1) Воробьев М., свящ. Вольские храмы и их строители. Саратов: «Эль-Принт» (ИП Яковлев А.А.), 2008. Тир. 3000 экз. ISBN отсутствует.
2) Гоглов А., свящ. Владимирское лихолетье: Православная Церковь на Владимирщине в годы безбожной смуты. М.: Приход храма Святаго духа сошествия, 2008. Тир. 4000 экз. ISBN 978-5-98891-297-2.
В прошлом 2008 году появилось много книг, с разных сторон освещающих сюжеты российской церковной истории. Некоторые из этих работ мне уже довелось обозревать для портала bogoslov.ru. Теперь хочу остановиться на двух книгах, освещающих региональные сюжеты. Их авторы — действующие священники Русской Православной Церкви. Сам этот факт сразу же наталкивает на размышления о церковном краеведении.
В дореволюционной, точнее — предреволюционной России церковное краеведение (в основном то изучение региональной истории, которым занимались священнослужители и педагоги духовных школ и тематикой которого была преимущественно история местной иерархии и церковного строительства) было особым феноменом духовно-интеллектуальной жизни. Почти в каждой епархии был свой местный историограф в священном сане, публиковавшийся в «Епархиальных ведомостях», а в случае плодотворности исследовательской работы — бывший еще и членом губернской ученой архивной комиссии. К слову сказать, этот пласт нашей дореволюционной церковной историографии остается слабо изученным, хотя к отдельным работам и обращаются современные историки, ведущие изыскания по той или иной теме, ведь работы историков-краеведов эпохи столетней давности зачастую не потеряли своей научной актуальности.
Советская эпоха оборвала надолго занятия церковной регионалистикой. В последние 20 лет на фоне возрождения церковной жизни происходит и восстановление традиций церковного краеведения. Во многих епархиях проводятся разнообразные чтения, на которых звучат доклады, среди прочих посвященные истории отдельных храмов, отдельным священнослужителям (или их династиям), духовно-учебным заведениям. Не всегда эти доклады дотягивают до уровня научных исследований, но во многих случаях примечателен сам факт возникающего интереса к той или иной теме. Однако более важным индикатором уровня постепенного развития нашего церковного краеведения служат книги, авторами которых становятся священнослужители, а также члены корпораций и выпускники духовных школ. По ним мы можем судить о том, в каком направлении развивается и в какой форме находит свое фактическое воплощение интерес к церковной истории регионов.
В этом отношении указанные две книги позволяют нам увидеть и достижения современного церковного краеведения, и его недостатки. Прежде всего, остановимся на книге священника Михаила Воробьева из г. Вольска Саратовской епархии. Перед нами уже не первая работа этого автора. Ранее им выпущено несколько книг и брошюр и множество статей по церковной истории Вольска и Саратовского Поволжья в целом[i].
В названии «Вольские храмы и их строители» ключевое слово — последнее. Большая часть текста посвящена именно строителям храмов, а не самим храмам. И среди этих строителей ключевой персонаж — русский купец-миллионер конца XVIII — начала XIX в. Василий Алексеевич Злобин, который своими собственными усилиями попытался превратить поволжское сельцо Малыковка в город роскошных особняков, величественных храмов (православных и старообрядческих) и просторных площадей под названием «Волгск», позднее трансформировавшимся в современное «Вольск». Попытка во многом удалась, если не ему самому, умершему в 1814 г. и оставившему после своей смерти миллионные долги (его деятельность о. Михаил называет даже финансовой пирамидой — и с этим трудно не согласиться).
За первой главой книги, посвященной самому В.А. Злобину, следует несколько глав, посвященных его потомкам, а также представителям купеческой династии Сапожниковых, породнившихся позднее со знаменитой семьей Бенуа. После рассказа об этих людях, сыгравших ключевую роль в создании облика города Вольска о. Михаил помещает большую главу о вольских храмах, существовавших в городе в конце XIX — начале XX вв., и судьбе этих храмов. После нее есть еще две главы, одна из которых посвящена старообрядческим храмам, а другая — православному женскому Владимирскому монастырю. После многих из глав помещены приложения, а в конце всей книги добавлено приложение, представляющее собой сборник стихов Константина Васильевича Злобина, публикуемых по рукописной тетради из Отдела рукописей Российской национальной библиотеки.
