Предисловие
Среди современных вызовов христианскому богословию определенное место занимает проблема «соотнесения» или «согласования» научного свидетельства об истории мира и библейского свидетельства о его творении Богом. Особенность проблемы состоит в том, что богооткровенная истина встречается в ней не со своим антиподом – лжеистиной, извращением ума и духа, а с человеческим знанием высокого уровня, хотя и не богооткровенным, но и не ложным. У человеческого знания есть свои законные границы, и в них – свой законный статус. И именно высокий уровень двух встретившихся ценностей – богооткровенной истины библейского слова и человеческой правды науки – определяет смысловую наполненность всей «проблемы согласования» двух знаний.
Эти простые слова представляются автору установочными для понимания проблемы, хотя и не для ее решения. Не отказаться ради авторитета науки от богооткровенности библейского слова или от высокого статуса, добытого трудом научного знания, ради пиетета перед этим словом. И не пытаться смазать противоречия, если таковые возникают, называя смазывание «согласованием».
Надо понять возникшую проблемную ситуацию как одну из форм встречи современного человека с Богом, встречи, которая не может для человека не иметь своего внутреннего драматизма. Надо принять эту ситуацию как целое, во всей ее сложности, и продолжать жить с верой, что не без Божьей воли, не без Божьего попущения она возникла, а значит, и нести ее нужно правильно, как всякую жизненную ситуацию, попущенную Богом. Только из глубины позиции, которая не упрощает ситуацию, можно надеяться со временем понять ее жизненность и сделать шаги к решению проблемы.
Такова центральная позиция автора в данном вопросе.
В данной работе прежде всего делается попытка показать остроту полемики вокруг «проблемы согласования», и с этой целью впервые приводится ряд прежде не публиковавшихся писем православных ученых к священноначалию Русской Церкви с выражением беспокойства по поводу ожесточенности возникшей полемики и вреда, который она наносит как Церкви, так и верующим, особенно из среды ученых, студентов, учеников православных школ. Приводится и ответное письмо митрополита Смоленского и Калининградского Кирилла (теперь – Святейшего Патриарха) с подтверждением плодотворности этого возникшего диалога между Церковью и сообществом ученых (см. Приложение 1).
Связывая, как уже упоминалось, внутреннее значение «проблемы согласования» с высоким статусом двух встретившихся на ее поле ценностей – богооткровенного слова и человеческого научного знания, автор возражает против пониженного восприятия науки, нередко встречающегося в православной среде. Он приводит аргументы в пользу общечеловеческой значимости науки, в том числе ее естественных разделов – не только в плане технических приложений, но и в плане общей культуры мысли. А также аргументы в пользу целостности науки и невозможности изъять какую-либо ее часть без радикального разрушения целого.
Переходя к рассмотрению самой «проблемы согласования», автор останавливается на значимости понятия о мегавремени (то есть времени, исчисляемом миллионами и миллиардами лет), считая его, так сказать, «экзистенциальное наполнение» существенно отличным от исторического и живого человеческого времени. Использование мегавремени в современной науке он считает характерным, внутренне присущим ей явлением, стилистически подобным использованию множества других понятий современной науки, например, понятий об электроне, волновой функции, галактике, биосфере и тому подобным вещам, из которых, в сущности, и строится современная наука. Автор считает мегавремя (против которого возражают неокреационисты[1]) неотменяемым фактом,установленным современной наукой, подтвержденным колоссальным массивом прямых и косвенных данных и не подлежащим пересмотру без разрушения самой науки.
Автор видит острие «проблемы согласования» в конфликте между содержанием буквального прочтения Шестоднева и фактом мегавремени, установленным наукой. Он перечисляет логически возможные пути разрешения конфликта, останавливаясь на двух из них – модели христианского эволюционизма и неокреационистском подходе, показывая трудности обоих путей. Кроме того, при обсуждении проблем эволюционизма он высказывает уверенность в невозможностипостроения «полной эволюционной теории» (достаточной для объяснения биологической эволюции хотя бы в целом). Дарвинизм[2] автор характеризует как недоказанную концепцию, предельно редукционистского типа, основанную на ряде никогда не обсуждавшихся неявных постулатов.
В конце статьи автор возвращается к мысли о неготовности нашего современного религиозного сознания к радикальному решению проблемы согласования (или соотношения) Шестоднева и науки и к необходимости уметь в такой ситуации с этой проблемой жить, продолжая быть верующими людьми и одновременно деятельными учеными; и к необходимости избегать открытого конфликта и конфронтации сторон.
Данную работу автор рассматривает исключительно в плане постановки предварительных вопросов, с которыми связана обсуждаемая проблема, но никак не в плане ее решения.
Таков кратко круг тем, охватываемых данной работой.
Автор старается избегать, сколько возможно, богословских аспектов или минимально углубляться в них, поскольку, как физик, а не богослов, не считает для себя возможным касаться богословских тем больше неизбежного минимума. Он избегает также и предпочтений в выборе путей решения проблемы. Время ответов, по его мнению, еще не пришло. Очевидная тупиковость дискуссий вокруг темы «Шестоднев и наука» отчасти есть следствие именно рассогласованности вопросов и ответов. Спор опередил обсуждение, априорные ответы часто в категорической форме оказались впереди вопросов.
Сейчас, по мнению автора, не столько время ответов, сколько время вопросов. Лепту в этом направлении он и надеется вложить данной работой: сформулировать некоторые вопросы, подлежащие дальнейшему обсуждению, не настаивая на вариантах обязательных ответов.
Актуальность «проблемы согласования» и характер полемики вокруг нее
Подчеркивая современность данной темы, прот. Александр Салтыков писал: «Так называемая “проблема согласования” Библии и науки о миротворении не была известна христианскому средневековью. Свв. Василий Великий, Григорий Нисский и сонм других святоотеческих авторов, <…> единогласно принимают незыблемость Моисеева сказания и по существу даже не подозревают о возможности сомнений в его истинности с точки зрения изучения природы. Этот вопрос стал проблемой и при том мучительной, лишь <…> с середины 19 века, когда развитие естественных наук привело к обнаружению многочисленных явлений, не укладывавшихся, как кажется, в рамки библейского откровения о создании мира и человека <…> Возникновение этого противоречия есть несомненное свидетельство серьезного духовного кризиса, охватившего человечество именно на современном научном этапе развития общества»[3].
Актуальность «проблемы согласования» может быть рассмотрена во внутреннем (смысловом) плане и во внешнем (полемическом). Собственное значение проблемы определяется характером двух встретившихся в ней ценностей: Библии и науки. Внешняя актуальность определяется восприятием проблемы современным церковным сознанием. Ее можно оценить по остроте развернувшейся полемики и по месту, которое она занимает в православных изданиях, например, в сети Интернет. Это доступно количественной проверке каждого читателя.
В 1999 году автор впервые узнал об острой полемике вокруг данной темы[4] и запросил поисковую систему Rambler о наличии в Интернете ключевых для этой темы слов: «креационизм эволюция» . Оказалось, что эти слова встречались на 150 сайтах русского интернета. В 2001 году запрос был повторен, и количество сайтов было уже около 300, а в 2004 – их число возросло до 730. В январе 2007 года, когда автор готовился к докладу на Рождественских Чтениях, по данной теме Rambler указал уже 2011 сайтов с данными словами. Этот рост продолжается и дальше. Частично его можно отнести к расширению сети интернет и к накоплению старых сайтов с данными словами, но лишь частично (не десятикратно!)[5].
Острота полемики проявляется градусом кипения страстей вокруг нее в Церкви, вплоть до фактического противостояния позиций.
Приведу несколько примеров.
В посвященном данному вопросу обращении Союза Православных Братств имеется следующая фраза: «Если наука противоречит Библии, то тем хуже для науки, а не для Библии»[6]. Здесь очевидна посылка к противопоставлению и конфронтации Библии и науки[7].
Очевидно, однако, что «хуже» от такой конфронтации не может стать ни Библии, которая остается всегда равным себе Божьим словом, ни науке, продолжающей свой грандиозный труд, но только людям, которые страдают, попадая в клещи проблемы.
Одни страдают внутренне, например, не зная, как им преподавать в православных учебных заведениях науку, которой они владеют, чтобы не дать повода к соблазну: общецерковного вердикта по данной проблеме все еще нет. Другие, избрав свою позицию, попали под обстрел одной из партий, третьи (есть и такие ученые, их я тоже знаю) просто отходят от Церкви. Им ясна достоверность добытых наукой фактов, и когда они встречаются с ситуацией, что эти факты грубо, предвзято, дилетантски и несодержательно отвергаются, причем как бы от имени Церкви (в то время как на самом деле это лишь личная позиция отдельных авторов), ученые разочаровываются – и отходят. И это не только личная их трагедия, но, мне кажется, и трагедия всех нас, это, как мне кажется, всегда трагично для Церкви: отход от Церкви тех, кто мог бы быть в ее лоне.
