В своём кратком выступлении мне прежде всего хочется немного поделиться опытом работы над словарём (Русско-китайский словарь православной лексики), учебным пособием (Язык русского православия), а также опытом редактирования текстов соответствующей тематики. Поскольку со времени выхода в печать словаря прошло уже три года, представляется возможным указать на некоторые недостатки этой работы, которые стали очевидны; тем более, как составителю, мне это сделать удобнее, чем пользователям. О пособии, выпущенном в стенах факультета ВШП (Высшей школы перевода) МГУ и предназначенном для китайцев, изучающих библейские тексты и толкования на русском языке, уважаемой аудитории, по всей вероятности, известно меньше, чем о словаре, а оно пока тоже единственное в своём роде. Хотелось бы сделать его краткую презентацию. Затем позвольте перейти к вопросам, которые не могут не волновать переводчиков и редакторов православных текстов (имеется в виду перевод с русского на китайский язык): каковы же критерии качества перевода, каковы основные трудности, с которыми сталкивается переводчик таких текстов, кто же, в конце концов, должен переводить (китайский или русский специалист), какие ошибки допускают переводчики и в чём их причина? Наконец, какие задачи мы можем поставить перед собой в рамках данной конференции?
Если вспомнить, как создавался словарь православной лексики, то прежде всего необходимо подчеркнуть, что на разных стадиях его подготовки в работу включались самые разные специалисты, как русские (знающие и не знающие китайский язык), так и зарубежные, причём не только китайские, но и польские коллеги. Иначе бы он не смог появиться на свет. Об этом написано в предисловии к словарю. Хотелось бы отметить, что большая часть участников – это люди, которые хорошо знакомы между собой или которым удалось лично познакомиться в процессе работы. Это важный «экстралингвистический» фактор. Без коллектива единомышленников, без некоего центра, в рамках которого могут вестись споры и взаимное обучение, подобная работа вряд ли может выполняться эффективно. В качестве иллюстрации приведу пример с переводом этого же словаря на английский (!) язык. До сих пор, а с момента начала этой работы прошло 5 лет, дело не доведено до конца. На мой взгляд, это объясняется тем, что переводчики знакомы между собой только виртуально. Если они не согласны по поводу перевода тех или иных терминов, им труднее переубедить друг друга, а предмет требует того, чтобы можно было бы посмотреть друг другу в глаза. В этой связи трудно переоценить значение данной конференции, проводимой в стенах МДА, и тех центров, которые начинают создаваться в Троице-Сергиевой Лавре и на китайском подворье в Москве. Пожелаем им (точнее, всем нам) успеха.
Среди недостатков словаря нужно отметить прежде всего отсутствие ряда важнейших терминов при наличии некоторых второстепенных, например, не представлено гнездовое слово «Автономия», однако есть «Тябло» или «Ореховый спас». Немало примеров неточного цитирования Священного Писания. Эти недостатки объясняются опорой составителя на личный опыт, например, чтение лекций по истории русской культуры на Тайване, в ходе которых оттачивалась эта второстепенная лексика, а цитаты брались из художественных произведений или литературы учебно-исторического или искусствоведческого характера. Ещё более серьёзной проблемой представляется отсутствие достаточно полных объяснений, особенно в той части лексики, где предлагаемый нами перевод не совпадает с распространённым в Китае. Например, «самодержавие» в принятом переводе на китайский приобретает отрицательную коннотацию и воспринимается как синоним «деспотии» и «абсолютизма». Чтобы избежать этого, мы предлагаем другой термин, однако эта замена не сопровождается необходимыми объяснениями и потому вряд ли может претендовать на принятие китайцами.
