ПАПА СИЛЬВЕРИЙ

Первый папа, о котором  пойдет речь, правил всего 1 год, 5 месяцев и 11 дней, но этот сравнительно небольшой период был отмечен тяжелейшими испытаниями, жертвой которых и стал римский понтифик. [1]

Еще более пяти веков оставалось до трагических событий, положивших начало окончательному разделению христианской Церкви на Восточную и Западную, но уже ко времени правления императора Юстиниана I[2] не существовало территориально-политического единства империи. Папа Сильверий был вынужден вступить на престол в тот период, когда понтификам приходилось управлять своей паствой, находясь между варварскими ордами с одной стороны и желанием Византийской империи вернуть себе Италию с другой. Время показало, что папа оказался не готов к тому накалу социально-политической борьбы, которую приготовила ему история.

В 476 г. после падения Рима формально закончилось существование Западной Римской империи. На рубеже IV и V вв. власть на Апеннинах перешла к основателю Остготского королевства Теодориху,[3] который планомерно укреплял территорию своего государства, т. к. не хотел допустить вторжения Византии на Апеннины для воссоединения Римской империи. Соответственно, королю был не безразличен вопрос, кто именно занимает папский престол. Когда в 498 г. возник спор, кому занять Римскую кафедру, Теодорих поддержал противника Византии Симмаха,[4] а его конкуренту Лаврентию, стороннику императора, пришлось удалиться. Хотя существует версия, что король Теодорих был всего лишь подкуплен Симмахом.[5]

Не менее напряженными были отношения понтификов и с византийским императором. Осложнял ситуацию тот факт, что в первой половине V в. часть византийской иерархии склонялась к монофизитской ереси.[6] Папе Агапиту I[7] пришлось совершить нелегкое путешествие в Константинополь, т. к. до него дошли слухи о том, что в столице империи монофизиты могут занять господствующее положение.[8] На этой поездке также настаивал король готов Теодат,[9] которому необходимо было заключить мир с императором. По прибытии в Константинополь папа отказался вступить в общение с патриархом Анфимом[10] и открыто обличал последнего в ереси, что послужило причиной  конфликта с императором Юстинианом. Римский источник  «Liber pontificalis» следующим образом передает разговор между императором и папой:  «Исполни мои требования или я тебя сошлю», - сказал Юстиниан. «Я, пастырь, - ответил Агапит, - явился сюда, чтобы видеть христианнейшего императора Юстиниана, а вместо него нахожу Диоклетиана. Я  не боюсь твоих угроз».[11] В результате 13 марта 536 г. папа рукоположил нового предстоятеля Константинопольской Церкви Мину (александрийца). Но папе Агапиту не суждено было увидеть торжество православия в Константинополе, т. к. в апреле того же года он скончался. Вопрос об Анфиме решал уже Мина, который отлучил своего предшественника, а также других лидеров монофизитской партии. И император Юстиниан утвердил это постановление.

Эти события вызвали сильное разочарование императрицы Феодоры, которая предположительно была сторонницей монофизитов.[12] Чтобы нивелировать решения собора, она пошла на сделку с папским нунцием диаконом Вигилием.[13] Императрица хотела видеть на Римском престоле папу, который не побоялся бы восстановить Анфима и низложить патриарха Мину. Существует мнение, что Вигилий[14] пошел на такую сделку из-за неумеренных амбиций и желания самому занять Римский престол.[15] Французский историк Л. Дюшен следующим образом характеризует Вигилия: «Для того, кто изучал характер Вигилия, нельзя сделать ни одной оговорки относительно  характера предварительных переговоров. Вигилий был способен все обещать или, по крайней мере, дать надежду на все»[16].

Однако планы императрицы нарушил тот факт, что, узнав о смерти папы Агапита, король Теодат без промедления сделал понтификом сына папы Гормизда[17] иподиакона Сильверия (июнь 536 г.) с той целью, чтобы воспрепятствовать византийской интриге посредством избрания проготского папы. О самом избрании точных сведений не сохранилось, хотя существует мнение, что имели место подкупы и угрозы со стороны Теодата.[18] Клир неохотно согласился с решением короля и новый папа сразу же оказался в сложнейшем положении.