В декабре 1999 г. несколько ученых (во главе с академиком Б.В. Раушенбахом) обратились к Святейшему Патриарху с просьбой разъяснить позицию Церкви в вопросе согласования Шестоднева и науки ( см. Приложении 1.I ). Письмо имело отклик со стороны митрополита Калининградского и Смоленского Кирилла, ныне Святейшего Патриарха Московского и всея Руси, и даже отчасти повлияло на некоторые пункты принятых в 2000 году «Основ социальной концепции РПЦ» (Приложение 1.I), однако сама проблема осталась неразрешенной, и полемика не ослабевала. Поэтому в 2004 году вновь ряд ученых и несколько священников обратились на этот раз в Богословскую Комиссию с просьбой рассмотреть вопрос. Они не настаивали на какой-то своей определенной концепции ответа, но просили именно рассмотреть проблему в его богословских аспектах, прояснить ситуацию (в научном плане вопрос ясен). Мне были любезно предоставлены копии некоторых писем, и я позволю себе процитировать два письма, написанные священниками (которые уже теперь подтвердили автору свою позицию и дали разрешения на цитирование). Здесь важны не столько их имена, сколько то беспокойство, которое вызывает у них, именно как у пастырей, существование данной проблемы в церковном обществе. В одном письме, прося вынести вопрос на богословское обсуждение, автор-священник[8] пишет: «В процессе пастырской работы мы обнаруживаем практический, жизненный характер данных богословских вопросов. Это касается, прежде всего, наших пастырских отношений с учеными. Мы встречаемся с ними, беседуем, отвечаем на их вопросы, среди наших духовных чад также есть ученые – и мы видим в них тревогу, разлад в мыслях между профессиональным знанием, этикой профессионального труда, и мировоззрением, которое они регулярно встречают в Церкви. Оно излагается в книгах современных православных креационистов, часто отмеченных грифом “По благословению Святейшего Патриарха”, и легко отождествляются с учением самой Церкви».
В другом письме говорится: «К сожалению, современные споры отягощены различием языков спорящих сторон. Одна сторона использует в своих доводах наблюдение, эксперимент и современную науку, другая сторона массированно цитирует Святых Отцов, часто вырывая цитаты из контекста. Споры отягощены также агрессивной установкой сторонников буквального прочтения Шестоднева, их уверенностью в том, что их оппоненты – еретики. Все это вызывает разделения между Церковью и учеными, и грозит, по нашему мнению, отторжением от Церкви значительной части ученых»[9].
В Приложении 1.II приведены несколько писем 2004 года крупных ученых в Богословскую комиссию Русской Православной Церкви с выражением беспокойства по поводу сложившейся ситуации – полемики, близкой к прямому конфликту[10]. Писем значительно больше, но я вынужден ввиду их объема ограничиться данными. В Приложении 1.III привожу также и свое письмо, отосланное тогда же в Богословскую комиссию. В связи с этим 21 апреля 2004 года было проведено заседание Богословской комиссии в смешанном составе богословов, с одной стороны, и ученых, авторов писем, с другой. К сожалению, в то время эта инициатива не получила развития, и острота полемики не была снята.
Наконец, приведу пример накаленности темы, свидетелем которой был сам.
В 2002-м году на семинаре «Наука и вера» в ПСТГУ священник-докладчик, один из лидеров наших православных неокреационистов (имя его я не буду называть), прямо сказал, что все, кто считает, что мир существует более семи с половиной тысяч лет (а современная наука единодушно определяет возраст вселенной в несколько миллиардов лет), есть еретики. Что даже если они исповедуют Христа, посещают Церковь, участвуют в Таинствах, они не принадлежат, как он выразился, к той Церкви, которой принадлежит он, докладчик. И на вопрос руководителя семинара А.Б. Ефимова, не следует ли, по мнению докладчика, таких ученых отлучать от Церкви, если они, с его точки зрения, являются еретиками, этот священник-неокреационист ответил, что данный вопрос заслуживает внимания[11].
В защиту авторитета естественных наук
Для правильного понимания «проблемы согласования» надо верно оценить авторитет естественных наук. Это отдельная большая тема. В целом, в современном обществе есть тенденция из науки делать непререкаемый авторитет, даже и там, где она неприменима. В этом виновата не наука, она сама при этом страдает, потому что нет ничего более неприемлемого для нее, чем кумиротворение. Ее основные установки – пытаться объяснить все и в то же время знать свои границы[12]. Не опьяняться достижениями, но подвергать их суровой проверке.
В других случаях, в частности, в православной церковной аудитории, к которой и обращена, по преимуществу, данная статья, авторитет наук скорее принижается, чем преувеличивается. Однозначно признавая высший авторитет Священного Писания, эта аудитория часто недооценивает относительный, но очень весомый авторитет естественных наук. Недооценка этого авторитета также смазывает рассматриваемую «проблему согласования», как и его переоценка. Поэтому перед лицом этой аудитории хочется сказать несколько слов в защиту авторитета наук.
Не случайно из всего множества православных верующих «тема согласования» Шестоднева и науки преимущественно волнует православных ученых-естественников (и почти только их). Ведь именно на поле естественных наук трудом ряда поколений ученых были добыты знания, которые легли в основание научной картины мира, подлежащей согласованию. В сущности, то, в чем эти люди являются специалистами, что они знают лучше других, и подлежит соотнесению со свидетельством Священного Писания. Профессиональная подготовка позволяет именно естественникам видеть фундаментальность, неслучайность, достоверность значительной части добытых естественными науками знаний[13].
В то же время смысл этой темы далеко выходит за рамки специальных интересов «естественников», равно как и смысл самих естественных наук выходит за пределы их собственного пространства. Поэтому ошибочно распространенное (даже среди специалистов-гуманитариев высокого уровня) восприятие естественных наук как некоего «эзотерического знания», кланового знания, доступного лишь особым образом подготовленным специалистам. Из-за специального, непростого языка естественных наук, системы их методов и проверок у «неспециалиста» легко возникает или почти религиозное преклонение перед ними, или, напротив, ошибочная мысль, что в естественных науках много произвола, а потому результаты и выводы могут быть развернуты так или иначе, переинтерпретированы по нашему усмотрению – без заметных последствий для жизни людей. Можно, например, сохранить технические и технологические результаты научного развития, отбросив нежелательные выводы о длительном существовании вселенной, об этапах ее развития и т.п.
«Науки опираются на какие-то свои эзотерические методики, а не на базовые ценности, касающиеся всего мира» – вот эта мысль, редко высказываемая, но распространенная среди верующих православных людей.
Однако наука гораздо плотнее связана с базовыми человеческими ценностями и с нашей жизнью, чем может показаться внешнему взгляду.
Помимо собственных научных методик, в научную картину мира косвенно вложены определенные нравственные идеи поиска научной истины, без которых современная наука никогда бы не смогла возникнуть, а также жесткие критерии проверки полученных результатов (а значит, их неслучайность). Именно нравственным отношением к поиску истины, а не мнимой безошибочностью наука отличается от лженауки: жесткой требовательностью к себе и к своим лучшим, самым дорогим результатам, а также системностью результатов, выдерживающих перекрестный допрос различных проверок[14].
Наука несет в себе определенную концепцию научной истины, не известную античной науке, равно и средневековой исламской, и всякой другой, кроме новоевропейской (выросшей на фундаменте западно-христианской цивилизации). Также неслучайна и уникальна в истории методология науки, ее особый язык[15], ее принципы интерпретации мира и интерпретации экспериментов (и сама идея эксперимента). Что же касается заложенных в науке определенных принципов мышления, то они медленно созревали в Европе целое тысячелетие, предшествующее возникновению собственно феномена новой науки, и в своих основаниях далеко выходят за ее рамки.
Более подробно этой особой темы специфики науки, ее исторического вызревания в данной работе я касаться не могу.
Однако можно утверждать, что «отвлеченные научные знания», например, о далеком космосе, элементарных частицах или древнейшей истории мира, гораздо теснее связаны с современной техникой, которой мы окружены, чем часто думают. Методами, так сказать, естественной человеческой технической практики, которую знают все народы, можно создать гончарный круг, парусный корабль, колесо, – но нельзя создать ничего из современной техники. Для этого требуется интеллектуально-методологический скачок: весь список методологий и характеристик[16], определяющих и общие черты науки в самых далеких ее звеньях, и земную техническую практику. Их связывает между собой единое мышление человека и сам единый человек, субъект мышления и практики в науке и в технике.
Ничего из этого другие эпохи и цивилизации не знали. Этот «необходимый набор» касается отнюдь не только естественных наук, и даже не только науки в целом – он охватывает все стороны человека. То есть, не меняя всего человека, нельзя радикально изменить естественные науки с их основными результатами. Не меняя всех сторон современной цивилизации, включая факт существования ее технического комплекса, не меняя требований к мышлению человека, нельзя изменить основные «отвлеченные» результаты и итоги современной науки. Нельзя радикально пересмотреть без этого ни величину атомов, ни размеры и время существования вселенной, ни физическую и биологическую историю земли и т. п. В общем сцеплении с этим идут принципы научного мышления, вся сфера техники, практики, и даже самый образ человеческой жизни.
Мы не замечаем, не подозреваем, сколь многое уже в нашем способе мышления, в языке, в правилах грамотного (последовательного, обоснованного) рассуждения в любой сфере (включая гуманитарные знания) пришло из естественных наук, из их требований к обоснованию и выражению мысли, проверяемости, согласуемости всех результатов.
Наконец, корни современной науки глубоко уходят в историю европейской цивилизации, в ее христианское прошлое. По глубокому убеждению автора, обосновывать которое сейчас нет возможности, наука нового времени (наука как мышление, как ценность, а также как деятельность, как способ жизни и как социальный феномен) не могла бы возникнуть в рамках иной цивилизации, которая бы не прошла школу христианства. Наука – дитя, или, вернее, более дальний потомок, но именно христианской цивилизации[17]. Можно сказать: новая наука возникла потому, что возник новый человек. Его рождение длилось полтора тысячелетия христианской истории, и лишь довершилось в особой, возможно, редуцирующей, упрощающей человека и его творения, форме[18], уже на излете полуторатысячелетнего цикла, в эпоху нарастающего постхристианского «Нового времени».
