Не погружаясь в «классификаторское безумие» Библиотеки, давно превратившейся в лабиринт без выхода, в этом проекте мы хотим поговорить о постмодерне с точки зрения «не-линейной истории ментальности». Эпоха, название которой для многих критиков давно превратилось в бессмысленную этикетку для наименований различных фельетонов, несколько раз заживо погребенная (с точным указанием даты) явно не желает заканчиваться. С другой точки зрения, она и не начиналась никогда.
Однако в наши намерения не входит анализ постмодерна как определенной исторической эпохи или же стиля в искусстве. Поэтому хронологические границы будут определяться по-разному для различных проектов (но в любом случае в неразрывном отношении «модерн-постмодерн»).
Постмодерн интересует нас в рамках данного проекта, прежде всего, как тип мировосприятия, форма сознания, стиль мышления («идеология»), а также как специфический тип ментальности со своими интеллектуальными стратегиями и установками.
Исходя из того, что любое сознание по своей сути является сознанием «богословским» (даже в тех случаях, когда позиционирует себя как «а/теистическое» или «а/теологическое», или в каких-то других негативных категориях), мы хотим поговорить о теологическом измерении постмодерна на фоне «экзистенциальной метафорологии». Эта попытка может рассматриваться как своего рода «гештальт-терапия» того «духа времени», свидетелями которого мы являемся.
Поэтому мы используем не только специфически богословские термины, но и довольно широкий инструментарий, состоящий из таких понятий, как метафоры, хронотопы, мотивы и сценарии, топосы, сюжеты, мифы, стратегии и маршрутные карты, глубинные архетипы и стереотипы повседневности, а также некоторые категории жанра «приключения идей».
В то же время иногда речь заходит о «постмодерной догматике», «деконструктивистской мистике», «постструктуралистской сотериологии» или «бродячей экклезиологии» и т. п.
В методологическом отношении проект базируется на таких концепциях, как метафорология Ханса Блюменберга и другие теории метафоры, теория мифологического сознания Алексея Ф. Лосева, концепция мифов повседневности Ролана Барта, «сценарный анализ» Эрика Берна и дискурс-анализ Мишеля Фуко, теория хронотопа Михаила М. Бахтина, некоторые стратегии деконструкции и др.
Такой модус восприятия дает возможность прикоснуться к «сердцевине» постмодерной картины мира, которая сегодня рассматривается некоторыми критиками как «пробел» в истории культуры. Эта модель предполагает понимание постмодерна как своеобразной «оптики» (манеры мышления), которая при восприятии пропускает реальность через «входной фильтр» определенной матрицы, не отпуская пользователей с вавилонской ярмарки своих «языковых игр».
В центре нашего внимания специфика мировосприятия (worldview), которая впоследствии получила название «постмодернистской чувствительности» и которая сегодня накладывает отпечаток на формирование новых богословских проектов, определяет стратегии мышления, устанавливая своеобразный фильтр новой богословской оптики / богословского языка.
Роль метафоры в формировании картины мира сегодня является бесспорным фактом (который не станут отрицать не только специалисты в области НЛП, техники речевого воздействия, гештальт-психологи и политтехнологи), и это факт может помочь выявить новые методы и технологии «производства сознания» субъекта постмодерна.
«Хронологические границы» проекта в целом соответствует представлению о том, что начиная с «диалектической теологии» Карла Барта во многом вытекающей из «кризисного сознания», в западной теологии начались изменения, которые со временем привели к формированию постмодерной картины мира, сегодня формирующей рамку многих богословских теорий и различных «жизненных практик».
В контексте поставленной задачи мы хотим рассмотреть различные проекты освобождения как одну из важнейших характеристик постмодерной ментальности, связанные не только с разными версиями теологии освобождения (от политической до феминистской), но и проекты, созданные как реакция на студенческую революцию во Франции в мае 1968-го года со всеми вытекающими последствиями в различных областях социокультурной жизни Запада (сексуальная революция, психоделическая революция и др.). Все эти события, неразрывно связанные с традицией «герменевтики подозрения» (Ф. Ницше, К. Маркс, З. Фрейд) и 
Критической теорией Франкфуртской школы (T. Aдорно, M. Хоркхеймер, Х. Маркузе и др.), привели к «культурной революции» на Западe, внедрив в массовое сознание новые мифы и метафоры, коренным образом изменив ход истории.
