В продолжение серии статей, посвященных теории библейского перевода, Андрей Десницкий обращается к теории скопоса, положения которой стали основой практически для всех работ о библейском переводе, вышедших в XXI веке.

В прошлых статьях мы обсуждали, каким спорным понятием оказывается эквивалентность перевода оригиналу. А что если отказаться от диктата эквивалентности? Что если качество перевода измеряется вовсе не этим понятием, к тому же толкуемым достаточно по-разному? Такой подход был предложен уже в середине 1980-х годов некоторыми немецкими теоретиками перевода (без какой бы то ни было связи с переводом библейским), прежде всего Катариной Райс и Хансом Фермеером. Их книга называлась достаточно фундаментально – «Основания общей теории перевода», и в ее первой части, написанной Фермеером, излагались общие основы этой теории, а во второй, принадлежащей перу Райс, говорилось о более частных понятиях, таких как адекватность перевода, типология текстов и т.д. В любом случае, появление этой теории связывается прежде всего с двумя этими исследователями.

Они писали: «В качестве основного правила теории перевода мы предлагаем ‘правило скопоса’: действие определяется его целью (является функцией его цели)» [1]. Слово «скопос» заимствовано из греческого и означает «цель»; соответственно, всё это направление получило название «теория скопоса», которое не очень хорошо выглядит по-русски, но прекрасно смотрится на немецком и даже английском: Skopostheorie, skopos theory. Нередко об этой теории также говорят как о функционалистской, но мы будем избегать этого названия, чтобы не смешивать ее с теорией функционального эквивалента.

Действительно, еще сам Ю. Найда в середине семидесятых ясно утверждал, что бессмысленно оценивать перевод как таковой, он может быть хорош или плох только для кого-то[2]. А что если взять именно этот вопрос – для кого делается данный перевод? – за отправную точку любого рассуждения о переводческом ремесле? Если говорить не о читателе как потребителе, которому профессионал передает некий продукт (именно так это выглядит у раннего Найды), а скорее как о заказчике, который будет использовать перевод определенным образом, и именно это и определяет требования к переводу? На этом и основана новая теория.

Сразу стоит отметить, что эта теория изначально никак не была связана именно с Библией, и некоторое время развивалась параллельно исследованиям в области библейского перевода, тем более что эта теория говорила почти исключительно по-немецки, а библейские переводчики в качестве языка общения избрали английский. Переворот произошел после публикации в 1997 г. английской версии книги Кристиан Норд[3], немецкой исследовательницы, которая сама себя относит ко второму поколению сторонников теории скопоса. В самом деле, в ее книге основные положения этой теории выражены особенно последовательно, ясно и кратко, они снабжены яркими примерами (ни один из них не взят из Библии). Кроме того, Норд основательно проработала статьи и книги не только сторонников, но и противников этой теории, развила некоторые ее положения и дала свои ответы на основные критические замечания. По сю пору именно ее книга считается основным источником по теории скопоса, будем на нее опираться и мы.

Книга называется «Перевод как целенаправленное действие». Такое утверждение кажется на первый взгляд банальным, ведь любые осмысленные действия люди производят с какими-то целями. Но на самом деле многие теоретики перевода совершенно не касаются этой стороны переводческого процесса, полагая цели переводчика самоочевидными, хотя это далеко не так. В самом начале книги Норд приводит пример из жизни[4]: если спросить полицейского на улицах индонезийской столицы Джакарты, как найти такую-то улицу, он обязательно даст развернутый ответ, даже если не знает, как туда пройти – признаваться в своем неведении в этой культуре не принято (кстати, так обстоят дела далеко не только в Индонезии). Если при этом говорить придется через переводчика, тот может детально воспроизвести сказанное полицейским… или может догадаться о его неведении по невербальным признакам и сказать проще: «Да он не знает, надо спросить кого-нибудь еще». Но в любом случае цель переводчика состоит не в том, чтобы воспроизвести индонезийские слова на каком-то ином языке – он должен помочь туристу найти нужную улицу. Это и есть цель (скопос) в данном случае, и всё определяется тем, как можно достичь цели наиболее удобным способом. Если теория эквивалентности предполагает, что перевод должен быть эквивалентен тексту, то теория скопоса говорит скорее об адекватности перевода, причем он должен быть адекватен не оригиналу, а цели, с которой создается перевод[5].

