Первой добродетелью покаянного подвига является исповедь греха и своего греховного состояния перед Богом, собой и людьми. Исповедь – это естественный способ выражения покаяния как осознания своей греховности.От избытка сердца глаголят уста (Мф. 12; 34). Кого постоянно мучают греховные страсти, тот и постоянно о них думает, переживает и хочет их исповедать.

Необходимость исповедания своей греховности признавалась еще Ветхим Заветом (Числ. 5; 7). И св. Иоанн Предтеча, готовя народ к принятию Сына Божия, требовал от них исповеди грехов (Мф. 3; 6), называя это достойным плодом покаяния (Мф. 3; 8), свидетельством и доказательством искренности покаяния. А когда апостолы ходили в языческие страны для обращения заблудших к вере, то обращавшиеся первым делом исповедовали им все дела свои (Деян. 19; 18), ибо, как поясняют сами Апостолы: «Если исповедуем грехи наши, то Он, будучи верен и праведен простит нам грехи наши и очистит нас от всякой неправды» (1 Ин. 1; 8-9).

Удивительна и неизреченна милость Божия, очищающая грех за одно лишь исповедание его грешником! Хочешь очиститься от греха? Признай его и скажи его. «Для этого не нужны ни труд, ни многословие, ни денежная издержка, ни что другое подобное: произнеси слово, откройся в грехе, и скажи: я согрешил»,1- наставляет св. Иоанн Златоуст. При этом есть одно немаловажное условие. Исповедовать свою вину требуется не медля, тотчас по ее осознании, дабы не последовало ожесточение, препятствующее раскаянию. Вспомним Каина, который не исповедал свой грех сразу. Потом духу уже сделать это не хватило. Ведь когда он убил Авеля, Господь, обличая, прямо его спросил: «Где Авель, брат твой»?
Но Каин ответил дерзко: «Не знаю, разве я сторож брату своему»?

Тогда Господь сказал Каину: «Голос крови брата твоего вопиет ко Мне от земли» (Быт. 4; 9-10). И после этого наложил на него наказание, как считает св. Иоанн Златоуст, «не столько за убийство, сколько за бесстыдство»,² ибо Бог ненавидит не согрешающего, а не признающегося во грехе своем. Когда Каин все же раскаялся, Господь уже его покаяния не принял, потому что Каин не смог возыметь правильного покаянного настроя. Он признал несправедливым, посланное ему за этот грех наказание, чем ясно доказал несовершенность своего раскаяния. Совершенно другой пример явил собой царь Давид. Впав в подобный или даже больший грех, он поначалу не сознавал этого. Тогда Господь послал к нему пророка Нафана, который его и обличил. И Давид сразу признал вину, сказав: «Согрешил я». На что Нафан как бы так ответил ему: «Господь принял у тебя согрешение твое. Ты сам осудил себя, и Он освободил тебя от осуждения» (2 Цар. 12; 1-13). Так что, говори ты беззакония твои прежде, чтобы оправдаться (Ис. 43; 26)!

При совершении тяжкого, смертного греха, т.е. греха полностью лишающего духовной жизни, по установлению святой Церкви, требуется исповедовать его перед ее служителями — епископами или поставленными от них пресвитерами. Необходимым это является по той причине, что только через них возможно в подобном случае получить исцеление. Объясняется это тем, что в случае совершения смертного греха душа не может сама, без особого воздействия на нее со стороны, излечить полученную смертельную рану. Такой грех полностью ее умерщвляет, соделываябездыханной,не дышащей Духом Святым, бесчувственной, в том числе и в отношении своего греховного состояния и бездейственной по направлению к Богу, т.е. со всеми признаками мертвеца, для которого нужна посторонняя, могущественная и вышеестественная сила, могущая вернуть ему утерянную им жизнь. В случае оживления совершившееся называется не иначе как Таинством второго Крещения или Таинством Воскресения. Подобное Таинство не может совершиться при отсутствии служителя Таинств, разве что в качестве исключения. «Бывало, — по слову св. Симеона Нового Богослова, — что некоторых посещала благодать Божия и без возложения рук священника, но то были исключительные случаи, не всем общие, но что бывает исключительно для некоторых, только немногих, того не признает общим для всех законом святая Церковь».3

А если кто-то под влиянием идей протестантизма, пришел к убеждению, что «христианину согрешившему не нужно исповеди и Богом установленного (авторизованного) разрешения от духовного отца в таинстве покаяния; а довольно вздохнуть в сердце о грехе, и он прощен тотчас»,⁴ то таковому мы ответим словами св. Феофана Затворника, что «отпущение грехов при вере всегда посредствуется таинством. И иначе сие не бывает и быть не может. Можно набить себе убеждение, что и без таинств простятся грехи; но это будет самопрельщение».5

