В начале ноября 2012 года издательство «Академический проект» выпустило в свет очередной труд профессора социологического факультета Московского Государственного университета Александра Гелиевича Дугина «В поисках темного Логоса. Философско-богословские очерки».

Этот труд особенный по нескольким причинам. Во-первых, спустя долгое время проф. Дугин, после масштабных изысканий в области политики и геополитики, философии, социологии, вернулся к религиоведческой и богословской тематике, а также взаимоотношениям интегрального традиционализма и религиозных традиций (последний пространный труд на эту тему – «Метафизика Благой Вести», вышедший в 1996 году и претерпевший несколько переизданий). В течение долгого времени автор уделял внимание богословским вопросам не так много, как исследованиям иных гуманитарных направлений. Во-вторых, многое из того, что было затронуто в ранних работах проф. Дугина по проблемам религии, религиозного предания и философии традиционализма, не было раскрыто в достаточной мере. В данной работе автор «срывает покровы Венеры», отвечая на многие серьезные вопросы соотношения традиционализма и религии, традиционалистской интерпретации христианства и т.н. «Новой Метафизики». В-третьих, традиционалистская интерпретация христианского предания претерпевает в некотором роде «апгрейд»: совсем иначе расставляются акценты традиционалистского прочтения христианства, а большое количество спорных и сложных мест этой темы формулируются заново. Наконец, в-четвертых, в этой работе дан новый импульс для разработки традиционалистской методологии религиоведческих исследований, который практически был исчерпан после трудов автора по социологии воображения.

Работа состоит из пяти частей или двадцати трех глав и насчитывает полтысячи страниц убористого текста. Несмотря на то, что книга представляет собой сборник очерков, а ее пять частей тематически разрозненны, внимательный читатель может выделить общую структуру, свойственную как поздним, так и ранним трудам автора. Структура работы амбивалентна: с одной стороны, она подчинена классическому для проф. Дугина изложению – от общих онтологических и метафизических вопросов к более частным, а затем к эсхатологической тематике, с другой стороны, – исторична; так, автор, рассматривая перенниальную философию на разных этапах ее проявления, подводит читателя к русской традиционалистской концепции «Радикального Субъекта», изложенной в другом труде проф. Дугина «Радикальный Субъект и его дубль» (2009).

Первая часть посвящена современным и историческим проблемам русской философии, русскому Логосу. Вторая – «Человек и его Бог» – в целом проблемам теологии и религиоведческих исследований. Третья – платонизму: платонизму в современности, неоплатонизму, платонизму в христианстве, исламе, иудаизме, а также платоническим и неоплатоническим корням интегрального традиционализма. Четвертая часть содержит традиционалистское прочтение Гегеля и Шеллинга. Наконец, пятая часть обращена к вопросам современной философии, концепта Радикального Субъекта и философской миссии традиционализма.

Для исследователей традиционализма, узко специализирующихся на своей тематике, работа будет полезна, интересна и важна. Для теологов и религиоведов общего профиля наиболее полезными будут третья глава «Три теологии» и десятая глава «Христианство и платонизм: выяснение пропорций» (а также отчасти девятая глава «Вызов Василида (дуальный платонизм, пневматика и сотериология гностика Василида)»).

Прежде чем обратиться к разбору труда, укажем на одну специфическую черту работы. Дело в том, что сама работа состоит из очерков, небольших зарисовок и набросков (иногда чрезвычайно маленьких). Во многих местах указываются идеи тех или иных исследователей, к которым прибегает автор, но не указываются подстрочные ссылки на их труды. Мы также не встретим списка библиографии и в конце работы. А если ссылки и даются, то даются без указания страниц. В конце настоящей статьи мы вернемся к этому, сейчас просто необходимо обозначить довольно свободный характер изложения автора.

В главе «Три теологии» автор впервые в истории отечественного традиционализма поднимает вопрос классификации и определения понятия «теология»/«богословие». До этого нигде, в том числе в «Метафизике Благой Вести», сущность теологии, ее функции и структуры не рассматривались. Вместе с этим стоит помнить и ту проблему, которая обнаружилась после публикации «Метафизики…» – проблема соотношения теологии как языка Св. Предания и традиционализма как метаязыка религиозных традиций. В этом месте непосредственно происходило два столкновения: 1. философии традиционализма с существующей христианской теологией и ее многочисленными изводами; 2. философии традиционализма и религиоведения (вернее сказать, выверенного методологического тезауруса, словаря религиоведческих исследований). В работе «В поисках темного Логоса» совершена попытка дать комментарий к сложившейся ситуации.