Поэтому первое, что должен сделать переводчик, – это определиться с переводческим заданием (нем. Übersetzungsauftrag, англ. brief)[6]. Перед началом работы переводчик или переводческая группа должны четко понять, что именно им предстоит создать и как этот текст будет использоваться. Например, если оригинал – художественное произведение, то нужно ли создать подстрочник, который в тонкостях передаст все оттенки оригинала, но будет при этом выглядеть неуклюже, или, напротив, нужен свободный перевод, который будет звучать как самостоятельный художественный текст, пригодный для публичного исполнения со сцены (трагедии Шекспира в переводах Пастернака)?

Такое задание, по Норд, должно в первую очередь определять[7]:

• предполагаемую функцию текста;
• предполагаемую аудиторию;
• ожидаемое время и место, в которых текст будет воспринят;
• средство передачи текста;
• причину, по которой текст создается.

Таким образом, облик будущего перевода определяется его скопосом. При выборе стратегии важнейшую роль играет инициатор или заказчик, т.е. человек или организация, которые, собственно, и пожелали получить перевод данного текста на данный язык, очевидно, для достижения определенной цели. Функциональный перевод при таком подходе – лишь один из частных случаев, притом Райс и Фермеер назвали его «имитирующим переводом»[8].

Также они отмечают, что тексты не существуют сами по себе, они принадлежат к определенным социокультурным мирам, и перенос текста в иную культуру неизбежно меняет и сам текст. Переводчик обязан создать такой текст, который будет значим для читателей, окажется так или иначе вписан в другие существующие на этом языке тексты и соотнесен с ситуацией, в которой находится читатель – то есть он должен обладать «интертекстуальной когерентностью»[9]. Норд упоминает интересный частный случай: т.н. гомологичный перевод, при котором для перевода выбирается форма, которая играет в языке перевода роль, сходную с ролью, которую играет в своей культуре форма оригинала[10]. В качестве примера приводятся стихи Катулла, написанные гекзаметром: английский переводчик Бен Джонсон передал стихами в чосеровском стиле, избрав торжественный и немного архаичный язык классической поэзии, как и Катулл, при том, что сами эти языки оказались различны.

Впрочем, это лишь часть проблемы. Отношения между миром текста, как называет это Норд[11], и окружающим нас миром могут быть довольно сложными. Не случайно во все времена большим успехом пользовались произведения, действие которых разворачивается в вымышленном мире (из наиболее актуальных примеров возьмем произведения Толкина, Льюиса и Ролинг), который при этом содержит множество элементов из нашего реального мира. Соответственно, правила игры усложняются: помимо культурной среды оригинала и культурной среды языка перевода возникает некая особая культурная среда текста, связанная и с той, и с другой реальностью, но не копирующая ее напрямую. Надо сказать, что так обстоит дело не только в случае Нарнии или Хогвартса: мир, создаваемый автором, всегда до некоторой степени условен и не является зеркальным отражением реального мира.

Всё, сказанное выше предполагает, что теория скопоса действительно иначе смотрит на вещи, нежели теория эквивалентности. Норд перечисляет[12] некоторые важные различия между ними. Если представить их в виде таблицы, она будет выглядеть так:

	теория эквивалентности	теория скопоса
интерпретация	Переводчик должен понимать текст точно так же, как и автор.	Понимание переводчика должно быть совместимо с намерением автора и с ситуацией, в которой находится читатель.
функция текста	Перевод должен исполнить в своей культуре ту же функцию, что и оригинал в своей.	Функция, которую исполняет перевод, должна быть совместима с намерением автора.
культурная дистанция	Мир текста читатель перевода должен понимать так же, как понимал его читатель оригинала.	Мир текста конструируется в соответствии с его функцией в читательской аудитории.
эффект	Эффект, произведенный переводом на читателя, должен совпадать с эффектом, произведенным оригиналом на изначального читателя.	Переводчик должен стремиться к эффекту, который соответствовал бы его функции в читательской аудитории.

