Экклезиология, как особый раздел христианского богословия, является сферой догматического учения о сущности Церкви и её кафолического (соборного) устроения. Экклезиологический дискурс чрезвычайно насыщен и включает большое количество богословских трудов, посвящённых как внутрицерковной догматической проблематике, так и внешнецерковным темам, связанным прежде всего с вопросами взаимоотношений с другими конфессиями и деноминациями. Но главный вопрос экклезиологии, как было отмечено выше, – это вопрос о сущности и признаках церковного устроения.

В христианской экклезиологии под Церковью принято понимать сообщество верующих в Иисуса Христа, соединенных в Нем, принадлежащих всем временам и народам: «Церковь есть от Бога установленное общество людей, соединенных православной верой, Законом Божиим, священноначалием и Таинствами», – даёт определение Церкви в своём знаменитом «Катехизисе» митрополит Филарет (Дроздов) (п. 250)[1].

Любое концептуальное определение является в некоторых отношениях ущербным и не отражает в исчерпывающем виде признаки определяемого объекта или понятия. Определение митрополита Филарета (Дроздова), как известно, имеет сложную и длительную историю богословских дискуссий и споров. Так, например, прот. Ливерий (Воронов)[2] достаточно подробно пересказывает сюжет, связанный с опытом конструктивной догматической критики этого определения, представленной в трудах отечественного богослова Е. П. Аквилонова[3].

Е.П. Аквилонов утверждал, что Церковь, характеризуемая как «сообщество верующих», в качестве самого главного и самого существенного признака, которым всецело обусловлено её бытие, должна определяться указанием на её основателя и Главу – Иисуса Христа, Которого она есть мистическое Тело.

В конкретном определении митрополита Филарета Церковь определяется как «от Бога установленное общество людей», и только в широком контексте подразумевается также и учение о Христовом главенстве в Церкви. Е. П. Аквилонов отмечает, что в этом плане определение концептуально недостаточно, однако именно митрополит Филарет (Дроздов), с его точки зрения, «является главным защитником и истолкователем апостольского учения о Церкви как о Теле Христовом»[4].

Действительно, Церковь Божья уже в апостольских посланиях трактуется как мистическое Тело Христово (σώμα του Χρίστου): «…чтобы Бог Господа нашего Иисуса Христа, Отец славы, дал вам Духа премудрости и откровения к познанию Его, и просветил очи сердца вашего, дабы вы познали, в чем состоит надежда призвания Его, и какое богатство славного наследия Его для святых, и как безмерно величие могущества Его в нас, верующих по действию державной силы Его, которою Он воздействовал во Христе, воскресив Его из мертвых и посадив одесную Себя на небесах, превыше всякого Начальства, и Власти, и Силы, и Господства, и всякого имени, именуемого не только в сем веке, но и в будущем, и все покорил под ноги Его, и поставил Его выше всего, главою Церкви, которая есть Тело Его, полнота Наполняющего все во всем» (Еф. 1:17-23).

Исключительно в Церкви как Теле Христовом мы, верующие христиане, становимся причастниками Божественной природы Спасителя: «Как от Божественной силы Его даровано нам все потребное для жизни и благочестия, через познание Призвавшего нас славою и благостию, которыми дарованы нам великие и драгоценные обетования, дабы вы через них соделались причастниками Божеского естества» (2 Пет. 1, 3-4).

В Новом Завете Вселенская Церковь, основанная Иисусом Христом, сравнивается с «Невестой и Женой Христовой»: «Жены, повинуйтесь своим мужьям, как Господу, потому что муж есть глава жены, как и Христос глава Церкви, и Он же Спаситель тела. Но как Церковь повинуется Христу, так и жены своим мужьям во всем. Мужья, любите своих жен, как и Христос возлюбил Церковь и предал Себя за нее, чтобы освятить ее, очистив банею водною посредством слова; чтобы представить ее Себе славною Церковью, не имеющею пятна, или порока, или чего-либо подобного, но дабы она была свята и непорочна» (Еф. 5:23-27).

Встречаются также и такие наименования сообщества верующих во Христа как «Дом духовный», или «храм Божий»: «Итак вы уже не чужие и не пришельцы, но сограждане святым и свои Богу, быв утверждены на основании Апостолов и пророков, имея Самого Иисуса Христа краеугольным камнем, на котором все здание, слагаясь стройно, возрастает в святый храм в Господе, на котором и вы устрояетесь в жилище Божие Духом» (Еф. 2:19-22); «… а Христос – как Сын в доме Его; дом же Его – мы, если только дерзновение и упование, которым хвалимся, твердо сохраним до конца (Евр. 3:6).