О. Воробьев вскрывает в своей книге многие неизвестные страницы вольской общегородской и градо-церковной истории. Как много всего разноликого, русского и иностранного, православного и инославного связано с историей одного волжского города! Как много всего связало его с величественным Петербургом! Какие огромные шансы были, если судить по данным, в изобилии имеющимся в книге о. Михаила, у бывшей Малыковки стать чуть ли не губернским городом! Этого не произошло, Вольск остался уездным, впоследствии также вторым кафедральным градом, но память о не реализованном когда-то потенциале этой точки на карте Поволжья до сих пор жива!
Автор «Вольских храмов», совершенно очевидно, симпатизирует старообрядчеству, но, конечно, не с богословских позиций, которых он не касается, а с культурных и этических. Так, именно с некоторой долей симпатии автор пишет о саратовско-пензенских архиереях и губернаторах, снисходительно относившихся к старообрядцам. Контраст чувствуется и при сравнении двух монархов первой половины XIX в.: «Либеральные времена Александра Благословенного сменились тем временем далеко не чувствительной эпохой Николая Павловича» (С. 229). Можно сказать, что о добровольно-принудительном присоединении поволжских старообрядцев к единоверию при Николае I пишет даже с чувством досады и укоризны.
Всё это, впрочем, не удивительно: в истории Вольска так тесно сплелись два исповедания: собственно православие и отколовшееся от него староверие, что порой их трудно было отграничить друг от друга. Так, о некоторых персонажах книги о. Воробьева трудно точно сказать: были они приверженцами канонического исповедания, единоверцами или староверами-раскольниками. Впрочем, деньги они часто давали на строительство храмов как православных, так и старообрядческих, с одинаковой щедростью. Щедро они вкладывались и в искусство, религиозное и чисто светское. Говоря о коллекции шедевров живописи А.П. Сапожникова — одного из строителей вольских храмов — о. Михаил размышляет о причинах того, что многие купцы-старообрядцы стали видными российскими меценатами: «Следует помнить, что в старообрядческой среде повседневная жизнь, быт, до самого конца не были секулязированными. Вся жизнь человека, от крещения до погребения проходила в церкви. Богослужения были частыми и настолько продолжительными, что храмовое убранство помимо воли запечатлевалось в памяти человека, не только духовно, но и эстетически воспитывая его душу» (С. 119).
Книга о. Михаила получилась целостным историческим повествованием, в котором не только вводятся новые источниковые данные (главным образом, из Вольского филиала Государственного архива Саратовской области) и при разборе отдельных сюжетов обобщаются результаты исследований других краеведов, но и есть совершенно захватывающие по остроте излагаемого материала страницы. Нельзя не упомянуть о многочисленных иллюстрациях: как черно-белых в тексте (в основном с открыток и фотографий начала XX в.), так и цветных на специальной вклейки. Многие из них опубликованы впервые. В этом отношении книга схожа со второй, обозреваемой в настоящей рецензии[ii].
В то же время в книге о. Михаила, на мой взгляд, есть серьезные недостатки. К одному из них следует отнести привычку автора приводить слишком длинные цитаты из изучаемых источников. Еще можно согласиться с тем, когда очень подробно цитируется в тексте архивный документ, но предельно объемные цитаты из опубликованных и достаточно известных воспоминаний Г.Р. Державина, думаю, в книге не нужны. Говоря о большой главе про вольские храмы, где речь идет чаще всего об эпохе начала XX в., то нужно заметить, что автор слишком неаналитично подходит к имеющемуся у него материалу, порой только пересказывая добытый архивный документ, при этом его почти не комментируя его и не вводя информацию из него в исторический контекст. Есть в книге и просто фактические и бросающиеся в глаза ошибки, в частности когда император Александр II перепутан с Александром III (см. на с. 143: «...выстроенного на месте убийства императора Александра Третьего...»).