Картина мира, которую разворачивают перед нами естественные науки, по-своему грандиозна. Все это делает эти науки (прежде всего в их интеллектуальных истоках, а не только в их плодах) огромной ценностью. Ее-то и ощущает ученый-естественник, отстаивая, если надо, права науки. Нельзя принимать плоды, пользоваться современной техникой – компьютером, и даже просто электричеством(!), выработанным атомными или любыми иными электростанциями, – и в то же время отвергать другие результаты, неизбежные следствия той же интеллектуальной почвы. Но именно такая противоречивая позиция нередко встречается у наших православных критиков науки. Порой они резко отвергают науку (или не удовлетворяющие их результаты науки) с «богословских» или «гуманитарных» позиций, объявляют их плодами греховного мышления падшего человека, формой идеологической борьбы современного безбожия(!), но при этом сами без колебаний пользуются другими плодами той же науки – многообразной техникой, без которой не мыслится современная цивилизация, и, между прочим, пользуются и техникой мышления,техникой внутренней интеллектуальной жизни[19].
Старообрядцы, отвергавшие современную цивилизацию, и по этой причине избегавшие обращаться к врачам или ездить на автомашинах (такие направления были в середине ХХ века), поступали не скажу – разумнее, но честнее.
Такова в декларативной и общей форме ценность науки.
С другой стороны, Библия составляет незыблемый авторитет Божьего слова для всякого верующего человека, в том числе православного ученого. Вопрос о соотнесении этих двух ценностей – абсолютной ценности Библии и относительной, человеческой, но очень большой ценности науки – естественно, волнует верующих ученых.
Проблема согласования как встреча
Как уже говорилось, особенностью темы «согласования-соотнесения» двух картин мира является то, что в ней ИСТИНА встречаются не c ЛОЖЬЮ, но истина Божьявстречается с правдой человеческой, несомненное Божие встречается с высоким человеческим. И именно это и делает данную проблему значительной – не только по проявлениям, по остроте споров, по неудобству для социальной жизни Церкви, но и по внутреннему, содержательному достоинству.
В каком статусе должны встретиться для нас два эти свидетельства? Какой свет способно пролить каждое из них на другое? Какой свет способна пролить сама их встреча на современность, ее процессы и вызовы? Ведь как ни отстраняйся и ни гордись наука, а Шестоднев для ума верующего ученого предъявляет свои неустранимые требования. Мы верим, что в деле спасения эти главы сейчас столь же значимы для современного человека, в том числе верующего ученого, как они были значимы в первые века христианства. И с другой стороны, хотя абсолютно слово Божие, но мы, воспитанники наук, впитавшие их менталитет, их наработки, стоим перед небывалой прежде задачей: из глубин такого менталитета принять неповрежденно библейское повествование.
Прот. Глеб Каледа в рождественской проповеди говорил о двух путях ко Христу – пути простецов-пастухов, сразу сердцем принявших рождественскую весть и поклонившихся Младенцу, и пути мудрецов с Востока, многоэтапного и сложного пути, также приведшего их ко Христу. Наши современники не все могут идти первым путем, многие, и прежде всего – из ученых, вынуждены идти вторым, трудным и длинным путем. А путь зависит не только от того, куда должен прийти человек, но и от того, откуда он выходит. Современный ученый исходит из глубин современной науки, она же не похожа и не сопоставима со знанием какой-либо иной эпохи. А потому и путь современного ученого к слову Божьему в Библии может быть своеобразным, и по пути ему требуется решить множество вопросов, которых другие эпохи не знали. Решение этих вопросов составляет специфику современного значения проблемы согласования.
В проблеме согласования двух знаний о мире, слова библейского и слова научного, помимо собственно этих двух знаний, или двух свидетельств (которые надо соотнести), присутствует третий фактор – сам человек, наш современник, мы сами; и именно на него (на нас) и обращено острие всей проблемы. Современный человек – посредник двух знаний. Именно в нем они встречаются, ему дано присутствовать при встрече, свидетельствовать о ней, мучиться над тем, по какому направлению пойдет встреча, что из нее выйдет. Ему надо определиться со своей позицией. Слово Божие, превышающее любое человеческое рассуждение, встречается перед ним и в нем (в рамках «проблемы согласования») с одним из самых замечательных достижений человеческого ума – наукой, выраставшей не без влияния христианства (вопреки расхожему мнению об антагонизме науки и религиозной веры[20]) и не без определенного чуда, сопровождавшего все развитие науки (которое можно назвать также и даром[21]). Можно сказать о «проблеме согласования» даже и так: человек в полноте сил, в одном из высших своих проявлений (науке), среди трудов и надежд, встречается здесь (хотя и прикровенно) с Богом!
И эта встреча ума человеческого со словом Божьим оказывается полной драматизма.
Последнее можно было предвидеть изначально: если проблему двух свидетельств о мире понимать именно как встречу с Богом, то решение ее и не могло быть простым или тривиальным. Путь к решению мог быть именно и неочевидным, и драматичным. Божие не вмещается в человеческие схемы, в том числе в «свидетельства науки», и каждая встреча с Богом никогда не такая, как мы ожидаем. Всегда это трудное испытание. Известно, что значит: «Бог посетил этот дом». Возможно, не будет ложным сказать, что в проблеме соотнесения Библии и науки Бог посетил науку. Другими словами, поставил людей перед очень непростой проблемой, связанной с оценкой нашего мышления и всей цивилизации. Может ли современная наука быть рассмотрена в некоторой духовной перспективе? Может ли научное мышление иметь также богословское измерение, и если «да!», то какое?
Такой «антропологический» взгляд на «задачу согласования» (или «соотнесения») требует отказа от прямолинейного рационалистического понимания проблемы, от, так сказать, «объектного» столкновения науки со словом Божьим, с вынесением самого человека, т.е. нашего современника, как бы за скобки проблемы. Требует отказа от редукции,сведения проблемы встречи (человеческого ума в его лучших проявлениях со словом Божьим), к проблеме простого адекватного перевода с языка библейского повествования о миротворении на язык научного изложения физической и биологической истории мира. Или наоборот, перевода со второго языка на первый.
Такой «подход перевода» – редуцирующий подход. В нем центральное звено всей проблемы – человек, наш современник, к которому обращено, как было сказано, острие проблемы, полностью остается вне ее рамок. Вся проблема соотнесения высшего человеческого с непререкаемым Божьим словно не относится к человеку лично, но оказывается чисто познавательной (проблемой адекватного понимания и перевода двух текстов). Человеку, погружающемуся в эту проблему потому именно, что он ищет истину и нуждается в спасении, вместо этого предлагается участие в объективном грамотном переводе с языка Библии на язык науки, или обратно. В итоге такого перевода он остается равным себе, каким был до решения этой «проблемы согласования». Ничего не потерял, ничего не нашел. Увеличивает знания, но не меняется сам. Это точно соответствует обычной объективной установке науки: в акте познания субъект и объект остаются равными себе.
Утверждение, что «сотворение Богом света в Первый День есть ничто иное, как возникновение электромагнитного излучения во Вселенной после Большого Взрыва в момент его “отрыва” от вещества»[22] являет пример такой редукции жизненно-важной проблемы согласования, как момента становления современного человека, к проблеме перевода с языка на язык. Пример перевода библейского события с языка Писания на язык физической картины мира. Библейское событие сотворения света Богом переводится как определенное событие физической истории вселенной, и только[23]. В этом «переводе» нет места человеку, в котором этот перевод осуществляется и в котором этот перевод выстрадывается. Нет места человеку, который читает, сопоставляет Библию и науку здесь и сейчас, именно потому, что стоит перед другой, главной проблемой – собственного спасения.Он ставит и пытается решать «проблему согласования» не отвлеченно, а в контексте своего спасения. Но при редукционистском понимании проблемы, как адекватного сопоставления двух текстов – библейского и научного – человек, субъект спасения, исчезает[24]. Между тем, только в таком контексте, а не в контексте «объективного научного знания», можно говорить об адекватном понимании слова Божьего.
Поэтому кажется справедливым рассматривать сам факт появления в духовно-интеллектуальной атмосфере современности «проблемы согласования», в первую очередь именно как испытания или вызова. Если бы мы могли с очевидностью согласовать два свидетельства – библейское и научное – все было бы просто, никакого испытания в этом не было бы (испытания встречи современного человека с Богом в форме встречи современного человеческого знания с Божьим словом). Вопрос же не в том лишь, как согласовать два свидетельства, но в том, как мы относимся к этому духовному и интеллектуальному событию современности, несомненно, являющемуся для нас определенным испытанием? Как мы проживаемэто событие? Мы должны осознать, что эта «встреча двух знаний» не случайна, что она предъявляет нам какие-то требования. Что мы должны понять, в чем эти требования состоят, и как их исполнить.
Чему учит нас эта встреча? – вот, мне кажется, первый и главный вопрос, который мы должны себе поставить в связи со всей темой. Вся тема согласования является внешним выражением определенной ситуации, в которой оказался современный человек. Эта ситуация еще должна быть осмыслена. Что же хочет от нас Бог в этой встрече нашего знания с Его словом, во встрече, которую мы именуем «проблемой согласования»? Что мы должны усвоить из этого урока?
Автор не решается давать ответы на этот вопрос, но считает необходимым сформулировать сам вопрос. Сформулировать возможность такого понимания проблемы согласования, при котором сама проблема является частью общих вопросов осмысления современного исторического бытия, как материального, так и интеллектуального, и духовного.
