Два храма на один город: безлюдья нет и не предвидится
– Отец Довмонт, как часто проходят службы в храме Ивангородской крепости?
– Службы у нас в субботу, воскресение и по праздникам, т.е. постоянно.
– А зимой не холодно в древнем храме? Печка греет?
– Нет, у нас финские обогреватели. Я могу их включить.
– Очень было бы кстати. Итак, Ивангород находится на самой границе. Насколько я знаю, въезд сюда обычным российским гражданам затруднен: требуется почему-то специальное разрешение. И чаще всего, если кто и приезжает, то это туристы, путешественники и прочие, которые в Ивангороде не больно-то останавливаются. Так кто же приходит на службы в храм в Ивангородскую крепость?
– Местные жители приходят. У нас где-то 2/3 прихода – местные жители, и 1/3 из Нарвы, из Эстонии приходят…
– Таким образом, нельзя сказать, что на службах безлюдно?
– Нет, я бы не сказал. У нас на Рождество Христово было около 60 причастников, а так около 100 человек было на службе. Было тесновато, но в тесноте – не в обиде.
– В Ивангороде всего два храма. Два храма на один город – это не маловато?
– Да это много вообще, если принимать во внимание духовное состояние нашего общества… У нас около 10000 жителей здесь. И, в общей сложности, в имеющихся в Ивангороде двух храмах человек 300 из этих 10 тысяч, наверное, бывают на службах. Осознанно приходят.
– А остальные?
– А остальные не появляются вообще.
Православные, где ваше качество?
– Вот сейчас мы с вами подняли больную тему: духовное состояние нынешнего общества. Как бы вы вкратце его охарактеризовали? Проблема количества храмов и «качества» христиан, для которых эти храмы построены – несколько ли веков назад или совсем недавно.
– Это действительно больная тема. На мой взгляд, количество прихожан свидетельствует в том числе и о не самом высоком духовном «качестве» общества сегодня. Впрочем, ничего нового тут нет, ведь это было еще и до революции, когда рухнула синодальная система с ее требованиями обязательной исповеди, отчета о ее прохождении, допуске к Причастию (раз в год) и прочей обязаловкой.
– Что же случилось после того, как рухнула синодальная система?
– Храмы опустели после Февральской революции. Не все, конечно, но в подавляющем своем большинстве. «Революция удается там, где подорваны нравственные устои общества, и, обратно, не имеет успеха там, где они крепки. Вот почему всякой революции предшествует долголетняя и сложная подготовительная работа, которая начинается с колебания нравственных устоев, разрушения моральных принципов, с проповеди нигилизма, продолжается всевозможными социалистическими утопиями, рассчитанными на невежество и аморальность населения, и заканчивается открытыми гонениями на Церковь…», – писал в своих воспоминаниях товарищ обер-прокурора Святейшего Синода князь Н.Д. Жевахов[1].
Ещё после первой революции 1905 года святой праведный Иоанн Кронштадтский, обличая нравственное падение интеллигенции и студенчества, а также, как следствие, пагубное их влияние на простой народ, говорил: «Смотрю на мир, лежащий во зле, или, ближе, на Россию, получившую от Бога драгоценное наследие от предков – веру православную, и отступившую по легкомыслию непостижимому от своей веры и впавшую во всевозможные беды: и ужасаюсь, и скорблю, видя, как страдает и ещё пострадает она, если не обратится всем сердцем к вере отеческой и к Церкви православной, за которой спаслось столько праведных людей. За безверие, пьянство и разврат следуют беды за бедами, беды величайшие, несоизмеримые: позорная война, обеднение народа, революция, голодовка, холера, мятежные две Думы, из коих вторая через некоторых представителей своих едва не погубила Царскую семью. Вот наказания Божии за отступление от веры и огульный разврат. Самые праздники наши святые, которые должны бы возводить наши умы и сердца на небо, обратились в праздники сатанинские, праздники плоти и крови и всяких несмысленных и вредных страстей…»[2].
