В наше время никого уже не нужно убеждать в том, что любое исследование в области гуманитарных наук должно основываться на прочном источниковедческом фундаменте, непременным свойством которого является адекватное понимание изучаемых текстов, что в особенности актуально в тех случаях, когда источники написаны на «мертвых» языках. Судя по всему, автор рецензируемой книги прекрасно отдает себе в этом отчет, поскольку в качестве приложения помещает издание латинского текста одного из важных памятников раннесредневекового канонического права - т.н. «Квеснеллова собрания», которое является центральным для работы в целом. Специально обоснованию необходимости нового критического издания посвящена одна из глав книги (с. 210-241). Действительно, сам факт привлечения двух рукописей VIII в., не учтенных в предыдущем издании, достаточен для того, чтобы считать такое предприятие оправданным. Другой вопрос, насколько А.Ю. Митрофанову удалось выполнить стоявшую перед ним задачу.
Следует сразу заметить, что о сколько-нибудь удовлетворительном владении греческим языком применительно к автору книги вряд ли может идти речь, принимая во внимание следующее воспроизведение не слишком сложного посвящения на с. 159 (которое автор называет «девизом»): τη ματρη εκκλησια, τω αποστολικω θρονω. Думаю, у ученейшего профессора П. Иоанну оно выглядело несколько иначе: τῇ μητρὶ ἐκκλησίᾳ, τῷ ἀποστολικῷ θρόνῳ. Самое интересное, что диковинная форма ματρη есть, по-видимому, не что иное как транслитерация латинского matri в новогреческом произношении. Ссылки на проблемы со шрифтами в век Юникода выглядели бы странно.
Итак, дальнейший разбор будет сосредоточен на издании латинского текста. Сразу же настораживает, что, говоря о делении рукописей на группы и выстраивая стемму, А.Ю. Митрофанов не приводит никаких сопоставительных таблиц разночтений, которые могли бы проиллюстрировать взаимоотношения между различными ветвями традиции. Действительно, как и отмечено в книге, вся текстологическая работа уже была проделана другими учеными, однако в любом критическом издании такого рода материал приводить необходимо.
Недоумение вызывает отсутствие каких-либо попыток нормализовать правописание. Орфография рукописи может воспроизводиться точно, но только в лингвистическом издании уникального памятника, а не в критическом тексте, основанном на колляции нескольких манускриптов. Выбор орфографической нормы может варьироваться (античная либо несколько разновидностей средневековой), но придерживаться избранного стандарта необходимо последовательно. В настоящем же издании наблюдается полный разнобой: 42 ammitatur, 72 admittantur, 122 amittatur и т.п. Написание ae/e (фонетически в данное время идентичных) абсолютно бессистемно и практически не соотносится с грамматическими правилами. Невозможно поверить, чтобы одни и те же орфографические вариации повторялись во всех рукописях. Если же это не так, нужно было выбрать единообразный подход: либо везде “e”, либо “e/ae” в соответствии с требованиями классической грамматики. Ниже будет показано, что данная проблема имеет прямое отношение к правильному пониманию смысла текста.
Логика издателя в применении заглавных и строчных букв в именах собственных совершенно непостижима (как известно, в рукописях они не различались). В некоторых разделах (с. 340-343) с прописной буквы пишется слово Deus, а имена и географические названия - со строчной. В некоторых (с. 351-352) встречаем привычное правописание (за исключением 352,31 romanis), в других (с. 366, 386) имена начинаются с прописной, а географические названия - со строчной. Кое-где никакой закономерности вообще проследить невозможно (с. 362, 368). Между прочим, в одном случае такое странное отношение к орфографии играет с издателем злую шутку: на с. 389,93 провинция Mauritania Sitisensis (=Sitifisensis) превращается в siti sensis (примерно: «расположенные (им. п. мн. ч. м.р.) почувствованными (д./отл. п. мн.ч.)»). На с. 390-397 А.Ю. Митрофанов почему-то отказывается от расшифровки сокращений ep<iscopu>s, pr<es>b<yterus>, diac<onus>.
Употребление угловых скобок выдает, мягко говоря, недостаточную осведомленность автора в области издательской методологии. Как правило, в угловые скобки <...> заключаются дополнения издателя, которые он считает необходимыми по смыслу, но не находит ни в одной рукописи. Форма скобок, конечно, не имеет значения, но Митрофанов помещает в тексте в угловых скобках отдельные слова и фразы, очевидно являющиеся вставками в одной или нескольких рукописях, вместо того, чтобы оставить их в аппарате (376,255; 379,87; 389,105 и т.д.). Иногда издатель даже не удосуживается сообщить, откуда взята вставка (376,248).
В небольшом по объему тексте оказалось довольно много ошибок, например:
340,7: grangrensis (вм. Gangrensis, правильное чтение есть в аппарате).
340,23: cartagaginienensem.
346,157: subrogatet.
357,17: inferi (вм. inferni).
357, 366: in app. addinamentum (повторено трижды).
367,35: nequo (вм. neque).
367,45: absentum (вм. absentium).
389,89-90: villarensis - villarigensis.
391,147: ac accusandum (вм. ad).
391,164: tero (вм. vero).
393,198: extranae.
393,208: pubertates (вм. pubertatis).
Некоторые из них заставляют подозревать, что у А.Ю. Митрофанова не все в порядке с латинской грамматикой. Вот несколько примеров:
340,20-21: ad suprascriptos episcopis (вм. episcopos).
341,25: Concilium... habitu (вм. habitum).
343,76: episcopalem iudicium (вм. episcopale).
345,147-148: sedes apostolicam (вм. sedem, повторяется в аппарате).
387,24: Vt sacramentum... non dentur (либо sacramenta non dentur, либо sacramentum non detur).
387,54: Vt episcopus... non proficiscantur (та же несогласованность числа).
Поскольку русского перевода в книге нет, трудно сказать, как автор трактует места вроде:
341,32: sacrilegem damnationis doctrinae.
341,33-34: ad episcopos proum byzacenem.
346,168: certis et causis.
На более серьезные размышления наводят грубейшие ошибки в пунктуации. Так, А.Ю. Митрофанов игнорирует правило, согласно которому частицы типа autem (371,145; 391,157) или enim (375,232; 382,407) ставятся на втором месте после слова, начинающего предложение (т.е. за одно слово до них должна быть точка, колон или, по крайней мере, запятая). Иногда предложения разбиваются знаками препинания так, что возникает впечатление не очень хорошего понимания текста издателем (391,38; 393,210).
Однако больше всего настораживают ошибки при словоразделении (которого, как известно, в рукописях нет).
345,130: distincte quae (вм. distincteque).
345,143: inea (вм. in ea).
347,201 pro creatione (вм. procreationem).
356,155: inquibus (вм. in quibus).
382,408: ne que.
390,120: quibus quae (вм. quibusque).
390,121: suisternos (вм. suis ternos).
392,171: quibus cumque.
395,253: cuius quae (вм. cuiusque).
395,254: trans marinos.
Все вышеизложенное не только позволяет заключить, что Ю.А. Митрофанов не обладает достаточной филологической квалификацией для издания латинских текстов, но и заставляет поставить под сомнение качество его непосредственной работы с первоисточниками там, где необходимо выйти за пределы компилирования достигнутых другими учеными результатов.
Ввиду исключительно важного места, которое «Квеснеллово собрание» занимает в рецензируемой работе, а также того обстоятельства, что содержание диссертационного сочинения Ю.А. Митрофанов практически полностью соответствует книге, прошу считать данную рецензию отзывом о диссертации.