Архимандрит Кирилл (Начис; 1920–2008) является одним из выдающихся священнослужителей Русской Православной Церкви XX в. Длительное время отец Кирилл нес послушание духовника Санкт-Петербургской епархии и Санкт-Петербургской духовной академии. Именно в этом статусе он и известен многим современникам. Вместе с тем архимандрит Кирилл после окончания Ленинградских духовных академии и семинарии в течение двух лет — с 1963 по 1965 гг. — преподавал историю Древней Церкви и древнееврейский язык в родных духовных школах.
В данной статье кандидата богословия, доцента кафедры церковной истории СПбДА Д.А. Карпука на основании архивных материалов рассматривается научно-исследовательская и педагогическая деятельность архимандрита Кирилла.
Научно-исследовательская и педагогическая деятельность архимандрита Кирилла (Начиса) в Ленинградских духовных академии и семинарии (к 100-летию со дня рождения)
В 2020 г. исполнилось 100 лет со дня рождения [1] духовника Санкт-Петербургской духовной академии архимандрита Кирилла (в миру Леонида Владимировича Начиса). Биография отца Кирилла довольно хорошо известна. В настоящее время издано несколько книг воспоминаний, подготовлено несколько документальных фильмов. Однако период его обучения в Ленинградских духовных академии и семинарии и, особенно, время преподавания в родных Духовных школах зачастую излагается в них довольно бегло (Начис, 2001, 88; Начис, 2006, 101–104). И это несмотря на то, что этот, пусть и краткий, но довольно насыщенный период представляет особый интерес как для изучения жизни и деятельности одного из выдающихся священнослужителей XX в., так и вообще для истории Санкт-Петербургской духовной академии в прошлом столетии.
Архимандрит Кирилл родился 9 января 1920 г. в г. Двинске в Латвии в семье рабочих. В 1933–1938 гг. обучался в Основной русской школе и Двинской правительственной русской гимназии. В 1938 г. поступил на православное отделение богословского факультета Латвийского университета. После прихода советской власти вынужден был оставить университет и в 1940–1941 гг. работал учителем в Салиенской школе Иллукстского уезда. В 1942–1944 гг. служил псаломщиком в составе Псковской духовной миссии на оккупированной территории СССР. В декабре 1944 г. в числе многих жителей Латвии был вывезен из Курляндии в Кёнигсберг. После освобождения города Красной армией в апреле 1945 г. был заключен в советский лагерь, затем перевезен в тюрьму города Тапиау в Восточной Пруссии. Далее последовало несколько лагерей на территории Советского Союза. Освобожден в апреле 1946 г., в Латвию вернулся в феврале 1947 г. Сначала работал в Даугавпилсе на предприятии «Хлебострой», затем на судостроительной верфи в Риге. В октябре 1950 г. вновь был арестован и перевезен в Ленинград. Находился в заключении в Кирове, в Инте. После освобождения в 1955 г. приехал к брату протоиерею Иакову, служившему в с. Кочпон, в окрестностях Сыктывкара (Коми АССР) [Вечер памяти, 2018, 196–197].
В 1956 г. Леонид Начис поступил в Ленинградскую духовную семинарию, в период обучения в которой, в 1957 г., был реабилитирован. 14 декабря 1958 г. в Свято-Троицком соборе тогда еще закрытой Свято-Троицкой Александро-Невской лавры был рукоположен во диакона. 25 января 1959 г. в храме Смоленской иконы Божией Матери состоялась иерейская хиротония. Сохранилась следующая характеристика на Леонида Начиса как на воспитанника 4 класса семинарии, согласно которой он был аттестован как лучший ученик класса: «Он учится отлично и имеет по всем предметам балл 5. Товарищи уважают его и называют его по имени и отчеству. Начис Л. тактичный, выдержанный, дисциплинированный. Держится скромно. Жена Начиса в годы войны вышла замуж за другого и развелась с ним. Возможно, что в будущем Начис Л. примет монашество. Никаких проступков за Начисом не числится» (Архив СПбДА. Д. 1326. Л. 47).
В 1959 г. отец Леонид окончил семинарию и тогда же поступил в Ленинградскую духовную академию, в течение всего времени обучения в которой всегда занимал первое место по первому разряду (Архив СПбДА. Д. 1326. Л. 28, 33, 42–43).