Впрочем, есть такого рода грехи, которые на самом деле не требуют обязательного исповедания перед служителем Таинств. Это так называемые грехи не к смерти (1 Ин. 5; 16) или такие грехи, в которые и праведник до семи раз на день падает (Притч. 24; 16), хотя и не хочет этого (Рим. 7; 15). «Мы подвергаемся им с такой легкостью, — свидетельствует преп. Иоанн Кассиан Римлянин, — что, несмотря ни на какую осторожность, не можем совершенно избежать их».6

Именно такие грехи имеет в виду св. Апостол, когда утверждает, что если говорим, что не имеем греха, обманываем самих себя (1 Ин 1; 8). Несмертными эти грехи называются потому, что парализуют действиями своими не все действия духа, а лишь их некоторую часть и значит могут быть уврачеваны собственными силами и средствами. Такие грехи, по утверждению того же св. Феофана Затворника, «как только сознаны бывают, очищаются внутренним покаянием».7

Объяснить это можно на примере жизни и смерти физического организма. Если физический организм поражает несмертная болезнь, то он может с ней справиться или одними своими силами, или с помощью лекарственных средств. Но в том и другом случае это будут естественные средства врачевания. Сверхъестественные способы необходимы только тогда, когда для спасения организма не хватает сил естественных и он умирает.

Таким образом, во грехах несмертных нет необходимости приносить исповедь перед церковным служителем. Достаточным будет сказать о них только тем, перед кем или в отношении кого они допущены. Это и имеет в виду св. Апостол, когда говорит: «Признавайтесь друг пред другом в проступках»(Иак. 5;16). Если кроме исповеди перед лицом иерархическим не признавать более
никакой другой исповеди, тогда совершенно непонятно что означают слова: друг пред другом? Или заповедь эта дана только лицам духовного звания, могущих принимать исповедь друг у друга? А как тогда понимать такое повеление: «Если согрешит против тебя брат твой, выговори ему; и если покается, прости ему»(Лук. 17; 3). А именно так и следует понимать, как говорит блаж. Феофилакт, что «не то только бывает разрешаемо, что разрешают священники; но и то будет или связано или разрешено, что мы, быв обижены, или связываем или разрешаем».8
Это же имеет в виду и преп. авва Дорофей, говоря, что «Бог дал нам власть, если хотим, прощать друг другу согрешения, между нами случающиеся».9

Да и само выражение, «Бог простит», является не простой метафорой, а подтверждением очевидной истины, что существуют такого рода грехи, от которых мы способны сами себя очищать. И если этими грехами, которыми и праведник до семи раз падает, все семь раз в день согрешит против нас ближний наш и семь раз в день обратится, и скажет: каюсь, мы можем его очистить от них, простив их ему (Лук. 17; 4). А если еще учесть, что число семь в Свящ. Писании означает неопределенное множество, как и обиходные наши выражения, вроде таких как «сто раз» или «тысячу раз», то простить можно не до семи толькораз, но до седмижды семидесяти раз и больше (Мф. 18; 22).

Если же грех несмертного свойства совершается не перед ближним, но в тайне сердца, перед одним Богом, то и исповедовать такой грех следует естественно перед Ним же одним. Это следует из слов св. Феофана Затворника, когда он говорит следующее: «Что касается до непосредственного прощения, то оно бывает лишь в отношении к грехам, ненамеренно прорывающимся, – каковых больше всего в помыслах и чувствах, меньше в словах и еще меньше – или чуть заметны они – в делах. Ревнитель богоугождения, страхом Божиим проникнутый, как только заметит такой проскользнувший грех, тотчас обращается к Господу, им всегда зримому, сокрушенно кается, осуждая себя, и прощен бывает».10

Именно на этом непосредственном способе прощения и основывается практика нашего ежедневного исповедания в общем правиле вечерних молитв. Должно, по слову того же Святителя, «всякий день, отходя ко сну, творить частную исповедь ко Господу, в коей все греховное — в помыслах, пожеланиях, чувствах и движениях страстных, равно все нечистое в делах правых открывается Богу, в чувстве покаяния».11

И это учение не новое. Еще преп. авва Дорофей, ссылаясь на авторитет предыдущих отцов, говорил так: «Отцы сказали, каким образом человек должен постепенно очищать себя: каждый вечер он должен испытывать себя, как он провел день, и опять утром, как провел ночь, и каяться пред Богом, в чем ему случилось согрешить».12

