Вслед за двумя другими малыми пророками, память которых совершалась в предыдущие два дня, сегодня Церковь празднует память еще одного пророка из числа 12-ти — Софонии.

Основные сведения о нем содержатся в надписании сборника произнесенных им в свое время пророчеств: «Слово Господне, которое было к Софонии, сыну Хусия, сыну Годолии, сыну Амории, сыну, во дни Иосии, сына Амонова, царя Иудейского» (Соф 1:1). Упоминание предков до четвертого поколения указывает на происхождение пророка из знатной и именитой семьи. Некоторые исследователи предлагают даже видеть в Езекии, фигурирующем в родословной, одноименного израильского царя. Вместе с тем не исключено, что Софония принадлежал по линии одного из своих родителей к священническому роду, но не провинциальному, как его современник Иеремия, а к столичному. Последнее предположение отчасти подтверждается культовой терминологией и образностью, присутствующей в тексте его пророчеств. Так, в частности, пророк уже в самом начале книги сравнивает грядущее возмездие Господа своему народу — разорение и гибель большей его части — за отступничество с закланием храмовых жертвенных животных (см. Соф 1:7-9). То есть очень вероятно, что Софония был священником и принадлежал к числу храмовых пророков.

Найденная в 70-х годах не так давно в Лахише печать, датируемая концом VI века до н.э., с надписью «Иеремия, сын Софонии, пророческого сына» могла вполне принадлежать сыну нашего пророка Софонии Иеремии (тёзке библейского пророка). Тогда у нас появляется свидетельство о существовании пророческого клана в то время в Иудее.[1]

В своих пророчествах, несмотря на свое выгодное привилегированное положение в иерусалимском обществе, Софония обрушивается с очень резкими упреками и угрозами в адрес пророков и священников, которые, видимо, придерживались синкретических воззрений (совмещали поклонение Яхве и ассирийским богам), что выдает в нем сторонника строго монотеизма и поборника реформ, которые наметились во второй половине царствования Иосии (годы правления — 640 - 609 до н.э.). Это, вероятно, могло ему грозить как минимум опалой со стороны старой как священнической, так и правящей проассирийски настроенной аристократии, несмотря на смерть царя Манассии не потерявшей своих позиций и влияния. Но скорее всего, пророк тогда уже был не одинок, и сторонники антиассириской партии поддержали его. Более того, можно с уверенностью предположить, что очень скоро — когда царь Иосия достаточно повзрослел, чтобы принимать самостоятельные решения — Софония стал одним из идеологов монотеистических реформ, проводимых царем.

Что касается содержания собственно Книги пророка Софонии, то, не вдаваясь в подробности, стоит выделить основные ее темы и идеи. И центральной здесь несомненно выступает тема «Судного дня». Опираясь на традиции пророков Амоса и Исайи, Софония провозглашает от лица Господа властям и жителям Иудеи, среди которых очень широко было распространено поклонение Ваалу, богине Иштар и прочим астральным божествам («поклоняются воинству небесному», Соф 1:5), ожидающее их возмездие. Вместе с идолопоклонством, пророк ставит в вину своим материально обеспеченным единоплеменникам несоблюдение прав бедных слоев населения, злоупотребления в судах, взяточничество.

Но не только Иудее и Иерусалиму предрекает пророк скорое бедствие. Возмездие за вероломное отношение к своему соседу провозглашается и неиудейским городам-государствам и княжествам палестинского региона: филистимским городам, Моаву, Амонну, а также ряду других государств и племен, с которыми у Иудеи существовали экономические и культурные связи. Кроме того, Софония не упускает возможность сделать выпад и в отношении Ассирии, предрекая ей скорое падение.

Все эти «пророчества против народов» имели, по всей видимости, не столько политический, сколько идеологический характер. Явно не предполагалось таким образом запугать своих враждебных соседей. Скорее Софония посредством этого хотел проиллюстрировать перед слушателями его пророчеств (которые он провозглашал во время богослужения) идею универсальной власти единого всемогущего Господа и тем самым выбить из-под ног почву у всех тех, кто считал возможным, а часто и необходимым практиковать поклонение многим богам наряду с Яхве, Богом Израиля и всей земли.

Интересно отметить одну весьма нестандартную мысль, которая встречается в тексте пророческой книги: в Соф 2:3 содержится призыв к «смиренным земли» взыскать Господа и правды Его, однако в награду за это не дается никаких твердых обещаний, будь то спасения или материального благополучия. Пророк говорит только, что если последовать вышеуказанному призыву, то у послушавших его лишь повышаются шансы на спасение во время грядущих катаклизмов и бедствий. Не исключая возможности присутствия здесь риторически преувеличенной угрозы, вполне допустимо видеть в этом фрагменте и намек на громадную вину всего народа, для изглаживания которой не хватит никаких, так сказать, ресурсов праведности. В этом, думается, обнаруживается духовный реализм пророка Софонии, который, несмотря на свой оптимизм, допускал (а возможно и знал уже примеры) гибель большего количества праведников в период национальных религиозных и политических кризисов.

Поимо всего сказанного, стоит отметить смену всей тональности книги в заключительной ее части, 3:9-20. Здесь резко обличительная речь пророка, предсказывающего суд и гибель, без каких-либо переходов и предварительного вступления сменяется обетованиями прощения, благословений и обращения к истинному Богу языческих народов. Такой поворот дал повод очень многим библеистам предположить здесь более позднюю (послепленного периода) вставку. Однако язык и стиль этого фрагмента особо не отличаются от всей остальной части книги, на основе чего можно сделать хотя и гипотетическое, однако вполне вероятное предположение, что эти строки были написаны Софонией в разгар реформы Иосии, повлекшей серьезные положительные сдвиги как в жизни, так и в религиозном самосознании еврейской нации.

Судя по тексту, Софония (может, уже под конец жизни) смотрел с огромной надеждой в ближайшее будущее Иудеи. Видимо, и само понятие «остатка», имевшее прежде в его трактовке довольно трагические черты, получает более расширенное, многообещающее толкование. Впрочем, нельзя совсем исключать при этом того, что упомянутые «пророчества радости» имели не совсем близкую перспективу в виду довольно скромных и поверхностных успехов царской реформы.

[1] Berridge John M. Zephaniah // The Anchor Bible Dictionary. Vol. 6 (ed. Freedman D. N.). — New York: Doubleday, 1997. (Электронный ресурс).