западных европейских церквей. Это обусловлено самой стимпанк-атмосферой, для которой характерно наличие духа и антуража викторианской эпохи. Доктрина Олгеменитской церкви в книге почти не раскрывается, за исключением каких-то конкретных догматов, однако об устройстве этой церкви известно достаточно. В пятой книге один из чиритов (о Чиритской церкви подробнее – далее) Саймон Фил, размышляя об олгеменизме, выдал следующее: «Бог есть добро. В этом постулате суть олгеменов, душа олгеменов, сила олгеменов и их слабость. В этом постулате определяется их взгляд на людей и самих себя … того, кто творит добро, Бог оделяет улыбкой. Незримой, но теплой. И печалится над теми, кто по глупости или недомыслию сеет среди людей семена раздора. Не наказывает, но печалится, ибо Создатель совершенен и в нем нет места злу. Бог любит всех и прощает устыдившихся неправедных дел своих. И потому нельзя поднимать имя Бога на знаменах войны, ибо нет в ней добра, а лишь его противоположность»[6]. Мысль о добре в олгеменизме проходит красной нитью через всё её известное нам в серии вероучение. На проповедях после службы епископы и священники призывают олгеменитов творить добро. Персонажи зовут Бога мудрым и добрым. Как мы видим, если обращаться к компаративному анализу, в основе своей во многом олгеменизм напоминает нам христианство. «Бог есть любовь» (1 Иоан. 4, 16) – известные слова ап. Иоанна, проводящие ясную аналогию между христианским пониманием Бога и пониманием Его в «Герметиконе» Панова.
Дальнейшим пунктом в вероучении Олгеменитской церкви следует выделить учение о Добрых Праведниках. В «Последнем адмирале Заграты» В. Панов поясняет, кем эти Праведники являлись для жителей Герметикона: «В Начале были Добрые Праведники. Они правили мирами Ожерелья сто лет, рассказывая людям, как жить в их новой, огромной Вселенной. Как быть хозяевами ее, а не завоевателями. Как превратить девять миров в один, общий для всех людей»[7].
Многие герои часто их вспоминают, прося святых о помощи или поминая их всуе. На протяжении пяти книг встречаются такие имена святых праведников, как Маркус, Хеш, Марта, Лукас, Игвар. Среди упомянутых святых Герметикона есть и личность, не относящаяся к незапамятным временам, когда люди только расселялись по мирам, – это святой Альстер, один из бывших королей. Каждый уважающий олгеменезим верующий и чтущий святого, относящегося к его родной планете, носит медальон с изображением этого праведника и относится к нему почтительно: «храни меня Добрый Маркус! Помпилио поцеловал медальон»[8]. Храмы и соборы, присутствующие в мире «Герметикона», наречены именами святых: собор св. Альстера или собор св. Марты.
В учении олгеменизма фигурируют и Первые Цари: «Потом Господь призвал Добрых Праведников, и они ушли, выбрав людям Царей. И Первые Цари правили следующие сто лет, утверждая заветы Его и Добрых Праведников. И тоже ушли, уступив место адигенам (аристократия Герметикона – прим. авт.)»[9]. Все эти постулаты изложены в главной книге Олгеменитской церкви – Трёх правдах, которая делится на три части: «Первое Царство, Деяния Добрых Праведников и Пришествие Доброй Дочери»[10]. Кем является и когда придёт эта Добрая Дочерь – неизвестно. Можно предположить, что учение о пришествии Доброй Дочери – это проявление мессианизма в олгеменизме. Олгемены ожидают её пришествия и почитают Добрую Дочерь святой. За всю пенталогию можно встретить частое упоминание Братства Доброй Дочери. Его устройство не описано, однако известно, что этот, скорее всего, монашеский орден (если проводить аналогию с Европой, то во времена Средних Веков монашеские ордена и братства немало помогали при буйстве бубонной чумы) помогал устранять последствия Белого Мора (смертоносная эпидемия, охватившая многие планеты Герметикона – прим. авт.). Он и до сих пор следит за тем, чтобы зараза вновь не вернулась на улицы мирных городов.
