Институт российской истории Академии наук (ИРИ РАН), выпустивший 50 лет назад главную летопись страны — 20-томник «История СССР», запускает новый проект — «История России». Бюджет проекта составит порядка 250 млн рублей. Первый том должен выйти через два года, последний — в 2019–2020 годах. Историки дадут ответы на актуальные политические вопросы, например о том, как Грузия стала частью России и кто кому остался должен после развала СССР. На вопросы "Известий" ответил руководитель проекта — директор ИРИ РАН, доктор исторических наук Юрий Петров.
— Что будет представлять собой «История России»?
— Это будет 20 томов, выстроенных по хронологическому принципу. Древняя Русь, Московское царство, Российская империя, Советский Союз и Российская Федерация. Последнее 20-летие мы тоже будем исследовать. Первые тома, я надеюсь появятся из печати через 2–3 года. Тираж составит порядка 10–20 тыс. экземпляров.
— Сколько предполагается томов по последним годам?
— Предполагается два тома:1990-годы, эпоха Ельцина (этот период уже сейчас активно историками осваивается — вышли монографии и архивные исследования) и начало XXI века. Проект рассчитан на 5–6 лет. К исходу 2010-х мы будем лучше представлять, как развивалась страна в 2000-х.
— Насколько уникален ваш проект, есть ли подобные?
— В советское время аналогичные проекты были, но остались незавершенными, поскольку после 1991 года изменилась политическая ситуация. Знаю, что недавно был представлен схожий по замыслу проект, в научном плане несостоятельный, но со сметой 2 млрд рублей. Было даже четко расписано, кто сколько будет получать — сколько главный бухгалтер, сколько шофер.
— Какова его дальнейшая судьба?
— Его послали на экспертизу в Академию наук и другие научные учреждения. По-моему, на этом всё остановилось.
— На какой стадии сейчас ваша работа?
— «История России» включена в план работы Отделения историко-филологических наук РАН на этот год. Проведено обсуждение концепции и предварительной структуры издания на Ученом совете института и на заседании бюро отделения.
— У академии есть средства, чтобы самостоятельно финансировать издание?
— В июне этого года создана новая организация — Российское историческое общество, которое возглавляет Сергей Нарышкин, председателем попечительского совета стал Владимир Путин. Эта организация создана, помимо координационных задач, и для того, чтобы поддерживать крупные национальные исследовательские проекты. Мы надеемся, что наш проект будет поддержан Российским историческим обществом.
— Зачем писать новую историю? Был труд Карамзина — «История государства российского», потом тома «Истории СССР с древнейших времен до наших дней». Почему бы не выпустить, например, комментарии к существующей истории? Почему не писать отдельные книги, для чего переписывать всю историю?
— Давайте тогда переиздадим «Повесть временных лет». А если серьезно, то Карамзин писал свою историю 200 лет назад, за это время появилось огромное количество новых знаний, исторических источников. Полвека прошло с выхода «Истории СССР», которая задумывалась в хрущевскую оттепель как советский подход к российской истории. Прошло уже 20 лет с тех пор, как советская историография ушла в прошлое. Не буду ее ругать — там были и прекрасные работы. Под идеологическим прессингом иногда появлялись исследования, которые по своему уровню и сейчас не превзойдены. Одна свобода не обеспечивает преимущества. Историку нужно еще обладать профессионализмом. За последние 20 лет открылась масса архивов, особенно по советскому периоду, ранее закрытых для исследователей. Появились серьезные разработки и в дореволюционном периоде, которых не было 50 лет назад.
У меня есть внутренняя убежденность, что мы, наше поколение российских историков, должны инициировать подготовку такого труда, тем более что в бывших республиках СССР уже взялись за такую работу. Например, в Казахстане запланировали 20-томную историю отечества. Периоду вхождения Казахстана в состав Российской империи там отведено два тома из 20 (тогда как последнему 20-летию, например, — пять томов, хотя это внутреннее дело казахских историков). Так вот, один из упомянутых двух томов называется «Казахстан — колония России», второй — «Национально-освободительное движение».
— Ну, это их внутреннее дело.
— Но можем ли мы согласиться с такими трактовками по существу истории России, поскольку Казахстан был тогда провинцией Российской империи? Нет, не можем.