О пособии «Язык русского православия». Полное название «Язык русского православия. Учебное пособие на основе текстов Евангелия от Марка для говорящих на китайском языке». Авторский коллектив: Бельский Е.В., Борис Л.А., Румянцева М.В. Пособие было издано в начале 2011 года. Оно содержит перевод толкований к Евангелию от Марка архиепископа Аверкия Таушева, выполненный группой китайских студентов и аспирантов, изучающих язык Священного Писания и богослужения на уроках Евгения Викторовича Бельского, которые он ведёт на факультете перевода МГУ уже более шести лет. Этим же автором разработана методика преподавания языка русского православия китайским студентам. Стилистическая правка русской части пособия была выполнена профессиональным русистом Людмилой Алексеевной Борис, а китайские переводы исправлены и отредактированы мною. Надо сказать, что подготовка хороших переводчиков из числа китайцев, изучающих русский язык, процесс очень длительный и трудный. Существуют разные точки зрения по поводу того, на какой из переводов Священного Писания должно опираться подобное обучение. Исторически сложилось так, что самым известным для обычных (невоцерковлённых) китайцев является так называемое «Нанкинское издание» Библии, которое имеет множество недостатков, однако выдержало целый ряд переизданий и, что называется, находится у всех на слуху. Поскольку идея пособия сложилась из преподавательской практики, то авторы не сочли возможным менять первоисточник. Некоторые неточности в переводе самого Евангелия указываются в пособии, иногда предлагается замена. На наш взгляд, перевод комментариев оказался более точным и качественным, чем «нанкинский» перевод Евангелия от Марка, хотя из-за большого числа участников и разного уровня их подготовки трудно и даже невозможно было добиться стилистического единства. Мы считали важным сохранить некоторые особенности индивидуального стиля разных студентов и аспирантов, чтобы они всё же узнавали свой перевод, многократно переработав его после наших исправлений и объяснений. Пособие должно появиться на сайте Лавры.
На вопрос, каковы же критерии качества перевода православных текстов на китайский язык, мы бы дали следующий ответ: это не только его адекватность, но также принятие его как понятного и полезного невоцерковлёнными китайцами. (Разумеется, мы не отрицаем при этом важность переводов богословских текстов для узкого круга подготовленных китайцев, которыми занимаются, в частности, в центре отца Дионисия Поздняева в Гонконге.) В частности, в ходе работы над пособием та радость, которую испытывали аспиранты и студенты после нашей очередной «безжалостной правки», когда начинали по-настоящему понимать смысл переводимого, говорила нам, что мы на правильном пути.
Так кто же должен переводить подобные тексты? Кажется, мы ответили, что хорошо бы привлекать не одного автора, а иногда и целые коллективы. И всё же кто начинает переводить с русского? Почему-то долгое время считалось, что переводить на китайский должны только китайцы, а русские могут только редактировать эти переводы. Практика показывает, что это не так: первое слово должно быть за русским переводчиком, а иногда даже не за переводчиком, а за тем, кто может понятно и чётко объяснить, что написано. Объяснить на русском. Затем русский переводчик даёт понятный и неискажённый перевод на китайский. И только потом подключается китайский переводчик, который вносит стилистическую правку, предлагает варианты перевода уже понятого и осмысленного им текста. Это более быстрый и надёжный путь. Если начинает переводить китайский переводчик, а редактирует русский, то последнему чаще бывает легче перевести всё заново, чем вносить исправления и добиваться их принятия от китайского переводчика. Задача перевода православного текста сугубо миссионерская: объяснить смысл, не понятный носителю другой культуры. Поэтому начало и даже большая часть перевода – дело воцерковлённого русского переводчика. А вот редакция – за китайским специалистом. (Здесь мы говорим о переводе с русского, а не о переводе с английского. Есть прекрасные переводы текстов рассматриваемой тематики, выполненные китайцами с английского языка.)
Каковы же главные трудности перевода для русского специалиста? Как ни странно, отнюдь не отсутствие в китайском языке соответствующего термина, а скорее наоборот. Если русский переводчик не может найти хорошего «компактного» термина для «благорастворения воздухов», но может объяснить его содержание на понятном китайском языке, то он свою задачу выполнил на девяносто процентов, если не на все сто. Гораздо сложнее довести до китайского читателя смысл тех терминов или понятий, которые уже переведены на китайский язык и устоялись в нём, но при этом переведены с искажениями. Выше мы уже говорили о крайне неудачном переводе термина «самодержавие», которое есть в любом словаре. Таких примеров немало: «масленица» переведена как «мясопуст» («Сежоуцзе»), «усопший» как «погибший»(«ванчжэ»). Самое страшное, что в наиболее распространённом переводе «Слово стало плотью» для «плоти» выбран термин «жоу», содержащий негативную коннотацию «греховная плоть», что неприемлемо. Когда речь идёт об устоявшихся переводах, то в большинстве случаев не приходится надеяться на «исправление ошибок». Здесь задача русского переводчика неутомимо и обстоятельно объяснять настоящий смысл термина, предлагая «свой» перевод, который, однако, очень трудно сделать приемлемым для китайца. Нужно создавать группы из китайских и русских специалистов, которые решали бы, принимать или не принимать новый перевод наряду со старым.