В заключение этого раздела следует сделать еще одно замечание. Если «проблема согласования» не является лишь интеллектуальной проблемой, но жизненной проблемой современного христианина-ученого, то и решение ее, или по крайней мере подступы к ее решению, можно видеть двояко – не только как «модель», но и как жизнь. Не только в виде логической концепции, или некоторого богословски-выверенного текста, но и в виде образа жизни и мысли ученого-естественника, христианина перед лицом реально существующей и еще не решенной проблемы. Она есть – как жить с этим, не погрешая против истины ни в деле, ни в мыслях? В конце концов, жизнь в истине всегда впереди подлинных ответов, модельных и даже богословских. Думаю, не погрешу, сказав, что и богословие отцов, истина сформулированных ими ответов на животрепещущие темы Церкви – не первична по отношению к жизни Церкви, а вторична. Она есть следствие и собственной святой жизни отцов в Духе и Истине, и еще более – жизни самой Церкви в Духе и Истине. Эти найденные ими ответы многое значат в жизни Церкви, но именно потому, что они вобрали и в явном виде сформулировали то, чем жила Церковь всегда. Они все же вторичны по отношению к ее собственной жизни.
Вот и в данном частном вопросе согласования двух свидетельств, Библии и науки, отнюдь не самом важном вопросе современной жизни Церкви, мы должны прежде всего научиться правильно жить (в условиях проблемы) – для того, чтобы научиться правильно отвечать.
Итак, есть две формы ответа, не только «построение модели». Причем правильное проживание проблемы, как кажется автору, актуальнее самой модели. Если с ее созданием время как-то терпит, то с определением правильного отношения к проблеме, ее правильного проживания, медлить нельзя – это видно из характера происходящей дискуссии[25].
[1] Автор употребляет этот термин вместо более привычного «креационизм», считая его точнее выражающим суть явления, этим термином охватываемого. Термин позволяет отличить данную позицию от позиции христианских эволюционистов, также признающих творение мира Богом, а также от позиции классического креационизма великих ученых-биологов. Более подробно этот вопрос будет рассмотрен ниже.
[2] Здесь и далее под «дарвинизмом» я подразумеваю не только дарвинизм в собственном смысле, но и теории, из него выросшие, в частности, так называемую «синтетическую теорию эволюции» (СТЭ), объединившие теорию Дарвина с открытиями генетики.
[3] Цитата из доклада-отзыва прот. Александра Салтыкова на курсовую работу студента ПСТБИ Н. Серебрякова "Проблема согласования библейского повествования о творении мира и современных научных данных". Доклад сделан на круглом столе "Наука и вера" (Богословская конференция ПСТБИ, январь 2002 год).
[4] В сентябре 1999 г. автор присутствовал на конференции, проводимой отделом катехизации Русской Православной Церкви и посвященной преподаванию естественных наук в православных учебных заведениях. Там он впервые столкнулся с сильной накаленностью дискуссии. С тех пор автор следил за развитием темы. В 2004 году был приглашен на семинар «Шестоднев: богословие и наука», на котором ученые-естественники, встревоженные обсуждаемой темой, встречались с членами Богословской Комиссии МП. Сделанный там автором доклад «Проблема согласования – некоторые аспекты глазами ученого» был первым наброском данной статьи.
[5] В октябре 2010 года – 11 тысяч сайтов!
[6] Божественное Откровение и современная наука. – М.: Паломник, 2001. – Вып.1. – С. 8.
[7] В тексте «Обращения» вокруг этой фразы написаны смягчающие слова, что, мол, авторы не верят в возможность такого противостояния: но фактически они утверждают именно это, иначе процитированная фраза была бы неуместна.
[8] Прот. Александр Трушин, настоятель Никольского храма, с. Лямцино Домодедовского р-на Московской обл., член Епархиального отдела по работе с молодежью.
[9] Прот. Валентин Асмус, настоятель храма Покрова Пресвятой Богородицы в Красном селе (г. Москва), магистр богословия. Это письмо подписали также: 1) настоятель Никольской Церкви с. Рогачево Московской епархии прот. Михаил Захаров, зам. директора Института религиозных и социальных исследований отделения общественных наук РАН, канд. физ.-мат. наук; 2) настоятель храма Всемилостивого Спаса бывшего Скорбященского монастыря, прот. (тогда – иерей) Александр Ильяшенко; 2) настоятель храма Святых Новомучеников и исповедников российских в Бутово иерей Кирилл Каледа, канд. геол.-мин. наук.
[10] Они, как и процитированные священники, при подготовке данной работы в 2010 году также подтвердили свою позицию 2004 года и разрешили опубликовать свои письма.
[11] Буквально он сказал: «Я этот вопрос перед собой поставил» – то есть вопрос об отлучении таких ученых от Церкви!
[12] Теоремы Геделя показывают, что даже в границах математики существуют неразрешимые проблемы. Знание о существовании неразрешимых проблем является строгим математическим, то есть научным, результатом.
[13] Далеко не все знания, добытые естественными науками, носят окончательный и неотменяемый характер. Но такая «неотменяемая» часть есть, и она значительна. Этот вопрос будет обсуждаться далее.
[14] Научная парадигма ориентирована на системный подход – взаимную согласуемость (непротиворечивость) научных результатов (с той, однако, оговоркой, что противоречия исторически неизбежны и являются стимулом к научному развитию). Идея непротиворечивости связана с определенным пониманием разумности научного результата, шире – с концепцией самого разума, сформировавшейся в античное и пост-античное время. С известными оговорками идея перенесена во все естественные науки из математики, где исходно возникла. Любой способ доказательства теоремы (в пределах той же системы аксиом) должен приводить к одному результату. Появление противоречий требует пересмотра аксиоматики. Соответственно, возникшее противоречие в пределах естественных наук (не математики) требует коррекции предполагаемых действующих законов природы. Длительное существование мира (миллиарды лет), о котором будет говориться дальше, есть пример системного факта науки, не сводимого к результатам частного эксперимента.
[15] Язык науки принципиально не бытовой. Фотон (как факт и категория науки) не то же, что свет. Свет наблюдается непосредственно, фотон – обнаруживается интеллектуальным усилием через призмы эксперимента и теории. При этом то и другое (теория и эксперимент) есть сложные интеллектуально-деятельностные и социальные реальности. Подробнее говорить здесь об этом невозможно.
[16] Список надо дополнить еще и особым волевым отношением к жизни и к миру, также имеющему отношение к устроению новоевропейской науки, и определенным организационным отношением к ним.
[17] Возникнув в регионе христианской цивилизации, наука затем, в качестве универсальной уже сформировавшейся ценности, проникла в другие цивилизации, достаточно пластичные, чтобы принять ее готовую форму в себя (принять как язык, как стиль жизни и мышления, и уже затем – как знание). Там она способствовала преобразованию традиционных цивилизаций в те реально новые, модернизированные формы, которые знает современность. Но впервые именно в регионе христианской цивилизации была обретена системная форма науки, выработаны все ее основные интуиции.
[18] В науке, безусловно, присутствует редуцирующий элемент, вытесняющий из познания полноту жизни и мира упрощающими интеллектуальными конструкциями.
[19] Мышление знает свою «технику» – интеллектуальную, в значительной мере определяющую возможности нашей мысли. Оно всегда стоит на плечах соответствующей традиции (мышления), которая во многом определяет нашу «индивидуальную» мысль, реализует ее, придает ей форму. Это набор требований и стандартов, набор интуиций, словарь понятий (многие из которых – продукт длительной научной эволюции), способы рассуждения, многообразие интеллектуальных ассоциаций и аналогий. Это терминология, образцы мысли, формы символизации. Все это величины, меняющиеся от эпохи к эпохе, от цивилизации к цивилизации, продукты длительной работы мысли вместе с ее практикой. Современная «техника мышления», то есть то, как мы мыслим, как мы можем мыслить, есть интеллектуальное порождение современной научной эпохи, за пределами которой она никогда бы не возникла. Но и наука в своем развитии влияет на «технику мышления», меняет ее стандарты и все остальное.
Вдобавок, «техника мышления» обладает большим внутренним единством, и нельзя оторвать такие «технологии» в гуманитарной области от «технологий» в области естественных наук. Единство человека составляет фундамент единства мышления. А потому нельзя размышлять на гуманитарные темы так, как размышляют современные гуманитарии, без того, чтобы в той же цивилизации, как плод того же мышления, не существовали естественные науки в их современной форме, а значит, и с современными их результатами (говорящими, например, о длительности существования вселенной). Здесь единство глубже, чем кажется. Способ мышления в естественных науках в своих корнях не специфичен для них, но общечеловечен (в рамках современного человечества). Именно способ мышления и самосознания современника диктует и формы гуманитарного мышления, и принципы естественных наук с их «испытанием природы», особым научным языком и своеобразным экспериментально-интеллектуальным видением мира.
Тем более нельзя взять технические достижения цивилизации, и отсечь неугодный образ «слишком большой и слишком длительной вселенной». Можно утрированно-резко, но, по сути, справедливо сказать, что в конструкции современного самолета или компьютера заложены семена той теории вселенной, которую знает современная космология, теории вселенной, существующей миллиарды лет.
[20] Эта тема далеко не простая и не прямолинейная, потому что и антагонизм был, но и глубокая внутренняя связь зарождавшейся науки с обществом, имевшим христианскую предысторию. Конфликт, порой очень острый, между отцом и сыном не устраняет их генетического родства.
