"...Означает ли это, что богословская надежда позволяет христианину закрыть глаза на зло и смерть и что она была бы в этом менее реалистичной, чем просто надежда, которая, как мы помним, проявляется в, казалось бы, безвыходных ситуациях? Это означало бы остановиться по эту

сторону логоса Креста, предав, таким образом, саму суть христианской веры. Богословская надежда не есть оптимизм, ей ведома тяжесть зла, поскольку она испытала его в Страстях Господних. Но она свидетельствует, что даже поражение, насилие, грех, участвуют в динамике прощения и

жизни. В час испытаний, когда педагоги оказываются бессильны перед лицом определенных отклонений, когда их желание помочь возрастанию сталкивается с отказом, остается скрытая и деятельная богословская надежда. «Сын стольких слез не может быть потерян», – говорил святой

Монике ее епископ, в то время как будущий святой Августин прозябал в манихействе. Молодой человек способен воспринимать маленькие семена Воскресения в определенном прекрасном деле, в определенном

успехе, но также и в обретенном прощении, в сохраненной верности. Задача его воспитателей – помочь увидеть пасхальный свет, который удостоверяет, что «любовь сильна, как смерть». Он сможет тогда разгадать весть Креста, и не потерять себя в жизненных испытаниях, сталкиваясь

со страданиями и насилием, которые царят в нашем мире.

Будем же и мы восприимчивы и верны, и удостоверимся в правде слов Писания, «надежда не постыжает» (Рим. 5:5)."