И все же главное — то, с каким теплым чувством рассказывает о. Михаил об истории Вольска, в котором живет и служит и в котором некогда жили, служили, благотворили и грешили те люди, кои стали ныне героями его книги. Автор далек от сухого академизма и во многом следует дореволюционному стилю церковного краеведения, образчиком которого являются труды вольского же протоиерея В. Еланского, жившего на век раньше о. Михаила и неоднократно цитируемого в книге.
Другая книга, привлекшая мое внимание, принадлежит перу отца Аркадия Гоглова, ныне священника московского храма Ризоположения Пресвятой Богородицы во Влахерне, ранее жившего и служившего во Владимирской епархии. «Владимирское лихолетье» — это переиздание ранее вышедшей книги «Крестный путь России»[iii]. Состоит она из 23 небольших глав, посвященных отдельным событиям в жизни Русской Церкви в целом и Владимирской епархии в частности в переломный период 1917 — 1919 гг. В первом издании указывалось, что это — сборник статей разных лет. При переиздании текст если и был изменен, то совсем незначительно (вся структура и большая часть прежнего текста сохранена), однако указание на то, что это собрание статей, исчезло.
Многие из глав, особенно в начале книги, повествуют о «генеральных» событиях в Русской Церкви в период революции и гражданской войны. Новых для историографий сведений в них не содержится, т.к. они практически полностью построены на нескольких обобщающих церковно-исторических трудах (которые автор перечисляет во введении). В то же время достаточно известный материал передается с чрезвычайным эмоциональным надрывом, понятным и даже необходимым в проповеди или публицистических работах, но совершенно излишним в научно-исторических краеведческих трудах (формальная заявка на научный статус работы в книге присутствует). Исторический путь имперской России при этом рисуется автором слишком в черных красках. Кроме того, о. Гоглов обращается в приводимом им эскизном изображении духовного состояния предреволюционной России к русской литературе, ссылаясь при этом на работы ныне почившего профессора Московской духовной академии М.М. Дунаева. Прием — оправданный в историческом исследовании, но не сам по себе, а в сочетании с другими приемами и методами, с анализом разных видов источников.
Во введении задекларировано, что «основными источниками при написании книги стали, главным образом, архивные документы, обработанные автором в Государственном архиве Владимирской области» (С. 34). Однако на деле в тексте очень мало ссылок на материалы ГАВО, из большого числа глав лишь 3-4 содержат данные новых архивных материалов. Главным же источником работы стали «Владимирские епархиальные ведомости». Привлечение церковной периодики начала XX в. для исследовательской работы — дело важное и благодарное. То, что это — информативнейший источник, бесспорно. Однако хотя бы минимальные приемы работы с этим источником необходимо знать и следовать им. К сожалению, автор «Владимирского лихолетья» очень часто переходит к многостраничному цитированию «Епархиальных ведомостей», не подвергая приводимые данные ни анализу, ни даже минимально внятному комментированию. Иногда он даже цитирует без закавычивания цитируемого текста, и возникает весьма странный эффект: становится совершенно неясно, кто пишет: о. Аркадий или епархиальный хроникер 1918 г.[iv]
В том же введении перечислены некоторые работы, с которыми автор знакомился при подготовке своего труда. Труды предшественников упоминаются очень избирательно и непонятно, по какому принципу. Так, на С. 36 упомянута работа владимирского священника Сергия Минина «Губерния в старой открытке», однако почему-то ни слова не сказано о работе того же о. Минина «Очерки истории Владимирской епархии», вышедшей в 2004 г.
Такой подход характерен для работы о. Аркадия в целом. В главах, где вводятся новые данные, из «Владимирских епархиальных ведомостей», из местных газет первых лет советской власти, кое-где — из владимирского архива, эта избирательность и стихийность подачи материала менее заметна. Но там, где сообщаются общеизвестные исторические данные, это сильно бросается в глаза. А первая глава («Краткая история Владимирской епархии Русской Православной Церкви до 1917 года») вообще более всего походит на учебный конспект студента, изучающего историю Русской Церкви и готовящегося к экзамену, отнюдь не содержа в себе признаки сколько-нибудь глубокой исследовательской работы.
Учитывая эти недостатки и недоработки[v], весьма трудно понять, зачем книга «Крестный путь России», изданная в 2006 г. и некоторых книжных магазинах еще встречаемая, через два года была переиздана почти без изменений недоработанного текста огромным по нынешним меркам тиражом в 4000 экз.!