[21] Не только развитие науки в целом, но и отдельно взятые ее достижения имеют не только человеческое измерение. В своей работе «Чудо в системе мироздания» («Вопросы философии», 2001 г., №9)я пытаюсь показать, что, по-видимому, никакие научные открытия не определяются лишь человеческими усилиями. В каждом открытии присутствует неожиданность, превышающая и мысль человека, сделавшего открытие, и сумму экспериментов, на базе которых оно, казалось бы, сделано. В каждом открытии присутствует внутренняя сторона, действует разумность, превышающая разум первооткрывателя. Этот факт приводит автора к мысли о том, что открытие есть всегда некоторый дар и чудо. Наука же – путь, усеянный открытиями, аккумулирует в себе сумму даров и являет собой некое «естественное чудо». Этим словом называю здесь то, которое поддерживает «естественный порядок» мира, в том числе – человеческого мира. Вот такая-то наука, которая является не только трудом людей, но и некоторым чудом, и встречается в «проблеме согласования» с прямым словом Божьим.
[22] Такую редукцию допускают православные эволюционисты, которые видят в многогранном слове Божьем древний намек на современные открытия в космологии.
[23] Так, прот. Николай Иванов пишет: «Стоящее в библейском подлиннике слово ор означает не только свет… но и свечение вообще, излучение. Можно предполагать, что здесь словом свет обозначается вся волновая природа материи». «Из современной теории происхождения Вселенной путем «Большого Взрыва» вытекает, что первой стадией развития Вселенной было состояние лучистой энергии». (Иванов Н., прот. «И сказал Бог…» – Клин: Христианская жизнь, 1997. – С. 98-99)
[24] Сторонников православного эволюционизма в их позиции привлекает, конечно, не редукция человека, но мысль, что современная наука и есть место встречи человека со словом Божьим. Создав современную науку, человек (по мысли сторонников этой позиции) неожиданно обнаружил совпадение новейших научных данных с тем, о чем давно сказал нам Бог в Библии. Эта привлекательная в своей простоте точка зрения, думается, не могла не возникнуть с развитием наук. Вдохновение верующих физиков-космологов, обнаруживших в двадцатом веке возникновение Вселенной (в противовес идее XIX века о ее вечном существовании), можно сравнить с воодушевлением верующих археологов рубежа девятнадцатого и двадцатого веков, откопавших казавшийся совершенно мифическим библейский Вавилон, или, еще сильнее, с вдохновением верующих ученых, с помощью новейших научных методов в XX веке заново открывших Туринскую Плащаницу. Во всех случаях человек через новейшие научные открытия (в космологии или археологии) оказывается в мире, соотносимом с миром библейским. Библейские события и библейская мысль зримо встали перед учеными.
Тем не менее, в рамках концепции христианского эволюционизма встреча человека с Богом мыслится, в конечном счете, как возможность перевода и сопоставления двух текстов, Божественного и человеческого, т.к. наука, т.е. мысль человеческая, в определенной мере говорит о том же, о чем в Библии говорит Божественная мысль. Между ними возникает отношение некоторой «эквивалентности», и библейский «свет» оказывается равен лучистой энергии физиков (как у прот. Н. Иванова). Между тем, быть может, эти мысли не могут быть эквивалентны нигде и никогда. И тогда несогласуемость неизбежна.
[25] Опубликовано в: Сошинский С.А. Шестоднев и наука: проблема согласования или кризис встречи? // «Вся премудростию сотворил еси...». Труды семинара «Наука и вера» ПСТГУ. – Вып. 1. – М.: Изд-во ПСТГУ, 2011. – С. 162-243, 311-327. Статья написана на основе доклада «Проблемы эволюционного и креационного подходов к пониманию Шестоднева», сделанного автором 31 января 2007 г. на конференции «Наука в свете православного миропонимания» в рамках XV Международных Рождественских Образовательных Чтений и его доклада «Актуальность проблемы согласования данных науки об истории мира и свидетельства Библии о его творении» на семинаре «Наука и вера» 14 марта 2007г..
ПРИЛОЖЕНИЕ
I. Ниже помещено письмо группы ученых (академика РАН Бориса Викторовича Раушенбаха, д.б.н., главного научного сотрудника ИОГ им. Вавилова, профессора А.П. Акифьева, д.ф.м.н. В.И. Гоманькова и др.) к Святейшему Патриарху Московскому и всея Руси Алексию II и ответное письмо митрополита Смоленского и Калиноинградского Кирилла (ныне Святейшего Патриарха Московского и всея Руси), адресованное автору (Сошинскому С.А.).
История писем. Письмо ученых на имя Патрарха Алексия II составлено осенью 1999г. и в декабре передано в канцелярию Патриархии. Этим письмом заинтересовался митрополит Коломенский и Калининградский Кирилл (ныне – Патриарх), и через своего секретаря прот. Николая Балашова обратился ко мне (Сошинскому С.А.), как «куратору письма ученых», с пожеланием познакомиться с ним. Весной 2000 года копия письма была передана мной о. Николаю (для ознакомления с ним митрополита Кирилла) вместе с обширным моим личным комментарием по теме. Здесь, в Приложении, этот комментарий опускается, т.к. в дальнейшем он стал основой моего доклада 2007 года на Рождественских Чтениях, а, значит, и некоторых глав данной работы.
Летом 2000г. проходил Собор, ответа на переданное письмо не могло быть. Наконец, в январе 2001г. пришел ответ митрополита Кирилла, из которого следует, что переданные материалы были учтены при составлении принятых на Соборе «Основ социальной концепции РПЦ».
В связи с этим представляется интересным впервые опубликовать эти материалы.
«ЕГО СВЯТЕЙШЕСТВУ ПАТРИАРХУ МОСКОВСКОМУ И ВСЕЯ РУСИ АЛЕКСИЮ II
Ваше Святейшество!
В последнее время в православной среде получили распространение дискуссии между так называемыми «креационистами» и так называемыми «эволюционистами» - дискуссии, которые, как показало недавнее совещание по этим вопросам в Отделе образования, способно перерасти со стороны «креационистов» в открытый конфликт. «Креационистов» и «эволюционистов» мы именуем здесь «так называемыми», потому что обе стороны признают догмат творения мира и человека Богом и обе отвергают эволюцию в ее материалистической трактовке. Все сторонники эволюции, присутствовавшие на совещании, являются верующими православными учеными, убежденно исповедующими первый член Символа веры: «Верую во единого Бога Отца, Вседержителя, Творца неба и земли, видимым же всем и невидимым» (как исповедующие, конечно, и все остальные члены Символа веры). Предметом спора является не этот основной догмат, но детали понимания Шестоднева – именно, считать ли дни творения как наши земные 24-часовые дни, или как некоторые длительные периоды времени (как понимают это ряд православных богословов). От этого радикально меняется отношение богословия к современной науке.
Крайние «креационисты», настаивая на буквальном понимании каждого слова Шестоднева (чего они сами, однако, не выдерживают), время существования мира определяют в семь с половиной тысяч лет, а сам мир считают неизменным и не проходящим никаких этапов становления. Это находится в вопиющем противоречии с данными современной науки, которые, поэтому, так называемые «креационисты» вынуждены произвольно подгонять под свои схемы. Но кроме того, по мнению таких авторов, как покойные прот. Глеб Каледа, проф.,доктор геолого-минералогических наук или прот. Николай Иванов, сотрудник и один из постоянных авторов Издательского отдела Московской Патриархии, а также некоторых современных богословов, креационистский буквализм не учитывает особенностей самого Шестоднева, указывающих, что творение современного мира представляло процесс, в котором мир, призванный к движению и росту, оказывается соработником Бога. «В действие Божией любви вовлекается и само создание, оно активно, и это новый дар созданию со стороны Божества», - писал митроп. Иоанн (Вендланд), принимавший эволюционное прочтение Шестоднева.
Православные ученые, признающие факт эволюции, исповедуют творение мира и человека Богом, отрицают все концепции саморазвития материи, а под эволюцией понимают постепенное раскрытие замысла Божьего о мире под постоянным воздействием и водительством Божьим. Как писал митрополит Иоанн (Вендланд): «В течении миллионов лет природа приготовилась к принятию благодати… Наконец, пришло рождение Христа – венчающая цель всего сущего».
Крайний «креационизм» – в том именно виде, как он заявляет о себе сейчас, есть дитя протестантизма и, как полагает диакон Андрей Кураев, глубоко укоренен в его духе отвержения соработничества человека с Богом, тем более - природы с Богом. Он имеет корни также в определенной современной тенденции – в нарастании мотивов иррационализма, всплеске оккультизма, в отторжении научной серьезности. Вслед упомянутым авторам, мы полагаем, что в православии нет текстуального или доктринального основания для отторжения эволюционизма.
Кроме вышеприведенных авторов в защиту православного понимания эволюции выступали: епископ Василий Родзянко, проф. Свято – Владимирской Семинарии в Нью-Йорке прот. Василий Зеньковский, участник поместного собора 1917-1918 г.г. проф. Н. И. Фиолетов, священномученик прот. Михаил Чельцов, сербский богослов прот. Стефан Ляшевский и многие другие. Ни один из них не видел противоречия между Священным Писанием и христиански понимаемой эволюцией. Вне сомнений и вся масса активно работающих в естественных науках ученых также придерживается эволюционного видения мира, просто потому, что накопленная масса фактов не оставляет альтернатив.Но для православных ученых характерно при этом не дарвиновское, а религиозное осмысление эволюции.
В возникшей дискуссии «креационистов» и «эволюционистов» настораживает не сам факт дискуссии, естественной для всякой существующей проблемы, а попытка ее переноса в границы Церкви, попытка объявить своих оппонентов еретиками. Эта агрессия именно со стороны так называемых «креационистов» отчетливо прозвучала на недавно проведенном Отделом катехизации совещании по проблемам преподавания естественных наук в православных школах. Их оппоненты объявлялись еретиками, им предлагалось каяться, а один из «креационистов» зачитывал в своем выступлении решения Вселенских Соборов с анафематствованиями, так что у многих в аудитории возникло недоумение, не анафематствует ли он оппонирующих ему ученых.
