В одном из сочинений Филон упомянул о том, что однажды он посетил Храм в Иерусалиме (Prov. 2.64). Некоторые ученые сомневаются в аутентичности этого фрагмента, однако он полностью соответствует тому, что мы знаем о Филоне. Нам представляется вероятным, что хотя бы однажды он совершил паломничество в Иерусалим. Во всяком случае, в своих сочинениях Филон демонстрирует абсолютную лояльность Иерусалимскому Храму [1].
В трактате Об особых законах Филон говорит о правомерности существования лишь одного Храма на всей земле, поскольку есть только один Бог (Spec. 1.67). Далее в этом же фрагменте он приводит общее описание Иерусалимского Храма (Spec. 1.71-75) и рассказывает о паломниках, приходивших туда во время трех праздников (Spec. 1.69-70). Он упоминает о взимании с евреев диаспоры храмового налога, который регулярно отвозили в Иерусалим особые посланники:
Каждый человек, начиная с двадцати лет, каждый год должен приносить первые плоды... В назначенный срок особые посланники собирали денежный налог. Посланники эти избирались из самых добродетельных и надежных жителей города. Именно они должны были доставить деньги и вместе с ними надежды всех остальных граждан (Spec. 1.77-78).
Любопытно было бы узнать, входил ли когда-то сам Филон в число этих «добродетельных и надежных» жителей, доставлявших деньги в Иерусалим [2].
В трактате Посольство к Гаю Филон говорит, что евреи предпочли бы умереть, нежели увидеть свой Храм оскверненным. Очень показателен в этом плане рассказ о попытке императора Калигулы поставить в Иерусалимском Храме статую, изображающую его самого в виде Зевса. По свидетельству Филона, приказ Калигулы поставил римского наместника Петрония в очень трудное положение:
Ибо [он] знал, что евреи скорее захотят принять не одну, но тысячи смертей, будь это возможно, чем позволят нарушить какой-нибудь запрет. Ибо все люди хранят свои обычаи, особенно еврейский народ... Но еще сильнее и совершенно особым образом евреи привязаны к Храму, и вот важнейшее тому доказательство: всякого иноплеменника, проникшего во внутреннюю ограду Храма, непременно карают смертью (Legat. 209, 212).
Безусловно, здесь Филон преувеличивает доблесть собственного народа. Однако есть все основания считать, что он гордился Храмом вполне искренне, даже если эта гордость была несколько преувеличенной.
Гордость Филона Храмом вызвана скорее приверженностью иудейской традиции, нежели какой-то реальной потребностью в нем. Как мы уже отмечали, в трактате Об особых законах 1.67 Филон говорит о существовании одного-единственного Храма как символа одного-единственного Бога. В этом же тексте он называет подлинным храмом Бога все мироздание (Spec. 1.66), а не какое-то определенное, построенное людьми святилище. Земной же, рукотворный Храм, как видит его Филон, — лишь символ. Он необходим тем, кто хочет совершить жертвоприношение, чтобы обратиться к Богу с благодарностью или с просьбой о прощении грехов (Spec. 1.67).
Но Филон считает, что люди, стремящиеся к добродетели, умом пребывают в святом месте, хотя и удалены от него телесно (Leg. 1.62) [3]. Для того, чтобы разум человека находился в святилище, телу нет необходимости быть там:
[Бог] отворачивается от тех, кто обращается к нему с нечестивыми намерениями, даже если они ежедневно приносят в жертву сотню быков. Но он принимает тех, кто приходит к нему с чистыми намерениями, даже если они вообще не приносят жертв. Богу приятны алтари, на которых не возжигают огня, рядом с которыми добродетель исполняет роль хора (Plant. 108).
Более того, Бог не может, в прямом смысле слова, обитать в земном сооружении. «Какой же дом должны мы воздвигнуть для царя царей, Бога, управляющего всем миром?» (Cher. 99). Ответ Филона очевиден: «никакой». «Какой бы дом не воздвигли мы, в нем не достанет места даже для ступни Его. Однако достойная душа может стать достойным пристанищем для Него» (Cher. 100-101).
Таким образом, мы можем подвести итог рассуждениям Филона о Храме и жертвоприношениях. Филон считал Иерусалимский Храм центром иудейской традиции и важным символом монотеизма. Безусловно, он не допускал идеи о постройке иудейского храма в каком бы то ни было другом месте (Spec. 1.67-68). Но вместе с тем институт жертвоприношений он воспринимал весьма символически. Жертвоприношения полезны для тех, кому они помогают стремиться к Богу. Но праведник может обрести Бога и без них.
[1] Посещение Храма входит в перечень основных еврейских обрядов в Mig. 92.
[2]См. также Legat. 312-313.
[3]Напротив, если физически человек находится в священном месте, он как бы не присутствует в нем, если разум его склоняется к нечестию. Жертвоприношения без праведного намерения не являются жертвоприношениями (Мos. 2.107-108).
Отрывок из монографии Кеннета Шенка , «Филон Александрийский. Введение в жизнь и творчество». — М.: Библейско-богословский институт св. апостола Андрея, 2007. — С. 67-70.
Источник группа Библеистика