Петр Давыдов и игумен Довмонт (Беляев)
Вот насколько строго характеризует духовное состояние российского общества праведный старец. Примерно в это же время в одной из своих университетских лекций ему вторил русский историк Василий Ключевский. Митрополит Вениамин (Федченков) вспоминал: «В рассказах одного слушателя знаменитого профессора Московского университета В.О. Ключевского мне пришлось прочитать такое пророчество его о народе: «Народ, вступивши на революционный путь (1905), обманул (это слово я помню! – о. Довмонт) своего царя, которому клялся в верноподданничестве и безграничной преданности. Наступает время, когда он обманет и Церковь, и всех тех, кто его считал православным и богоносцем. Придет пора, что он умело обманет, проведет и социалистов, за которыми сначала пойдет. Правда ли, что говорил так историк, много знавший о русском человеке? Но не имею основания сомневаться: записал эти его предсказания Нелидов, не думаю, чтобы он все это сочинил…»[3]. После свержения монархии российское общество разделилось на две враждующие стороны. «Люди разделились на два враждебных лагеря, ожесточенно враждующих друг с другом… Не так просты причины, их разделившие: дело вовсе не в отдельных «вопросах», в несходстве точек зрения, в расовой ненависти, а в том, что люди стали расти и развиваться на разных фундаментах, на подмененных ложью нравственных понятиях и началах. С точки зрения мечтателей-революционеров, нередко искренних и добросовестных людей, преследовавшие их представители законной правительственной власти казались такими же преступниками, как этим последним – революционеры. Каждая сторона действовала в полном убеждении, что защищает правду и борется с неправдой»[4], – вспоминал князь Н.Д. Жевахов.
– А как же мнение, согласно которому до 1917 года Русь была совершенно святой?
– М-да. Иногда пытаются изобразить, что все до определенной черты было прекрасно – Православная Русь повсеместная, и вдруг какие-то пришли враги откуда-то, и вот они начали все ломать, все крушить. А часто этими врагами-то были сами местные жители.
– 1917-й случился не без нашего собственного активного участия?
– Ну да, это же видно и понятно.
Очень сильно ударил по русскому народу страшный раскол XVII века
– Где же истоки этой богоборческой активности?
– Если брать историю, то нужно сказать, что очень сильно ударил по русскому народу страшный раскол XVII века. Когда патриарх Никон принародно рубил иконы так называемого «неистового письма». Эти события подробно описал в своих мемуарах сириец, архидиакон Павел Алеппский, который в XVII по приглашению патриарха Никона посетил Россию вместе с Антиохийским патриархом Макарием. Вот что он рассказывал: «Никон велел принести иконы старые и новые, кои некоторые из московских иконописцев стали рисовать по образцам картин франкских и польских. Так как этот Патриарх отличается чрезмерною крутостью нрава и приверженностью к греческим обрядам, то он послал своих людей собрать и доставить к нему все подобные иконы, в каком бы доме ни находили их, даже из домов государственных сановников, что и было исполнено. Это случилось летом, пред появлением моровой язвы. Никон выколол глаза у этих образов, после чего стрельцы, исполнявшие обязанность царских глашатаев, носили их по городу, крича: ‟кто отныне будет писать иконы по этому образцу, того постигнет примерное наказание”… Так как все московиты отличаются большою привязанностью и любовью к иконам, то они не смотрят ни на красоту изображения, ни на искусство, живописца, но все иконы, красивые и некрасивые, для них одинаковы: они всегда их почитают и поклоняются им, даже если икона представляет набросок на бумаге или детский рисунок… Видя, как Патриарх поступал с иконами, подумали, что он сольно грешит, пришли в смущение и волнение и сочли его противником икон. В это время случилась моровая язва, и солнце померкло перед закатом 2-го августа. Они подумали: ‟все случившееся с нами есть гнев Божий на нас за надругательство Патриарха над иконами”. Образовались скопища, враждебные Патриарху, которые покушались убить его, ибо царя в это время не было в Москве… в доказательство незаконности новой живописи (Никон) указывал на то, что она подобна воображениям франков. Патриархи предали анафеме и отлучили от Церкви и тех, кто станет изготовлять