У нас было три великих иконописца, имена которых мы знаем и которыми можем гордиться: Феофан Грек, Андрей Рублев и Дионисий. Одна из потрясающих икон Дионисия — икона Божией Матери Смоленская Одигитрия, написанная в 1482 году. Смоленская икона почиталась на Руси с древнейших времен, считается, что она принесена на Русь из Византии в XI веке.

 

А мою любимую икону Божией Матери — Донскую — написал, как считается, Феофан Грек. Она полна любви, ласки, радости, в ней нет скорби, как, например, в знаменитой Владимирской. На Владимирской Младенец и Мать нежно обнимают друг друга, но Богородица при этом трагична, ее глаза устремлены на зрителя с вопрошанием и скорбью.

 

Донская Феофана Грека — очень нежная, юная Мать прекрасна, у нее легкий румянец, Она и Младенец ласково прикасаются друг к другу. Здесь важны все детали: вот кайма на Ее платье и на рукаве — это символ Ее страданий. Бахрома, которая свисает, — это как будто Ее слезы. На голове и на плечах у Нее звезды — это символ Ее непорочности: непорочно зачала, непорочно родила и непорочно умерла. Когда на нее долго смотришь, то видишь, какой здесь необыкновенный силуэт: напоминает силуэт сердца, только перевернутого. И еще кажется, если долго смотреть, что золоченая рубашечка Младенца начинает пульсировать, потому что светлая ее часть впереди, а темная сзади, как будто пульсирующее сердце.

 

Феофан Грек прибыл на Русь из Византии в то время, когда здесь было полное разорение: из-за набегов Орды и княжеских усобиц страна лежала в руинах. А к этому моменту Феофан был уже известным иконописцем и мог выбирать, куда ехать: в Италию, например, или в какие-то другие страны — везде бы такого художника приняли с радостью.

 

    Но Феофан почему-то выбрал именно нашу землю; может быть, ему Бог сказал: «Иди туда и неси любовь». И он понял, что Русь нуждается в особой нежности и любви, поэтому все его иконы светятся любовью, они просто источают ласку.

 

Донская икона — выносная, двусторонняя, обычно она во время крестного хода обносилась вокруг храма. На обороте изображено «Успение Божией Матери» — тоже удивительный образ. Вот на ложе — Богородица, с двух сторон апостолы, которые все Ее очень любили. А за ними стоит Христос в золотом облачении, в сиянии славы. Он спустился с Неба и держит в руках запеленутого младенца. Этот младенец — душа Богоматери. И мы понимаем, что смерти нет. Она родилась в новую жизнь.

 

Оказывается, это потрясающее свидетельство возможно выразить языком изобразительного искусства, не прибегая ни к каким текстам! Фигуру Христа продолжает горящая свеча, которая стоит перед ложем Богоматери. Это вертикаль, устремление в Небо, и над головой Спасителя — красный шестикрылый серафим, а у свечи — красное пламя. И эту вертикаль пересекает горизонталь Ее тела, в основе всей композиции — крест. А вокруг Христа темно-синий, почти черный овал. Это мандорла (от греческого слова «миндаль») — сияние Божественной славы.

 

 

Вы вполне законно можете спросить: если это сияние, то почему оно не яркое, белое или золотое, а почти черное? Почему? Это гениальная догадка художника: сияние Христа было настолько ослепительным, что человек, увидевший нетварный свет, погружался в темноту. Иконописец изобразил эту мглу после ослепления.

 

В иконописи можно увидеть одно гениальное изобретение, которое, мне кажется, люди сами не могли придумать, оно — от Бога. Речь об обратной перспективе. Что такое перспектива прямая? Это когда все параллельные линии на картине сходятся в одной точке, лежащей на линии горизонта.

 

Обратная перспектива устроена совершенно по-другому. Там все линии сходятся в точке, которая находится перед изображением. Там взгляд как будто с той стороны пространства, которое внутри иконы, — то есть это взгляд Бога. А кто находится в точке, где сходятся все линии? Мы, молящиеся! Эта точка — наше сердце. Поэтому любая икона невозможна без нас.

 

Разве можно это назвать «гениальным изобретением»? Нет, это откровение, это с неба данный нам язык. И не сюжет, не литературное содержание важно в иконе, хотя его полезно знать. Никогда не останавливайтесь на том, что вы поняли сюжет. Как и в любом произведении искусства, в иконе важен язык — не «что», а «как».

 

Я думаю о бесконечности языков, которыми можно говорить о Боге, потому что Бог наш необъятен. И я уверена, что когда-нибудь будут еще открыты новые языки.

Источник nikeabooks.ru