Требования теории эквивалентности Норд считает не вполне исполнимыми, и с ней трудно в этом не согласиться. Ответы, предлагаемые теорией скопоса, представляются ей практически единственным разумным выходом из тупика: отказаться от всякой теории перевода вообще или создавать теорию нереалистичную. Ключевыми словами становятся ‘совместимость’ и ‘соответствие’.

Переводчик просто не в состоянии добиться того же самого воздействия на своего читателя, какого добился некогда автор. Мы не можем точно реконструировать, какой именно эффект имел этот текст тысячелетия назад на своих первых читателей, да и они наверняка не все восприняли его одинаково, а если бы это и было известно, все равно мы бы не смогли воспроизвести тот же самый эффект в совершенно иной среде. Но можно постараться сделать так, чтобы сегодняшнее прочтение текста не противоречило авторскому замыслу и в то же самое время было вполне уместно для нынешнего читателя.

Соответственно, Норд выделяет несколько основных типов перевода[13]. Во-первых, они делятся на документальные, которые призваны передать свойства оригинала, и на инструментальные, которые исполняют определенную функцию в культурной среде языка, на который делается перевод. В целом это совпадает с делением на переводы открытые и скрытые в рамках теории релевантности. К документальным относятся: подстрочник, буквальный, филологический и «отчуждающий» перевод (сохраняющий дистанцию между миром оригинального текста и читателем, живущим в другом мире, к этому типу обычно принадлежат художественные переводы). Среди инструментальных Норд называет переводы эквифункциональный, гетерофункциональный и гомологический, в зависимости от того, совпадает ли функция переводного текста в его среде с функцией оригинального текста или нет (о своеобразии гомологического подхода мы говорили выше). Например, когда библейская книга переводится как часть Священного Писания – это та же самая функция, а когда как памятник мировой литературы – совсем иная.

Отметим и еще одну важную деталь. Один из основателей теории, Х. Фермеер, еще прежде выхода их совместного труда с Райс определил перевод как «предложение информации» (Informationsangebot)[14]. За читателем при этом остается выбор: принять эту информацию об оригинальном тексте или отказаться от нее. Критики с тех пор говорили едва ли не хором[15] о том, что теория скопоса приводит к своего рода сервилизму перед клиентом: что он закажет, то и подаст ему переводчик, как официант в кафе, а уж дальше он сам решает, что делать с блюдом. При таком радикальном подходе, как у Фермеера, этот упрек выглядит вполне справедливо.

Именно в связи с этим Норд ввела понятие верности или лояльности переводчика, причем говорит она об этом явлении уже в самом конце книги, даже после ответа на критические замечания, так что становится понятно: это действительно новое понятие, и оно действительно появилось в ответ на критические замечания[16]. Свой подход она определяет как «функциональность и верность» (нем. Funktionsgerechtigkeit und Loyalität, англ. Function plus loyalty)[17]. И в самом деле, основная идея ранней теории скопоса может быть понята как «цель перевода оправдывает любые примененные переводчиком средства», и это, безусловно, неприемлемо. Перевод должен быть прежде всего верным – это понимается всеми интуитивно. Даже если об адекватности теория скопоса говорит лишь применительно к целевой аудитории, то верность все же должна быть двусторонней: и по отношению к автору, и по отношению к читателю.

Что переводчик должен быть верен своим читателям, должен учитывать ситуацию, в которой они находятся, их запросы и т.д., об этом сторонники теории скопоса говорили достаточно много с самого начала. Но что означает верность по отношению к автору? Собственно, ответ дан выше: совместимость перевода с авторскими намерениями. Норд приводит пример нарушения такой верности: в 1972 г. в ФРГ был опубликован перевод книги «На Кубе» никарагуанского автора Эрнесто Карденала, который посетил этот остров вскоре после победы Фиделя Кастро. Автор восторгался революционными переменами, но переводчик значительно смягчил его энтузиазм, поскольку западногерманский читатель был настроен к социализму намного прохладнее. В результате получился текст, который не совпадал с намерениями автора, и потому с этической точки зрения такой перевод был неприемлем. Заметим, что именно так, с сокращениями и смысловой правкой, переводились некоторые художественные тексты и в СССР, например, из «Снежной Королевы» Г.Х. Андерсена или «Серебряных коньков» М.М. Додж были исключены все христианские мотивы, игравшие не последнюю роль в этих книгах.