Проф. Дугин предлагает концепцию «трех теологий». Теология сама по себе есть надстройка по отношению к «Сакральному». «Под теологией, в свою очередь, понимается рациональное (философское) оформление базового импульса сакрального, поднимающегося из бессознательных глубин к зоне интеллекта. Теология предполагает наличие Логоса, упорядочивающего структуры сакрального в систему – символическую, мифологическую, обрядовую, юридическую, социальную и т.д. В отличие от других форм развития рационального мышления теология (в нашем понимании) сосредоточена на том, чтобы приоритетно упорядочивать именно сферу сакрального, оперировать с продуктами сакрального, а не чего-то еще. Теология связана именно с сакральным и взаимодействует с его содержанием и его эмпирической базой, черпая оттуда достоверность, наглядность и свой основной предмет»[1], – в этой обширной цитате кратко изложено традиционалистское понимание теологии. Согласно автору, в основе религии лежит сакральное, которое проявляется в религии и фиксируется в теологии. Применяя парадигмальный анализ, известный по иным работам автора, например «Постфилософия» (2009), проф. Дугин указывает на изменение традиционного выражения и проявления сакрального. Так, в парадигме Модерна на смену теологии, мифологии, символизму, ритуалу и морали приходят секулярность, атеизм, философия и наука[2]. При этом сакральное остается неизменным и функционирует независимо от правящей парадигмы. Появление теологии в парадигме Премодерна автор связывает с фундаментальной катастрофой в лоне сакрального[3]. Здесь автор вводит понятие «Логоса» как Другого, который подобно молнии нарушает целостность мировосприятия мира Традиции и ее религиозности: «Отныне различение входит в полные права и реорганизует мир. <…> Здесь начинается теология. Теология есть вся зона надстройки над сакральным, которая определяет отношение к сакральному со стороны Другого и отношение к Другому со стороны сакрального»[4]. Здесь и далее проф. Дугин будет настаивать на одной из самых важных составляющих его философско-религиоведческих исследований: «Платонизм оформляет вертикальную топику в особой терминологии, практически универсально применимой для описания любой теологии»[5].

Пара это/Другое (иными словами профанное/сакральное) является константой любой теологии, но осмысляется этот дуализм по-разному. Таким образом, суть «трех теологий» состоит в вариативности взаимоотношений внутри этой бинарной оппозиции.

Первая теология решает дуализм через отвержение «этого» и абсолютизацию «Другого». Это теология «господства Другого», где Бог (Другой) выступает господином, а «это» выступает в качестве раба. Первая теология – это кириология.

Вторая теология признает и Другое, и это практически равными величинами, сводя их взаимодействие к перманентной войне. Чаще всего вторая теология выражается как борьба сил добра с силами зла, например борьба богов и титанов.

Третья теология строится на парадоксе признания Другого трансцендентным и не-трансцендентным одновременно, а сакрального как не-сакрального. Наиболее полно эта теология выражена в санскритской формуле: «тат твам аси», что означает «это есть Другое», «ты есть То». «Третья теология – это теология любви»[6], она подчиняется принципу: «что сверху, то и снизу». Очевидно, что при анализе теологии проф. Дугин опирается на социологию воображения известного французского социолога, антрополога, религиоведа Жильбера Дюрана.

Однако самое интересное замечание автора – это судьба теологии в эпоху Модерна: «При переходе к обществу Модерна основополагающий для теологии «теос» упраздняется, и говорить о теологии напрямую становится проблематичным»[7]. Это приводит автора, вслед за философом Карлом Шмитом, к понятию об имплицитной теологии, которая выражается не через религию, а через ее модернистские эквиваленты – политику и идеологию.

В десятой главе «Христианство и платонизм: выяснение пропорций» автор утверждает, что христианский интеллектуализм и сама христианская философия подчинены платонической топике[8]. Само же христианство состоит как бы из двух частей – интеллектуальной (платонизм, неоплатонизм) и девоциональной (чистое религиозное чувство без оперирования к интеллектуальной рефлекции). Однако христианство не совпадает с платонизмом: «Христианство накладывается именно на платоническую картину мира, на платонически осмысленный космос. Но трактует эту картину… <…> …со своей специфической только для него точки зрения. <…> …в этом и состоит отличие христианства от платонизма, несовпадение с ним»[9].

