Великий замысел и философия

В начале своей книги «Великий замысел» Стивен Хокинг и Леонард Млодинов ставят перед собой  основополагающие вопросы: «Какова природа действительности? Откуда возникло все, что существует? Нуждается ли Вселенная в Создателе?» Затем они заявляют: «Издавна считалось, что философия может ответить на эти вопросы, но она мертва. Философия отстала от современного развития науки, особенно физики. Отныне ученые стали носителями светоча открытий в нашем поиске знаний»[1].

Профессиональным философам остается лишь застыть в недоумении от наглости и снисходительности этого утверждения. По-видимому, малознакомые с философией, эти двое ученых готовы провозгласить мертвой целую дисциплину и оскорбить своих университетских коллег, философов в Калтехе[2] и Кембриджском Университете – среди которых многие, как Майкл Редхэд[3] и Д.Х. Меллор[4], являются выдающимися философами науки – предполагая, что они не в состоянии поспеть за наукой.

Такой приговор ученые философы сочтут не только безмерным снисхождением, но и вопиющим легкомыслием. Отвергая всякую необходимость  в философии, человек, вероятнее всего, будет одурачен именно ей. Таким образом, можно ожидать, что представленные впоследствии Млодиновым и Хокингом теории будут опираться на множество непроверенных философских предпосылок. Так оно и окажется на самом деле. Они отстаивают свою точку зрения на законы природы, возможность чудес, научный детерминизм и иллюзию свободной воли, при этом обоснования их минимальны. Становится ясным, что Млодинов и Хокинг с головой ушли в рассмотрение философских вопросов.

Но явно не ожидаешь, что после провозглашения смерти философии Хокинг и Млодинов сами тотчас же погрузятся в философскую дискуссию о научном реализме, противостоящем антиреализму. Вообще первая треть их книги посвящена не современным научным теориям, а подробному исследованию истории и философии науки. Мне кажется, что из всей книги эта часть – самая ошеломляющая и интересная. Позвольте мне объяснить это поподробнее.

Отложив чтение книги Хокинга и Млодинова на послеполуденное время понедельника, я провел то утро за работой над ученой статьей из блеквелловских Современных дискуссий о Метафизике,она была посвящена философскому воззрению, известному как онтологический плюрализм. Воззрение это имеет отношение к подразделу философии, чье название звучит как заикание: мета-метафизика, или, как её иногда называют, мета-онтология. Это философия в своем самом бесплотном воплощении. Онтология есть изучение сущего, то есть того, что существует – природы действительности. Мета-онтология поднимается на уровень выше: она исследует осмысленность онтологических диспутов и стремится найти лучший для их разрешения способ.

Онтологический плюрализм заключается в отрицании существования правильного ответа на многие онтологические вопросы, как то, например: «Существуют ли сложные объекты?» Онтологический плюралист скажет здесь, что существуют разные способы описания действительности, и ни один из них нельзя считать правильнее или точнее другого. Ответы на подобные вопросы не содержат в себе никакого положительного утверждения. Поэтому, если бы вам захотелось узнать, «существует ли Луна?», то онтологический плюралист ответил бы, что на этот вопрос не существует объективного ответа. Не существует истинного утверждения, которое бы говорило что-то о существовании Луны. Так, онтологический плюрализм – взгляд радикальный, и придерживается его лишь маленькая группа философов.

Поэтому представьте себе, как я был изумлен, когда узнал, что Хокинг и Млодинов избрали онтологический плюрализм (не осознавая его названия) в качестве своей философии науки. Свой взгляд они называют «модельно-зависимый реализм». Ученые объясняют, что модели представляют собой различные способы интерпретации наших чувственных восприятий. В их миропонимании нет объективной реальности, которой более или менее точно может соответствовать наша модель мира (с. 7).

Таким образом, Млодинов и Хокинг – крайние антиреалисты, к примеру, противопоставляя младоземельный креационизм теории Большого взрыва, они утверждают, что, несмотря на «большую пригодность» теории Большого взрыва, «ни про одну из них нельзя утверждать, что одна реальнее другой» (с. 51).

Можно лишь догадываться, какого рода довод способен оправдать принятие столь крайнего взгляда. Все, что нам могут предложить Хокинг и Млодинов, это факт, что будь мы обитателями виртуальной реальности, управляемой инопланетянами, то у нас не было бы никакой возможности выяснить, что мы находимся в виртуальном мире и, следовательно, не было бы причины сомневаться в его реальности (с. 42). Проблема с подобного рода аргументами состоит в том, что они не исключают возможности существования в этом случае двух соревнующихся моделей реальности – одной инопланетян, а другой – нашей, и одна из них истинна, а другая – ложна, даже если мы не имеем возможности это выяснить.

