В этом году исполняется 500 лет, как насельник псковского Елеазарова монастыря монах Филофей высказал идею «Москва — Третий Рим». В статье кандидата исторических наук, специалиста по истории Церкви и исторической хронологии Павла Владимировича Кузенкова рассказывается, как эта «формула» прошла путь от эсхатологической концепции, предполагавшей огромную нравственную ответственность русского государя в преддверии конца времён, до расхожего политического мифа.

Поставленный Тертуллианом во II веке вопрос, что может быть общего между Афинами и Иерусалимом, в приложении к нашему времени может звучать так: что может быть общего между Силиконовой долиной и Иерусалимом? В данном случае Силиконовая долина — символ современной технотронной цивилизации. Доктор философских наук, доцент по кафедре библеистики Московской духовной академии, доцент кафедры современных аксиологических проблем и религиозной мысли Российского государственного социального университета Розалия Моисеевна Рупова строит аналогию, основанную на том, что очевидная вначале несовместимость эллинской культуры с христианским Благовестием затем обернулась вовлечением интеллектуальных форм Античности в формирование догматического учения Церкви. В русле аналогии с этим синтезом рассматриваются имевшие место в истории науки альтернативные проекты, составлявшие противовес секулярным подходам естествознания Нового времени. В заключение делается вывод о необходимости перенести фокус внимания в этой проблематике с научной теории на человека, её творца, в руках которого ключевые ориентиры цивилизации, служит ли он идолу прогресса, или нацелен на идеал преображения.

Предмет работы представляет собой критическое исследование одного из фундаментальных понятий православного богословия Нового времени — «неопатристического синтеза». Отталкиваясь от работ современных исследователей богословия отца Георгия Флоровского, которые видят в неопатристическом синтезе гегелевскую (и якобы православную) концепцию историзации философии, автор стремится герменевтически подробно исследовать истинность взглядов упомянутых ученых, прежде всего по источникам у Флоровского. Наконец, делается попытка ответить на вопрос о правильном понимании Предания, а также попытка проследить хотя бы пунктирно новый путь православного богословия.

Священник Григорий Петров, известный дореволюционный литератор и оратор, воспринимался некоторыми современниками как социалист. Одним из первых социалистом его назвал Максим Горький, который сам тяготел к социалистическим взглядам. Однако со временем менялись как взгляды самого Горького на социализм, так и его отношение к Петрову. В статье кандидата исторических наук, кандидата богословия, доцента, проректора по научно-богословской работе, доцента кафедры церковной истории Санкт-Петербургской духовной академии протоиерея Константина Костромина прослеживается эволюция взглядов Горького на социализм в контексте его «богоискательства», а также отношений с большевиками, показана эволюция отношений Петрова с писательским сообществом. Анализ содержания книги Петрова «Евангелие как основа жизни» показал, что его трудно однозначно считать социалистом, что отразилось и на отношении к Петрову Горького. История их взаимоотношений реконструирована путем анализа сохранившейся и изданной переписки Горького с близкими и друзьями.

Одним из самых ощутимых изменений, которые в сознании многих современных православных христиан осуществили богословы через синтез, обычно называемый «неопатристическим», является возобновление «сильного» ожидания прихода и присутствия Царства Божьего. Сами корифеи неопатристической теологии (особенно ее более поздней стадии, такие как И. Зизиулас) часто узаконивают этот несомненный вклад, описывая его как мысленное воплощение эсхатологического сознания, само по себе присущее православному литургическому этосу[1]. Однако не так давно тема присутствия Царства Божия и его предвкушения действительно была зарезервирована (методологически и хронологически) для последних глав учебников догматики[2], а ее реальное присутствие в литургическом сознании Церкви было заменено довольно «пространственной» индивидуальной эсхатологией и концепцией «двух миров» и «двух Церквей».

В статье кандидата богословия, магистра религиоведения, доцента, заведующего кафедрой богословия Санкт-Петербургской духовной академии, заведующего кафедрой богословских и церковно-практических дисциплин Псково-Печерской духовной семинарии священника Димитрия Лушникова анализируется фундаментально-теологическое наследие епископа Хрисанфа (Ретивцева; 1832–1883). Показано, что, будучи преподавателем основного богословия в Казанской и Санкт-Петербургской духовных академиях, епископ Хрисанф впервые в отечественной богословской науке применил историко-философский метод исследования религий для обоснования как истинности христианской религии, так и ее богооткровенного характера. При этом основная сложность в исследовании его метода заключается в том, что тексты лекций по основному богословию епископа Хрисанфа не сохранились, поэтому судить о методе, предметной структуре и содержании его курса можно лишь исходя из: 1) краткого свидетельства профессора П. В. Знаменского, 2) анализа некоторых журнальных публикаций епископа Хрисанфа, 3) составленной им же программы по основному богословию и 4) трехтомного труда автора «Религии Древнего мира в их отношении к христианству».

Вспоминаем статью священника Никиты Басманова, в которой рассмотрено отношение к вопросам брака одного из самых известных апологетов христианства ХХ века, английского писателя Клайва Стейплза Льюиса.

Исследование кандидата философских наук, профессора кафедры систематического богословия и патрологии Богословского факультета Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета Петра Борисовича Михайлова посвящено вопросу о наличии в греческой патристике такого элемента рациональной теологии, как божественный атрибут (божественные атрибуты). Показано, что подобная постановка не характерна для древнехристианской письменности. Место и роль атрибута занимает категория понятия о Боге, имеющая совершенно особую природу и функционал. Прослеживается внутренний строй и происхождение этого важнейшего элемента богословской мысли, как производного от взаимодействия с божественным, а не плода человеческой рациональности. Его функционирование подчинено диалектике непознаваемой сущности и доступной энергии, а достижение верифицируется религиозным опытом. Понятие получает закрепление и выражение в имени, подчиненном правилам различия апофатических и катафатических высказываний

В работе профессора православного богословского факультета Белградского университета Богдана Лубардича реконструируются способы отражения отношений русской и сербской духовной культуры через философии обеих наций в XX – начале XXI века. Приводятся причины, по которым институциональное восприятие русской философии в сербском духовном пространстве имеет значение. Показывается, что российско-сербские отношения в философии важны и теоретически, и духовно, а также как вид политики самобытности в культуре.

В статье игумена Антония (Каменчука) обозначаются ключевые особенности христианского понимания Промысла в сравнении с философскими течениями Античности с I по III в. (до неоплатонизма). Автор выделяет три парадигмы понимания Божественного Промысла в античной языческой философии указанного периода — атеистическую, пантеистическую и деистическую — и в этом контексте определяет христианскую парадигму как диалогический панентеизм. По мнению автора, христианство в самой своей основе предлагает нехарактерное для язычества мировоззрение, согласно которому космос сосредоточен на осуществлении диалога человека с Богом и достижении экзистенциальной близости Творца и творения. Также отмечается, что христианство, в отличие от античной мысли, ставит акцент на том, что фундаментальным свойством высшего Божества является Его разомкнутость по отношению к Иному, а не просто самосозерцающее или самодовлеющее спокойствие. Это, в свою очередь, определяет два других аспекта в христианском учении о Промысле: всепронизывающее участие Бога в жизни мира и Его попечение об индивидуальном и несовершенном. Также указывается на то, что православное понимание Промысла представляет собой гармоническую середину между крайностями пантеизма и деизма.