О легендарном кагане у Джамала Карши сказано: «Сатук Бугра-хан ал Муджахид Абд ал Карим ибн Базир Арслан-хан ибн Тангла [Билга] Бахур [Нахур] Кадр-хан из рода Афрасиаба ибн Пушанг ибн Алп ибн Рисиман», «он был первым среди тюркских хаканов, кто принял ислам в пределах Кашгара и Фарганы в правление правоверных в государстве ал-амир ар-Рашид Абд ал-Малика ибн Нуха ас-Самани» [1, с. 101].

В письменных источниках упоминается о бегстве через Жетысу в Кашгар ко двору кар-лукского правителя Огулчака саманида Насра ибн Мансура, потерпевшего поражение в междо­усобной войне в конце IX века. Огулчак был сыном небезызвестного Бильге Кюль Кадыр-хана, однако он не придерживался мусульман­ской религии. Тюркский вождь хорошо принял изгнанного иранского аристократа [2, с. 104 -106], даже дал ему в правление область (воз­можно, желая использовать его для своих поли­тических целей). Разумеется, бывший царь Маве-раннахра приехал не один: речь идет об имми­грации в страну значительной группы бухарских мусульман из числа сторонников и родичей эмира.

Торговые и культурные связи между Восточ­ным Туркестаном и Мавераннахром резко воз­росли с поселением в Кашгаре мусульман: «И зачастили торговые караваны из Бухары и Самарканда в него (Артудж - селение в Восточ­ном Туркестане), сбывая утварь и ткани» [2, c. 104 - 105] Огулчак был человеком неглубоким, он очень соблазнялся товарами, дивился парче, сладостям, и только потом у него появился неко­торый интерес к культуре и религии бухарских мусульман. В составе караванов, разумеется, были и проповедники-суфии, да и каждый купец был верующим и осведомленным в вопросах веры человеком. Но всерьез заинтересоваться исламом суждено было не Огулчаку, а молодому племяннику кашгарского правителя - Сатуку.

Согласно традиционным источникам, в свои двенадцать лет Сатук был мальчиком «совер­шенной красоты, природного ума, чистоты по­мыслов, здравого разумения и понимания, чего не было у царевичей до него» [2, c. 104]. Однажды он видел, как люди из Бухары совершают намаз и спросил Насра ас-Самани, что они делают. Тот поспешил разъяснить ему основы мусульман­ства. Проповедь саманида и наблюдение за жизнью мусульман заставили Сатука глубоко задуматься о религии и вынести свое первое суждение: «И как же достойно поклонения это божество, и как прав этот пророк (в том), что следовали за ним».

В распространенных в Восточном Туркестане, Средней Азии и Казахстане дастанах о Сатуке Богра-хане, личность будущего кагана окружена ореолом святости. Миссия правителя среди тюрков (как и родившегося позже него Ходжи Ахмеда Йасави) была предопределена свыше: во время миграджа пророк Мухаммед в присут­ствии ангела Джебраила лично разговаривал с духом будущего Сатука. Приводятся и другие мистические сюжеты. Первый урок ислама тюрк­ский принц получил в юном возрасте во время охоты. Сатук отделился от друзей, догоняя зайца. Заяц будто бы обернулся старцем, святым Хизром. Хизр был первым, кто проповедал ему истину ислама [3].

В варианте сказаний, приведенных Чоканом Валихановым, караханидского хана обратил в мусульманство саманидский проповедник, ходжа, благочестивый ученый и торговец Абунаср ас-Самани. Самани был глубоко верующим чело­веком; однажды ему приснился пророк Мухам­мед, сообщивший ему радостную весть о том, что на него возлагается почетная миссия обра­щения в ислам Сатука в Туркестане, будущего воителя за веру, но «пока в образе неверного». По приказу Пророка «Восстань. Он родился. Иди и ищи» Абунаср Самани-ходжа отправляется в Туркестан и находит в Кашгаре Сатука [4, c. 117-118]. Вполне возможно, что наряду с сама-нидским принцем на мировоззрение Сатука ока­зали влияние и другие личности — ученые, суфии (фигурирует также имя богослова Калимати, жившего при дворе тюркского кагана).