Кроме того, мы хотим коснуться того проекта, который был реализован в социально-психологическом мире различных экстремистских направлений («красные бригады», леворадикальные коммуны и т. д.).
И хотя концепт «освобождение» традиционно причисляют, скорее, к модерному мироощущению, мы исходим из того, что теории Деррида, Фуко, Лиотара, Делеза и Гватарри, Батлер и др., сегодня однозначно воспринимающиеся как проявление постмодерна, всущности, являются различными проектами освобождения, пытающимися осмыслить унаследованное от модерна пространство кризисного сознания.
В связи с традицией освобождения будут представлены различные концепции и проекты деконструктивистской теологии (Марк Тэйлор, Р. Шарлеманн, Ч. Винквист и др.), которая начала развиваться в США с начала 80-х годов (после того как работы Жака Деррида были переведены на английский). Также необходимо учесть, что деконструктивистская теология связана с «традицией подозрения», из которой и была заимствована парадигмообразующая метафора «смерти Бога» (Ф. Ницше). Это предполагает рассмотрение «теологии смерти Бога» в различных трактовках (от Т. Альтицера, Г. Ваханяна, К. Рашке, У. Гамильтона, П. M. Ван Бурена до атеистического христианства Доротеи Зелле).
«Теология смерти Бога», в свою очередь, немыслима вне «безрелигиозного христианства», связанного с именами К. Барта, Д. Бонхеффера, П. Тиллиха, Д. Зелле, Х. Кокса и др.
Проект «Weltethos» Ханса Кюнга также рассматривается как экуменический постмодерный проект освобождения.
В контексте деконструктивистской теологии будет рассмотрена проблема богословского языка, изменения в общей концепции языка (новые стратегии письма от Ницше и Хайдеггера до Деррида и деконструктивистской философии языка), круг вопросов, затрагивающих «лингвистический поворот» в философии, теорию «теологической тропологии», сложившуюся в деконструктивистской теологии (Ч. Винквист), проект пантекстуализации реальности, сознания и всего остального в философии. В итоге должна быть представлена история приключений языка в стране постмодерна, от проекта Тео-поэзии Доротеи Зелле до пришедшего из области феминистской лингвистики не-дискриминационного «инклюзивного языка», на который стали заново переводить тексты Священного Писания, других теорий «не-фашистской речи», а также различных концепций из области лингвистики и философии языка и т. д.
<!--[if !vml]-->
В проекте также рассматривается движение Emerging Church как пример богословского движения, осознающего себя как Церковь эпохи постмодерна и христианская община XXI века, которая сознательно делает постмодерн частью своей богословской программы и церковной жизни. <!--[endif]-->
Было бы интересно проследить, каким образом связанные с постмодерном метафоры, задающие особый стиль мышления, реализовались в проектах «новой духовности» движения «Нью-эйдж», а также «сотериологических» моделях и стратегиях (пост)традиционных (не-)христианских (пост)религиях и квазирелигиозных движениях.
Также в этом контексте возможно рассмотреть переход от модерна к постмодерну в «эзотерической традиции освобождения», например от Гурджиева к Ошо и т. д., чьи идеи в области критики сознания вполне могут быть «прочитаны» как своего рода примеры радикальной культур-критики и образцы эзотерической герменевтики подозрения» в рамках своеобразной транскрипции «теологии освобождения» в мире «Нью-эйдж».
В связи с этим возникает также много вопросов, например, как метафора «ложной личности» (Гурджиев и др.) из неогностического лексикона соотносится с понятием «ложного сознания» (пост)марксистской традиции и др.
Нельзя обойти вниманием и такие «духовные традиции», как суфизм и дзэн, здесь мы попробуем посмотреть на них из контекста постмодерна. Помимо этого, мы попробуем поговорить о различных психопрактиках (Lifespring, E.S.T. и т. п.) и других видах постмодерного «искусства жить» и проектах (как зарубежных, так и отечественных), связанных с понятием терапии.
Все эти направления мы постараемся рассмотреть как богословские проекты, а также попытаемся вслушаться, какие смещения акцентов происходят в понимании важнейших богословских понятий (Царство Божие, Спасение, Церковь и др.). Именно эти смещения проявляют при более глубоком рассмотрении парадигматический характер, определяющий трансформации и метаморфозы теологического сознания. В этой связи можно проанализировать, например, изменение представлений о Боге в «не-догматической» «слабой теологии» (Дж. Ваттимо, Дж. Капуто), в размышлениях Симоны Вейль, или в книгах и выступлениях Доротеи Зелле, без сожаления расстающейся с представлением о «всемогущем Боге» и т. д.