Подводя итоги, укажем на то, как проф. Дугин решает проблемы отношения традиционализма к теологии и христианскому Преданию. Во-первых, как уже было замечено, в рамках Модерна нет возможности говорить о теологии вообще, поэтому место теологии в рассуждениях о сакральном занимает философия. В тринадцатой главе «Традиционализм как теория: Платон, София и событие»[10] автор утверждает, что сакральное имеет некий единый источник – Софию, некий гносеологический и в то же самое время онтологический центр мира, метафизический узел[11]. Автор прибегает к термину «Prisca Theologia» (вечная теология) – своего рода теология теологий и философия философий, которая на настоящем этапе выражена в традиционализме[12].

Здесь необходимо сделать несколько оговорок: во-первых, проф. Дугин выводит термин Prisca Theologia из известного исследования Марка Седжвика «Against the modern World». Проф. Седжвик выдвинул гипотезу о том, что основные теории традиционализма (о Sophia Perennis, Prisca Theologia и пр.) были взяты не из восточных оккультных источников, а из платонизма эпохи Возрождения (Гемист Плифон, Марсилио Фичино, Пико дела Мирандола, Аугустино Стеуко и т.д.) Вслед за Седжвиком автор утверждает, что содержание этой «изначальной теологии» сводилось к платонизму, неоплатонизму и герметизму[13]. Во-вторых, в связи с вопросом о Софии интересно разобрать 2-ую главу «Момент русской философии»[14], в которой весьма подробно разбирается концепт Софии. Автор рассматривает концепт Софии у В. Соловьева, фактически пересказывая и комментируя его. София есть ключ для понимая русской философии. София есть «интуиция женственности, присущая Божественному началу». И в другом месте: «Бог открывается Соловьеву в созерцательном платоническом опыте как женщина»[15]. И в другом: «Соловьеву Логос открывается в виде женщины»[16]. Надо заметить, что проф. Дугин не делает различия между Логосом и Богом, так как и то и другое представляет собой образ Другого (об этом подробно изложено в третьей главе «Три теологии»). Русский Логос представлен как женский Логос, как София – на этом, по мнению автора, основывается вся русская философия[17] (это обосновывается тем, что для автора Соловьев представляет собой первого русского философа: «Если мы примем, что именно Соловьев был «первым русским философом», то это обстоятельство должно быть для нас фундаментальным и основным»[18]). Автор не рассматривает правомочности существования самой идеи Софии в православии. Он пишет, что для самого Соловьева достаточной была мысль о том, что сама идея Софии возможна в рамках христианства. Судя по тексту работы этой мысли достаточно и для проф. Дугина.

Таким образом, снимается первый вопрос: взаимоотношение богословия и интегрального традиционализма. Богословие по логике вещей партикулярно выражено в традиционализме, оно становится его частью. В свою очередь традиционализм, как интеллектуальный конструкт, преемник Prisca Theologia, с точки зрения автора, как нельзя лучше подходит к описанию сакрального, а значит идеально подходит к описанию религии и религиозности вообще, т.е. предстает методологической основой религиоведческих исследований.

К сожалению, работа страдает некоторыми изъянами. Наиболее очевидный и неприятный – практически полное отсутствие ссылок на идеи тех авторов, которые используются в работе. Исследователь, знакомый с творчеством автора, не будет удивлен этому, однако для неподготовленного читателя это будет большой проблемой (ссылки отсутствуют и в конце работы, так что не совсем ясно, на какие труды вообще опирается автор в своих исследованиях). Проф. Дугин практически не рассматривает понятие Софии у прот. С. Булгакова, лишь мимоходом упоминая его. Если сравнивать влияние Софии на православное богословие у Соловьева и Булгакова, то очень многие исследователи отдадут предпочтение последнему. Тем не менее, софиология Булгакова практически не рассмотрена.

Кстати говоря, сама форма изложения автора может показаться чрезвычайно поверхностной – стиль проф. Дугина всегда более повествовательный, чем научно-исследовательский. Поэтому даже ссылаясь на того или иного автора, он не спешит приводить ссылки на их труды. Само упоминание автора и его идеи имеет для проф. Дугина скорее операционный характер и делается с целью дальнейшего использования идеи автора для продвижения и подкрепления идей собственных.

Напоследок упомянем, что в нашу задачу не входит описание всего содержания книги (это занятие довольно скучное и не имеющее смысла, так как книгу можно прочитать самому), но, как видится, мы постарались выделить наиболее важные точки сборки, узлы и смыслы этой работы для теологии и религиоведения, а также ее критические стороны.