В мусульманской историографии часто при­водится следующий сакральный сюжет из жизни Сатука Богра-хана. Однажды ему приснился вещий сон: с неба спустился человек и сказал ему по-тюркски: «Прими ислам! Ты будешь благо­получен в этой и будущей жизни!» [5, c. 64]. По мнению средневековых историков, именно это послужило толчком к принятию судьбоносного для хана и всей страны решения. Описаниями различных предсказаний, сновидений весьма богаты средневековые хроники. Вера в пред­определенность исторических событий была распространена в арабо-мусульманском социуме. Возможно, сны — это действительно символы, прорывающиеся из сферы коллективного бес­сознательного, которые, по определению К. Юнга, являются образами и ассоциациями, ана­логичными первобытным идеям, мифам и ри­туалам.

Вполне естественно, когда монархи, напря­женно размышляющие в своем «дневном» созна­нии над судьбами страны, подталкиваемые ходом обстоятельств к принятию какого-то важ­ного исторического решения, вдруг получают «ответ» в своих сновидениях, либо в какой-то другой иррациональной форме. Обращение в ислам вождя тюрков было подготовлено всем ходом событий, духовных ситуаций, обстоя­тельств его жизни. Наконец, он услышал приказ-откровение своего высшего «я» во сне. На наш взгляд, состояние Сатука (да и многих прави­телей эпохи исламизации) имело сходство с духовными исканиями русского князя Владимира: «Владимир видел превосходство христианства, видел необходимость принять его, хотя по очень естественному чувству медлил, ждал случая, ждал знамения» [6, c. 174].

Согласно священной традиции, став мусуль­манином, Сатук, боясь вызвать гнев дяди и дру­гих соплеменников, скрывал свою веру и изучал религию тайно (до 25 лет). Когда возникли благополучные обстоятельства, он повел борьбу против Огулчака и став каганом, основал Кара-ханидское государство. Официальное принятие им ислама произошло после 943 г. Сатук имел мусульманское имя Абд ал-Керим. Интересно, что историк Курбанали Халид в своем сочи­нении «Тауарих хамса» передает имя кагана как «Садык». Во всех легендарных версиях можно приблизительно выделить исторически досто­верное ядро: Сатук был первым караханидским правителем, принявшим ислам, процесс ислами-зации происходил в основном мирным путем через культурное влияние и пропаганду из Саманидского государства. Вместе с тем когда Огулчак оказал сопротивление, карлуки-мусуль-мане прибегли к силе, обратившись к Сама-нидам. «Они призвали своих новых друзей по вере против неверующего великого кагана» [7,p. 294].

В кашгарских преданиях Сатук Богра-хан именуется Сатуком Богра-ханом-гази (т. е. бор­цом за веру). Полагают, что местные язычники стремились взять реванш, и, как пишет Ч. Вали-ханов, кагану приходилось идти газаватом до Турфана и Комула, о чем говорят «обширные места религиозных побоищ около Хотана, а так­же между Яркендом и Янысаром, называемые шайдан (шахидан - место упокоения муче­ников)» [4, c. 126]. В дастане «Сатук-Богра хан» тюркский правитель восхваляется за свои под­виги: он поражал «неверных» своим чудесным мечом, удлинявшимся в сорок раз (как и меч «Зульфикар» халифа Али). В Жетысу и Восточ­ном Туркестане его почитали как святого, спо­собного приходить на помощь и благославлять тех, кто посвящает себя религиозному служе­нию. Так, легендарный каган считался духом-покровителем известных суфиев (сообщается в «Тазкира» Ходжа Мухаммада Шарифа, родом из Сайрама). «Я слышал от дервишей, что обра­щение к его духу приносит великую благодать», - говорит о Сатуке Богра хане Мухаммед Хай-дар Дулати [ 8, c. 346].