В рамках проекта мы хотим обсудить не только постмодерные богословские концепции, но и некоторые философские теории, «духовные практики» и психотехники (от психотерпевтических практик до нью-эйджерских). Интересно было бы рассмотреть некоторые персонажи (контр-)культуры, отдельные «эстетики существования» и «жизненные стили», а также формы их репрезентации в СМИ, которые управляют миром повседневности и определяют идеологию, мироощущение, то есть настраивают «оптику» определенной конфигурации.
Нам представляется важным рассмотрение произведений, написанных различными авторами в самых разных областях и стилях - от массовой культуры (рок-музыка, поп-литература) до произведений элитарного искусства, и взятых из других эпох (прежде всего, речь, конечно, идет о стыке "модерн/постмодерн"), которые накладывают свой отпечаток на «производство сознания» субъекта постмодерна, то есть на формирование картины мира.
От «Бойцовского клуба» Девида Финчера до «Идиотов» Ларса фон Триера, от «Сталкера» Андрея Тарковского до «Чемоданов Тульса Лупера» Гринуэя; от «Степного волка» и «Игры в бисер» Германа Гессе через «Радугу земного притяжения» Томаса Пинчона до «Парфюмера» Патрика Зюскинда и «Чапаева и пустоты» Виктора Пелевина; от сказки «Волшебника изумрудного города» до «Алисы в стране чудес» и «Алисы в зазеркалье» Льюиса Кэролла, которая может быть прочитана как «Введение в постмодерн для детей».
Будут собираться «картинки», связанные с «поколенческой проблематикой» их картины мира (потерянное поколение, битники, шестидесятники, хиппи, Вудсток, поколение Икс, поколение Гольф, поколение синглов, поколение Next, поколение Nix, generation P и др.), мифы и базовые для того или иного типа ментальности установки.
Предполагается, что будут рассмотрены некоторые модели жизнеустроительства, воспринимающиеся с точки зрения современного аналитика культуры как альтернативные богословские проекты парадигматического характера (Фридрих Ницше, Дитрих Бонхеффер, Симона Вейль, Доротея Зелле и др.)
Нам представляется важным рассмотрение произведений, написанных различными авторами в самых разных областях и стилях, от массовой культуры (рок-музыка, поп-литература) до произведений элитарного искусства, и взятых из других эпох (прежде всего, речь, конечно, идет о стыке модерн/постмодерн), которые накладывают свой отпечаток на «производство сознания» субъекта постмодерна, то есть на формирование картины мира.
Еще один важный сюжет — проблематика, связанная с мифом. В истории развития постмодерного проекта она оказалась, с одной стороны, между традицией демифологизации, идущей из модерна («герменевтика подозрения», Критическая теория, программа демифологизации христианства Р. Бультмана, деконструкция и др.), и также начавшимися с модерна попытками «нового заколдовывания мира» и «реабилитации мифологического сознания» (от практики пропаганды тоталитарных государств, неоязычества «Нью-Эйджа» до радикальной программы феминистской неоязыческой «духовности»), с другой.
Кроме того, в проекте мы собираемся обсуждать темы, освещающие общественное измерение постмодерна, а также стоящих за ними психосоциальных процессов, на примере таких тем, как «семья в эпоху постмодерна» и т. п.
Важной задачей нам представляется также всевозможных фрагментов из разных областей на тему «человек пост/модерна» в мозаичную картинку, в которой соседствовали бы Лиотаровское описание «постмодерного человека» и описание «человека современности» немецкого протестантского богослова П. Тиллиха. Думается, стоит просмотреть галерею «(анти)героев (не)нашего времени», поразмышлять о судьбе различных типологий личности (от гностических классификаций личности до типологии информационного метапсихоанализа=соционика), помогающих приблизиться к проблеме социокультурной и экзистенциальной типологии сознания в истории культуры.
В наши задачи входит рассмотрение некоторых отественных альтернативных проектов постмодерна, таких, например, как «постмодерн-фундаментализм» С.Корнева, "евразийский постмодерн" А.Дугина и других проектов, связанных с концепцией «консервативной революции».
Мы также намереваемся представить некоторые сюжеты из истории ментальности Серебряного века (русская религиозная философия, модернизм в искусстве и др.), и еще раз вспомнить о трансформациях проекта русского коммунизма в постмодерном контексте.
К участию в проекте приглашаются все желающие.