— То есть книга станет ответом историкам из Казахстана? Есть ли другие причины для издания многотомника?
— Есть немало и иных, не менее важных резонов. Обострилась проблема прессинга со стороны так называемой желтой литературы. По истории выходит вал псевдонаучной литературы, и эти фэнтази формируют сознание людей. Бесконечным спекуляциям на историческом поле надо противопоставить профессиональный очерк отечественной истории. Например, появились скандальные исследования, что русская нация, как и некоторые другие, формировалась со времен палеолита. Мы писали и будем продолжать писать, что во времена палеолита национальных различий не могло быть.
— Но эти книги, которым вы хотите противопоставить свою, не претендуют всерьез на то, чтобы быть историей.
— Претендуют, к сожалению.
— А можете привести пример?
— Фоменко (академик РАН математик Анатолий Фоменко. — «Известия») — самый яркий пример и, наверное, самый большой рекордсмен по изданиям.
— Но это скорее чтиво. Художественная литература. Он же не историк.
— Не историк, но ученый, математик, и к истории он подошел со своей математической точки зрения, на основе астрономических расчетов (которые вызывают серьезные сомнения у историков, и у астрономов). «Выяснил», например, что Куликовская битва была чуть ли не у метро Китай-город, или что Иисус Христос жил 900 лет назад.
— Но разве история, наука должна вступать в серьезное противостояние с этим?
— Фоменко издают миллионными тиражами, по телевизору показывают, во всяком случае несколько лет назад. Он, его книги фактически влияют на представления россиян о своей истории. Некоторые прямо заявляют, что только Фоменко пишет правду.
— Но это не проблема истории. Это проблема, может быть, общества, образования…
— Это проблема ответственности науки перед обществом. Научные монографии, в том числе разоблачающие построения Фоменко, выходят мизерными тиражами, 1–1,5 тыс., а у Фоменко — миллионы. Да и в масс-медиа, за исключением канала «Культура», наука имеет весьма слабый голос.
Другой пример псевдоистории — Суворов-Резун. С его книжками по истории Отечественной войны («Ледокол», «Аквариум») наверняка знакомы многие читатели вашей газеты, поскольку в России их общий тираж превысил 10 млн экземпляров. Абсолютно лживы его основные выводы, что Сталин готовил превентивную войну против фашистской Германии, что Гитлер только опередил того с началом агрессии и т.п. Но подана эта ложь в упаковке внешне привлекательных, как будто достоверных фактов, документов и т.д., чем особенно опасна. Может быть, пусть себе пишут? Да, если бы эти книжки стояли в разделе «фантастика». Но зайдите в отдел истории любого книжного магазина — там 90% книжек с глянцевыми обложками, в которых правды нет ни на грош.
— Тем более непонятно, как 20 томов «Истории» смогут воспрепятствовать этому потоку.
—Я понимаю, что мы не сможем его заткнуть окончательно, тем более что сочинительство на историческую тему приносит любителям исторических сенсаций неплохие доходы. И тем не менее, убежден, пусть меня и назовут идеалистом, что лжи и домыслам должно быть противопоставлено научное знание.
Целевой установки разоблачать конкретных авторов жанра фэнтэзи нет, много чести для них. Речь идет о создании достоверной исторической картины нашего прошлого, с которой каждый при желании мог бы сверить впечатления, почерпнутые из мутного источника.
— Кстати, может ли история, исторические книги, учебники иметь идеологическую составляющую? Должна ли в них присутствовать какая-либо идеология?
— В вопросе звучит отрицательная коннотация.
— Сейчас само слово «идеология» приобрело отрицательную коннотацию.
— Вот-вот. А вы можете себе представить человека без идеологии, то есть без ценностных мировоззренческих установок? Историю пишут люди, и каждое поколение фактически дает свою картину прошлого. Существует некий общий костяк истории, который должен оставаться в любом случае, но при этом мясом он обрастает совершенно иным.
— Есть ли место патриотизму в исторической науке?