В случае, когда автор жив, всегда можно проконсультироваться с ним и получить его одобрение или, напротив, вето на публикацию перевода. Но если он давно умер, а порой и неизвестен, насколько можем быть мы уверены, что наш перевод совместим с его намерениями? Норд, к сожалению, не отвечает на такой сложный вопрос, но в целом ее подход представляется вполне разумным.

Норд, как уже было сказано выше, приводит и основные возражения против теории скопоса и сама отвечает на них[18]. Вот наиболее существенные возражения из тех, которые она приводит:

• Не всегда перевод имеет ясно обозначенную цель; к тому же эта цель может лежать уже за пределами собственно переводческой работы (например, перевод Библии в контексте миссионерской активности). Нередко бывает и так, что перевод используется разными людьми в совершенно разных ситуациях и для разных целей, и в особенности это относится к библейскому переводу. Это действительно так, но принцип целеполагания в любом случае помогает определиться с выбором: какой именно вариант выбрать из нескольких возможных? – а именно этот вопрос и составляет основную проблему для переводчика.
• Этот подход не отдает должного уважения оригиналу и делает из переводчика равнодушного наемника. Действительно, такая опасность у этой теории есть, на нее до некоторой степени отвечает упомянутое нами выше понятие верности.
• Он годится для перевода технических инструкций или для создания перифразов, но он не подходит литературным переводчикам, для которых оригинал исключительно ценен и должен оберегаться от всяческих искажений, даже если их пожелает читательская аудитория. Пожалуй, Норд справедливо показывает, что и вполне буквальный перевод вписывается в теорию скопоса, он просто предполагает особое целеполагание. Более того, эта теория вообще не предполагает жесткого противопоставления разных видов перевода.
• Он строится на культурном релятивизме – но в этом Норд не видит ничего дурного. Напротив, акцент, который делает эта теория на разности культур, служит своего рода противовесом против прежних универсалистских подходов, при которых этой разности не отдавали должного.

Практических рекомендаций для переводчиков у Норд немного, хотя у нее много интересных примеров. Это вполне естественно, т.к. книга скорее дескриптивна, нежели перскрептивна. Но такие рекомендации все же есть, например совет проанализировать текст оригинала с точки зрения функционального анализа (мы бы это могли назвать способом представления информации, актуальным членением или как-нибудь еще): где вводится тема, где сообщается новая информация, где автор обращается к читателям. Действительно, при переводе на язык с другим синтаксисом риторика и даже логика текста нередко разрушаются, связное изложение превращается в набор правильных синтаксических конструкций без особой связи между собой.

Что касается практики работы, то Норд, не сказавшая в своей теоретической книге ни единого слова о Библии, оказалась, пожалуй, единственным теоретиком переводоведения, который подготовил и издал совершенно оригинальную версию НЗ на своем родном языке (в соавторстве с мужем, Клаусом Бергером)[19]. Цель этого труда – представить читателю не канонический корпус текстов, а сборник раннехристианских произведений (включая апокрифические) в хронологическом порядке, т.е. предложить ему не книгу Церкви, а историческую антологию. Что ж, с этой задачей перевод вполне справляется, а о прочем следует судить специалистам в области немецкого языка и стиля.

Основная и бесспорная заслуга теории скопоса состоит в том, что она предложила твердые основания для теоретического анализа всего спектра переводов, заведомо не ставя одни из них в положение правильных (как теория функционального эквивалента), и дала возможность осознанно выбирать между моделями, а также оценивать каждый перевод по подходящим ему критериям. Например, перевод Юджина Петерсона под названием “Message” (разные книги выходили с 1993 по 2002 гг.) ставит своей целью, чтобы текст Библии прозвучал так, как если бы он был написан для проповеди в сегодняшней церкви[20]. Консервативные переводы, наоборот, стремятся к максимальной преемственности с традицией, что и декларируется, например, в предисловии к New King James Version. Бессмысленно говорить, что один из них по определению плох, а другой хорош, но можно рассуждать о том, насколько каждый из них исполняет задачи, которые ставит перед собой, и, соответственно, где и насколько будет каждый из них уместен.

Именно эти положения теории скопоса стали твердой основой практически для всех работ о библейском переводе, увидевших свет в XXI веке. О некоторых из них мы поговорим в следующей статье.