Летом 536 г. с новой силой возобновилась война Византии и остготов. Римскую армию возглавил один из самых выдающихся полководцев своего времени Велисарий[19]. Не все жители Италии с радостью встретили византийскую армию. К примеру, население Неаполя вместе с готским гарнизоном отказалось открыть ворота византийскому военачальнику. На ожесточенном сопротивлении этого города особое внимание акцентирует современник событий, историк Прокопий Кесарийский.[20] После осады и взятия Неаполя произошла расправа с населением, о которой упоминает большинство современных этому событию авторов.[21] Благодаря хронисту Ландольфу до нас дошли сведения, что по настоянию папы Сильверия Велисарий впоследствии вернулся в Неаполь и предпринял активные действия к заселению опустевшего города.[22]

Императрица Феодора после получения известия о назначении нового папы попробовала привлечь его на свою сторону, предложив признать Анфима константинопольским патриархом. Получив категорический отказ римского епископа, Феодора отправляет диакона Вигилия с письмами к Велисарию, в которых она требует найти повод к низложению Сильверия и назначению на его место Вигилия. Эту версию событий поддерживает «Жизнеописание Сильверия», добавляя лишь то, что папа, после низложения, должен был быть выслан в Константинополь.[23] Этот сговор также был описан хронистом Виктором Тоненеским.[24]

Тем временем Велисарий во главе византийской армии покинул Неаполь и начал продвигаться к Риму, захватывая почти без сопротивления италийские города. Остготское королевство проигрывало, т. к. не могло похвастаться внутренней стабильностью в это сложное время. Король Теодат был убит, его преемником стал Витигис.[25] Готам приходилось воевать сразу на два фронта: на севере против германцев за обладание Галлией, а на юге против византийской армии Велисария. Из-за нехватки сил для обеих войн Витигис принимает решение уйти из Рима в Равенну для того, чтобы окончить войну с германскими племенами, но король небезосновательно опасался предательства со стороны граждан Рима, о чем  повествует Прокопий Кесарийский: «После этого (принятия решения покинуть Рим – прим. авт.) Витигис обратился с горячим убеждением к епископу города Сильверию, к римскому сенату и народу; он напомнил им о времени правления Теодориха и усиленно советовал им относиться дружественно к племени готов».[26]

9 декабря 536 г. Велисарий во главе пятитысячной армии подходит к стенам Вечного города. В то время Рим, согласно описанию Прокопия «по величине, народонаселению и богатству был первым между всеми городами Запада».[27] Перед горожанами встал вопрос впускать или не впускать Велисария в город. Решающее значение в принятии решения сыграл папа Сильверий, убедивший население открыть ворота города и сам радушно встретивший византийского полководца.[28] Серьезное влияние на это решение оказал страх, который был внушен дошедшими слухами о разорении Неаполя.

Почти одновременно с Велисарием в город прибывает диакон Вигилий. По одной из версий, прежде чем добиваться низложения Сильверия, Вигилий по поручению Феодоры пробовал убедить папу признать отлученного патриарха Анфима, но Сильверий был непреклонен. Еще более осложнилась обстановка, когда к Риму подошла 150-тысячная армия остготов во главе с Вигилием,[29] который почти сразу же  начинает штурм, закончившийся однако полным провалом.[30]

Нужно также упомянуть, что существуют разные мнения по поводу того, как воспринял приказ императрицы Велисарий.[31] Наиболее распространенное мнение свидетельствует о том, что сначала он очень неохотно выполнял приказание Феодоры, будучи обязанным папе за вход в город без кровопролития.[32] Однако решающее значение сыграла наперсница императрицы и жена Велисария Антонина.[33] Она убедила мужа, что интересы империи в этом вопросе важнее личной симпатии. Были подделаны письма, в которых Сильверий якобы поддерживал готов и собирался сдать им город.[34] Эту же версию поддерживает «Жизнеописание Сильверия», в котором говорится, что Велисарий не верил в истинность обвинений, но «так как многие настаивали на этом обвинении, то он испугался и согласился на низложение Сильверия».[35]

Согласно подделанным письмам, папу обвинили в том, что он хочет сдать готам ворота Азинариа.[36] Чтобы опровергнуть такие слухи, папа переехал подальше от стен, на Авентин, по соседству с Церковью св. Сабины. Несмотря на это, его вызывают во дворец, где происходит первая встреча с Велисарием, которая прошла без насилия.[37] Однако, 21 марта 537 г. папу Сильверия снова вызывают во дворец Пинцис. При этом папскую свиту задерживают в прихожих. Сильверию ничего не оставалось делать, как только в сопровождении одного лишь Вигилия идти во внутренние покои дворца. Войдя в одно из помещений, папа увидел Антонину с сидящим у ее ног Велисарием.  Она спросила у него: «Итак, господин папа, что мы вам сделали, что вы хотите предать нас готам?» и стала яростно бранить его за это. Вигилий же сорвал с папы паллий и бросил Сильверия в соседнюю комнату, где с него сорвали оставшееся облачение и облекли в грубое монашеское одеяние.[38]

