Одной из проблем современной богословской науки является осознание и осмысление заимствования отечественными богословами учения зарубежных богословов, в частности теоретического и практического вклада представителей духовно-академического образования второй половины ХІХ — начала ХХ в. в этот процесс. Особо интересна в этом аспекте научная деятельность профессора Киевской духовной академии М.А. Олесницкого.
Маркеллин Алексеевич Олесницкий родился в 1848 г. на Волыни в семье священника. В 1873 г. он окончил Киевскую духовную академию со степенью магистра богословия, после окончания обучения остался преподавателем на кафедре нравственного богословия и педагогики (1).
Преподавая нравственное богословие, М.А. Олесницкий должен был быть первопроходцем в данном процессе, потому что ему довелось оказаться на данном пути в период, когда в определенных сферах российского сообщества появилось понимание потребности радикальной реформы в преподавании морального богословия. И хотел он того или нет, но ему доводилось обращаться за помощью к западным моралистам, и Маркеллин Алексеевич, без сомнения, был многим обязан трудам таких моралистов, как Роте, Вуттке, Лютардт, в особенности Мартенсен и прочие. Однако перенимая что-то у западных моралистов, причём с абсолютной уверенностью в потребности подобных заимствований, М. Олесницкий, с одной стороны, оставался стойким в своих православных взглядах, а с другой, одновременно с сочинениями западных моралистов — и чем дальше, тем больше — исследовал в интересах своей науки труды духовных писателей (2).
Немецкий философ и ученый Иммануил Кант, создатель «критической философии», ставшей важнейшей вехой в истории европейской философии, является родоначальником немецкого идеализма — традиции, представленной И.Г. Фихте, Ф.В.Й. Шеллингом, Г.В.Ф. Гегелем. И. Кант оказал влияние на формирование во второй половине XIX в. особого направления в европейской философии, получившего название неокантианство (3). Учение Иммануила Канта в некоторой степени повлияло и на взгляды М. Олесницкого.
Современный украинский философ Л.А. Левчук считает, что моральная концепция М.А. Олесницкого имела целью в первую очередь формулирование методики, которую надлежит использовать этике как науке. «Методология, на которую опирается М. Олесницкий, — сочетание априорного и апостериорного начал в познании, синтез дедукции и индукции, признание руководством познания объяснение, толкование мира как данного для сознания; акцентирование роли экспериментатора в познании, который спрашивает не природу, а себя: как я объясню новое явление по неизменным логическим законам? — как видно, заимствована у Канта» (4).
Киевский мыслитель старается возвращаться к атмосфере И. Канта: истины духовного мира, несмотря на то, что не обладают адекватным выражением в материальном виде, однако имеют все шансы быть приведены к абсолютной очевидности и ясности, их всеобщему признанию (5).
М.А. Олесницкий трактует определение воли в духе И. Канта — свобода рассматривается им самостоятельно, как исключительно внутреннее самоопределение, независимое от того, что порождено ею во внешнем мироздании. К слову, кантовское обозначение воли как единственной в мире и даже за пределами мира вещи получает у отечественного богослова достаточно высокую оценку (6). Л.А. Левчук отмечает: «М. Олесницкий не принимает кантовского сведения объективного мира к субъективному “я”, что творит мир, отбирая у него независимое, самостоятельное значение» (7).
По мнению той же Л. Левчук, «сравнительная характеристика толкования соотношения разума и веры у Канта и М. Олесницкого довольно сложный вопрос. Его сложность обусловлена прежде всего умеренностью позиции М. Олесницкого, не представляет четкой и традиционной для русского мышления антитезы западноевропейскому рационализму. У Олесницкого встречается и вера ума, как у Канта, и знание веры. Можно найти и другие точки пересечения обоих мыслителей, в частности в признании различной природы веры и разума (объективной в уме, субъективной в вере; в акцентуации практической ориентированности веры; в толковании веры как субъективной убежденности в истинности определенных суждений, имеющих ценностный характер; в понимании веры как предположении ума, в существовании “вещи в себе”). Но духовно-академический мыслитель не согласен с кантовским нивелированием веры как источника познания» (8).
Кантовские мотивы играют очень заметную роль в морально-антропологических рассуждениях М. Олесницкого. Таким образом, в частности, обращаясь к кантовской моральной теории, Маркеллин Алексеевич акцентирует внимание на той выдающейся роли, которую Кант предоставляет автономии лица и категорическому императиву как абсолютным основаниям человеческой свободы. Но точка зрения немецкого философа на нравственные причины человеческих действийне вполне устраивает М. Олесницкого — ригоризм и формализм кантовской этики ограничивают область изучения обстоятельств должного поведения (9).