Более того, сам факт зависимости наших наблюдений от модели не предполагает невозможности для нас узнать, каков мир на самом деле (тем более он не предполагает отсутствие определенного устройства мира). Так, если далекий от науки человек зайдет в лабораторию, он скорее всего заметит лежащий на столе механизм, но он никогда не признает в нем интерферометр; для этого ему необходимо некое теоретическое знание, которым он не обладает. Если же в лабораторию войдет пещерный человек, он даже не поймет, что на столе лежит механизм, для этого ему необходимо представление о механизме. Но все это никоим образом не подрывает истинности наличия на столе интерферометра, который может быть замечен специалистом.

Не довольствуясь онтологическим плюрализмом, Млодинов и Хокинг стремительно теряют самообладание, заявляя, что «не существует возможности узнать действительность, независимо ни от какой модели. Отсюда следует, что толковая модель сама по себе создает определенную действительность» (с. 172). Перед нами утверждение онтологической относительности, взгляда, согласно которому для людей, рассматривающих мир через разные модели, различается сама действительность.

Если вы – Фред Хойл[5], Вселенная вечно существовала в неизменном состоянии; но если вы – Стивен Хокинг, Вселенная начала существовать во время Большого взрыва. Если вы античный медик Гален, то кровь не циркулирует по человеческому телу; но если же вы – открывший кровообращение Уильям Харви, то она циркулирует. Такой взгляд есть сущая несуразица, и основывается он на утверждении Хокинга и Млодинова о том, что модель сама по себе ответственна за создание соответствующей себе действительности. Стоит ли говорить о том, что это никак не следует из отсутствия независимого от модели способа узнать, каков мир есть на самом деле.

Все это, тем не менее, не касается основного момента. Главная проблема состоит в том, что, несмотря на обещания Хокинга и Млодинова говорить подобно людям, держащим в руках факел науки и знания, они обсуждают проблемы философского характера. Самые главные выводы в их книге не научные, а философские. Зачем они тогда объявляют о похоронах философии и провозглашают себя носителями светоча открытий? Это просто-напросто позволяет им прикрыть свои любительские философствования мантией научного авторитета и вместе с тем избежать тяжких трудов отстаивания, а не простого  утверждения своих философских позиций.

Почему Вселенная существует?

Хокинг и Млодинов в своей книге пытаются найти ответ на три вопроса, которые в первой главе они перед собой ставят:       

1. Почему вообще в мире что-либо существует?

2. Почему мы существуем?

3. Почему всем управляет именно данный набор законов, а не какой-либо другой?

Любопытно, что каждый их ответ выглядит весьма лаконично. Вопрос (2) вообще смешивается с (1) и даже не получает отдельного ответа.

Отвечая на вопросы (1) и (2) Хокинг и Млодинов обращаются к модели «безграничного» происхождения Вселенной, которую Хокинг пытался популяризировать через свою книгу « Краткая история времени ». Наши авторы излагают эту модель, не объяснив, на каких основаниях они её приняли и не упомянув об альтернативных моделях. Они также оставляют без внимания все те возражения, которые против этой модели выдвигались, а именно: упоминаемое в ней понятие «воображаемого времени» не имеет физического смысла, а поэтому есть не что иное, как математический «трюк», помогающий избежать космологической сингулярности, которая появляется в классических теориях становления Вселенной.

Однако в их толковании можно заметить прямой интерес к вопросу о начале Вселенной. К примеру, они пишут: «Осознание того, что время может вести себя как очередное измерение пространства, означает, что можно избавиться от проблемы времени, имея начало, тем же способом, которым мы избавились от края мира. Представьте, что начало Вселенной походило на Южный полюс земли, с градусами широты, играющими роль времени. При продвижении на север, круги постоянной широты, представляющие размер Вселенной, расширились бы. Вселенная началась бы как точка на Южном полюсе, но Южный полюс очень похож на любую другую точку. Спрашивать, что было перед началом Вселенной, станет бессмысленно, потому что нет ничего к югу от Южного полюса. В этой модели у пространства-времени нет никакой границы — те же самые законы природы выполняются как на Южном полюсе, так в других местах» (с. 134-135).

Этот абзац очарователен, ведь если мы будем принимать эту аналогию всерьез, то поймем, что она утверждает наличие начала как у времени, так и у Вселенной. Несмотря на то, что воображаемое время ведет себя подобно очередному измерению пространства, Хокинг разрешает градусам широты играть роль времени, которое имеет начало на Южном Полюсе. Когда же он говорит о «проблеме начала у времени», то он имеет в виду «существовавшее издревле возражение к возможности Вселенной иметь начало» (с. 135), возражение, от которого его модель избавляется. Это древние возражение можно свести к вопросу, «что происходило до начала Вселенной?», и Хокинг абсолютно прав, когда утверждает, что данный вопрос в его модели не имеет смысла. Но он забывает упомянуть, что вопрос этот так же не имеет смысла и в модели Большого взрыва, поскольку согласно этой модели до начальной космической сингулярности ничего не происходило. В обеих моделях у Вселенной есть абсолютное начало во времени.

