Моя последняя поездка в Ярославль выглядела как визит чуть ли не столичного академика. Конечно, ничего академического не происходило, лекций я не читал, да и вряд ли чем­-то мог ярославским удивить ярославцев. Но гостеприимство со стороны архитектора и художника Ольги Мазановой и ее коллег – историков Татьяны Юрьевой, Виктории Марасановой, координатора движения «Градозащитник» Юлии Николаевой и других, с которыми иногда даже не удавалось спокойно переговорить за делами, просто поразило. Спасибо им огромное. Без них ничего бы не получилось.

Мы осмотрели два храма, которые обычно закрыты и мало кому известны даже в самом Ярославле. Один из них называется церковь Петра Митрополита, а другая – церковь Николы Мокрого. Расположены они рядом, но почти все туристы, даже если они еще худо-­бедно знакомы с Николой Мокрым снаружи (это одна из самых красивых церквей города), не видели его внутри. О существовании храма Петра Митрополита знают и вовсе немногие. Это обезглавленная маленькая коробка, в которой немногие могут даже узнать церковь.

Храм Петра Митрополита

У этой церкви с Тверью есть такая связь. В храме Петра Митрополита сохранились частично росписи 1760­-х годов, созданные лучшей тогда ярославской артелью Фёдора Потатуева и Алексея Соплякова. Десятью годами позже эти же мастера работали в Сретенской церкви в Твери. Тверскую церковь снесли еще в 1930­-х годах (ее не успели даже поставить на государственную охрану), но росписи ее до революции ценились как одна из главных тверских достопримечательностей, их несколько раз фотографировали. Уже много лет я пытаюсь найти те снимки, но пока, увы, следы их теряются. Очень хотелось посмотреть на работу тех же мастеров, оценить, так сказать, чего мы лишились. К тому же я читал, что в ярославском храме сохранялся цикл росписей на тему жития митрополита Петра, а в его житии, как известно, было несколько тверских эпизодов и, соответственно, изображений тверских князей и епископов. Это всегда любопытно.

Мы с Ольгой Мазановой и Юлией Николаевой прибыли к храму Петра Митрополита серым зимним днем. Служат тут очень редко. Но, как выяснилось, специально к моему приезду в Ярославской епархии нашли всех необходимых людей, договорились с настоятелем (это священник Федоровского собора Сергий Базанов), чтобы храм (для тверских!) открыли и все показали. Действительно, нашлись ключи и… думали  за час управиться, но «зависли» на весь вечер.

Этот храм – одно из очень сильных впечатлений от посещения Ярославля. От цикла жития Петра Митрополита, увы, и следов не осталось. В 1930­х годах церковь 1652 года …продавали как антиквариат, разрешая делать с ней все. В том числе в ней снимали фрески (большую их часть продали за границу). Снимали их варварски – прямо со слоем кирпичей. Добавим, что использовавшая затем здание мельница тоже не церемонилась с оставшимся сокровищем. И то, что храм вообще уцелел и кое­-что от росписей осталось – чудо.

Настоятель храма, священник Сергий Базанов показал многочисленные старые фотографии с буквально «выгрызенными» стенами. Кладку приход смог уже вычинить, хотя работ еще непочатый край. Несколько участков оставлены как были до реставрации – для памяти. Вообще, очень полезно здесь побывать всем, кто стремится у нас забыть 1920–1930-­е годы и что тогда творилось с русским культурным наследием…

Но фресок с Петром Митрополитом и Михаилом Тверским здесь мы не увидели – а они были. Тепло расставшись с батюшкой и погоревав о том, какая роскошная живопись когда­-то была и в Твери, мы покидаем церковь Петра Митрополита.

Церковь Николы Мокрого

Чтобы увидеть самые старые фресковые изображения тверских святых, которые вообще сохранились в России и которые никогда не ремонтировались и не записывались, нужно попасть в другую ярославскую церковь – в Николу Мокрого. Здесь сохранился настоящий шедевр мирового класса – фрески 1675 года.

Как многое в России, мировой шедевр менее всего известен соотечественникам. Более того, Никола Мокрый – один из самых проблемных ярославских памятников. Не заканчиваются попытки «воткнуть» многоэтажные дома в его окружении. Такие дома еще ухудшат не только панорамы, но и непростую геологию – рядом с храмом два засыпанных ручья. Возможно, и по этой причине Никола Мокрый не является музеем. Это действующий храм, но служат здесь также крайне редко и только летом – рядом есть зимняя Тихвинская церковь, ее приходу вполне хватает. Настоятель Василий Марченко много лет изыскивает возможности для реставрации, пропагандирует, как может, свой храм, но реально для его спасения нужны десятки миллионов рублей.

В Николе Мокром сохранились изображения святителя Арсения Тверского (в алтаре), а также – там же – преподобного Исаакия Торопецкого (изображен он в числе других киево­-печерских святых). Не исключено, что есть и другие тверские святые, осмотреть храм, где 660 (!) живописных композиций, даже за несколько часов невозможно. Но нашего главного святого я заранее знал где искать.

На северо­-западном столпе Николы Мокрого вас встретит огромная фреска с изображением Михаила Тверского. Князь представлен здесь в анфас: с крестом в правой руке и с мечом, который он как бы изящно отстраняет от себя, – в левой. Фреска эта, как и другие настолпные изображения, по общему заключению искусствоведов, написана ведущим мастером артели, работавшей в Николе Мокром: это был Дмитрий Григорьевич Плеханов.

Никола Мокрый – необычный храм по программе своей росписи. Когда­-то это был очень богатый приходской храм, и заказчики строительства и росписи, купцы Лузины, видимо, захотели изобразить на церковных столпах именно русских святых князей. Так на стены ярославской церкви попали и Михаил Тверской, и Михаил Черниговский, и Довмонт Псковский. Есть там, разумеется, и князь Владимир, и княгиня Ольга, есть и князь Ярослав – правда, не Ярослав Мудрый, основатель Ярославля (его никогда не канонизировали, хотя в Ярославле чтили), а соименный ему князь­-мученик XII века. Есть и (и это удивительный казус русской иконописи) канонизированный только в 1988 году Дмитрий Донской. Я не мог поверить глазам, когда это увидел. Вот в такой компании своих предков и родственников изображен святой благоверный князь Михаил Ярославич Тверской в этом храме.

От подобного обилия первоклассного русского искусства начинает кружиться голова. Ярославль – действительно «русская Флоренция». Даже с огромными советскими утратами (до половины общего числа церквей, бывших перед революцией) он настолько ошеломляет изобилием своего «богомолья», причем храмы – один красивей другого, что за свою страну и историю появляется настоящая гордость. И очень хочется, чтобы у всех известных и не очень известных храмов Ярославля была счастливая судьба.

Павел ИВАНОВ

Источник vedtver.ru