Профессор Киевской духовной академии П. Кудрявцев указывает на эволюцию взглядов М.А. Олесницкого: если сначала в 1874–1875 уч. г. он рассматривает понятие высшего блага вполне в духе кантовской философии, то впоследствии, в 1889–1890 уч. г. царство целей заменяется Царством Божиим, в духе философии Лютардта, к тому же эта идея рассматривается уже как основная и определяющая идея его системы христианской этики (10).
По замечанию доцента кафедры философии и религиоведения Национального университета «Киево-Могилянская академия» В.П. Козловского, указывая список источников своего предмета, М. Олесницкий упоминал работы самых различных философов, теологов и психологов как прошлых веков, так и своих современников: в этом списке находятся, например, Иммануил Кант, Георг Гегель, Фридрих Якоби, Иоганн Фихте, Артур Шопенгауэр и прочие. В частности, обращаясь к И. Канту, М. Олесницкий акцентирует внимание на его вкладе в определение автономии личности и категорического императива как абсолютных основ человеческой свободы (11).
Все эти, без сомнения, выдающиеся учёные неповторимо и многогранно представили протестантскую философско-богословскую традицию. Очевидно, что применение тех или иных мыслей, подходов данных исследователей налагало огромную ответственность на кого-либо из преподавателей православного учебного заведения. Однако, указывая на список источников своего предмета, М. Олесницкий, как правило, упоминал работы не только протестантских, но и православных богословов: свтт. Петра Могилы, Димитрия Ростовского, Тихона Задонского, митрр. Платона и Филарета (12).
Таким образом, широко эрудированный, блестяще ориентирующийся в актуальных течениях отечественной и западноевропейской философии, М. Олесницкий пытался соединить в предмете «нравственное богословие» достижения современной науки и истины святоотеческих учений, не искаженных вековым наслоением их церковного толкования (13).
Примечания:
1) См.: Кудрявцев П.П. Профессор Маркеллин Алексеевич Олесницкий // Труды КДА. К., 1905. Т–4. С. 675–677.
2) См.: Там же. С. 686–687.
3) См.: Казарян А.Т. Кант // Православная Энциклопедия. М., 2012. Т. ХХХ. С. 433–434
4) Левчук Л.А. До проблеми рецепції філософії Канта в християнській етиці Маркеліна Олесницького // Магістеріум / Національний університет "Києво-Могилянська академія". К.: «Стилос», 2002. Вип. 9: Історико-філософські студії. С. 56–57.
5) См.: Там же. С. 57–58.
6) См.: Там же. С. 59.
7) «Понятие личности, в понимании М. Олесницкого, тождественно понятию морального существа, характерными признаками которого являются свобода и самосознание, что руководит им, — и этот взгляд является возвращением к интуиции Канта. Вместе ощущается и расхождение с Кантом. Немецкий мыслитель сначала постулирует достоинство морального закона, которому, как отмечает Виндель-Банд, собственно и присуще достоинство в строгом смысле. Сам индивидуум является вторичным этому закону, поскольку выполняет его как обязанность, набирая, таким образом, его достоинства и значимости абсолютной цели в себе. Зато для М. Олесницкого самоочевидной и первой есть истина именно о достоинстве человеческой личности, масштаб которой был найден в христианстве — человек создан по образу и подобию Божьему, то есть человеческое существо имеет степенью собственного становления Абсолютную Личность. Итак, присутствует в человеческой личности имплицитно (скрытый, подразумеваемый, невыраженный смысл — доб. Х. Я.), и в соблюдении нравственного закона лишь находит свое проявление». (Там же. С. 60–61).
8) Левчук Л.А. До проблеми рецепції філософії Канта в християнській етиці Маркеліна Олесницького. С. 62.
9) См.: Ткачук М.Л., Головащенко С.І., Козловський В.П. та ін. Звіт про науково-дослідну роботу «Філософська і богословська думка в Київській духовній академії на початку ХХ століття». С. 173.
10) См.: Кудрявцев П.П. Профессор Маркеллин Алексеевич Олесницкий. С. 682.
11) См.:Козловський В.П. До питання про антропологічні засади морального богослов’я М.О. Олесницького. С. 208–220.
12) См.:Ткачук М.Л., Головащенко С.І., Козловський В.П. та ін. Звіт про науково-дослідну роботу «Філософська і богословська думка в Київській духовній академії на початку ХХ століття». С. 173.
13) См.: Нападиста В.Г. Історія етики в Україні. С. 143–144.