Собственно, вся доктрина олгеменизма в пенталогии ограничивается учением о добре, Добром Боге, Праведниках и Царях с адигенами (сакрализация власти – важный момент, являющийся лейтмотивом всей серии, но об этом далее) и некоей мессианской Доброй Дочери. К внешним же моментам Олгеменитской церкви следует отнести наличие месс, некоего знамени, налагаемого на лоб указательным и средним пальцем правой руки и молитв. В итоге, в своей форме олгеменизм во многом повторяет западное христианство, в большей степени католицизм. Содержательная часть олгеменизма, напротив, мало напоминает нам христианство, хотя в некоторых моментах и пересекается с ним.
У консервативного и ортодоксального олгеменизма во Вселенной В. Панова есть несколько антиподов-оппозиционеров: чиритизм и нердизм. Чиритская или Галанитская церковь (распространена на Галане – демократической планете) для олгеменов является движением еретическим. Оно появилось в Эпоху Белого Мора, когда многие адепты олгеменизма после случившейся эпидемии переосмыслили многие догмы Олгеменитской церкви. Вместо учения о доброте и добром Боге священники с планеты Галана пришли к выводу, что «Создатель скорее строг, чем добр, и есть в Его сердце место гневу, который люди навлекают на себя творимым злом. Благодать вечная откроется лишь просветленным, чиритам, остальных ожидает страшная Белая Свигла, где безжалостные демоны станут вечно пытать недостойных»[11]. Чириты внесли в свои постулаты понятие «божьего гнева» и из этого уже выдвинули допущение установления правды Бога посредством силы и убийства. Насилие оправдывается, и идеалом чиритизма становится человек жестокий, смелый, сильный, упрямый и твёрдый, стремящийся к победе любой ценой. В серии «Герметикона» все чириты предстают корыстными, расчётливыми и беспринципными. Эта черта действительно создаёт контраст в сравнении с более честными и принципиальными олгеменитами. О том, какую внешнюю форму имеет Галанитская церковь, сказать сложно, но вполне было бы логично предположить, что она во многом повторяет олгеменизм, так как чириты при пересмотре каких-то постулатов и ценностей, скорее всего, не отошли от традиции, присущей Олгеменитской церкви. Отметим лишь то, что в лексиконе галанитов, являющихся чиритами, не упоминаются святые: они их не произносят в молитвах, не носят медальоны и не дают культовым сооружениям их имена. Также автор отмечает, что чиритизм полностью отрицает пришествие Доброй Дочери и, в соответствии с этим, отрицает третью священную книгу олгеменизма, заменив таковую на «Правду Божественного Света».
Нердизм упоминается в серии ещё реже. Нам лишь известно, что нердизм – это религиозное течение, также отколовшееся от олгеменизма. Тинигерийский (Тинигерия – планета) священник Иеробот, отталкиваясь от постулата Олгеменитской церкви – «Господь создал людей свободными»[12], пришёл к выводу, что Добрые Праведники нарушили один из главных постулатов Бога, передав власть Первым Царям, которую те, в свою очередь, передали адигенам. А максима любой власти – ограничение свободы. Поэтому Иереобот, подстегнув народ, организовал межпланетный раскол, сводящий на нет влияние адигенов и Церкви на повседневную жизнь людей. На некоторое время адигены смогли заглушить этот порыв религиозного анархизма, но спустя несколько столетий нердизм вернулся на улицы планет Герметикона. Религиозный анархизм приобрел новых адептов, которые держались лишь одного лейтмотива: власть должна быть разрушена. В целом, можно сказать, что оба отделившиеся религиозные движения в своем идейном основании имеют всегда нечто оппозиционное и деструктивное. Либо это Божий гнев, сводящий весь идеал чирита до жестокого и расчётливого человека, либо религиозный анархизм, сводящий всё до одной мысли: разрушить всё, что относится к власти, а именно государство и Олгеменитскую церковь.