Хочется еще отметить, что авторы обеих рецензируемых книг антибольшевистски настроены. Впрочем, трудно иметь иное настроение, изучая церковную историю XX в. (и XIX в., как имевшую в XX-м свое продолжение), и быть настроеным иначе, даже при всем желании соблюдать объективность. В то же время научная работа, в том числе историко-краеведческая, предполагает исключение из текста большей части эмоциональных оценок, хотя общая этическая оценка описываемых событий может присутствовать. В этом отношении разобранные две работы достаточно показательны: если о. Михаил дает такую оценку мягко и ненавязчиво, то у о. Аркадия она выглядит чересчур топорной.
Впрочем, все отмеченные недостатки обеих книг, как о. Михаила, так и особенно о. Аркадия ничуть не умаляет заслуг этих и других священников, которые являются не только служителями алтаря, но и знатоками и популяризаторами истории родной земли[vi]. Этот интерес — самое важное, так как может стать импульсом к более широкому развитию нашего церковного краведения. Чего недостает? На мой взгляд, при епархиях и духовно-учебных заведениях можно было бы создать краткосрочные исторические курсы, где как священники, желающие заниматься историей своей земли, вести историко-архивную работу, так и активные миряне обучались бы в сжатые сроки базовым принципам работы над историческим исследованием, грамотной архивной и библиотечной работе, оперированию с источниками в цифровом формате. Такие курсы отнюдь не ставили бы целью дать полноценное историческое образование, а имели бы практическое и методологическое значение. При том, что главная задача пастырей — служить, а не заниматься историческими изысканиями, все-таки такие занятия не могут не приветствоваться. Почти у каждой епархии сейчас есть свои прославленные святые. Изучить их биографии, историческую эпоху, в которой они жили, важно порой не только для историков Церкви, но и для священников. Для них в таком изучении могут быть найдены важные миссионерские аргументы. Очевидно, что такая работа много где ведется. Актуальная задача — направить ее в более грамотное и унифицированное, а потому легко распространяемое и воспринимаемое, русло. Тогда, хочется надеяться, будут появляться во множестве новые интересные краеведческие книги, и делающие весомый вклад в нашу церковно-историческую науку, и свободные от банальных и легко устранимых ошибок.
[i] Главным предыдущим трудом о. Михаила следует считать книгу: Воробьев М., свящ. Православное краеведение: Исторические очерки. М., 2002.
[ii] Хотя в книге о. Аркадия многие иллюстрации представляют собой изображения, неоднократно растиражированные в литературе: «Кто был в церкви на Пасху» (С. 240), «За сортировкой изъятых церковных ценностей» (С. 258) и др., кстати, не соответствующих хронологическим рамкам «Владимирского лихолетья».
[iii] Гоглов А., свящ. Крестный путь России: Владимирская епархия Русской Православной Церкви в годы крушения Империи и гражданской войны в России 1917 - 1920 годов. Статьи разных лет. М., 2006.
[iv] Приведу весьма показательный в этом отношении фрагмент текста, где речь идет об итогах Владимирского епархиального съезда, прошедшего в июне 1918 г.:
«Предложение единогласно принимается.
Вопрос о времени созыва следующего Епархиального собрания остается открытым, определение его предоставляется Епархиальному совету.
И все же Владимирский Епархиальный экстренный съезд, несмотря на огромные труды, не смог выполнить своей задачи, не смог оправдать надежд Святейшего Патриарха и Священного Синода, как и съезды других епархий. Это была всего лишь демонстрация единства и многочисленности Церкви» (С. 217).
Читателю очень трудно разобраться, где тут данные источника, а где выводы (весьма туманные и невнятные) автора.
[v] Недоработки постоянно бросаются в глаза в книге. Например, текста на С. 5 - 6 и С. 352 - 353 совершенно один и тот же. Не думаю, что была какая-то объективная потребность повторять его под одной обложкой.
[vi] После Заключения в книге о. Аркадия есть приложения, в одном из которых рассказывается о его собственных предках-священнослужителях.