Жан Делюмо принадлежит к той же традиции исторической антропологии Школы «Анналов», что и Ле Гофф, но его имя известно в России гораздо меньше — даже несмотря на то, что его фундаментальная монография «Грех и страх» (1983) переведена на русский язык почти полтора десятилетия назад. Между тем по обширности собранного материала, по обстоятельности исследования и по системности анализа эта книга едва ли не превосходит классические работы Ле Гоффа. Делюмо одним из первых историков взялся рассмотреть такую основополагающую категорию средневекового мышления, как грех. Он ставит вопрос, что, собственно, считалось грехом и каким образом внушалась мысль о греховности.
Читатель должен приготовиться к тому, что Делюмо пристрастен: его книга пылает чисто французским антиклерикализмом и негодованием в адрес церкви, формировавшей у европейцев чувство вины. И, признаться, порой чувства автора хочется разделить — когда он цитирует богословские дискуссии по вопросу, например, является ли сам факт сексуального удовольствия в браке грехом и какую степень влечения между супругами можно считать чрезмерной. По существу, Делюмо исследует то, что в англоязычной науке называют моральной паникой.
Под этим углом зрения обретают взаимосвязь разнородные явления средневековой культуры: исповедь, аскетические практики монахов, недоверие к гигиене и увлечение макабрическими образами в искусстве. Делюмо подробно рассматривает такой жанр позднесредневековой скульптуры, как «транзи» — надгробный памятник в виде разложившегося трупа, — и причины, по которым заказчики завещали изобразить себя в таком виде. Для отечественного читателя, несомненно, в новинку будет глава о «воскресительных часовнях» — уникальной практике, сложившейся во Франции XIV в., где умерших некрещеными младенцев приносили в особые часовни, и там они якобы временно воскресали, чтобы их можно было окрестить. Душераздирающие подробности сюжетов о «воскрешениях», сомнительных даже для современников, опровергают расхожее представление о том, что в средневековых семьях к смерти детей относились легкомысленно. По прочтении книги не оставляет мысль, что мы, по большому счету, не так уж отличаемся от людей Средневековья: мы заменили «спасение души» на «успешность», а пост на диету, но механизмы невротизации остаются по сути теми же.
Лео Мулен. Повседневная жизнь средневековых монахов Западной Европы. X–XIV вв. М.: Молодая гвардия, 2002. Перевод с французского Т. Чесноковой и В. Балакина
Серия книг «Повседневная жизнь», запущенная когда-то издательством «Молодая гвардия», оказалась весьма неровной по исполнению. С глубокими профессиональными исследованиями быта и нравов различных исторических эпох в ней соседствуют популярные, а то и откровенно поверхностные очерки, где сведения, не подкрепленные источниками, переписаны чуть ли не из учебников средней школы. Однако книга Лео Мулена о католических монахах, безусловно, одна из жемчужин этой серии.
Как отмечают составители послесловия, до перевода книги Мулена фактически единственной книгой о западноевропейском монашестве, доступной на русском языке, была работа Л. П. Карсавина 1912 г. Но стоит указать, что Карсавин занимался преимущественно социальными аспектами; в его эпоху еще не существовало серьезного интереса к быту, возникшего у французских медиевистов второй половины XX в. Поэтому работа Мулена, вышедшая на родине автора в 1978 г., содержит множество сведений, которых до того нельзя было найти в исторической литературе. Как, например, монахи следили за временем и каков был их режим дня? Мылись ли они и насколько часто? Что они ели и как готовили? Не откажем себе в удовольствии процитировать:
«Кармелиты преуспели в приготовлении оладьев в сахарной пудре с лепестками розы и позолоченными блестками».
Современному читателю могут показаться забавными подробности организации средневековой монастырской жизни: в ритуал превращаются даже такие бытовые действия, как бритье, которое происходило по тщательно расписанному протоколу под чтение псалмов. На поверку жизнь средневековых монахов оказывается сплетенной из двух основных забот: как тотально регламентировать всё и вся (вплоть до стрижки ногтей на ногах) и как все эти регламентации обойти.
Владислав Даркевич. Аргонавты Средневековья. М.: Книжный дом «Университет», 2005
Имя В. П. Даркевича в настоящее время известно в основном благодаря переизданию его книги «Народная культура Средневековья: пародия в литературе и искусстве IX–XVI вв.», однако это не единственная его работа, которая заслуживает внимания. Книга «Аргонавты Средневековья» не оставляет камня на камне от распространенного стереотипа, согласно которому кругозор человека в старину ограничивался собственной деревней и городской ярмаркой по воскресеньям, а дальше начинались мифические земли людей с песьими головами.