При сопоставлении всех известных нам данных становится ясно, что существуют две основные версии происходивших событий. Официальная византийская версия говорит о том, что папа действительно готовил сдачу Рима готам. Этой точки зрения придерживается хронист Прокопий Кесарийский[39] и комит Марцеллин, который пишет: «Тогда Велисарий отстранил от власти папу Сильверия, благосклонного к нему (Витигису – прим. авт.), и на его место назначил диакона Вигилия».[40] Тем не менее, версию с заговором Феодоры поддерживает большинство писателей того времени: Виктор Тонененский, Либерат, Павел Диакон и др.[41]

В пользу первой точки зрения свидетельствует тот факт, что Сильверий был обязан папской тиарой остготскому королю.[42] К тому же существует предположение о натянутости отношений между Велисарием и Сильверием  из-за разорения Неаполя, хотя ему можно противопоставить тот факт, что Римские ворота были открыты византийскому полководцу именно благодаря папе, несмотря на клятвы верности готам. В пользу второй версии говорит общая атмосфера в религиозно-политической жизни того времени и тот факт, что Прокопий поддерживает ее в своей «Тайной истории»,[43] где обычно противопоставляет официальной версии описание скрытых моментов политической жизни своего времени.[44]

После того как папа был унижен во дворце Пинцис, его тайно изгнали в ликийский город Патары.[45] В Риме же было объявлено, что папа низложен и требуются новые выборы. Очевидно, что император Юстиниан I не имел точных сведений о происходивших событиях,[46] потому что вскоре узнав от епископа Патар, что папа Сильверий находится в этом городе, он приказал вернуть понтифика в Рим для совершения законного рассмотрения дела. Если бы папа был виновен в изменнических письмах, то мог бы жить свободно, но в изгнании, епископом какого-либо города империи. Если же письма были поддельными, то он должен был быть восстановлен на своем престоле.

Вигилий и Велисарий не могли допустить такого развития событий и сразу после прибытия папы в Рим его, несмотря на приказ Юстиниана, сослали на остров Пальмария[47]. 11 ноября 537 года папу Сильверия вынудили официально отречься[48], и через некоторое время, вероятно от голода, он скончался.

Прокопий Кесарийский пишет, что Антонина  была вовлечена и в этот заговор и предполагает, что смерть Сильверия была далеко не случайной. Можно предположить, что папа Вигилий не мог себя чувствовать спокойно пока законный римский понтифик был жив.

 Особого почитания папе Сильверию не оказывалось вплоть до XIV в.[49] Впервые он упоминается среди римских святых в XI в. Впрочем, его останки так и остались на Пальмаре.

ПАПА ЦЕЛЕСТИН V

Понтификат Целестина V продлился всего около полугода и был одним из самых коротких в истории папства. Традиционно в средневековой церковно-исторической литературе правление папы Целестина считается малозначительным,[50] но с этой точкой зрения можно не согласиться. Если внимательно рассмотреть религиозно-политическую перспективу конца XIII – начала XIV вв., можно с определенной долей ответственности сказать, что папа Целестин V, сам того не желая, сыграл одну из самых отрицательных ролей в истории папства. Он не был просвещенным, высокообразованным церковным деятелем своего времени и будучи простым монахом-отшельником мало соответствовал тому высокому положению, которого добился Римский престол в течение почти двух веков непрестанной борьбы с соседними государствами. Отречение Целестина положило начало упадку Римского престола, которое в итоге привело папство к Авиньонскому плену.[51] Для обоснования такого предположения, рассмотрим основные тенденции в развитии Римской курии и подойдем к самому понтификату Целестина V.

Непримиримая война папства со светским господством началась в понтификат Григория VII.[52] Он и его преемники в ходе борьбы за инвеституру[53] выработали концепцию папской теократии, противостоящую идее универсализма светской империи. По этой теории все светские государи должны быть слугами наместника Бога на земле – римского папы.  