Помимо олгеменизма и его ответвлений во Вселенной «Герметикона» во второй книге серии («Красные камни Белого») встречается религия отшельников на далёкой и таинственной планете Ахадир, адепты которой покланялись красным камням, оставшимся после эпидемии Белого мора. В мире В. Панова Белый мор подействовал на всех неоднозначно: кто-то умирал в агонии, а кто-то переродился в новых существ – спорков. Белый мор наградил их разнообразными свойствами в ходе мутаций, спровоцированных эпидемией, в число которых входит и гипноз. Именно эти спорки заселили потерянный Ахадир и основали там свою обитель, где над послушниками держали руководство Верховный Жрец и Старшая Сестра. Обожествив Белый мор и его последствия, адепты ежедневно пребывали в молитве рядом с дарами эпидемии – красными камнями, от которых получали дополнительные силы и способности к гипнозу. Соответственно, всех новоприбывших на планету поклонники камней убивают, ибо не желают рассказать всему миру о своих секретах и своём сакральном месте, собирающем спорков со всего мира. Помимо этих фактов, автор ничего более концептуального касательно ахадирской религии не открывает: таким образом, перед нами искусственно, в рамках вымышленной Вселенной «Герметикона», созданное язычество, возведшее в божество страшную эпидемию, которую некогда пришлось пережить человечеству.
Такова внешняя сторона всего религиозного, сконцентрированного на страницах пенталогии В. Панова. Атмосфера «Герметикона» пронизана различными образами и символами, узнаваемыми многими читателями, знакомыми с христианским наследием. Упоминание тех же святых не прекращается всю серию: герои, если выражаться без возвышенных эпитетов, просто-напросто набожные. Однако внешнюю, формальную сторону серии невозможно помыслить без не менее важной религиозно-философски богатой внутренней содержательной части.
Внутреннее «Герметикона», его содержание очень традиционно. Эта традиционность вобрала в себя дух русских религиозных философов и христианское понимание власти. В самой первой книге серии перед нами предстает диалог главного героя и одного корреспондента-атеиста, типичного оппозиционера власти и церкви, в которых раскрывается важный момент, можно сказать, лейтмотив остальных книг вообще. Среди порицаний главного героя нападков газеты на олгеменизм и короля, им выражаются две главные мысли: «Церковь призывает к миру и стабильности. И я знаю, что раз на нее идет атака, значит, кому-то не нужно ни то, ни другое»[13] и «Король делает всё, чтобы у загратийцев была работа и доход»[14]. Можно не идти дальше, к главам других книг, чтобы понять, что В. Панов вложил в «Герметикон» твёрдую консервативную линию, которая говорит всем читателям о важности институтов государства и церкви. Революция и революционеры, анархисты и прочие противники власти и ортодоксальной Олгеменитской церкви во всех книгах представлены в негативном свете. В «Герметиконе» революция – всегда отрицательное явление, как и вообще всякая оппозиция официальной и священной власти. А власть в этом мире сакральна: достаточно вспомнить, что власть остальным правителям передали праведники от Бога. Соответственно, все, пытающиеся пресечь эту сакральную власть, являются противниками не только государственности, государства, правителей, но и противниками церкви и Бога. Даже на более простом уровне: в основном все оппозиционеры – персонажи гнусные, корыстные и подлые.
Невольно сразу вспоминаешь слова русского религиозного философа В.В. Розанова, который в своём «Мимолётном» так отозвался о революционерах: «Всё, что я могу сказать революции и революционерам: ‒ Подлецы … Цари понимали боль, роды и смерть, ‒ они "кость от кости народа крестьянского" … Революция – предательство»[15]. Именно столь громкие слова Розанова звучат унисоном с основной мыслью пенталогии. С ними же движутся по одной линии более древние и более священные слова: «Бойся, сын мой, Господа и царя; с мятежниками не сообщайся» (Притч. 24, 21). Библия, говоря нам, что «нет власти не от Бога» (Рим. 13, 1), прямо запрещает имеющуюся власть как-то пресекать и помогать в этом мятежникам-революционерам. Собственно, вся структура власти в «Герметиконе», вся её сакральность проистекает из библейской мысли и библейской истории об установлении власти вообще. Поэтому такое консервативное содержание книг следует связать с религиозной концепцией.
Подводя итоги, следует отметить, что мысль, которую несёт В. Панов в «Герметиконе», является актуальной в наше время. Некоторые люди, несмотря на горький опыт прошлых веков, так и не уяснили, что путь мятежа или революции – путь негативный. И «Герметикон» через популярную, интересную и доступную форму доносит эту мысль до читателей.