В возникшей проблеме, по нашему мнению, следует различать два аспекта: церковно-богословский и естественно-научный. По отношению к науке идеи радикальных креационистов основаны на фундаментальном недоверии к человеческому разуму, который они пытаются не исправить и восполнить через Откровение, но внешним образом ограничить и перерубить. Не решаясь это делать открыто, они подтасовывают факты под свою схему, умалчивают их, игнорируют самопроверку и любые количественные оценки. Признать экстремистский креационизм единственно-православным взглядом на мир, - значит оттолкнуть от Церкви научное сообщество, во всяком случае его естественно-научное крыло – нечто подобное тому, что произошло в Католической Церкви, когда в 16-м веке объявили единственно-правоверной геоцентрическую картину мира, а учение Коперника – еретическим. Преподавание крайнего «креационизма» в православных школах будет означать либо подрыв авторитета школы в глазах учащихся, либо невоможность для них продолжать учение в сфере естественных наук. Следует подчеркнуть, что до сих пор никогда в истории Русская Православная Церковь не вступала в конфликт с научным знанием.
Что же касается церковно-догматической стороны дискуссии, то здесь ситуация выглядит иначе. Проф. Осипов на совещании заявил, что, по его убеждению, предмет дискуссии не существенен для Церкви и ее основного дела – дела спасения. Мы не считаем этот предмет не существенным (речь идет о достоинстве человеческого разума, о доверии к нему, как дару Божию, в границах естественного знания), но тем не менее полагаем, что он не имеет догматически-обязательного характера. Личные взгляды христианина по вопросу буквальности понимания сроков творения (в шесть дней или шесть эпох) – не влияет, как нам кажется, на его сознательное участие в спасительных церковных таинствах. Здесь допустимо разнообразие мнений, допустима дискуссия. Единственно, что должно быть исключено – вопрос не должен приводить к каким-либо конфликтным ситуациям внутри Церкви.
Ваше Святейшество, мы, православные ученые, обращаемся к вам с почтительной просьбой высочайше содействовать снятию наметившейся конфликтной ситуации в Церкви по вопросу отношения к естественным наукам и выработке такой церковной позиции, таких отношений Церкви и науки, которые будут способствовать их взаимопониманию. Позвольте закончить письмо высказыванием выдающегося русского биолога 20-го века и православного человека, покойного С.В.Мейена, который, словно предчуствуя сегодняшнюю ситуацию, писал в 1981 году: «Восприятие религиозного опыта возможно лишь на основе глубочайшего доверия к тому, кто этот опыт хочет передать. Атмосферу духовного доверия, а не склоки из-за эволюционных фактов и текстов и надо создавать, если поставлена цель примирения науки и религии. Эта атмосфера нужнее всего, на нее нужно направить помыслы. Как ее приобрести – вот главная практическая проблема».
Академик Российской Академии
наук (Б. В. Раушенбах)
Доктор биологических наук,
профессор, главный научный
сотрудник ИОГ им. Вавилова
Российской Академии Наук (А. П. Акифьев)
Доктор физико-математических
наук, ведущий сотрудник
ЦНИИ Чермет (В. И. Гоманьков)
Академик Российской Академии
Естественных Наук (А. Г. Назаров)
Доктор химических наук,
профессор МГГА (А. В. Панкратов)
Кандидат биологических наук,
Академик Международной Академии
Наук Экологии и Безопасности
Жизнедеятельности (Б. Г. Режабек)
Профессор Православного Университета
св. Иоанна Богослова, писатель (В. Н. Тростников)
Директор Российского Центра
Туринской Плащаницы при Сретенском монастыре (А. В. Беляков)
Преподаватель Православного
Университета св. Иоанна Богослова (А. В. Московский)
Физик (С. А. Сошинский)
Ответ митрополита Смоленского и Калининградсеого Кирилла (ныне – Святейшего Патриарха) на представленные ему материалы.
Сергею Анатольевичу Сошинскому
Уважаемый Сергей Анатольевич!
Очень благодарен Вам за письмо, которое изучил с живым интересом. Поставленные Вами вопросы о взаимоотношении религиозного и научного познания, Церкви и сообщества ученых, а также перспектив деятельности Православной Академии наук представляются важными и своевременными.
Соображения, высказанные в Вашем письме, а также в приложенном к нему письме ряда ученых на имя Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II, учитывались при разработке Основ социальной концепции- Русской Православной Церкви, принятых Юбилейным Архиерейским Собором в августе 2000 года. В этом документе, в частности, указано:
«Научное и религиозное познание имеют совершенно различный характер. У них разные исходные посылки, разные цели, задачи, методы. Эти сферы могут соприкасаться, пересекаться, но не противоборствовать одна с другой. Ибо, с одной стороны, в естествознании нет теорий атеистических и религиозных, но есть теории более или менее истинные. С другой - религия не занимается вопросами устройства материн.
М.В Ломоносов справедливо писал: наука и религия "в распрю прийти не могут... разве кто из некоторого тщеславия и показания своего мудрования на них вражду восклеплет". Эту же мысль выразил святитель Московский Филарет: "Вера Христова не во вражде с истинным знанием, потому что не в союзе с невежеством". Следует отметить и некорректность противопоставления религии и так называемого научного мировоззрения».
Считаю необходимым продолжить обсуждение проблем взаимоотношения христианской веры и науки. Хорошей возможностью для такой дискуссии может стать специальная конференция в рамках Всемирного Русского Народного Собора».
Надеюсь более детально обсудить Ваши предложения при личной встрече 19февраля в 14часов в ОВЦС.
С уважением и пожеланием благословения Божия
Председатель
Отдела внешних церковных сношений
Московского Патриархата
митрополит Смоленский и Калининградский
II. Некоторые письма ученых на имя Председателя Богословской комиссии митрополита Филарета с просьбой о разъяснения позиции Церкви в вопросе об эволюции природы и устранении конфронтации неокреационистов с учеными.
1. Письмо группы участников семинара «Наука и вера» в Православном Святотихоновском Богословском институте.
Его Высокопреосвященству Патриаршему Экзарху всея Белоруссии, митрополиту Минскому и Слуцкому Филарету
Ваше Высокопреосвященство!
К Вам обращается группа ученых и преподавателей Православного Свято-Тихоновского Богословского института, уже несколько лет ведущая в ПСТБИ семинар «Наука и вера». Первые два года семинар в значительной мере занимался проблемой согласования Библии и представлений ученых различных специальностей о творении мира и человека. Были выслушаны десятки докладов богословов, философов, ученых, проходило их живое обсуждение. В настоящее время в аспирантуре ПСТБИ завершается работа над богословской диссертацией Н. Серебрякова на эту тему.
Такое внимание к описанной проблеме неслучайно. Сегодня мы должны вопросы о творении мира и человека освещать не только в воскресных школах, но широко идем к старшим школьникам и учителям, в самые широкие слои интеллигентного общества, а позиции Церкви по этим вопросам, которыми занимаются ученые различных специальностей, мы не имеем. В результате как бы из уст Церкви интеллигентные и ученые люди слышат анафематсвование в адрес ученых многих наук: физики, геологии, геофизики, географии и многих других. Подобная аитицерковная деятельность ряда церковных людей с богословским образованием нанесла уже значительный урон Церкви в наше сложное время, когда народ русский и значительной его части, еще не решился сделать твердый шаг в Церковь.
Убедительно просим Ваше Высокопреосвященство, незамедлительно поставить этот актуальный вопрос на рассмотрение вверенной Вам богословской комиссии.
Вашего Высокопреосвященства,
недостойные богомольцы
Руководитель семинара «Наука и вера»,
Д.ф.м.н., профессор,
Зам. декана Миссионерского
Факультета А.Б. Ефимов
Участник семинара
Академик РАН Т.Т. Энеев
Д.ф.м.н. В.И. Гоманьков
2. Письмо директора Палеонтологического института РАН, чл. корр. РАН (в настоящее время – академика РАН) Алексея Юрьевича Розанова, одного из крупнейших современных палеонтологов России.
Его Высокопреосвященству Митрополиту
Минскому и Слуцкому Филарету
Ваше Высокопреосвященство, обращаюсь к Вам как ученый и педагог по вопросу, который волнует меня на протяжении уже нескольких лет.
В силу сложившихся обстоятельств Палеонтологический институт РАН последние годы тесно сотрудничает с руководством Православной гимназии Свято-Алексиевский пустыни, которая расположена в Переславском районе Ярославской области. Настоятель пустыни о. Алексий и учащиеся Православной гимназии не раз посещали Палеонтологический музей нашего института, сотрудники института регулярно посещают Свято-Алексиевскую пустынь. На нас производит очень хорошее впечатление духовность и учебная подготовка воспитанников Православной гимназии. Совершенна очевидна роль и заслуги Православной церкви в воспитании подрастающего поколения.
Тем более, кажется необходимым устранить те трудности и противоречия, которые возникают в учебном процессе при изложении естественнонаучных знаний в Православном учебном заведении. Речь идет о соотношении креоцианизма и эволюционизма в развитие животного мира. Поскольку Православная церковь не сформулировала в ясном виде свое отношение к идеям эволюционизма, в процессе преподавания цикла биологических наук для педагогов и привлекаемых им в помощь посторонних лекторов возникает ряд серьезных трудностей. Объективное развитие современного естествознания однозначно указывает на существование процессов исторического развития живых организмов в геологической истории Земли. К этому выводу приходит любой непредвзятый аналитик, сталкиваясь с накопленными, в том числе и палеонтологией, фактами.