Именно это привело к столкновению папства с наиболее могущественным на тот момент государством Запада  –  Священной Римской империей, во главе которой стояла одна из самых влиятельных династий средневековья – Гогенштауфены. Выше названное противостояние в итоге дошло до вооруженной борьбы. 29 мая 1176 г. при непосредственной поддержке папы римский император Фридрих I Барбаросса был разбит  в битве под Леньяно Ломбардской лигой,[54] после чего  ему пришлось пойти на примирение с понтификом. В результате была реформирована система выборов римского папы, на которую император больше не мог оказывать влияние. А в правление самого могущественного папы средневековья Иннокентия III[55] теория «господства над миром»[56] через власть земной Церкви достигла своего апогея через утверждение за папой титула викария Христа.[57]

В средине XIII в. династия Гогенаштауфенов была окончательно сокрушена. Именно этот, казалось бы самый яркий период папского могущества, содержал в себе предпосылки будущего падения. Незамеченным остался тот момент, что на смену универсальной империи пришли набирающие силу национальные государства, среди которых ведущую роль играла Франция. Именно к этому государству папы не раз обращались за помощью во время борьбы с императорами, но эта защита стала постепенно превращаться из опоры в зависимость.

Усугублялась ситуация тем, что развивались национальные движения внутри коллегии кардиналов. Государства хотели видеть на престоле своего соотечественника и старались наращивать количество своих сторонников в Римской Курии. Особое значение на всю последующую историю, включая выборы папы Целестина V, сыграла вражда семейств Орсини и Колонна за главенство на папском престоле и все возрастающая зависимость от Анжуйской династии.[58] После смерти папы Николая IV два года длилась вакансия папского престола (sede vacante).  Борьба партий между собой достигла небывалого накала, к тому же сильное влияние на нее оказывали мистические и апокалипсические ожидания, охватившие все слои общества.[59] Насчет дальнейших событий существует две точки зрения. Согласно первой, глава партии кардиналов, сторонников анжуйской партии, Орсини летом 1294 г. подбросил на конклаве мысль о том, что отшельник Пьетро дель Мурроне, являясь аполитичной личностью, может стать компромиссным папой.[60] После чего Карл II Анжуйский отправляется к Пьетро и убеждает последнего согласиться вступить на Римский престол. По второй версии, король Карл II, посещавший Перуджио в то время, когда там заседал конклав кардиналов, лично упомянул имя Пьетро Мурроне в качестве кандидата на вакантное место, что привело к его выборам «через вдохновение» (through inspiration).[61]

Пьетро Мурроне родился приблизительно в 1209-1210 г., вероятно в деревне Сант'Анджело-Лимозано (Angelo Limosano), в семье обычных крестьян. Известно, что около 1230 г. он становится монахом-бенедиктинцем в монастыре святой Марии в регионе Молизе и скоро  уходит оттуда в Мурронские горы, чтобы стать отшельником. Там он основывает  аббатство Святого Духа Мурронского, расположенное в келье святого Онуфрия, выше в горах.[62]

Около 1240 г. Пьетро отправляется на восток и основывает новый монастырь Святого Духа Майеллы, где организовывает общину пустынников, которую папа Григорий X признает конгрегацией в составе ордена св. Бенедикта. Монашеская община была построена по типу цистерианцев. Хотя Пьетро не обладал богословским образованием, ему удалось стать умелым руководителем монахов.[63] Его стараниями у общины появляются богатые жертвователи, и известность монастыря распространяется от Абруццо до Рима и Апулии, что привлекает внимание не только Папской курии, но также правителей Неаполя и Сицилии Карла I, а затем и Карла II Анжуйских. Также широко был распространен слух о том, что Пьетро обладает даром исцелений и чудотворения.

В престарелом отшельнике, которому  на момент избрания было около 80 лет, противоборствующие партии кардиналов видели компромиссный вариант римского понтифика. Однако было ясно, что каждое из течений захочет воспользоваться неосведомленностью Пьетро в вопросах церковного управления, чтобы навязать ему свое влияние. Помазание и коронование новоизбранного папы состоялось в городе Л’Акуиле 29 августа 1294 г. с новым именем Целестин V. После интронизации папы Карл II препятствует его переезду в Рим и отправляет понтифика в Неаполь, где тот оказывается под влиянием анжуйской партии.

Стоит отметить тот факт, что папа был явным покровителем спиритуалистического движения францисканцев[64] и почитателем цистерцианского монаха Иоахима Флорского.[65] Под влиянием эсхатологических ожиданий Иоахима  о предстоящей эпохе Святого Духа, которая одновременно должна была стать Веком Монашества, Целестин поставляет 12 новых кардиналов (по числу апостолов).[66] Очевидно, что этим не преминул воспользоваться Карл Анжуйский, иначе трудно объяснить, каким образом семеро из указанных кардиналов оказались французами,[67] сформировавшими партию большинства в коллегии кардиналов.

