В «НЛО» выходит книга американского историка Роберта Круза «За пророка и царя», посвященная положению мусульман в дореволюционной России. «Горький» публикует фрагмент этой работы — о том, с какими трудностями столкнулось российское правительство в мусульманских регионах на волне революции 1905 года.
Роберт Круз. За пророка и царя. Ислам и империя в России и Центральной Азии. М.: Новое литературное обозрение, 2020. Перевод с английского Роберта Ибатуллина. Содержание
В январе 1905 г. мусульмане из села Тойгузино в Вятской губернии обратились в Санкт-Петербург с просьбой, чтобы ОМДС надзирало за мечетями и школами без вмешательства губернских властей. Они просили об освобождении мулл от военной службы «как не соответствующей их положению в обществе» и добавляли, что призыв мулл во время последней войны оставил их без имамов. Вятские просители также хотели, чтобы муфтия избирало местное духовенство и те из «ученых магометан, которые вполне знакомы с правилами своей религии, так как им ближе известны лица, способные и достойные занять должность муфтия». Они также просили, чтобы духовенству было позволено судить бракоразводные дела «по шариату, не подчиняя этого рода дел общим гражданским законам», и объясняли, что это последнее пожелание было мотивировано известиями о проекте нового гражданского кодекса, который ставил мусульманский брак под юрисдикцию «суда гражданского». Крестьяне отмечали, что эти законопроекты «являются прямо противоречащими правилам Корана и учению нашей веры, и поэтому в случае утверждения этого проекта в таком виде исполнение этого закона повлечет со стороны нас, магометан, принудительное отступление от правил религии». Наконец, вятские крестьяне просили, чтобы их мулл освободили от изучения русского языка: из-за этого требования экзамену кандидатов на знание религиозных наук «придается второстепенное значение, каковое положение мы находим ненормальным».
Татары из Чистопольского уезда Казанской губернии, которых православная церковь считала обращенными, просили премьер-министра Сергея Витте признать их мусульманами. Они отрицали даже, что им дали православные имена, и объясняли, что местные муллы, «несмотря на то, что мы постоянно ходим в мечеть для моления Богу, нам при рождении имен не назначают, браков не совершают и нас даже по магометанскому обряду не хоронят и метрических книг о рождении и бракосочетании и умерших в местной мечети не ведется». Просители жаловались, что подвержены разным лишениям из-за своего статуса: «часто из наших семей молодые люди призываются к исполнению воинской повинности по наружному виду и в других отношениях мы себя находили положа руку на сердце в крайне стеснительном положении». Они уверяли, что всегда были мусульманами и не принадлежали ни православной, ни «староверской секте», и просили власти известить местных мулл, что они не отступники от ислама (указывая: «почему нас называют отпавшими мы и сами этого не понимаем»).
Делегация видных мусульманских реформистов из Казани в составе Саида Алкина, Габдуллы Апанаева, Ахметзяна Сайдатева и Юсуфа Акчурина подала прошение от имени мусульманского сообщества в целом. Они выражали лояльность и преданность царю и отечеству и сокрушались, что за «грехи наши Отечество наше посещено тягчайшим из всех зол — внутренней смутой».
Поскольку правительство приступило к исполнению царского манифеста от декабря 1904 г., они просили, чтобы Совет министров озаботился исправлением «некоторых весьма существенных недостатков, пробелов и несовершенств этого закона, как не вполне согласованного с духом божественного откровения, данного нам через пророка». Во-первых, они просили, чтобы три судьи ОМДС и особенно его глава были «только лица, которые испытанно сведущи и научно просвещены знанием всех правил Корана, в особенности же во главе этого учреждения должно состоять лицо духовное в полном значении этого термина», учитывая обязанность этого учреждения надзирать над всем, что относится к священному праву. Они предлагали, чтобы муфтия и трех кадиев ОМДС выбирало исключительно из клириков все мусульманское сообщество, подчиненное муфтияту.
Просители замечали, что «малейшее несоблюдение в чем-либо правил шариата поставляется каждому правоверному мусульманину в тяжкий грех», и просили, чтобы «всякий соблазн к сему греху» был ликвидирован законом, который подчинил бы все мусульманские брачные, семейные и наследственные дела «только нашим религиозным законам». Они хотели, чтобы только ОМДС надзирало над исламским образованием и вакфами как общественной собственностью, предназначенной для благотворительных и религиозных целей. Известные казанцы также добивались свободы слова и печати для мусульман и освобождения исламской литературы от всякой цензуры помимо ОМДС. Просители, как и другие татары, требовали, чтобы люди, зарегистрированные как православные, но остававшиеся мусульманами, получили право регистрироваться в соответствии со своей подлинной религией: «Наша святая обязанность о них позаботиться, дабы они нелегально исповедуя святой для нас ислам, не стояли бы в подневольной лжи».
Полныйтекст статьи доступен на сайте Горький.