Что же касается религиозности в книгах, то таковая держится на страницах до самого последнего произведения серии – «Сокровища чистого разума». В. Панов, хоть и посредством некоей кальки, привнёс религиозное в свой вымышленный мир, наделив своих положительных и интересных персонажей набожностью. В этом мире существует Бог, святые, церковь, ереси и расколы. Всё это напоминает нам и нашу реальность. От этого воспринимать Вселенную «Герметикона» гораздо легче и привычнее, так как по структуре своей она нам не чужда.
Невольно сразу вспоминаешь слова русского религиозного философа В.В. Розанова, который в своём «Мимолётном» так отозвался о революционерах: «Всё, что я могу сказать революции и революционерам: ‒ Подлецы … Цари понимали боль, роды и смерть, ‒ они "кость от кости народа крестьянского" … Революция – предательство»[15]. Именно столь громкие слова Розанова звучат унисоном с основной мыслью пенталогии. С ними же движутся по одной линии более древние и более священные слова: «Бойся, сын мой, Господа и царя; с мятежниками не сообщайся» (Притч. 24, 21). Библия, говоря нам, что «нет власти не от Бога» (Рим. 13, 1), прямо запрещает имеющуюся власть как-то пресекать и помогать в этом мятежникам-революционерам. Собственно, вся структура власти в «Герметиконе», вся её сакральность проистекает из библейской мысли и библейской истории об установлении власти вообще. Поэтому такое консервативное содержание книг следует связать с религиозной концепцией.
Подводя итоги, следует отметить, что мысль, которую несёт В. Панов в «Герметиконе», является актуальной в наше время. Некоторые люди, несмотря на горький опыт прошлых веков, так и не уяснили, что путь мятежа или революции – путь негативный. И «Герметикон» через популярную, интересную и доступную форму доносит эту мысль до читателей.
Что же касается религиозности в книгах, то таковая держится на страницах до самого последнего произведения серии – «Сокровища чистого разума». В. Панов, хоть и посредством некоей кальки, привнёс религиозное в свой вымышленный мир, наделив своих положительных и интересных персонажей набожностью. В этом мире существует Бог, святые, церковь, ереси и расколы. Всё это напоминает нам и нашу реальность. От этого воспринимать Вселенную «Герметикона» гораздо легче и привычнее, так как по структуре своей она нам не чужда.
[1] Вадим Юрьевич Панов (родился 15 ноября 1972) — российский писатель-фантаст. Автор цикла книг «Тайный город», «Анклавы», «La Mystique De Moscou» и «Герметикон».
[2] Поджанр научной фантастики; обычно в произведениях, относимых к жанру «киберпанк», описывается антиутопический мир будущего, в котором высокое технологическое развитие, такое как информационные технологии и кибернетика, сочетается с глубоким упадком или радикальными переменами в социальном устройстве.
[3] Поджанр научной фантастики, в котором моделируется вымышленная реальность, где цивилизация в совершенстве освоила механику и технологии паровых машин; общая стилизация стимпанка реализована под викторианскую Англию (вторая половина XIX века) и эпоху раннего капитализма с характерным городским пейзажем и контрастным социальным расслоением; стимпанк может включать в себя элементы фэнтези, например магию.
[4] Борис Невский Рецензии: «Последний адмирал Заграты» // Сайт «Мир Фантастики». URL: http://old.mirf.ru/Reviews/review4661.htm (дата обращения 30.10.2015).
[5] Панов В. Последний адмирал Заграты. М., 2011. С. 41.
[6] Панов В. Сокровища чистого разума. М., 2015. С. 132.
[7] Панов В. Последний адмирал Заграты. М., 2011. С. 136.
[8] Там же. С. 149.
[9] Там же. С. 136.
[10] Там же. С. 271.
[11] Панов В. Сокровища чистого разума. М., 2015. С. 133.
[12] Панов В. Кардонийская рулетка. М., 2012. С. 145.
[13] Панов В. Последний адмирал Заграты. М., 2011. С.49.
[14] Там же. С. 49
[15] Розанов В.В. Мимолётное. 1915 год: Издание полного текста. М., 2011. С. 220.
Комментарии ():
Написать комментарий: