Патриарх Адриан скончался 2 октября 1700 года[4]. На отпевание Патриарха Царь, сославшись на государственные дела, не приехал, что было беспрецедентным событием в русской истории. Как пишет историк А. В. Карташев: «Петр тактично дождался этого конца и тактично задержался на традиционной форме местоблюстительства патриаршего престола», которое продолжалось более двадцати лет[5].
Только к концу царствования, когда власть царя Петра I достигла своего наивысшего расцвета (связано это было и с приближением окончания многолетней Северной войны) архиепископом Феофаном (Прокоповичем) был подготовлен царский указ, вошедший в русскую историю как «Духовный регламент»[6]. Документ опубликовали 25 января 1721 года и основой его было фактическое упразднение соборной и патриаршей власти в России и введение некоего совещательного органа управления Церковью при полном его подчинении власти монарха ― «обессиленная духовным спадом и расколом, поставленная под удар западных исповеданий, Русская Церковь попадает в государственное рабство»[7]. Русские архиереи и духовенство были лишены какой бы то ни было возможности выступить против подобного решения, в силу того, что созыв церковного собора был так же во власти Царя.
Упразднение патриаршества и полное подчинение Церкви монаршему трону стало беспрецедентным событием не только в отечественной, но и мировой практике Восточного христианства. Западная секулярная идея «цезарепапизма», нарушая церковные каноны, упразднила многовековую практику «симфонии» между государственной и церковной властью. С этого времени и фактически весь период существования Синодальной системы управления Церковь будет использоваться как инструмент монаршей власти в России.Упразднение патриаршества и полное подчинение Церкви монаршему трону стало беспрецедентным событием не только в отечественной, но и мировой практике Восточного христианства.
С воцарением дочери Петра I Елизаветы Петровны, которую в народе вполне обоснованно почитали «всеправославнейшей» императрицей, появились некие надежды на восстановление допетровских патриархальных традиций, однако императрица не сделала этот шаг. Слишком много было при дворе Ее Величества иностранцев, которые, исходя из своих воззрений, не советовали ей возвращения полноценной патриаршей власти. Абсолютизм монаршей власти был сохранен.
Взойдя на русский престол Екатерина II, будучи тонким политиком и понимая свое зыбкое положение во власти, первые годы своего правления демонстрировала особую набожность и благоговение к церковным устоям. Также как Елизавета Петровна она в составе большой свиты ходила из Москвы пешком в Свято-Троицкую Лавру на богомолье, бывала в Киеве и поклонялась угодникам Печерским, говела и причащалась со всем своим придворным штатом[8]. Все это сыграло значительную роль в укреплении личного авторитета императрицы и «благодаря постоянному напряжению мысли она стала исключительным человеком в русском обществе своего времени»[9].
Несмотря на значительные отличия характеризовавшие миропонимание и политику наследников Петра I, общее направление в развитии государственно-церковных отношений оставалось неизменным. Укрепившись во власти, в 1764 году Екатерина II подписала «Манифест о секуляризации всех церковных владений», определивший имущественно-правовое положение Церкви до конца Синодального периода. Манифест был всеобъемлющим, определяя на годы принадлежность церковной собственности и прежде всего монастырских земель в целом, материально-правовое положение духовенства (введение штатов), учебную и издательскую деятельность и т. д. Полное бесправие Церкви можно было наблюдать во всех областях церковной жизни того времени, коснулось оно и навязанного церковной традиции несвойственного европейского стиля ― классицизма, который коренным образом отличался от многовековой практики русского храмостроения.
В целом вся государственная политика «расцерковления» общества к началу XIX века в полной мере была тождественна тем процессам, которые проходили в Европе. Фактически Россия встает в один ряд европейских государств, при этом имея и свои принципиальные особенности, свойственные только России. Наиболее важным моментом, как отмечают современники, стало расшатывание устоев русского благочестия и безудержное увлечение всем западным. Так описывает писатель Г.С. Винский эти процессы: «Вера, не тронутая в своем составе, начала в сие время несколько слабеть; не содержание постов бывшее доселе в домах вельможеских, начало уже показываться в состояниях низших как и не выполнение некоторых обрядов с вольным отзывом на счет духовенства и самих догматов, чему виною можно поставить теснейшее сообщение с иностранцами и начавшие выходить в свет сочинения Вольтера, Ж.Ж. Руссо и других, которые читались с крайней жадностью»[10].Вся государственная политика «расцерковления» общества к началу XIX века в полной мере была тождественна тем процессам, которые проходили в Европе.
Воцарение императора Александра II многие связывали, и не напрасно, с новыми посылами к европейским ценностям и либерализму. Воспитанный своей бабкой, император Александр был достаточно последовательным проводником всего того, что так дорого было Екатерине II. Во взаимоотношении с Церковью император Александр I вел фактически ту же политику, что и покойная императрица. Пожалуй, надо обратить внимание на то, что в это время церковное управление еще больше внедряется в государственный аппарат и фактически становится одним из рядовых ведомств, жестко контролируемым обер-прокурором князем А. Н. Голицыным, который членам Синода сам о себе говорил: «Вы знаете, что я не имею никакой веры»[11]. Теперь все то, что было задумано и начато Петром I в 1721 году и при следующих правителях постепенно приводилось в определенную систему и, наконец, обрело окончательно сформировавшийся вид. Как замечает философ И. А. Ильин: «Государство, пытающееся присвоить себе силу и достоинство церкви, творит кощунство, грех и пошлость»[12].
Последние годы своего правления император Александр I все больше погружается в некий религиозный мистицизм и все меньше занимается государственными делами. В своем письме бывшему обер-прокурору С. Д. Нечаеву историк С. Г. Рункевич писал: «Мистицизм Александровского века, с его широкими задачами и несбыточными мечтами, постепенно, медленно, но бесповоротно угасал, как пламя лампады, в которой уже не оставалась елея. Мистицизм угасал потому, что он сам одряхлел, изжился»[13]. И действительно, привнесенные западные ценности в широкую общественную жизнь, охлаждение к вековым традициям православия принесли свои плоды в декабрьских событиях 1825 года на Сенатской площади. Последовавшие за восстанием жесткие административные меры правительства были вполне логичными и ожидаемыми[14]. Историк Н. М. Карамзин с сожалением отмечал подобные издержки европеизации: «Мы стали гражданами мира, но перестали быть гражданами России, виною Петра»[15].
Император Николай I, стараясь преодолеть кризис, искал в самых различных областях общественной жизни новые способы для врачевания непростого внутригосударственного положения. В его манифестах и обращениях все чаще появлялись практически забытые ранее понятия ― «народность» и «православие». Несколько позже, министр просвещения князь С. С. Уваров, проводя идеи обновления в жизнь, в своей знаменитой речи, произнесенной в 1832 году, сформулировал основную идею монаршей власти в виде знаменитой триады: «Православие, Самодержавие, Народность»[16]. Озвученная С. С. Уваровым национальная идея стала новой программой власти, определившей направление государственного управления во всех областях от политики до национальной культуры. При этом возврат к некогда забытому прошлому, к национальной религиозности, не был чем-то искусственным ― он был и оставался стержневой основой всего русского самосознания. В своем письме к императору Николаю I Московский митрополит Филарет (Дроздов) пишет: «...Единство веры есть важное подкрепление единству народности. И оба сии единства вместе имеют важное отношение к силе государства»[17].
Введение на всех направлениях «охранительной политики и детальной регламентации всех проявлений форм народной и общественной жизни» стало мощной опорой в проведении задуманных реформ и стабилизации в государстве[18]. При этом данный период станет временем наивысшего подъема и расцвета всех национальных ценностей от науки и строительства до искусства и литературы. Возвращение к образам и формам национальной культуры стало фактическим гарантом стабилизации всей внутригосударственной ситуации и укрепления российских интересов на европейском и международном уровнях. Достаточно емко понятие «формы» представлено в размышлениях философа и публициста К. Н. Леонтьева в работе «О государственной форме», в частности он отмечает: «Форма есть деспотизм внутренней идеи, не дающей материи разбегаться. Разрывая узы этого естественного деспотизма, явление гибнет»[19]― от этого гибельного пути для России и ограждала государство николаевская охранительная политика.
Внутренняя политика императора Николая I, с опорой на исконные национальные ценности и православие, фактически вывела страну из европейского депрессивного кризиса. Отношение к официальной Церкви во многом улучшилось, но Она не переставала быть лишь «инструментом» в общемонаршей политике.Государство, пытающееся присвоить себе силу и достоинство церкви, творит кощунство, грех и пошлость.
В конце XIX – начале XX века общая ситуация внутри страны претерпевает серьезные изменения. Коснулось это и взаимоотношений государственных и церковных властей. В феврале 1901 года была отменена присяга членов Св. Синода на верность Императору, в которой последний именовался «крайним судией Духовной сей Коллегии» (установлена еще в XVIII веке)[20]. При этом обер-прокурор Синода К. П. Победоносцев будучи последовательным и жестким государственником твердо отстаивал позицию о том, что любые разговоры о реформировании церковного управления мешали «нормальному» ходу всей государственной жизни. Однако вопрос о реформировании церковного управления все чаще поднимается не только в среде высшего духовенства, но и в широкой общественной среде русской интеллигенции. В декабре 1902 года в «Московских ведомостях» публикуется статья видного публициста Л. А. Тихомирова под названием «Запросы жизни и наше церковное управление», в которой поднимается вопрос о восстановлении канонической системы церковного управления и патриаршества[21]. Статья имела широкий общественный резонанс, увеличив число сторонников церковного реформирования. Вследствие этого государь император Николай II просил митрополита Петербургского Антония (Вадковского) дать отзыв и свои комментарии к данной статье. В своем донесении Государю митрополит ответил: «Я выразил согласие с тезисами автора»[22].
17 Марта 1905 года состоялось очередное заседание Св. Синода инициированное Государем, одним из главных вопросов, обсуждаемом на заседании, явилась тема упорядочения церковного управления. Итогом заседания стало обращение к Николаю II, подписанное всеми членами Св. Синода, с просьбой созвать в Москве Поместный Собор «в благопотребное время»[23]. Обсуждение вопросов, которые должны были решаться на Соборе были переданы епархиальным архиереям для изучения и дополнения. Результатом собранных отзывов по вопросу Собора стала встреча Государя императора с тремя высшими иерархами Церкви 17 декабря 1905 года. Затем последовало Предсоборное присутствие, открытое 8 марта 1906 года в Александро-Невской Лавре, которое работало по семи основным направлениям подготовки будущего Собора.
Сложная внутриполитическая ситуация в стране, вызванная еще революционными событиями 1905 года, и нарастающее в обществе недовольство внешней политикой российской власти фактически остановили работу Предсоборного присутствия. По крайней мере на встрече государя Николая II с видными иерархами 25 января 1907 года, где ему доложили о проделанной работе, даже приблизительная дата открытия Собора не была определена.
Вновь вопрос о созыве Собора поднимается при обер-прокуроре В. К. Саблере в мае 1911 года, но и это время серьезных нестроений внутри всех ветвей государственной власти оказалось неблагоприятным для столь значительного и эпохального события, да и вопросов, требующих решения на Соборе, оказалось значительно больше[24]. В связи с этим, испросив согласие государя императора Николая II, Cв. Синод своим определением от 29 февраля 1912 года утвердил состав постоянно действующего Предсоборного совещания под председательством архиепископа Финляндского Сергия (Старгородского). Новоучрежденный орган с большим составом участников должен был выработать все необходимые проекты документов к готовящемуся Собору.
Начало Февральской революции и падение дома Романовых в марте 1917 года создали сложнейшую ситуацию в системе государственного управления[25]. 29 апреля обновленный состав Св. Синода с санкции Временного правительства объявляет о созыве «Всероссийского Поместного Собора», а своим определением от 5 июля назначает дату открытия Собора в Москве[26].Возврат к некогда забытому прошлому, к национальной религиозности, не был чем-то искусственным ― он был и оставался стержневой основой всего русского самосознания.
Совершением Божественной Литургии в Успенском соборе Кремля 15 августа (28 августа по н.ст.) открылся первый за последние 250 лет Поместный Собор Всероссийской Церкви. Это стал самый представительный Собор Русской Церкви по числу его членов, которых было 564, и по составу участников, от епископата до мирян[27].
На первых рабочих заседаниях Собора вопрос о восстановлении Патриаршества не был в числе наиболее обсуждаемых, но реальное ухудшение ситуации в обоих столицах во многом стимулировало немедленное решение этого вопроса. После прений и дискуссий 11 октября Поместный Собор принял решение о восстановлении Патриаршества в Русской Церкви. На этом историческом фоне происходили серьезные внутригосударственные события, в частности 25 октября левые эсеры и большевики захватили власть в Петрограде, во главе нового правительства (Совета Народных Комиссаров) стал В. И. Ульянов (Ленин).Вопрос о реформировании церковного управления все чаще поднимался не только в среде высшего духовенства, но и в широкой общественной среде русской интеллигенции.
31 Октября после проведения трех туров голосования (в голосовании принимали участие 309 соборян) были избраны кандидаты: митрополит Тихон (Беллавин), архиепископы Антоний (Храповицкий) и Арсений (Стадницкий).