Привлекая множество как письменных, так и археологических источников, Даркевич ярко демонстрирует, что, несмотря на несовершенство транспортных средств и опасность дороги, многие люди Средневековья активно путешествовали на дальние расстояния. Несовершенство транспортных средств? Впрочем, это как посмотреть. Где еще, кроме книги Даркевича, можно узнать о том, что арабы X в. создавали настоящие морские лайнеры на 1500 пассажиров с буфетом, магазинами и парикмахерской! При этом арабские корабли строились без единого гвоздя, их скрепляли бамбуковыми шипами. Их кораблестроители принимали всерьез легенды о магнитной горе, вытягивающей из кораблей гвозди, однако нашли «выход».
Список социальных групп людей, которые путешествовали на дальние расстояния, оказывается достаточно обширным — купцы, воины, паломники, бродячие артисты, ученые, даже инженеры и архитекторы, которых часто привлекали к выполнению заказов в других странах. Их маршруты оставили множество материальных следов: персонажи скандинавского эпоса обнаруживаются на барельефе церкви в Сангуэсе в Испании; французская и византийская серебряная посуда — в бассейне Оби; клады арабских дирхемов — от Дании до Прикамья; копия Капитолийской волчицы — на фреске из древнего царского дворца в Таджикистане. Жители Древней Руси украшали себя не только балтийским янтарем, но и аметистом, добываемым на Среднем Востоке, а орнаменты, неожиданно повторяющиеся за тысячи километров друг от друга, «рассказывают» о торговле тканями (с чего вдруг в ряде стран, где не водятся львы, появляются однотипные декоры со львами?). В общем, глобальность средневекового мира сильно недооценена.
Эрнст Канторович. Два тела короля: Исследование по средневековой политической теологии. М.: Изд-во Института Гайдара, 2014. Перевод с английского М. Бойцова
Эта книга, написанная в далеком 1957 г., у нас до самого последнего времени оставалась малоизвестной, хотя она знакома современным медиевистам, занимающимся темой репрезентаций королевской власти. Благодаря недавно вышедшему переводу на русский язык, с ней могут познакомиться не только узкие специалисты.
Пионерское по тем временам исследование Канторовича задается вопросом: откуда в Англии эпохи Тюдоров возникла странная юридическая теория, по которой у короля имелось два тела — «естественное» и «политическое»? Прежде чем перейти к историческому обзору, Канторович несколько неожиданно начинает с обращения к шекспировской хронике «Ричард II» — пьесе с непростой судьбой, долгое время издававшейся в оборванном виде, без финала, где изображено низложение Ричарда. Именно в этом неподцензурном финале Шекспир осознанно разграничивает Ричарда-короля и Ричарда-человека: политическое тело Ричарда гибнет раньше, чем природное.
Канторович прослеживает историю представлений о монархе начиная с каролингских времен. Очевидно, теория «двух тел» является закономерным итогом развития представлений о божественном праве королей, поскольку идея монарха как помазанника Божьего неизбежно должна была вступать в противоречие с земной и зачастую слишком явно греховной природой конкретного короля. Более того, даже самые благочестивые короли имеют неприятное свойство умирать, и сами процедуры похорон и передачи власти преемнику обращаются в идеологическую проблему. На обширном материале источников — от протоколов церемоний до философских трактатов и поэзии — Канторович показывает, как эта проблема решалась в разные периоды европейской истории.
Тимофей Гимон. Историописание раннесредневековой Англии и Древней Руси: Сравнительное исследование. М.: Ун-т Дмитрия Пожарского, 2012
Возможно, тем, кто не занимается проблемами текстологии, эта работа покажется чрезмерно специализированной и местами трудной для восприятия. И все-таки ознакомиться с ней стоит. Во-первых, потому что на русском языке почти нет литературы о древнеанглийском летописании, а книга Т. В. Гимона дает отличный подробный обзор всего, что известно о нем в наше время. Во-вторых, сама идея сопоставить древнерусское летописание с древнеанглийским, возникшим несколько раньше, чрезвычайно продуктивна. К параллелям обращались и раньше, как отечественные авторы, так и зарубежные, но обычно предметом исследования была какая-то одна традиция — либо русская, либо английская, — а последовательного сравнения двух традиций не проводилось. При ближайшем рассмотрении сходство русского и английского летописаний оказывается удивительным. Хотя есть и некоторые отличия: Руси, например, был неизвестен способ вести летописные записи на пасхальных таблицах.
Остается лишь пожалеть о том, что самое большое различие между Русью и Англией — в степени сохранности материала: одна только «Церковная история народа англов» Беды Достопочтенного сохранилась в 160 списках.
Источник gorky.media