Впрочем, в деле такого исповедания не должно ограничиваться одним лишь вечерним или утренним временем. «Нам поистине, так как мы много согрешаем, — по слову того же отца, — нужно, по забывчивости нашей, и по истечении шести часов испытывать себя, как провели мы время и в чем согрешили».13А еще лучше каяться во грехе тотчас после его совершения и осознания, не откладывая до вечера или положенного часа. «Получил кто рану в сердце, — поучает преп. Феодор Студит, — от видения или слышания? Или увлекся помыслом бесовским и загорелся похотию злою, гневом, яростию, ненавистию, завистию, противоречием, преслушанием, или другою какою пагубною страстию? Тотчас должен приступить к врачеванию».14То есть, если продолжить далее словами св. Феофана Затворника, «всякий помысл, всякое пожелание, чувство и движение порочное и нечистое, тотчас по сознании исповедать Богу всевидящему, с сокрушением духа, и просить в том прощения и силы избежать впредь; равно как и очиститься в эту минуту от скверны».¹⁵ Впрочем, в деле такого ежечасного и ежеминутного исповедания нужно стараться остерегаться мнительной скрупулезности, приносящей душе скорее вред, нежели пользу. «Мы должны, — говорит преп. Варсануфий Великий, — всегда иметь такую уверенность, что согрешаем во всем — и в слове, и в деле, и в помышлении, а говорить при всяком случае: «я согрешил», не можем. Это внушают демоны, которые хотят повергнуть нас в уныние. Они же внушают нам, будто, если не говорим таким образом о каждом своем деле, то считаем себя не согрешившими. Но вспомним Екклезиаста, который говорит: «Время глаголати и время молчати» (Ек. 3; 7). И поутру за прошедшую ночь, и ввечеру за день, скажем с умилением в молитве нашей ко Владыке Богу: Владыко! Прости мне все имени ради Твоего Святого и исцели душу мою, яко согреших Тебе (Пс. 40; 5). И достаточно тебе сего, подобно тому, как если кто-либо, имея постоянного заимодавца, берет у него (деньги) разновременно и, не будучи в состоянии каждый раз рассчитываться с ним в точности, расплачивается вдруг, так и здесь».16

К этому совету Преподобного должно в особенности прислушаться тем, которые не имеют возможности или способности внимательно за собой следить. Здесь имеются в виду прежде всего миряне, не имеющие соответствующей обстановки, и те из монахов, которые мало искушены в занятиях умственных. Относительно первых можно привести следующий совет св. Игнатия Брянчанинова одному из ведущих жизнь посреди мира: «Не советовал бы я Вам входить в подробное и тонкое разбирательство грехов и греховных качеств Ваших. Соберите их все в один сосуд покаяния и ввергните в бездну милосердия Божия. Тонкое разбирательство грехов своих нейдет человеку, ведущему светскую жизнь: оно будет только ввергать его в уныние, недоумение, смущение».17

По последним получаемым плодам главным образом и познается неправильность такого рода покаяния. Тоже самое бывает и с теми, кто по простоте сердечной не имеет способности разобраться во всех многообразных тонкостях различных страстей. В этом отношении примечательно наставление преп. Иоанна Лествичника. «Не приучай, прошу тебя, простосердечных иноков к тонкоразборчивости помыслов, - умоляет он всякого духовного наставника, — но лучше, если можно, и тонкоразборчивых приучай к простоте; это дело преславное».18

Из последних слов видно, что подробная исповедь и перед духовным руководителем не всегда бывает уместной. Подтверждением тому служит и такое наставление св. Игнатия Брянчанинова: «Когда метут комнату, то не занимаются рассматриванием сору, а все в кучу да и вон. Так поступай и ты. Исповедуй свои грехи духовнику, да и только, а в рассматривание их не входи. Св. Отцы очень запрещают это тем, которые не могут правильно рассматривать себя: такое рассматривание сбивает с толку, приводит в расслабление и расстройство».19

Следовательно, тому кто, попробовав таким образом исповедаться, придет в уныние от видения множественных проявлений греха или недоумение по поводу того, где наличествует грех, а где только так кажется, «не должно пускаться в тонкое разбирательство грехов, но проводить жизнь в постоянном покаянии, признавая себя грешным во всех отношениях и веруя, что милосердый Господь всякого, лишь признавшего греховность свою, приемлет в объятия Своего милосердия, в недро спасения».20

Особенно такого правила необходимо придерживаться в отношении исповеди плотских грехов. На вопрос: должно ли, исповедуясь Богу, вспоминать и перечислять каждый совершенный грех, преп. Анастасий Синаит решительно отвечает: «Никоим образом, особенно если согрешил телом и блудом. Ибо если ты захочешь вспоминать здесь один грех за другими, то осквернишь свою душу. Вообще хорошо говорить по примеру мытаря: Боже милостив буди ми грешному».21