К 5 ноября Московский Кремль уже был захвачен большевиками и главное богослужение с избранием единого кандидата было перенесено в храм Христа Спасителя, где после Литургии иеромонах Алексий (Соловьев) вынул из специального ковчега записку с именем нового Патриарха. Старец передал записку митрополиту Киевскому Владимиру (Богоявленскому), который прочитав ее, отдал протодиакону. Напряжение в огромной массе молящихся достигло высшей точки... и наконец в храме прозвучало: «Патриарху Московскому и всея России Тихону многая лета...»[28].
21 ноября, в наскоро отремонтированном Успенском соборе Кремля после оставления его большевиками, состоялось возведение на патриарший престол митрополита Московского и Коломенского Тихона.
Великое историческое событие произошло ― Православная Церковь соборно восстановила свое полное каноническое бытие в лице избранного Патриарха, голоса которого не слышал русский народ 217 лет!
Олег Викторович Стародубцев
кандидат богословия, кандидат философских наук
доцент Сретенской духовной семинарии
Ключевые слова: Поместный Собор, патриарх, события, Русская Церковь, раскол, монарх, власть.
[1]Геллер М. История Российской империи. В трех томах. Том II. ― М.: Мик, 1997. ― С.23.
[2]Знаменский П.В. Руководство к Русской церковной истории. ― Минск: Белорусский Экзархат, 2005. ― С.243.
[3]Геллер М. История Российской империи. В трех томах. Том II. ― М.: Мик, 1997. ― С.23.
[4]Все даты приводятся по старому стилю.
[5]Карташев А.В. Очерки по истории Русской Церкви. В 2-х томах. Т. 2. ― М.: ТЕРРА, 1997. ― С.263.
[6]Доброклонский А.П. Руководство по истории Русской Церкви. ― М.: Крутитское патриаршее подворье, 1999. ― С. 506.
[7]Успенский Л.А. Богословие иконы Православной Церкви. ― М.: Издательство Западно-Европейского экзархата Московской патриархии, 1989. ― С.355.
[8]Карташев А.В. Очерки по истории Русской Церкви. В 2-х томах. Т. 2. ― М.: ТЕРРА, 1997. ― С. 452.
[9]Смолич И.К. История Русской Церкви 1700-1917. Часть I. ― М.: Издательство Спасо-Преображенского Валаамского монастыря, 1996. ― С.190.
[10]Мельгунова П.Е. Русский быт в воспоминаниях современников XVIII века. Часть II. От Петра до Павла. ― М.: Задруга, 1918. ― С.225.
[11]Верховский П.В. Очерки по истории Русской Церкви в XVIII и XIX ст. ― Варшава,: Типография Варшавского учебного округа, 1912. ― С.330.
[12]Ильин И.А. Собрание сочинений: в 10-и т. Т. I. ― М.: Русская книга,1993. ― С. 220.
[13]Рункевич С.Г. Из церковно-общественной жизни второй четверти нашего столетия. ― СПб.: Товарищество "Печатная С.П. Яковлева", 1896. ― С. 12.
[14]Филин М.Д. Император Николай первый. ― М.: Русский мир, 2002. ― С.135.
[15]Соболев П.В. Очерки русской эстетики первой половины XIX века. Курс лекций: в 2-х ч. Ч. 1. ― Л.: Госиздат, 1945. ― С.28.
[16]Соболев П.В. Очерки русской эстетики первой половины XIX века. Курс лекций: в 2-х ч. Ч. 1. ― Л.: Госиздат, 1945. ― С.215.
[17]Филин М.Д. Император Николай первый. ― М.: Русский мир, 2002. ― С.418.
[18]Энциклопедический словарь. Т. XXI. // Брокгауз Ф.А. Ефрон И.А. ― СПб.: Типография Акционерного общества Брокгауз-Ефрон, 1897. ― С.120.
[19]Леонтьев К.Н. Национальная политика как орудие всемирной революции. ― М., 1889. ― С. 108.
[20]Русская Православная Церковь XX век. // О.Ю. Васильева. ― М.: 2008. ― С.16.
[21]Там же. ― С.19.
[22]Там же. ― С.21.
[23]Там же. ― С.33.
[24]Русская Православная Церковь XX век. // О.Ю. Васильева. ― М.: 2008. ― С. 57.
[25]Геллер М. История Российской империи. В двух томах. Том II. ― М.: Мик,2001. ― С.478.
[26]Русская Православная Церковь XX век. // О.Ю. Васильева. ― М.: 2008. ― С. 79.
[27]Там же. ― С.83.
[28]Русская Православная Церковь XX век. // О.Ю. Васильева. ― М.: 2008. ― С.87.
Источник: sdsmp.ru