подобные образа, и тех, кто будет держать их у себя. Никон брал эти образа правою рукою один за другим, показывал народу и бросал их на железные плиты пола, так что они разбивались, и приказал их сжечь. Царь стоял близ нас с открытою головой, с видом кротким, в молчании внимая проповеди. Будучи человеком очень набожным и богобоязненным, он тихим голосом стал просить патриарха, говоря: ‟нет, отче, не сожигай их, но пусть их зароют в землю”. Так и было сделано»[5] – это, скажем мягко, не способствовало благочестию народа. А восьмилетняя осада царскими войсками Соловецкого монастыря, только за то, что монахи отказались принять новопечатные книги патриарха Никона? А почему Соловки так долго продержались? Да потому что их поддерживало всё Поморье. А потом – ужасная расправа над непокорными. Тридцать старцев были казнены. Одних утопили, а других перевешали на стенах собственной обители. Остальных 400 монахов разослали по острогам Севера. Конечно, реформы были нужны. Существовало такое неказистое явление в дониконовской Руси, как многоголосье. Это когда части суточного круга богослужебного совершались одновременно в разных частях храма. То есть на правом клиросе читали вечерню, на левом утреню, а по центру кафизмы. Таким образом, служба по времени сокращалась в несколько раз. Но со стороны всё это выглядело тарабарщиной. Но народу нравилось, так как богослужение проходило быстро, и при этом всё вычитывали. Конечно, с подобными вещами нельзя было мириться. Но те жестокие меры, которые применялись в ходе Никоновских реформ, привели уже тогда, в XVII столетии, к расколу в обществе. Люди не понимали гонений за религиозные убеждения. А ведь действительно гнали, преследовали физически, уголовное преследование было за «старую веру». Такого на Руси никогда раньше не было. И поэтому старая вера во власть, как Богом установленную, Богом данное царство, была подорвана уже тогда, в XVII столетии. Потом уже пришли реформы Петра I…
Вера во власть, как Богом установленную, была подорвана уже в XVII столетии
– А потом еще секуляризация при Екатерине II.
– Да, но это лишь следствие никоновских реформ. Что произошло в результате реформ Патриарха Никона? Я бы назвал это оболваниванием народа. Да, именно так: оболванивание. Именно к концу XVII века происходит окончательное закабаление народа крепостным правом и отрыв дворянской знати от простонародья. Окончательно формируется сословное общество. Господа и смерды.
– А до реформ народ, получается, был образованным?
– В церковной грамоте, в церковной жизни – безусловно. Потому что народ до никоновских реформ все-таки был более грамотным, люди были книжные. Особенно на Севере. На Белом море. Там, где не было крепостного рабства. Поморы строили корабли. Умели читать географические карты. Неслучайно именно в тех краях родился русский гений Михаил Васильевич Ломоносов. А если вспомнить более древние времена, XIV век. Наш Северо-Запад. Псков и Новгород, вечевые республики. Никакого татаро-монгольского ига у нас не было. Демократическая форма правления. Правит городское вече, своего рода парламент. Князья выбираются народом. Псковские и Новгородские купцы сотрудничают с Ганзейским союзом европейских городов. И вспомните жития святых, житие преподобного Сергия Радонежского, когда отрок Варфоломей приводит домой схимника, этого ангела в образе схимника, то там сказано: «Пришло время пения 9-го часа». И они начали читать! И монах этот сказал: «Читай 9-й час». Отрок, как мы помним, сначала отказывался, а потом чудом начал читать. А до этого он не мог читать. Понимаете, сам факт того, что в обычной дворянской семье совершался суточный круг богослужения, и люди знали этот круг, уже говорит о том, что прежнее общество было грамотным – и в светском, и в духовном смысле. Родители преподобного Сергия были боярами, как мы помним, т.е. дворянами. Кирилл и Мария – обедневшие бояре. И из-за бедности быт их был приближен к крестьянскому, потому что сам Варфоломей встречает схимника, когда его посылают лошадей разыскивать, то есть он выполнял все обычные работы для сельских жителей. Но, несмотря ни на какие трудности, суточный круг богослужения совершался, то есть мы видим, что люди знали службу, это было совершенно органично и естественно для жителя Руси в то время.
Продолжение в источнике