Сообщество христиан, согласно Евангелию от Иоанна, есть в то же время и «паства, или стадо Христово»: «Есть у Меня и другие овцы, которые не сего двора, и тех надлежит Мне привести: и они услышат голос Мой, и будет одно стадо и один Пастырь (Ин. 10:16).

Итак, главой сообщества верующих христиан, согласно апостольскому учению, является Сам Христос: «…и Он есть прежде всего, и все Им стоит. И Он есть глава тела Церкви» (Кол. 1:18).

Однако, несмотря на насыщенность богословской экзегетики и герменевтики образа Церкви Христовой, экклезиологическая проблематика редко рассматривалась в лингвокультурологической перспективе, хотя оснований этому вполне достаточно.

Лингвокультурологический подход, выработанный в современной филологии на стыке с другими науками гуманитарного и культурологического круга, даёт уникальную возможность избежать непродуктивных догматических споров, очень часто возникающих исключительно по «лингвистическим» же причинам: несовпадение языковых планов и коммуникативные неудачи, вызванные разными историко-культурными контекстами, не всегда оказываются порождением сугубо богословского конфликта.

Русское слово «Церковь», как и в других славянских языках:

• Царква /белорусский/
• Църква /болгарский/
• Црквата /македонский/
• Црква /сербский/
• Cirkev /словацкий/
• Cerkev /словенский/
• Церква /украинский/
• Crkva /хорватский/[5],
  

– восходит к греческому  Κυριακόν – прилагательному «Господне», которое можно перевести также как «принадлежащее Господу». К этому же греческому слову относится наименование церкви в германских языках – Kirche и в английском – church . Если иметь в виду греческое существительное, то это – Κυριακή [οἰκία], то есть «дом Господень».

С другой стороны, наименование церкви в латинском языке (Ecclesia) и практически во всех восходящих к латыни языках так называемой романской группы непосредственно связано с другим греческим словом – Ἐκκλησία, что означает «собрание»:

• L'église /французский/
• La chiesa /итальянский/
• La iglesia /испанский/
• A igreja /португальский/
• L'Església /каталанский/.

У таких народов как валлийцы, армяне, грузины, турки и арабы слово Церковь восходит также к греческому слову Ἐκκλησία:

• Yr Eglwys /валлийский/
• Եկեղեցի /армянский/
• ეკლესია /грузинский/
• Kilise /турецкий/
• الكنيسة /арабский/.

В греческой новозаветной и в ранневизантийской христианской традиции именно Ἐκκλησία   обозначалорелигиозное сообщество христиан, которые объединены общей верой в Иисуса Христа как воплотившегося Бога-Спасителя, основавшего Церковь и возглавившего её.

Собственно богословский термин «экклезиология», с которого мы начали статью, также происходит от слова Ἐκκλησία.

Таким образом, русское слово «церковь» не совсем точно, с лингвокультурологической точки зрения, передает греческое понятие Ἐκκλησία(«собрание верующих»), так как этимологически оно связано с другим греческим корнем – Κυριακόν («принадлежащее Господу»), Κυριακή [οἰκία] («дом Господень»).

Именно поэтому в славянских языках слово «церковь» может иметь разные значения не только в зависимости от контекста, но и по семантическим причинам.

1) Под Церковью понимают вселенское сообщество христиан (Вселенская Церковь), которое состоит из множества поколений, ушедших в мир иной и пребывающих в небесных обителях в ожидании катехона и Страшного Суда,  а также поколений ныне здравствующих на всей земле христиан.

Именно эту семантику выделяет митрополит Филарет (Дроздов), характеризуя девятый член Символа Веры (свойства Церкви): «…Церковь видима, поскольку она пребывает на земле и к ней принадлежат все православные христиане, живущие на земле, в то же время она и невидима, поскольку она есть и на Небесах и к ней принадлежат все скончавшиеся в истинной вере и святости» (п. 252). <…> «…существует также единство между пребывающей на земле и Небесной Церквами как в их отношении к Единому Главе, Господу нашему Иисусу Христу, так и согласно взаимному общению между той и другой (п. 260). Средство общения Церкви, пребывающей на земле, с Церковью Небесной есть молитва веры и любви» (п. 261)[6].

2) Другое значение – местная территориальная община верующих данного прихода. Эта семантика близка первоначальному пониманию греческого слова Ἐκκλησία,которое  ещё в античном мире обозначал исключительно «общину, общество, общественное объединение, собрание».