— Обязательно, особенно на уровне образования, просвещения. Но патриотизм не подразумевает искажения истории, ее приукрашивания в угоду сегодняшним представлениям. Как говорил Пушкин, люблю свою историю такой, какой ее нам Бог дал. Периоды драматические, периоды смут, разорений, войн и нашествий — всё должно быть в ней отражено. Именно тогда и воспитывается чувство патриотизма, когда молодой человек сопереживает своей истории.
— Таким образом, у вас получится идеологически выверенная история?
— Мы не собираемся писать новый «Краткий курс истории ВКП(б)». Дискуссии, научные споры обязательно будут отражены в нашем издании.
— Как будет организована структура издания, каким образом удастся обеспечить присутствие разных точек зрения?
— Возьмем, к примеру, дискуссии о «призвании варягов», которые ведутся уже около 300 лет, со времен Ломоносова. В издании будут представлены все основные точки зрения, приведены новые данные — прежде всего археологические. Если прежде историки ориентировались только на текст летописи (весьма лаконичный и потому недостаточно информативный), то теперь у нас есть данные археологии о том, как распространялись варяги по территории древней Руси, какую социальную функцию они несли. И этот важный фактор в становлении российской государственности получит всестороннюю оценку.
— То есть будут публиковаться статья двух авторов, имеющих разные точки зрения?
— Скорее мы будем стремиться не к параллельному воспроизведению ведущихся в науке дискуссий, а к синтезу.
— Вы привели в пример Казахстан, где считают, что были колонией России. Например, эта точка зрения будет отражена?
— Такого рода историографические оценки будут учтены, но им будет противопоставлено представление современной отечественной науки. Россия была империей континентальной, в отличие от таких морских империй, как Британская. Здесь сложились совершенно иные отношения между присоединенными территориями и центром. В отличие от США, в России не истреблялось местное аборигенное население, поскольку государству нужны были не столько свободные земли, сколько налогоплательщики. Империя российская довольно много инвестировала в окраины, и не только в отсталые среднеазиатские регионы, но и в современные европейские страны, такие как Латвия, Литва и Эстония.
— Но у Казахстана, Узбекистана своя точка зрения на этот вопрос…
— Мы находимся в нормальных коллегиальных отношениях с историками большинства стран СНГ — например, с коллегами из Института истории Казахстана мы обсуждали план-проспект истории их страны. В результате казахстанские коллеги согласились, что термин «колония России» не подходит для характеристики наших отношений, и свою точку зрения скорректировали.
— Какой объем исследовательской работы предстоит выполнить? Какая часть фактического материала для издания уже есть?
— 70% уже существует в виде монографий, архивных публикаций и пр. А остальную примерно треть объема необходимо дополнительно изучить. В истории остается множество непрочитанных страниц, которые мы в состоянии исследовать в рамках данного проекта.
— Например?
— Хотя бы проблема голодомора, которая нас сильно развела с украинскими коллегами. С нашей стороны проведена серьезная архивная работа по истории голода 1930-х годов, и из найденных документов однозначно следует, что голод не был этнически окрашен, на чем настаивали украинские коллеги, называвшие голодомор геноцидом украинского народа. Голод был следствием политики власти, но эта политика не основывалась на национальном принципе. От голода пострадали и южные губернии России, и Поволжье, и Казахстан.
Есть и другие сложные вопросы. Сейчас готовится документальная публикация по истории Георгиевского трактата 1783 года. Грузинские коллеги настаивают, что это было принудительное включение Грузии в состав России. А мы по документам доказываем, что история была совсем иная. В результате добровольного присоединения к России Грузия была спасена от физического истребления войсками персидского шаха.
— Какие документы об этом свидетельствуют?
— Много документов в Российском архиве внешней политики, в Архиве древних актов. Они говорят о том, что сама инициатива переговоров исходила от грузинской стороны. Неправильно изображать Россию (как это делают некоторые зарубежные историки) империей, которая всегда стремилась к агрессии и аннексии всё новых и новых территорий.
— Как вы считаете, можно ли в принципе в истории соблюсти объективность?
— История всегда субъективна, поскольку ее пишет человек, исторический текст — это его творческое произведение. Приближение к истине, то есть к объективной картине прошлого, возможно, если историк располагает всей имеющейся информацией и стремится к максимальному учету всех действующих в истории сил и факторов.