20 июля 1960 г. в Виленском Свято-Духовом монастыре архиепископ Виленский и Литовский Роман (Танг) постриг отца Леонида в рясофор. К постригу отца Леонида приводили наместник монастыря архимандрит Сергий (Вощенко) и архимандрит Стефан (Светозаров) во время Всенощного бдения в присутствии монастырской братии и молящихся (Архив СПбДА. Д. 1326. Л. 40). Инспектору же Ленинградской духовной академии Л. Н. Парийскому владыка Роман сообщал следующее: «Означенный студент временно причислен к Виленскому Св. Духовскому монастырю, и он служит у нас по справке Уполномоченного Совета по делам Русской Православной Церкви при Совете Министров СССР по Литовской ССР. Постриг этот предпринят мною по собственной просьбе о. Леонида для того, чтобы он во время торжественных служб не отличался бы по внешности от остальной братии, но главное по его внутреннему убеждению. Постриг в мантию был бы связан для него с исполнением ежедневного монашеского правила, а это при наличии его учебных занятий затрудняло бы его. Постриг же в рясофор священника, уже имеющего право на ношение рясы, не должно бы, по моему мнению, никого смущать, т. к. все почти восточные епископы, митрополиты и даже патриархи пострижены только в рясофор» (Архив СПбДА. Д. 1326. Л. 34).
Безусловно, данное решение архиепископа Романа и постриг отца Леонида без предварительного согласования вопроса с руководством Академии могли бы привести даже к серьезному конфликту и некоторым проблемам, в первую очередь для самого отца Леонида. В этой связи владыка Роман счел нужным чуть более подробно остановиться на мотивах своего решения: «Можно было бы еще оспаривать мое право на совершение пострига над лицом, которое находится в Вашем подчинении. Но он временно принят в число братии и имеет законную справку от нашего Уполномоченного на совершение служб в нашем монастыре. На мой взгляд, это то же самое, если бы я совершил над ним таинство елеопомазания; постриг же в рясофор не таинство» (Архив СПбДА. Д. 1326. Л. 34). Далее, судя по всему, пытаясь еще больше смягчить, насколько это было возможно, сложившуюся ситуацию, владыка Роман высказал несколько хвалебных реплик в адрес не только отца Леонида, но и профессорско-преподавательской корпорации Академии: «Недавно я поручил о. Леониду Начис сказать в церкви проповедь. Он подготовился и с успехом произнес слово. По просьбе наших прихожан я наложил на его письменном экземпляре проповеди резолюцию, в которой выразил благодарность не только о. Леониду, но и воспитавшим такого достойного пастыря профессорам ЛДА» (Архив СПбДА. Д. 1326. Л. 34).
В итоге никаких разбирательств по данному делу и негативных последствий для отца Леонида не последовало. Более того, в следующем году отец Леонид вновь просил отпустить его в Виленский монастырь на Страстную и Светлую седмицы для участия в монастырских службах (Архив СПбДА. Д. 1326. Л. 38). Примечательно, что и в прошении, написанном на последнем курсе обучения в Академии, 26 февраля 1963 г., отец Леонид просил при распределении направить его по окончании Духовных школ для священнического служения именно в Рижскую епархию (Архив СПбДА. Д. 1326. Л. 32). Однако у руководства Академии на отца Леонида были другие планы.
Священник Леонид Начис был на хорошем счету в Академии. Так, из характеристики на отца Леонида за подписью ректора Академии протоиерея Михаила Сперанского за 1962 г. известно, что молодой священник, будучи студентом, являлся еще и ризничим в академическом храме, достойно исполняющим свои обязанности: «Заботливо и бережливо относится к церковному имуществу, утвари и священным облачениям. Проявляет похвальное усердие к украшению и благолепию алтаря. Помогает ректору в наблюдении за выполнением священнослужителей их чредах богослужений (так в тексте. — Д. К.). Безвозмездно с большим усердием выполняет службы и различные требы по академическому храму — молебны, панихиды и проводит исповедь. Благоговейный и строгий к своим обязанностям священник» (Архив СПбДА. Д. 1326. Л. 35).
На четвертом курсе студенты Академии должны были писать кандидатскую диссертацию. Тему, как правило, утверждали в конце третьего курса. Вот и отцу Леониду 5 июня 1962 г. на заседании Совета Академии была утверждена следующая тема кандидатского (или курсового) сочинения: «Русско-сербские церковные отношения в XVIII–XIX вв.» (Архив СПбДА. Д. 1326. Л. 36). Примечательно, что для разработки данного вопроса отец Леонид не собирался ограничивать круг своих источников только опубликованными материалами. Поэтому уже в начале следующего 1962–1963 учебного года он получил разрешение на работу в ЦИА г. Ленинграда (ЦГИАЛ; ныне Российский государственный исторический архив (РГИА)). Примечательно, что такое разрешение было выдано на основании ходатайства руководства Академии перед Уполномоченным по делам Русской Православной Церкви при Совете Министров СССР по г. Ленинграду и Ленинградской области Г. С. Жариновым (Архив СПбДА. Д. 1326. Л. 37).