Если обратиться к сакральным рассказам из родословных ходжей Туркестана, то в них с Сатуком Богра-ханом идентифицируется ходжа, святой Абд ар-Рахим баб по прозвищу «Аулие Ата». Повествуется, что Сатук Кара-хан 30 лет вел газат (священную войну) с неверными, исламизировал области Алмалыка и Каялыка и, возвратившись в Карасман, умер в возрасте 105 лет [9, 148 б.]. Согласно кашгарским преданиям, каган умер в возрасте девяноста шести лет и похоронен в Восточном Туркестане. Данная вер­сия получила отражение и в некоторых образцах мусульманской историографии. Так, версия о происхождении Караханидов от имама Мухам-мада ибн ал-Ханафийа приводится в «Маджма ал-ансаб ва-л-ашджар». В казахской традиции основатель Караханидского каганата    и есть Аулие Ата (святой, покровитель города Тараза, где находится и его мавзолей). Возможно здесь стоит учесть традицию мусульманского Востока воздвигать в честь святых символические мав­золеи (кенотафы).

Так или иначе, бесспорно то, что в процессе исламизации при Сатуке Богра-хане и его пре­емниках имел место драматический момент борьбы старого и нового, противостояние духов­ного авангарда общества и консерваторов, воз­можно, боявших перемен, лишения каких-то при­вилегий, или не желавших подчиняться мусуль­манским законам, несущим определенные огра­ничения в свободе, призывающие к обузданию инстинктов и т. д. Не исключаются и полити­ческие расчеты, пропаганда китайских и уйгур-ско-буддийских идеологов с востока. Аналогич­ная борьба и противоречия наблюдались при смене вероисповедания в истории огузов, пече­негов, кимаков и кыпчаков, позже - монголов.

Усилиями потомков Сатука Богра-хана ислам еще более укрепляется среди тюрков. При сыне Сатука Мусе, унаследовавшем престол в 955 году, ислам был объявлен государственной ре­лигией каганата. При нем произошел массовый переход населения Жетысу в мусульманство (около 960 г.). Муса Арслан-хан носил пышный титул «Шихаб ад-дауля ва захир ад-да'ва» («Свет державы и опора призыва к вере»). Как отмечает О. Прицак, он продолжал религиозные войны с язычниками. Отголоски их отражены в песнях, собранных в «Диван-и лугат ат-турк» Махмудом Кашгари.

Что касается более детальной реконструкции процесса исламизации, то весьма трудно вос­становить конкретный ход обращения в новую веру, перипетии борьбы, определить имена ини­циаторов и участников. Безусловно, к массовой исламизации тюрков в Караханидском государ­стве прямое отношение имели проповедники из Средней Азии и Ирана, развернувшие активную деятельность, пользуясь поддержкой тюркских государей. Абу-л-Хасан Мухаммада ибн Суфйан ал-Калимати, родом из Нишапура (северо­восточного Ирана), покинул Иран в 951 - 952 гг. Несколько лет он провел в Бухаре, потом по приглашению перешел на службу к «хану ханов» (Сатуку) и умер при его дворе раньше 961 года [10, с. 3]. Есть все основания связывать духов­ные события 960 года с деятельностью среди карлуков другого проповедника ислама, самар-кандца Абул Хасана Саида ибн Хатима ас-Усбаникати, который «ушел в страну тюрков» ранее 990 года.

Итак, обращение в ислам в таком крупном тюркоязычном государстве Центральной Азии, как Караханидский каганат, которое было ини­циировано его основателем, выдающимся поли­тическим деятелем и полководцем Сатуком Богра Кара ханом, было показателем духовной зрелости тюркоязычных кочевников Восточного Туркестана и Жетысу, принявших решение интегрироваться в лоно интеллектуально и тех­нологически превосходящей цивилизации ислама; одновременно это знаковое событие стало сиг­налом для массового перехода в новую религию тюркских племенных союзов в других регионах Центральной Азии.