Таким образом, перед нами встает вопрос, «почему Вселенная когда-то начала свое существование?». Почему в мире вообще что-либо присутствует? В качестве ответа на этот вопрос Хокинг и Млодинов отстаивают подход, называемый ими «вверх-вниз». Идея состоит в следующем: возьмем современные условия наблюдаемой нами Вселенной, как их описывает стандартная модель физики элементарных частиц, затем посчитаем, приняв условие безграничности, вероятности различных историй, приводящих к современному состоянию и разрешенных квантовой физикой. Из всех полученных нами историй наиболее вероятная правильно описывает события наблюдаемой нами Вселенной. Хокинг и Млодинов утверждают, что «согласно этому взгляду, Вселенная спонтанно возникла из ничего» (с. 136). Под «спонтанностью» они, вероятно, имеют в виду без причины.

Но насколько это вытекает из их модели? Подход «вверх-вниз» высчитывает вероятности, связанные с наблюдаемой нами Вселенной, учитывая условие безграничности. Этот подход ничего не говорит про вероятность существования условия безграничности, но принимает его как данное. Это условие не является ни физически, ни метафизически необходимым. Если Вселенная возникла беспричинно из ничего, то она могла при этом иметь любые мыслимые пространственно-временные очертания. Потому что ничто или нечто несуществующее не имеет никаких качеств или стеснений и не управляется ни одним физическим законом. В безграничной модели физика начинается лишь с «Южного полюса». И в ней нет ничего такого, что бы заставляло это нечто существовать беспричинно. Действительно, с точки зрения метафизики абсурдно полагать, что некое сущее может возникнуть без причины.

Кажется, Хокинг и Млодинов догадались о том, что они все еще не ответили на поставленный вопрос, «почему вообще что-либо существует?» К этому вопросу они возвращаются в заключительной главе и дают совершенной иной ответ. Они объясняют, что в пустом пространстве содержится постоянная вакуумная энергия, и если положительная энергия Вселенной, связанная с материей, будет уравновешена отрицательной энергией, связанной с гравитацией, то Вселенная сама возникнет как флуктуация энергии в вакууме (о котором они после пары легких движений руками говорят, что его «можно также считать… нулем»).

Все это кажется несколько иным описанием происхождения Вселенной, ведь здесь предполагается реальность пространства и наличие в нем энергии. Таким образом, чувствуется некое замешательство в заключении Хокинга и Млодинова, «так как существует закон подобный гравитации, Вселенная может сама себя создать из ничего, описанным в шестой главе способом» (с. 180). Здесь сказано, что пустота, о которой говорилось в шестой главе между делом, есть на самом деле не совсем пустота, даже напротив, пространство, заключающее в себе вакуумную энергию. Это усиливает уверенность в том, что безграничный подход лишь описывает становление Вселенной с самого её начала в «Южном полюсе» до современного момента, но никак не отвечает на вопрос, почему вообще Вселенная начала существовать.

Получается, что Хокинг и Млодинов даже не начали отвечать на философский вопрос: «Почему вообще что-либо существует?» Ведь в их словаре «ничто» не означает традиционно понимаемое под этим словом «несуществующее», там оно имеет значение «квантовый вакуум». Они даже не отвечают на один и тот же вопрос. Подобно студенту, изучающему философию, который на своем последнем экзамене на вопрос «что такое время?» ответил: «Еженедельный новостной журнал»[6], – Хокинг и Млодинов увильнули от тяжелого вопроса.

Почему Вселенная имеет тонкую настройку, необходимую для жизни?

Если им не удалось ответить на (1) и (2) вопросы, как обстоят дела с (3): почему мы имеем именно данный набор законов, а не какой-либо другой? Задача здесь заключается в объяснении явно чудесной тонкой настройки Вселенной, необходимой для разумной жизни. Эту идею Хокинг и Млодинов выразили в следующем наблюдении: «…в последние годы физик начал спрашивать себя о том, какой бы могла быть Вселенная, будь законы устроены несколько иначе?» (с. 159). К несчастью, утверждение это весьма обманчиво. Ученые, борющееся с тонкой настройкой, не задаются вопросом об устройстве возможных Вселенных, будь в них другие законы природы. Напротив, они спрашивают, какой могла бы быть Вселенная, если бы ей управляли те же законы, но в них бы участвовали другие значения физических постоянных и другие величины для начальных условий, с которыми законы работают.