О проблеме смешения с буддийской лексикой говорилось и говорится много, однако нам кажется, что в этой области есть не только искушения, но и нераскрытые возможности. При серьёзном изучении буддизма и в сотрудничестве с китайскими переводчиками, хорошо знающими буддийскую лексику, можно вывести перевод на более высокий уровень. Ведь буддийские термины были в своё время заимствованы из санскрита, они уже переведены, в отличие от даосских терминов. Поэтому первые больше готовы работать на объяснение чужеродной культуры, чем вторые («свои»). Чего стоят распространённые переводы слова «Бог» как «Шэнь», «дьявол» как «гуй», а также с пугающей скоростью распространяющийся в переводах термин «Даньшэньнюй» для «Богородицы», имеющий явно даосское звучание.
В каких же областях русскому переводчику необходима помощь со стороны китайского?
В борьбе с ненужными коннотациями можно и должно опираться на восприятие неподготовленного китайца, того, для которого мы переводим, а специалист может нам даже мешать (он скорее всего будет отстаивать неправильный, но принятый перевод; кроме того, для него, как привыкшего иметь дело с иностранными понятиями, будет характерно даже игнорирование ряда нежелательных ассоциаций, возникающих у неподготовленного китайца).
Но именно китаец-специалист поможет нам избавиться от «голой» фонетической кальки, помочь записать имя собственное такими знаками, которые содержали бы элементы объяснения. Здесь неисчерпаемые возможности предоставляет нам сам характер китайского письма – фоноидеографический. Это во-первых. Во-вторых, только вместе с китайскими коллегами можно преодолеть нежелательное снижение стиля, которое подстерегает переводчика богослужебных текстов. Нельзя мириться с распространёнными переводами «усекновения» («вэнь») как «отрубания» («кань»). В-третьих, даже самому хорошему русскому переводчику очень редко удаётся избежать многословности, тогда как красивому китайскому тексту, особенно написанному на вэньяне, присуще изящество и лаконизм.
Под конец нашего выступления назовём ещё одну причину основных смысловых ошибок, допускаемых китайскими переводчиками православных текстов: это многозначность церковнославянского термина, омонимия, как частный случай последней, несовпадение значения слова в современном русском языке и церковнославянском языке, или же несовпадение значения смысла слова в православном тексте и в бытовом. Дело в том, что в китайских университетах, где преподаётся русский язык, как правило, не существует курсов обучения церковнославянскому языку, тогда как в России в серьёзных центрах изучения китаеведения вэньянь (классический письменный китайский язык, который можно рассматривать как некий аналог церковнославянского языка) изучают. В России, кроме ВШП МГУ, нам также не знакомы другие примеры светских учебных заведений, где китайские студенты, изучающие русский язык, могли бы также изучить основы церковнославянского.
Поэтому, с одной стороны, мы должны поддерживать начинание Е.В. Бельского, который готовит из среды китайцев не просто переводчиков русского языка, а переводчиков, владеющих языком православия. Подобные курсы надо открывать и в других местах.
С другой стороны, нашей приоритетной задачей является подготовка русских переводчиков из числа воцерковлённных людей и церковнослужителей. Для этого хорошо бы создавать центры изучения Китая и китайского языка при монастырях и богословских институтах. И, конечно же, оказывать всяческую поддержку Дальневосточному центру в Троице-Сергиевой Лавре, организовавшей данную конференцию, а также китайскому подворью, недавно открывшемуся в Москве.
Литература:
- Опыт перевода богослужебной и церковной лексики на китайский язык. М.В. Румянцева, ИСАА МГУ, Ломоносовские чтения, Востоковедение, 2008.
- Русско-китайский словарь православной лексики. М.В.Румянцева, Москва, «Восточная книга», 2008.
- Терминология русского православия. М.О.Алексеева, Москва, 2011
- Язык русского православия. Учебное пособие на основе текстов Евангелия от Марка для говорящих на китайском языке. Авторский коллектив: Бельский Е.В., Борис Л.А., Румянцева М.В. под общей редакцией Гарбовского Н.К. МГУ, Высшая школа перевода, 2011.