Это хорошо известно как учителям Православных учебных заведений, так и их ученикам.
Возникает парадоксальная ситуация, при которой большинству преподавателей и их слушателей хорошо известны факты эволюционных преобразований животного и растительного мира, но они не могут себе позволить признавать это вслух. У последователей и сторонников Православия такая ситуация вызывает внутренний конфликт, что отрицательно сказывается и на отношении к Вере и к рациональному знанию.
Мне, как руководителю Палеонтологического института Российской Академии Наук и профессору МГУ, с более чем 30-летним опытом преподавания, представляется, что настало время Православной церкви проанализировать сложившуюся ситуацию и в официальных документах сформулировать свое отношение к идеям эволюционизма. Это значительно упростило бы проблемы преподавания естествознания в Православных учебных заведениях и придало бы новый импульс их работе.
Если Вы, Ваше Высокопреосвещенство, сочтете возможным и необходимым обсудить поставленные вопросы, я в любое время к Вашим услугам.
Искренне Ваш,
Директор Палеонтологического института РАН
чл. корр. РАН А.Ю.Розанов
3. Письмо двух ведущих сотрудников физфака МГУ: вице-президента Российского Гравитационного Общества, доктора физико-математических наук, профессор Ю.С.Владимирова и президент Российского Физического Общества, доктора физико-математических наук, профессор В.В.Михайлина
Его Высокопреосвященству Митрополиту
Минскому и Слуцкому Филарету
Ваше Высокопреосвященство, в последние годы ученых православного вероисповедания, беспокоит явление, получившее название «креационизм». Речь идет не о самом факте творения мира Богом, с чем согласится любой православный ученый, а об отрицании данных современной науки на основе буквального прочтения Шестоднева. Сторонниками этого учения отвергают все формы эволюции мира, любое изменение его состояний во времени, даже если это понимается, как развертывание замысла Творца под Его непосредственным водительством. Наиболее вопиющим с точки зрения современной науки являются утверждаемый креационистами возраст мира, равный семи с половиной тысячам лет, что категорически несовместимо со всем корпусом системно согласующихся научных данных. Настаивать на подобной позиции можно, лишь поставив под сомнение всякое доверие к науке. Для аргументации выдвигаемых положений креационисты либо подгоняют факты, либо используют недостаточно проверенные научные данные, либо отрицают саму возможность изучения в наши дни процесса эволюции Вселенной, что представляется неприемлемым для ученых, активно работающих в данной области.
Особенно настораживает факт навязчивой пропаганды креационистами своих взглядов. Их продукция – на многих церковных прилавках и нередко с грифом «По благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси», что создает у читателей ложное впечатление ее согласованности с официальной позицией православной Церкви. Внедряя свою точку зрения в учебных заведениях и объявляя при этом своих оппонентов еретиками, креационисты внушают детям, что их позиция якобы единственно приемлемая для Церкви. Это разрушительно влияет на процесс обучения и отталкивает от православной Церкви широкие круги интеллигенции.
Верующий ученый может не владеть достаточной богословской аргументацией, но он должен знать, как не раздваиваться в своих убеждениях, как совместить научную очевидность с религиозными убеждениями, как передать основы научного знания подрастающему поколению, не погрешая против разума и против Писания.
В связи с изложенным, мы обращаемся в Богословскую Синодальную Комиссию, которую Вы возглавляете, с почтительной просьбой разъяснить позицию Церкви по данному вопросу.
Сопредседатель конференции “Христианство и наука”
в рамках Рождественских образовательных чтений,
вице-президент Российского Гравитационного Общества, доктор физико-математических наук,
профессор физического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова
/Ю.С.Владимиров/
Президент Российского Физического Общества,
доктор физико-математических наук,
профессор физического факультета МГУ им. М.В.Ломоносова
/В.В.Михайлин/
12-02-04 г.
4. Письмо доктора биологических наук, Зав. лаб. млекопитающих Палеонтологического института РАН, д.б.н., проф. А.К. Агаджаняна
Председателю Богословской Синодальной комиссии
Его Высокопреосвященству Митрополиту
Минскому и Слуцкому Филарету
Ваше Высокопреосвященство,
к вам обращается сотрудник Палеонтологического института Российской Академии Наук, д.б.н., проф. А.К.Агаджанян. Причина письма – трудности, с которыми сталкивается преподавание естественных наук, в православных учебных заведениях.
Я занимаюсь вопросами развития животного мира более 40 лет, более 30 лет преподаю в Московском государственном университете им. М.В. Ломоносова. Последние пять лет наш Институт, в том числе и я, тесно сотрудничаем со Свято-Алексиевской пустынью в Переяславском районе Ярославской области, где вот уже около 10 лет успешно функционирует Православная гимназия. Для ее учащихся сотрудники Палеонтологического института РАН регулярно читают лекции по геологии и страноведению, знакомят их с богатством окружающего мира, организуют экскурсии в природу. Под наблюдением и контролем настоятеля Пустыни о. Алексия Василенко мы стараемся помочь Православной Церкви в наиблагороднейшем деле обучения и воспитания молодого поколения нашего Отечества.
Наше преподавание, однако, встречает большие трудности идейного порядка. Главная из них – наличие множественных и системно согласующихся реальных фактов эволюции животного и растительного мира нашей планеты, и в то же время совершенно неизвестный статус эволюционных идей с точки зрения Православной Церкви. Допустимо ли преподавание подобных фактов и подобных идей в православном учебном заведении? В каком ключе они могут преподаваться? В православной среде циркулируют прямо противоположные ответы на эти вопросы.
Не имея благословения Православной Церкви, мы не можем позволить себе излагать материалы по естествознанию в полном объеме. Из-за этого наши выступления перед учащимися носят половинчатый и противоречивый характер.
Лично я, может быть, в силу своей некомпетентности, не вижу резких противоречий между текстом Библии и эволюционизмом. Более того, как православный человек, я нахожу в Книге Бытия прямое указание на возможность и необходимость эволюции в живой (да и не только в живой) природе. Разумеется, отсутствие теологической подготовки не позволяет мне рассуждать на подобные темы, и обсуждать их не только с детьми, но даже с коллегами. Однако я полагаю, что настало время обсуждать эти вопросы в кругу профессиональных богословов под руководством Православной Церкви. Это значительно облегчило бы преподавание естествознания в Православных гимназиях, что, в свою очередь, способствовало бы дополнительному притоку молодежи в их стены
Учитывая рост числа Православных гимназий в нашем Отечестве и неуклонное увеличение их влияния на подрастающее поколение, необходимо скорейшее решение вопроса о соотношении эволюционизма и богословия. В противном случае самодеятельные "учителя" будут в своих лекция дезинформировать молодежь и компрометировать задачу Православного обучения и воспитания.
Если Вам, Ваше Высокопреосвященство, покажутся мои вопросы и обеспокоенность достойными внимания, я готов изложить свои взгляды на соотношение креоционизма, эволюционизма и преподавания естествознания в Православных гимназиях более подробно там и тогда, где и когда Вы найдете нужным.
Зав. Лаб. млекопитающих Палеонтологического института РАН
д.б.н., проф. Александр Карэнович Агаджанян
12.02.2004
5. Письмо доктора геолого-минералогических наук,старшего научного сотрудника Ботанического института им. В. Л. Комарова А.В. Гоманькова
Его Высокопреосвященству
митрополиту Минскому и Слуцкому Филарету,
председателю Богословской комиссии
при Священном Синоде
Русской Православной Церкви
Ваше Высокопреосвященство, дорогой владыка!
В последние годы в среде Русской Православной Церкви распространилось учение креационизма, отрицающее существование эволюции вприроде. Последователи этого учения считают, что признание эволюции всей Вселенной в целом, а также, в частности, планеты Земля и ее растительного и животного мира несовместимо с православным вероучением и объявляют эволюционизм ересью. В качестве аргументов в пользу своей позиции они приводят или цитаты из творений Святых Отцов. вырванные из контекста и свидетельствующие о крайне примитивном и тенденциозном подходе к святоотеческому наследию, или (так называемый «научный» креационизм) - столь же тенденциозную интерпретацию некоторых естественнонаучных данных, которая в свете современного естествознания выглядит как вопиющая безграмотность.
В настоящее время православные креационисты активно выступают на различных конференциях (на ежегодных Рождественских чтениях, на семинаре «Наука и вера» в ПСТБИ, на специальных конференциях, организованных Отделом религиозного образования и катехизации в 1999 г. и Издательским отделом Московской Патриархии в 2001 г), издают большое количество литературы. Авторами этих произведений часто выступают православные священнослужители (см.. например: Священник Тимофей«Православное мировоззрение и современное естествознание». 1998; он же«Две космогонии». 1999; священник Олег Петренко«Творение или эволюция?», 2000; «Шестоднев против эволюции», 2000; священник Ланит Сысоев«Летопись начала», 2003 и др.). что придаст им дополнительную авторитетность в глазах рядовых членов Церкви, не искушенных в тонкостях богословски и философски сложного вопроса о соотношении науки и религии. Во многих православных школах и гимназиях креационисты пытаются запретить преподавание эволюционного учения на уроках биологии, что вызывает особое беспокойство, поскольку речь в данном случае идет о формировании еще не окрепших душ подрастающего поколения православных христиан, т. е. о будущем нашей Церкви.