Почти сразу после возведения на престол Целестина V во всех вопросах управления Церковью кардиналы начинают пользоваться тем, что у папы нет необходимого образования, и в Римской курии как никогда расцветает коррупция.  Уже в октябре 1294 г. становится понятно, что папа совершенно не способен управлять Церковью. Да и сам престарелый отшельник приходит в ужас от навалившихся трудностей и глобальности взятой на себя задачи. Кроме того, Целестин начинает опасаться за свое духовное спасение.[68] Не вызывает удивления, что у папы начинает появляться мысль об отречении. Очевидно, что здесь не обошлось без руки хитроумного кардинала Бенедетто Каэтани, который очень «вовремя» и тактично дал понять папе, что каноны разрешают ему покинуть престол даже без участия коллегии кардиналов.[69] Однако, Каэтани указывает и на негативные стороны такого поступка: беспрецедентное отречение папы могло напугать Церковь, а Карл II должен был обеспокоиться возможностью потерять свое влияние.[70]

Тем не менее, кардинал Маттео Россо Орсини составляет для папы проект конституции об отречении. Официально папа Целестин V отрекается в консистории[71] 13 декабря 1294 г.[72] На специальной церемонии с понтифика сняли папское облачение и одели  в грубое монашеское одеяние. Без промедления кардиналы выбирают нового папу, которым по «случайному» стечению обстоятельств  становится так ратовавший за отречение Целестина кардинал Бенедетто Каэтани, принявший имя Бонифация VIII. Он становится последним представителем григорианского папства и последним боровшимся против французской партии римским понтификом.

Бывшему папе Целестину V, а теперь снова обычному монаху Пьетру Мурроне не дают спокойно окончить свои дни. После отречения он возвращается в Мурронские горы, но уже очень скоро специальные посланцы папы Бонифация  переправляют его в Аппулию. Оттуда он подобно  некоторым францисканским спиритуалам, которых сразу же после его отречения начинают с новой силой преследовать более многочисленные и либеральные представители ордена, пытается бежать в Грецию. К несчастью, корабль с бывшим папой на борту садится на мель недалеко от города Виесте,  Пьетро арестовывают анжуйские власти и переправляют его в мае 1295 г. в город Ананьи, где находилась резиденция Бонифация. Там бывшего понтифика заключают под стражу и отправляют жить недалеко от замка Фумоне. В возрасте 86 лет  отрекшийся папа умирает по естественным причинам 19 мая 1296 г.[73] Эта дата с тех пор стала  датой его памяти. Свой последний покой он нашел в целестинианской церкви св. Марии в городе Л’Акуиле.

Папа Бонифаций после вступления на престол начинает проводить политику во многом аналогичную папе Иннокентию III. Однако время было уже упущено. Отречение Целестина V чрезвычайно негативно повлияло на Церковь, т. к. с одной стороны был поставлен под сомнение авторитет Римского престола, а с другой – отречение и смерть Целестина стали тем орудием, которым умело воспользовался король Франции Филипп IV Красивый и сторонники кардинальской партии Колонны. Противники Бонифация стали отрицать законность отречения Целестина и, соответственно, интронизации самого Бонифация. Они настаивали на том, что необходимо приостановить понтификат папы до тех пор, пока не соберется собор, который вынесет решение по поводу законности произошедших событий.  После смерти Целестина выходит специальный манифест,[74] в котором Бонифацию предъявляются обвинения в том, что он замучил предыдущего понтифика. Несмотря на то, что папе удалось снять с себя все обвинения,  авторитет римского понтифика был подорван, что сыграло свою роль в последующем открытом столкновении папства и французского двора, из которого последний вышел победителем, а папы оказались почти на сто лет в авиньонском заключении.

Целестин был прославлен 5 мая 1313 г. папой Климентом V в Авиньоне, а в 1969 г. его имя было убрано из каталога святых, и с тех пор Целестина почитают только на родине в области Абруццо-Молизе. «Ангельский папа» (papa angelicus), о котором так мечтали спиритуалы того времени, оказался не способным совладать с монолитом Западной Церкви на вершине ее могущества. Как результат, этому могуществу был нанесен тяжелый удар, после которого так и не удалось оправиться. Вплоть до начала контрреформации папство практически теряет свою независимость и, как показывает история, могущества времен Иннокентия III больше никогда не наступит.