В процессе лингвистической метонимии данное значение сместилось с понятия общины верующих – на место и помещение, в котором эта община собирается на совместное богослужение, и стало обозначать само храмовое здание, культовые дом или строение.

3) Наконец, словом церковьв нашем языке может обозначаться также собрание христиан в одной семье, включая родственников, соседей (так называемая «домашняя» или «малая церковь»).

Понятно, что в повседневном употреблении эта лингвистическая полисемия термина проясняется в ситуативном контексте общения.

Таким образом, русское слово «Церковь» этимологически связано с греческим словом Κυριακή [οἰκία](«дом Господень»), а семантически соответствует другому греческому слову – Ἐκκλησία.Причём в лингвокультурологическую перспективу этого синтеза вполне вписываются обоснование и концепция Церкви как мистического Тела Христова.

«Дом» и «крепость» (греч. καστέλλιον) Господа объединяются понятием «Храм».

«Община, общество, общественное объединение, собрание»(греч. ἐκκλησία) рождают русский «Собор».

«Храм» и «Собор» – две нераздельные составляющие понятия «Церковь», которая устроена как «Храм Тела Христова» и «Собор Духа Святого», с обитающим в ней Богом – Творцом Неба и Земли – Господом-Вседержителем во Святой Троице Единосущной и Нераздельной прославляемым: «Церковь, – подчёркивал митрополит Антоний (Сурожский), – таинственное тело, потому что Церковь – это присутствие среди падшего мира полноты Божества. Первый член Церкви – тот, Кого апостол Павел называет человек Христос Иисус. Он – один из нас, Он не только, если позволительно так выразиться, “Один из Них”, не только Один из Троицы – Он один из человечества. И, глядя на Него, мы можем видеть, что значит быть одновременно совершенным человеком и совершенным Богом. Но с Вознесения и праздника Пятидесятницы Святой Дух пронизал Церковь, исполнил её своим присутствием, и в Духе и во Христе вся Святая Троица присутствует в Церкви»[7].

Рассмотрим обе указанные лингвистические составляющие и их ассоциации в Священном Писании.

Храм как таковой является Домом Божьим(Κυριακή [οἰκία]) – тем священным пространством, в котором осуществляется молитвенная связь между Богом и Человеком. Архитектура Храма воплощает образ молитвы, то есть является символическим воплощением Бога-Слова – Логоса, а значит Имени Божьего.

Таким образом, в недрах Храма-Крепости, в Доме Господнем, звучит Божественное Слово и рождается Божественное Имя: «…синергетическое сопряжение божественного и человеческого чрез обряд освящения стен православного храма, – отмечает современный культуролог Ш. М. Шукуров, – осуществляется посредством молитвенного прославления божественного Имени в “обители Троицы”… <…> Именно в Храме должно быть окончательно преодолено формальное противоречие между Единым и Троичным, а также Именем и числом Имён»[8].

Храм объединяет общину верующих молитвенным возношением к Имени Бога и делает каждого из них – в евхаристическом таинстве – причастником Тела и Крови Господа нашего Иисуса Христа. Храм преображает индивидуальное сознание, делая его соборным. Храм приобщает каждого верующего к единому мистическому Телу Церкви. Церковь – это мы, христиане, собранные во Господе. Таков путь ассоциативных смыслов слова Κυριακή [οἰκία].

Другой ассоциативный путь, ведущий к Церкви как мистическому Телу Христа, у греческого слова Ἐκκλησία. 

Архимандрит Ианнуарий (Ивлиев) в интереснейшей работе, посвящённой теме эсхатологического бытия Церкви в посланиях апостола Павла даёт подробное описание использования слова Ἐκκλησία в Новом Завете[9].

Это слово в новозаветных текстах могло обозначать непосредственно собрание верующих: «все церкви» (Рим 16,4), «церкви галатийские» (1 Кор 16,1), «церкви асийские» (1 Кор 16,19),  – здесь используется множественное число, указывающее на конкретные общины ранних христиан.

Однако у апостола Павла Ἐκκλησία может означать и всю полнотуЦеркви Христовой, её универсальное значение, которое проецируется и в семантике отдельной общины.

Архимандрит Ианнуарий приводит в качестве примера такого понимания церкви приветственное слово апостола Павла, адресованное конкретной общине, мистический план бытия которой универсален: «Павел…церкви Божией сущей в Коринфе, освященным во Христе Иисусе, призванным святым со всеми призывающими имя Господа нашего Иисуса Христа во всяком месте…» (1 Кор 1,1-2).

