Автором выявлены древнейшие упоминания названия «Росия» в русской письменности XIV—XV вв. Впервые на русском языке слово «Росия» было записано в 1387 г. в титуле митрополита Киприана («Кыевскый и всея Росия»). Титул «архиепископа Росийского» употреблял также в начале XV в. митрополит Григорий Цамблак. Составленный в 1418 г. летописный свод митрополита Фотия включил каталог епархий Константинопольской патриархии, где на 61 месте значилась митрополия «Росия». В старообрядческих сочинениях нашлось описание пергаменного сборника 1424 г., написанного в Нижнем Новгороде при митрополите Фотии «Киевском и всея Росии». В рукописи Иерусалимского устава около 1435 г. в тексте служб в навечерия Рождества Христова и Богоявления полагалось петь многолетие «митрополиту Киевскому и всея Росиа». В сборнике Пог. 1281, в слое, датируемом концом 70-х — началом 80-х годов XV в., помещено Похвальное слово чудотворцу Петру, «митрополиту всея Росия».
В XV в. в сознании московских дьяков термин «Росия» теперь стал применяться в титулах не только архиереев, но и светских правителей (великих князей Ивана III и Ивана Ивановича Молодого).
Автор приписывает Досифею Топоркову создание «Сокращенной» редакции Жития Пафнутия Боровского, которую обнаружили в древнейшем списке начала XVI в. из Государственного архива Ярославской области. В этой редакции последовательно употребляются слова «Росия», «росийский» («Росийский остров», «самодержець всея Росиа» и др.). Ему также атрибутируется так называемое «Послание вельможе Иоанну», написанное по поводу единовременной кончины четырех «столпов» иосифлянской партии: Вассиана Санина, Иосифа Волоцкого, Симеона Стремоухова и дворецкого В. А. Челяднина (или рязанского епископа Протасия), и датируется оно концом 1515 — началом 1516 г. Слово «Росия» упоминается в этом памятнике три раза. С высказываниями «Послания Иоанну» перекликается пророчество Русского Хронографа. Знаменитый труд Досифея Топоркова — Волоколамский патерик, в котором также упоминается «Росиская земля», предлагается датировать 1531 г.
Прослежена эволюцию термина «Великая Русь» и отмечен факт оживления интереса к этому термину в начале XVI в. со стороны Константинопольской патриархии, вызванный необходимостью различать две части некогда единой Русской митрополии. Впервые изменение названия «Великая Русь» на «Великая Росия» зафиксировано в Послании Спиридона-Саввы, которое предлагается датировать 1519—1521 гг. Термин «Великая Росия» получил широкое распространение в памятниках официального происхождения: Сказании о князьях Владимирских, в решениях Стоглавого собора, Летописце начала царства и Степенной книге, в Чине венчания на царство Федора Ивановича 1584 г., в Уложенной грамоте 1589 г. об учреждении Московского патриаршества и др.
Наиболее ранние примеры употребления этих слов «росияне», «росиянин» зафиксированы под 1524 (Максим Грек), 1577 (Давид Сирах), 1615 (Авраамий Палицын) годами. Повышенный интерес к словам «россияне», «россиянин» наблюдается в XVIII в. (Марсова книга, Каталог Российских архиереев, П. П. Шафиров, Феофан Прокопович, В. Н. Татищев, Г. Р. Державин) и в начале XIX в. (Н. М. Карамзин, юный А. С. Пушкин). Во второй половине XIX в. употребление этих слов значительно снижается, а в конце XIX в. словарь Брокгауза и Ефрона даже внушал, что отживающее имя «Россияне» — образование искусственное и высокопарное.
Обсуждаются различные диалектизмы в написании названия «Россия» — типа «Росея» («Расея»). Ранние случаи такого словоупотребления вявлены в XVI—XVII вв. (С. Герберштейн, Великие Минеи Четьи митрополита Макария, записи московского дьяка Стефана Басова, Летописная книга С. И. Шаховского). В позднее время употребление слов «Расея», «Расейский» фиксируется у А. С. Пушкина (наверняка в качестве реакции на название «Расейской» Академии у П. И. Соколова и М. Ю. Виельгорского), С. Есенина и более широко — в Словаре русских народных говоров.
Изучена лексика церковных писателей конца XVI — первой половины XVII в.: патриарха Иова, келарей Троице-Сергиева монастыря Авраамия Палицына и Симона Азарьина. Несмотря на то, что официальные титулы царя и патриарха содержали слова «всея Русии», указанные писатели предпочитали в названии страны пользоваться «Росийской» терминологией, причем абсолютно преобладало выражение «Великая Росия».
Изланаются изменения в царской титулатуре во второй половине XVII в., особенно в связи с воссоединением Украины с Россией. До января-февраля 1654 г. титул царя Алексея Михайловича формулировался в терминах «государя всея Русии». На протяжении февраля-марта 1654 г. в текстах грамот и указов наблюдается смешение титулатуры: царь то называется «государем всея Русии», то «всея Великия и Малыя Росии самодержцем». Положение стабилизировалось лишь в конце марта 1654 г. — в связи с изготовлением новой Большой государственной печати, на которой был выбит царский титул «всеа Великия и Малыя Росии самодержец». В конце 1655 г., после похода Алексея Михайловича в Белоруссию, царь титуловался уже как «всея Великия и Малыя и Белыя Росии самодержец».
Автор увидел закономерность в том, что в письменности второй половины XVII в. наблюдается различное написание названия «Россия»: в одних случаях с одним «с», в других — с двумя «с». В государственном делопроизводстве и в титулах царя и патриарха до конца XVII в. название Росия пишется по греческому образцу с одним «с», а Московский Печатный двор, начиная с апреля 1654 г., последовательно придерживался написания Россия с двумя «с» (под влиянием Епифания Славинецкого и других справщиков южнорусского происхождения, воспитанных на традиции написания слова Россия с двумя «с»). Подобное лингвистическое «раздвоение» в написании слова «Россия» продолжалось в течение всей второй половины XVII столетия и начала XVIII в. И лишь с 1721 г., после принятия Петром I титула императора «Всероссийского», написание слова «Россия» с двумя «с» стало господствующим.
Новая книга Б. М. Клосса демонстрирует несправедливость запальчивых утверждений О. Н. Трубачева о том, что русский язык (картотека Древнерусского словаря) «не знает россиян раньше эпохи Петра», что «слово российский было нехарактерно для живого среднего стиля» и который называет его употребление в XVIII веке «поверхностной модой, которую не перенял Пушкин.