ПАПА ГРИГОРИЙ XII

Последние десятилетия средневековья застали папство в глубочайшем кризисе. Абсолютизм римского понтифика был окончательно низвергнут почти столетием Авиньонского пленения. Для возвращения былого авторитета как никогда необходимо было объединение всех течений Римской церкви,  но вместо этого наступает еще более тяжелый кризис,  вошедший в историю под наименованием «Великий Западный раскол».  Папе Григорию XII, несмотря на все его противоречивые поступки, суждено было сыграть выдающуюся роль в объединении гибнущей из-за внутренних противоречий Западной Церкви. Достигнув в итоге единства, престолу святого Петра пришлось заплатить большую цену за время междоусобиц и нестроений XIV–XV вв., оказавшимися провозвестниками грядущей Реформации, идеи которой будут уже не раз звучать в этот период.

 С началом правления Бонифация VIII,[75] который был авторитарной фигурой, приходит конец светской власти папства. В лице французского короля Филиппа IV Красивого, олицетворявшего апогей развития средневековой монархии, он встретил достойного соперника. Столкновение было неизбежным, и, как оказалось, плачевным для римского престола. Независимость была потеряна, и следующему папе пришлось перенести свою резиденцию в город Авиньон. Начинается столетие так называемого Авиньонского плена, во время которого на престоле сменилось семь пап-французов. Авиньонский плен становится корнем будущего церковного раскола. Развитие  коррупции и мирских страстей при дворе французских понтификов приводит к потере престижа папства.

Возвращение римских понтификов в Рим происходит при управлении западной  церковью папой Григорием XI в 1376 г.[76] После его смерти 19 марта 1378 г. собирается конклав кардиналов, который под давлением римского населения выбирает  папу-итальянца Урбана VI.[77] Этот папа не был склонен к диалогу, к тому же он был напористым и высокомерным человеком.[78] Не желая считаться с численным преимуществом французских кардиналов,  невольно оказавшимися после возвращения в Рим в оппозиции, Урбан провоцирует конфликт, получивший название Великого Западного раскола.

Оказавшись на престоле, вместо того чтобы попробовать найти общий язык с французами, папа начинает свое правление с ряда резких мер, направленных против неитальянских кардиналов и сановников, чем дает повод для раскола Церкви. Как только у французских кардиналов появляется возможность, они покидают Рим, объявляют, что выборы папы были не каноничными, и избирают своего понтифика Климента V.[79] Происходят взаимные анафемы теперь уже двух пап, вслед за которыми Европа раскололась в зависимости от политических интересов. Стоит сказать, что к фигуре антипапы уже давно приучали некоторые из европейских монархов (Фридрих I Барбароса, Генрих IV, ФридрихII),[80] что усугубило ситуацию. В такой обстановке религиозного двоевластия, блюстителями порядка, в т. ч. и церковного, становятся светские правители. Можно сказать, что Папство само предоставило возможность государству стать над Церковью.

После начала схизмы происходит возвышение каноника венецианского кафедрального собора Анджело Коррарио (будущий папа Григорий XII). Родившийся в знатной венецианской семье и получивший отличное богословское образование, Анджело вплоть до своего избрания понтификом становится одним из самых преданных сторонников римской партии. Урбан VI назначает его в 1378 г. епископом города Кастелло, а затем в феврале 1387 г. – легатом Истрии и Далмации.[81]

После смерти Урбана VI в 1389 г. римские кардиналы сумели объединиться и, несмотря на ожидания Климента VII, отказались признать последнего законным папой, избрав на римский престол нового понтифика, взявшего имя Бонифация IX.[82] Во время его правления происходит дальнейшее возвышение епископа Анджело Коррарио. В 1390 г. указом папы он назначается латинским патриархом Константинополя, а через пять лет еще и администратором епископства Корона. Последним назначением при Бонифации для Анджело становится должность папского легата при неаполитанском короле Владиславе.[83] Бонифаций практически ничего не делал для преодоления схизмы. Через несколько лет после его избрания папой умирает Климент VII, а на его место возводится в Авиньоне Бенедикт XIII.[84]

Папа Иннокентий VII,[85] преемник Бонифация, правил немногим более двух лет и также ничего не изменил в сложившейся на Западе ситуации. После смерти Иннокентия 6 ноября 1406 г. конклав кардиналов избирает папой, назначенного последним понтификом на должность кардинала-пресвитера, восьмидесятилетнего старца Анджело Коррарио, который принимает имя Григорий XII. Особенностью проходившего конклава явилось то, что каждый кардинал перед началом заседания подписал клятву о готовности отказаться от престола с целью обретения единства Церкви при условии, что антипапа Авиньона поступит аналогичным образом. Во многом именно фактор преклонного возраста повлиял на итоговый выбор кардиналов, но во внимание не приняли то влияние, которое имели родственники нового понтифика. Несомненным представляется факт, что изначально Григорий искренне желал ликвидировать раскол и при вступлении на престол подтвердил, что выполнит необходимое условие.[86] Сразу после интронизации он отправляет письмо Бенедикту XIII, где в качестве примера приводит ветхозаветную женщину, которая на суде у царя Соломона предпочла лишиться своего дитя, чем дать позволение на его убийство.[87]