Никто не знает, какой могла бы быть Вселенная, управляй ею другие законы. Но так как мы говорим о Вселенных, управляемых теми же законами, но с разными значениями постоянных и величин, мы можем вычислить, каким из этих законов последовали бы Вселенные (именно так, как это проиллюстрировали Хокинг и Млодинов на с. 159-162). Таким образом, вопрос (3) плохо сформулирован. Настоящий вопрос звучит так: почему мы имеем именно данный набор констант и величин, а не какой-либо иной?

На этот вопрос есть три возможных ответа: физическая необходимость, случай или замысел. Хокинг и Млодинов отрицают гипотезу физической необходимости: «Получается, что фундаментальные величины и даже типы явных физических законов природы не вытекают из логики или физических принципов» (с. 143). Не желая иметь дело с Космическим Устроителем, Хокинг и Млодинов обращаются к гипотезе случая. Так как шансы для нашей Вселенной иметь тонкую настройку, необходимую для разумной жизни, невероятно малы, для того чтобы увеличить эти шансы, Хокинг и Млодинов обращаются к Гипотезе о Множестве Миров. Причем им нужно увеличить эту вероятность настолько, насколько это необходимо для неотвратимого появления волей случая где-нибудь на просторах мультивселенной тонко настроенного Мира. Если существует бесконечное число случайно упорядоченных Вселенных, то в этой группе обязательно найдется хорошо-настроенная Вселенная только лишь по воле случая.

Если Гипотеза о Множестве Миров представляет собой нечто серьезное, то есть не очередное метафизическое рассуждение, то для процесса создания Группы Миров необходимо предъявить некий механизм. Хокинг и Млодинов обращаются к механизму Ричарда Фейнмана, подход к квантовой теории, называемый «все-возможные-истории». Именно этот подход Хокинг использует в безграничной модели, чтобы подсчитать самое вероятное прошлое Вселенной, с условием безграничности. Хокинг и Млодинов рассматривают эти альтернативные прошлые, через которые Вселенная могла пройти, чтобы дойти до современного состояния, и подобные Вселенные также реальны, как и наша.

К несчастью, это никакая не наука, а скорее ничем не обоснованная метафизика. Фейнмановский метод «множества-всевозможных-историй» – это просто математический метод для расчета вероятностей прибытия межатомных частиц из одного пункта в другой. Представляются всевозможные пути, по которым могли пойти частицы, и затем на основании этого высчитывается вероятность достижения рассматриваемого пункта прибытия. Нет никаких оснований для применения сего математического «трюка» к конкретным пространственно-временным Вселенным.

Авторы также обращаются то к M-Теории, то к теории суперструн, чтобы породить Группу Вселенных, показывая разные значения природных констант. Подобное рассуждение ставит множество проблем, которые Хокинг и Млодинов не рассматривают. В первую очередь, «космический ландшафт» из 10⁵⁰⁰ разных возможных Вселенных, согласованных с законами природы, которые разрешает М-Теория, есть нечто вероятное. Они представляют собой реальные миры не более, чем фейнмановские истории представляют реальную историю.

Во-вторых, не понятно, почему 10⁵⁰⁰ возможностей достаточно, чтобы гарантировать существование Вселенной с тонкой настройкой в нашем «ландшафте». Что если вероятность хорошей настройки получится меньше, чем 1/10⁵⁰⁰? Это кажется более чем проблематичным, принимая во внимании произвольность начальных условий.

В конце концов, проявляет ли мультивселенная, как она описана M-Теорией, тонкую настройку? Если да, то задача была лишь отложена. Кажется, что так оно и есть, потому что, как объясняют Хокинг и Млодинов, чтобы быть жизнеспособной, М-Теория требует одиннадцать измерений. Тем временем, сама теория не в состоянии объяснить, почему должно быть именно столько измерений.

Более того, не говоря уже о том, чтобы как-то на него ответить, Млодинов и Хокинг даже не упоминают о язвительной критике Гипотезы Множества Миров как объяснения тонкой настройки Роджером Пэнроузом. А именно он утверждает, что если бы мы были случайным участником Группы Миров, то, вероятнее всего, мы наблюдали бы совершенно иную Вселенную, что решительно опровергает Гипотезу о Множестве Миров. Ничто не извиняет Хокинга за его отказ ответить на критику своего бывшего коллеги.

Заключение

В итоге, несмотря на хвастливые притязания Хокинга и Млодинова и постоянные попытки критиковать религиозную веру, на самом деле в ней есть подлинная польза для верующих людей, особенно интересующихся естественным богословием. Ведь авторы подтверждают и отстаивают наличие абсолютного начала времени и Вселенной и, по-видимому, чудесной тонкой настройки Вселенной, необходимой для разумной жизни. Принимая во внимание безрассудство и неуместность предлагаемых ими ответов на вопросы, побудившие их заняться этими расследованиями, написанная ими книга, как оказывается, весьма и весьма поддерживает существование трансцендентного Создателя и Устроителя космоса.