Со своей стороны я, как человек в течение тридцати лет занимающийся научным исследованием истории жизни на Земле, могу засвидетельствовать, что в настоящее время эволюция материальной природы является научно доказанным фактом,а креационизм должен быть квалифицирован как концепция антинаучная.По существу креационисты пытаются поссорить Православие с наукой и вернуть сознание Церкви к печально-знаменитому тезису «наука доказала, что Бога нет», насильственно внедрявшемуся в нашей стране атеистической властью. Принятие Церковью такой позиции может лишь дискредитировать ее в глазах образованной части общества и стать непреодолимым препятствием в деле проповеди Слова Божьего
Вместе с тем, будучи с детства воспитан в лоне Русской Православной Церкви, я чувствую себя укорененным в традиции православной естественнонаучной апологетики, в рамках которой осуществлялся синтез данных естествознания (и в том числе, эволюционной теории) с православным вероучением. Эта традиция, восходящая к православным богословам начала XX в Н.Н. Фиолстову («Очерки христианской апологетики») и протоиерею Василию Зеньковскому («Апологетика»), даже во времена господства коммунистического режима продолжалась трудами таких мыслителей как митрополит Ярославский и Ростовский Иоанн (Вендланд) («Библия и эволюция»), протоиерей Николай Иванов («И сказал Бог »). В недавнее время она получила свое адекватное выражение всборнике статей «Той повеле, и создашася» (Клин, изд-во фонда "Христианская жизнь». 1999). авторами которого явились православные ученые - священнослужители и миряне, стоящие на позициях последовательного эволюционизма.
В связи со всем сказанным смиренно обращаюсь к Вам с просьбой рассмотреть вопрос о православном отношении к эволюционному учению на заседании возглавляемой Вами Богословской комиссии, с тем, чтобы православные ученые, да и все прочие церковные чада смогли услышать авторитетное мнение своей Матери-Церкви но данному животрепещущему вопросу.
В качестве более подробного обоснования своего взгляда на очерченную выше проблему прилагаю к настоящему письму текст моего выступления на конференции «Преподавание в православных школах вопросов творения мира, жизни и человека», проведенной Отделом религиозного образования и катехизации в октябре 1999 г.
Прошу вашего святительского благословения.
Недостойный раб Божий Алексий
(Алексей Владимирович Гоманьков, доктор геолого-минералогических наук,старший научный сотрудник Ботанического института им. В. Л. Комарова Российской Академии Наук, г Санкт-Петербург)
10 февраля 2004 г.
III. Письмо митрополиту Минскому и Слуцкому Филарету от автора данной работы (С.А. Сошинского)
Его Высокопреосвященству Митрополиту
Минскому и Слуцкому Филарету
Ваше Высокопреосвященство, почтительно прошу позволить мне обосновать мое убеждение в своевременности рассмотрения проблемы эволюционизма и креационизма на высоком уровне богословской комиссии. Только такое решение способно снизить накал страстей, дать возможность православным ученым-естественникам спокойно заниматься своим делом, устранить возникающий перекос в преподавании естественных наук в православных учебных заведениях.
Суть не в том, чтобы выяснять частный богословский вопрос. Хотя вопрос реален и важен, но он требует времени и длительной благожелательной дискуссии, которая становится все менее возможна. Суть именно в том, чтобы преодолеть нарастающую конфронтацию, не допустить перенос богословской темы на уровень внутрицерковного противостояния и взаимных обвинений.
Тема креационизма и эволюции вызывает в православной среде острые дискуссии. Ей посвящаются статьи и интернетовские сайты (на середину мая более 300 сайтов на русском языке). Проблема разделяет людей, эмоциональный накал высок, доходит до обвинений в ереси. При этом одна сторона («креационисты») активнее, и существенно агрессивнее другой («научников»), и потому проблема обычно известна в их интерпретации.
Об остроте проблемы можно судить по следующему диалогу, имевшему место на семинаре в Богословском институте 27 марта 2002 г. Одному из лидеров наших креационистов был задан вопрос: «Верно ли, что по его убеждению все, кто считает мир существующим более 7000 лет, еретики». Он ответил: «Безусловно». «Известно ли Вам, что абсолютное большинство ученых-естественников убеждены в гораздо более длительном существовании мира: современные научные данные говорят примерно о 15 млрд. лет». – «Я это знаю». «Так что же, все они еретики?» «Очевидно, еретики». «Даже если это православные ученые, исповедующие Христа?» «А разве в наше апостасийное время в Церкви мало болезней? Эти люди, видимо, принадлежат какой то другой церкви, чем та, которой принадлежу я, с другой верой, другой догматикой». «Что же? Их всех надо отлучать?» «Этот вопрос я перед собой поставил». Последнее замечание прозвучало, не как вопрос, а как ответ.
Беда в том, что такую категорическую позицию разделяет в нашей Церкви все больше людей. Ученые-естественники, в том числе православные, без колебания разделяющие догмат Церкви о творении мира Богом, оказываются все оптом записанными в еретики. Причин распространения этой крайней позиции две. Такая крайность проще психологически (поиск врагов), проще интеллектуально (не требует серьезного размышления, а современная наука отнюдь не элементарна). Вторая причина - социальная и публицистическая активность лидеров креационизма: они «защищают истину, защищают Церковь», в них заметны харизматические черты. «Научники» же пассивны, они просто работают в своей области, не пытаются стать какими либо идеологами. Но они и не согласятся принять абсурдные мысли, находящиеся в полным противоречии с очевидностью.
К данному письму я прилагаю коллективное письмо нескольких известных православных ученых к Святейшему Патриарху. Письмо было написано в декабре 1999 года как раз по данному вопросу. Ответ на него, к сожалению, остался неизвестен, мы так и не знаем, дошло ли письмо до Патриарха. Поскольку коллективное письмо имеет всегда сглаженные, усредненные формулировки, позвольте дополнить его моим личным пониманием проблемы и пониманием ситуации, которая сложилась вокруг нее («Приложение»).
Проблема креационизма и эволюции важна как сама по себе, так особенно в настоящее время из-за накала страстей вокруг нее.
Прежде всего, это не частная проблема, интересная только для специалистов, как это может показаться вначале. За ней стоят: во-первых, проблема прочтения Священного Писания, и прочтения Святых Отцов, а во-вторых, проблема ценности человеческого разума перед лицом Божьим, вопрос доверия к разуму в христианстве. Обе проблемы непосредственно практические, от них многое зависит.
Последняя из них (доверие к разуму) означает: следует ли разум в его не совершенстве (поврежденности) восполнять из глубин веры? Или его следует отбросить, разбить, как вредную, лгущую вещь. Современные «креационисты» предлагают фактически именно последнее, то есть разбить и выбросить. Их требования пересмотра научных данных практически эквивалентны тому, как если бы кто ни будь настаивал, что шарообразность Земли является иллюзией падшего разума, а на самом деле Земля плоская. И, более того, что только учение о плоской земле совместимо с православием, а всякая иная позиция – ересь. Как было бы печально, если бы такая позиция распространялась в православных учебных заведениях! Но именно нечто подобное и происходит в случае современного «креационизма».
Отношение к разуму особенно важно для православных ученых. Для них это их личное, кровное дело. Речь идет об основном «инструменте» их работы, принципе их жизни в мире. Они не хотят раздваиваться, в церкви исповедовать одно, в своем ремесле – другое. Им важно выяснить природу своего «основного инструмента», то есть мышления. Ответ, который дают «креационисты», равносильный, как я уже сказал, отказу от разума, их абсолютно не удовлетворяет.
С другой стороны, проблема стыковки современной космологии с откровением Шестоднева и трудами Отцов Церкви реальна, ответы «научников» не всегда убедительны, здесь много проблем (острейшая – личный грех Адама). Вероятно, предстоит серьезный путь осмысления того, что следует понимать под «временем» в отношении к времени творения. У меня нет уверенности, что мы готовы ответить на этот вопрос уже сейчас. Скорее, здесь следует набраться терпения.
Но главным является не немедленное решение этого богословского вопроса. К сожалению, здравой дискуссии между сторонами не возникает. Нельзя дискутировать, если одна из сторон уверена в своем обладании абсолютной истиной, готовым ответом, и своей единственной целью ставит заклеймить враждебную позицию. Беда не в том, кто прав с точки зрения аргументов, а в том, что вопрос ставится к немедленному решению как догматически коренной вопрос ортодоксии и ереси, истины и отступничества. Дискуссия превращается в конфликт.
Делаются попытки говорить о какой то «креационистской науке», но ее просто нет, такие книги не выдерживают никакой критики, там сплошная подтасовка. Между тем негативное «креационистское» отношение к разуму и науке проникло в православные учебные заведения (статус разума в нашем обществе вообще не высок), диктует в них характер образования в сфере естественных наук. И все чаще звучат в адрес ученых обвинения в ереси, почти анафематствования (которые, к счастью, пока не правомочны). Это не может не сказываться на взаимоотношениях сословия ученых-естественников и Церкви. Особо следует учесть исключительную роль науки в современном мире.
Создание богословской комиссии, авторитетной для всех сторон, является , по моему мнению, той единственной мерой, которая способна погасить зародившийся конфликт, создать богословскую базу для дискуссии, ввести процесс в русло нормального обсуждения.
Ваше Высокопреосвященство, обращаюсь к Вам с почтительной просьбой, к которой могли бы присоединиться многие православные ученые: вынести предлагаемый вопрос: «Шестоднев и наука: современные аспекты проблемы согласования» - на обсуждение богословской комиссии, и этим содействовать прекращению ненужной конфронтации в православной среде. Это помогло бы также заложить основные принципы адекватных, взвешенных программ по естественным наукам для православных учебных заведений.
С глубоким почтением
Испрашиваю Вашего благословения
Сошинский Сергей Анатольевич