Во многом благодаря действиям Парижского университета, в Европе стала постепенно складываться благоприятная обстановка для примирения. После того как французский король становится сторонником согласия в церковном вопросе, принимается решение устроить в 1407 г. в г. Савоне встречу обоих пап. Однако вероятность этой встречи, несмотря ни на что, была достаточно низкой. Поскольку Савона находилась под влиянием французского короля,  было понятно, что в случае, если в этом городе состоится встреча пап, а затем и выборы нового понтифика, последний, скорее всего, будет ставленником французского монарха, чего не мог допустить неаполитанский правитель Владислав.[88]  Многие также не верили в готовность Бенедикта отречься, зная о том, что он делал такие заявления под давлением своих кардиналов и короля. В итоге из-за взаимного напряжения и интриг встреча в Савоне так и не состоялось.

После провала предполагавшегося диалога между папами Григорий начинает постепенно менять свой взгляд на вопрос об отречении. Как уже упоминалось выше, не последнюю роль в этом играли родственники римского папы, а именно, его племянники и архиепископ Джованни Доминичи.[89] Средневековый историк и сторонник единства католической церкви Дитрих Ньемский сатирически изображает архиепископа Джованни в своем произведении, написанном в форме письма от дьявола к архиепископу. В нем изображаются интриги, которые окружали двор Григория, и в конце концов дьявол убеждает Джованни продолжать оставаться в оппозиции сторонникам отречения папы.[90]

В это же время при поддержке влиятельного кардинала Франческо Забареллы и теологов Парижского университета выдвигается идея созыва Вселенского собора для преодоления сложившегося кризиса. Из-за нерешительных действий пап соборное движение стало стремительно расширяться и к нему примыкало все больше и больше сторонников противоборствующих партий. В апреле 1408 г. папа Григорий XII попадает в зависимость короля Владислава, который ввел свою армию в Папскую область.  Под влиянием Владислава Григорий запрещает своим сторонникам вести переговоры с кардиналами Бенедикта XIII и вопреки одному из условий клятвы при вступлении на престол назначает двух новых кардиналов. В ответ Бенедикт, не назначавший кардиналов с 1397 г.,[91] также начинает возводить своих сторонников в кардинальское достоинство. Все это приводит к окончательному расколу внутри обеих противоборствующих партий. Григория покидают семь кардиналов, а Бенедикта – шесть. Эти кардиналы переезжают в Пизу, где 25 марта 1409 г. открывается собор.

Папы Григорий и Бенедикт заранее прокляли тех, кто явится в Пизу,[92] но их авторитет был уже слишком слаб. Всего в Пизу съехалось 25 кардиналов и около 100 епископов.[93] На 15-м заседании 5 июня 1409 г. Пизанский собор низлагает обоих пап и избирает на престол нового, уже одновременно третьего папу, Александра V. При своем избрании Александр поклялся, что не распустит собор, но не сдержал своего слова и под предлогом подготовки к Вселенскому собору через три года распускает Пизанское совещание. Григорий XII, как и Бенедикт, отказывается признавать постановления Пизанского собора и в ответ проводит свой собор в  Чивидале-дель-Фриули, на котором объявляет Бенедикта и Александра схизматиками, но при этом  заявляет о готовности отречься в случае, если и другие двое пап пойдут на такой шаг.

Через несколько месяцев скончался папа Александр V и на его место возводится Иоанн XXIII. Существует мнение, что папа Иоанн был «моральным монстром», но такой образ создали ему его противники.[94] Скорее он был яркой светской личностью, которая не хотела расставаться с достигнутым положением. Когда становится понятно, что от Иоанна XXIII нельзя дождаться серьезных действий для обретения единства, взоры сторонников объединения направляются в сторону короля Сигизмунда.[95]

Сигизмунд берется за ликвидацию раскола. Подвигло его к этому, с одной стороны, желание стать императором Священной Римской империи, о чем нельзя было мечтать, пока не восстановлено церковное единство;[96] с другой стороны, король Германии одним из первых понял всю опасность нарастающего в Европе национально-религиозного движения, угрожавшего всему феодальному строю.[97]

