Бог прощает покаявшихся «великих грешников» (см., например, «Повесть об Андрее Критском» (ПЛДР, т. 10, с. 270—274)), но возможно ли покаяние и восстановление (апокатастасис) самого беса, олицетворяющего собой всемирное зло? Этот вопрос не раз поднимался в богословской литературе — Ориген и Григорий Нисский решали его положительно, однако на поместном Константинопольском соборе 543 г. Церковь осудила учение об апокатастасисе. В святоотеческой традиции закрепилось мнение: «Чем именно служит для людей смерть, этим для Ангелов служит падение. Ибо после падения для них невозможно покаяние, подобно тому как и для людей оно невозможно после смерти» (Иоанн Дамаскин. Точное изложение православной веры. СПб., 1894. С. 51). Повесть иллюстрирует эту мысль и в то же время существенно уточняет ее. Покаяние беса не может состояться не потому, что Бог отвергает его, а потому, что бес сам не хочет смириться, «навыкнув бо в гордости своей». Автору повести дорога прежде всего христианская идея свободы выбора между добром и злом, между «тесным» и «широким» путем. Этой свободы и возможности спасения Бог по великому «благоутробию» своему не лишает никого, даже беса.