И у преп. Иоанна Лествичника читаем следующее наставление: «Исповедуя грехи свои Господу, не входи в подробности плотских деяний, как они происходили, чтобы тебе не сделаться наветником самому себе».²² О том же он наставляет и пастырей, говоря: «Научай послушников исповедывать Богу плотские и блудные искушения не по виду, а все прочие согрешения днем и ночью вспоминать подробно».23

Но как разобраться бедному и омраченному умом человеку в этом великом море грехов и страстей, разной степени и тяжести. Ведь в области греха встречаются не только крайние его проявления, но наряду с тяжкими и легкими грехами существуют и более легкой формы тяжкие грехи или грехи легкие более тяжкой формы. И если еще не так трудно разграничить крайние проявления греховности, то совсем не легко определить ту грань, за которой начинаются грехи немощи, но в более тяжкой форме или грехи смертные, но в более слабом своем проявлении. И все эти виды прегрешений практически невозможно определить тому, кто еще только знакомится с проявлениями греха. 

Определить же эти границы обязуется духовный врач, в роли которого выступает духовник, имеющий не только власть разрешать, но и достаточную опытность, способную к различению добра и зла (Евр. 5; 14). Неразумная душа отдается во власть своего духовного руководителя, открывая свое состояние через достаточно частое исповедание своих мыслей, чувств и дел. Уже само это исповедание, как мы выяснили, для многих греховных помыслов и состояний служит достаточным средством врачевания, выражая нежелание и несогласие на совершение греха, а если к этому еще присоединится помощь и наставление духовного руководителя, то благое произволение кающегося получит необыкновенную силу, а преуспеяние необыкновенную быстроту.

Кроме того, часто исповедоваться опытному наставнику можно и должно в смысле самодисциплинирования. Притом, высказать свой грех или помысел есть нравственно-психологическая потребность человека. Поэтому и в глубокой древности в монастырях наряду с епископами и священниками, которые исповедовали и разрешали от грехов, вставали еще духовники-старцы, принимавшие исповедь помыслов. Такого рода исповедь принималась так же часто, как и непосредственная исповедь Богу. Особенная необходимость такой исповеди нужна в период напора греховных помыслов. Примером тому служит тот инок, который однажды прибегал к своему старцу семь раз за ночь, исповедуя свои помыслы, за что получил, как это было показано в видении, семь венцов. Такая исповедь перед старцем необходима для того, чтобы, с одной стороны, обличить грех, а с другой, получить указание, что делать в том или ином случае и как победить тот или иной помысел. В таком случае приходят на исповедь не столько для разрешения, сколько за духовной помощью. «Если хочешь стяжать крепость в невидимой брани, особливо против блуднаго духа, который, как и все духи, ловит в тайне, исповедуй, не стыдясь, твои поползновения старице твоей и исцелеешь»,24– говорил св. Игнатий Брянчанинов одной монахине. Но старица ведь не может разрешать от грехов!? Из этой практики появляется правило выбирать себе не просто разрешителя от грехов, но руководителя всей духовной жизнью. И как говорил преп. Исаия Отшельник, при выборе такого руководителя не на того обращай внимание, кто преклонных лет, но кто убелен ведением и опытностью духовной. Так что, скажем словами св. Василия Великого, всякому неопытному в деле духовном: «Постарайся найти мужа, который бы непогрешительно предшествовал тебе в образе жизни, хорошо умел руководить шествующих к Богу, украшен был добродетелями, в собственных делах своих имел свидетельство любви своей к Богу, был сведущ в Божественных Писаниях».25

А относительно совершения исповеди перед иерархией выскажем еще одно предостережение по поводу наблюдаемого повсюду стремлению расплатиться с Богом посредством подробного перечисления всего того, что представляется как грех. Подобное отношение встречается ныне очень часто, хотя оно имело место и раньше. К имевшей такое расположение женщине св. Игнатий Брянчанинов как-то обличающе заметил: «Посмотрите попристальнее! Пред исповедью между благими помыслами Вы имели помысл мелкой расчетливости, хотели на исповеди сказать все, хотели расплатиться со Христом, хотели уже не быть должными Ему! — И вышли, неся в себе неудовлетворительное чувство, а лукавый помысл, получавший к мелкой расчетливости, когда начал смущать, говоря: «Ты не все сказала на исповеди». - Поверьте. Мы говорим на исповеди, что видим в себе, но несравненно большее число грехов не видим, почему множество ведомых и неведомых грехов наших повергаем в море щедрот Христовых и после Таинства Исповеди ощущаем удовлетворяющее нас чувство спокойствия не по причине дел наших, но по причине Христовых щедрот, и пребываем Ему должными долгом неоплатным».26

Русская неделя

[2] Там же. С. 318. 

[5] Там же. С. 197. 

[6] Преп. Иоанн Кассиан Римлянин. Собесед. 20. Гл. 11. С. 537.