Удача была на стороне Сигизмунда. Папы Григорий и Бенедикт постепенно теряют свое влияние в Европе, и даже неаполитанский король Владислав в 1412 г. признает Иоанна XXIII законным понтификом.[98] Но в июне 1413 г. Владислав вынуждает Иоанна XXIII покинуть Пизу и искать убежища во Флоренции, где его приняли далеко не радушно. Иоанну срочно нужен был влиятельный покровитель, которым и становится Сигизмунд. 9 декабря 1413 г. папе Иоанну III ничего не оставалось делать, как только издать буллу, подтверждающую произнесенный еще в конце октября призыв Сигизмунда к созыву Вселенского собора в Констанце.[99] Согласно булле папы первым пунктом на повестке собора стояло преодоление «Великого раскола».[100] 5 ноября 1414 г. Папа Иоанн XXIII торжественно открыл собор, объявив его продолжением совещания в Пизе. Судя по всему, Иоанн еще надеялся быть признанным единственным законным папой, но эти надежды не оправдались. Подавляющее большинство членов собора решило, что единства удастся достигнуть только в результате отречения всех трех пап. Одновременно Сигизмунд и собор признали правомочными папскими легатами представителей Григория и Бенедикта, прибывших на собор.

Когда участники собора стали настойчиво требовать от Иоанна отречения, последний предпринял решающую попытку развалить совещание и 20 марта 1415 г. совершил побег из Констанца. Последствия этого побега действительно чуть было не разрушили все дело. Сигизмунду стоило немалых трудов удержать участников собора в Констанце. Негативным для последующей истории католичества аспектом, последовавшим за побегом папы, становится торжество конциляризма[101] как соборной идеи.  6 апреля 1415 г. собор провозглашает декрет о том, что именно он теперь представляет собой всю полноту Вселенской Церкви и, соответственно, стоит выше папы.[102]  20 мая участники Констанцского  собора низлагают Иоанна XXIII, что автоматически сводит на нет всю работу Пизанского собора и делает нелогичным отлучение на нем пап Григория и Бенедикта. Судя по всему, должны были состояться новые выборы папы, но такой шаг вряд ли бы продвинул дело единения вперед. В результате Констанцский собор оказался в крайне затруднительном положении.

В этот тяжелый для собора момент ситуацию разрешает папа Григорий XII, проведший 20 июля 1415 г.[103] последнюю консисторию, на которой отрекся от римского престола, сложил с себя знаки папской власти и, облачившись в одеяние кардинала, отправил всех своих сторонников в Констанц.[104]

Важное значение для папской власти имело то, каким образом отрекся от престола Григорий. Отречение можно было рассматривать только как несущественную уступку со стороны папы заседавшим епископам. Григорий в качестве единственного законного папы посылает своего официального представителя Карла Малатесту в Констанц, где собрались якобы повинующиеся Григорию прелаты. По прибытии сторонников папы в Констанц зачитывается булла, открывающая с разрешения Григория Констанцский собор (к тому моменту уже заседавший около года), и участники торжественно признают это открытие. После этого Карл Малатеста официально информирует теперь уже собранный папой собор об отречении понтифика. И только после всего перечисленного выше собор принимает законный статус. Канонист рассказывает о деяниях Констанцского собора следующим образом: «Даже если признать тот факт, что созыв и санкционирование Григорием собора было не более чем соблюдением формальности, именно эта формальность становится той ценой, за которую он мог предложить собственное отречение. Не много ни мало это означало, что собор должен был признать его единственным законным Папой и, соответственно, осознать собственную легитимность только с момента этого признания. В итоге все предыдущие акты (особенно касающиеся 4 и 5 сессии), лишились своей общецерковной значимости. Также признание Григория Папой необходимо влекло за собой, с одной стороны, признание законности понтификата его предшественников Иннокентия VII, Бонифация IX и Урбана VI, а с другой стороны, отказ в этой самой законности Клименту VII и Бенедикту XIII».[105]

Бенедикт XIII больше не мог играть значимой роли, т. к. был покинут сторонниками, низложен и отлучен от Церкви. Не было препятствий к выбору нового понтифика, которым 11 ноября 1417 г. становится авторитетный римский кардинал Отто Колонна, взявший имя Мартин V. Григорий же становится кардинал-епископом Порто, оставаясь при этом пожизненным легатом Анконской Марки и деканом коллегии кардиналов с почетным правом занимать второе место после папы на официальных церемониях.[106] Скончался бывший понтифик через год в Реканати.  Последними словами Григория перед смертью были: «Я не понимал мира, а мир не понимал меня».