«В том, что слово “церковь” обозначает то отдельную церковь, то всю “вселенскую” Церковь, – отмечает архимандрит Ианнуарий, – отражается своеобразный двойственный характер эсхатологического народа Божия. С одной стороны, Церковь не является феноменом этого греховного мира: она принадлежит иному, новому веку. И как таковая Церковь невидима. С другой стороны, эта эсхатологическая невидимая Церковь видимым образом воплощается в отдельных церквах-общинах этого мира. Таким образом, Церковь – двойственная реальность: видимая как мирской факт, но невидимая – хотя и видимая для очей веры – как реальность эсхатологическая, реальность будущего века»[10].

Синтез двух рассмотренных нами лингвистических составляющих понятия Церковь 1) как Храма – Дома Господня (Κυριακή [οἰκία]) и 2) общины или собрания верующих – Собора святых (Ἐκκλησία) соотносим с концепцией Церкви как «Тела Христова» (σώμα του Χρίστου) и, более того, именно в ней и получает своё богословское обоснование.

Церковь, понимаемая как Собор святых в Храме Господнем, является восприемницей божественной благодати, дарованной земному человечеству. Богочеловеческая природа Христа является основой неразделимости и единства Церкви как «богочеловеческого организма истинной жизни»[11].

В концепции Церкви как «Тела Христова» содержится и принцип её единства, и сверхъестественная история её основания, и значение её миссии: «Тело же не из одного члена, но из многих. Если нога скажет: я не принадлежу к телу, потому что я не рука, то неужели она потому не принадлежит к телу? И если ухо скажет: я не принадлежу к телу, потому что я не глаз, то неужели оно потому не принадлежит к телу? Если все тело глаз, то где слух? Если все слух, то где обоняние? Но Бог расположил члены, каждый в составе тела, как Ему было угодно. А если бы все были один член, то где было бы тело? Но теперь членов много, а тело одно. Не может глаз сказать руке: ты мне не надобна; или также голова ногам: вы мне не нужны. Напротив, члены тела, которые кажутся слабейшими, гораздо нужнее, и которые нам кажутся менее благородными в теле, о тех более прилагаем попечения; и неблагообразные наши более благовидно покрываются, а благообразные наши не имеют в том нужды. Но Бог соразмерил тело, внушив о менее совершенном большее попечение, дабы не было разделения в теле, а все члены одинаково заботились друг о друге. Посему, страдает ли один член, страдают с ним все члены; славится ли один член, с ним радуются все члены. И вы – тело Христово, а порознь – члены» (1 Кор 12,27).

В русле теории так называемого органицизма, получившей развитие в античной философии и хорошо понятной для адресатов Послания – христиан римской общины, апостол Павел разворачивает метафору, суть которой заключается в том, что все без исключения члены человеческого тела, имея разное предназначение, равны в модусе совокупного целого – телеологии организма, и добавляет к этому существенную мысль о надмирно-эсхатологическом единстве христиан в мистическом плане Христова Тела, где всякие различия также перестают иметь значение: «Ибо, как в одном теле у нас много членов, но не у всех членов одно и то же дело, так мы, многие, составляем одно тело во Христе, а порознь один для другого члены» (Рим 12,4-5).

Мистическое Тело Церкви формируется не составляющими её отдельными членами, но Самим Христом: «Ибо, как тело одно, но имеет многие члены, и все члены одного тела, хотя их и много, составляют одно тело, – так и Христос. Ибо все мы одним Духом крестились в одно тело, Иудеи или Еллины, рабы или свободные, и все напоены одним Духом» (1 Кор 12,12-13).

Таким образом, понятие Церковь приобретает мистическое значение (хотя мы помним о том, что в апостольских посланиях Церковь именуются как Ἐκκλησία,т.е. исходя из конкретной семантики – «собрание людей»). Из общины или собрания она  возрастает до своей соборной (кафолической) сущности Κυριακή [οἰκία] (Дома Господня) и в меру роста такого понимания становится воскресшим σώμα του Χρίστου – Телом Христовым, существующим предвечно в Божественной реальности мира.

Каждый отдельный христианин, включаясь в малый круг общины верующих (Ἐκκλησία), вовлекается в спасительную реальность Церкви как соборного Тела Христа: «Через Церковь (как Свое Тело) Христос продолжает дело спасения мира и завершает ту цель, с которой он воспринял человеческую природу. В этом смысле Церковь – продолжающаяся сфера спасительной деятельности Божией на земле. Используя выражение “Тело Христово”, Апостол преследует цель подчеркнуть эту непрерывность между мессианской задачей Иисуса Христа и миссией Церкви в истории спасения»[12].

Конечно, мистическое измерение Церкви как «Тела Христова» имеет чётко обоснованный сакраментальный смысл, воплощаемый в Евхаристическом богослужении и шире – Евхаристическом богословии, которые формируются в историческом контексте литургической традиции Церкви. Церковь как «Тело Христово» – это, безусловно, «евхаристическое Тело»: «Чаша благословения, которую благословляем, не есть ли приобщение Крови Христовой? Хлеб, который преломляем, не есть ли приобщение Тела Христова? Один хлеб, и мы многие одно тело; ибо все причащаемся от одного хлеба» (1 Кор 10,16-17). «Ибо я от Самого Господа принял то, что и вам передал, что Господь Иисус в ту ночь, в которую предан был, взял хлеб и, возблагодарив, преломил и сказал: приимите, ядите, сие есть Тело Мое, за вас ломимое; сие творите в Мое воспоминание. Также и чашу после вечери, и сказал: сия чаша есть новый завет в Моей Крови; сие творите, когда только будете пить, в Мое воспоминание. Ибо всякий раз, когда вы едите хлебсей и пьете чашу сию, смерть Господню возвещаете, доколе Он придет. Посему, кто будет есть хлеб сей или пить чашу Господню недостойно, виновен будет против Тела и Крови Господней. Да испытывает же себя человек, и таким образом пусть ест от хлеба сего и пьет из чаши сей. Ибо, кто ест и пьет недостойно, тот ест и пьет осуждение себе, не рассуждая о Теле Господнем» (1 Кор 11,23-29).

Собрание верующих (ἐκκλησία) – это не рядовое собрание служащих, пусть даже и обрядовых служащих. Нет. Это собирание душ на таинство Тела и Крови Христовых для благодарения Бога (Евхаристия – греч. ευχαριστίες / благодарность/) по установленному Самим Господом Иисусом Христом чину преломления евхаристического Хлебаи благословения евхаристической чашиво свидетельство спасения и Воскресения: «Приимите, ядите: сие есть Тело Мое, еже за вы ломимое, во оставление грехов. Пийте от Нея вси: сия есть Кровь Моя Нового Завета, яже за вы и за многия изливаемая, во оставление грехов» (анамнесис /греч. ανάμνησις – воспоминание/, главная часть евхаристической молитвы: см.Лк. 22:19; 1Кор. 11:24).

Евхаристическое общение в литургическом действе объединяет верующих во Христа и во Христе и напоминает ( ανάμνησις ) им о том, что их Дом Господень, их Церковь, их собрание и есть Тело Христово: «Иисус сказал им в ответ: разрушьте храм сей, и Я в три дня воздвигну его. На это сказали Иудеи: сей храм строился сорок шесть лет, и Ты в три дня воздвигнешь его? А Он говорил о храме тела Своего. Когда же воскрес Он из мертвых, то ученики Его вспомнили, что Он говорил это, и поверили Писанию и слову, которое сказал Иисус» (Иоан. 2, 19-22).

Список литературы

1. Аквилонов Е. П. Новозаветное учение о церкви. Опыт догматико-экзегетического исследования. СПб., 1896.

2. Аквилонов Е. П. Церковь, научные определения Церкви и апостольское учение о ней как Теле Христовом. СПб.,1894.

3. Антоний, митрополит Сурожский. Утешитель. Доклад на епархиальной конференции, посвящённой теме «Дары Святого Духа – Церковь как продолжение Пятидесятницы» // Русская мысль. – №4279 – 22-28 июля, 1999. С. 21.

4. Воронов, Ливерий (протоиерей). Догматическое богословие. Клин: Фонд «Христианская жизнь», 2002. 126 с.

5. Ианнуарий (Ивлиев), архимандрит. Церковь Божия как эсхатологическая реальность в мире // Азбука веры. Православное общество [Режим доступа]:  http://azbyka.ru/ivliev/tserkov_kak_eshatologicheskaya_realnost-all.shtml

6. Магистерский коллоквиум в Санкт-Петербургской духовной академии и доклад доцента Е. Аквилонова. СПб., 1894.

7. Пространный христианский катихизис Православной Кафолической Восточной Церкви / [Сост.: свт. Филарет (Дроздов); Предисл., подг. текста примеч. и указ.: А.Г. Дунаев]. М.: Издательский Совет Русской Православной Церкви, 2006. 168 с.

8. Шукуров, Ш.М. Имя и число. О божественном и личностном началах в теологии и иконографии Храма // Синергия. Проблемы аскетики и мистики Православия. Научный сборник под общей редакцией С.С. Хоружего. М.: Издательство Ди-Дик, 1995. С. 272-295.