ОГЛАВЛЕНИЕ

Предисловие   7

Часть первая. БОГОСЛОВИЕ И БОГОПОЗНАНИЕ   

Глава 1. НАЧАЛА БОГОСЛОВСКОГО ЗНАНИЯ   13

Глава 2. КОМПЕТЕНЦИИ РАЦИОНАЛЬНОСТИ В БОГОСЛОВИИ   32

Глава 3. ЭВРИСТИЧЕСКИЕ ВОЗМОЖНОСТИ ЕСТЕСТВЕННОЙ ТЕОЛОГИИ  48

Глава 4. ПРП. МАКСИМ ИСПОВЕДНИК О ЕСТЕСТВЕННОМ СОЗЕРЦАНИИ  74

Глава 5. СВ. ВАСИЛИЙ ВЕЛИКИЙ О ПОЗНАНИИ БОГА   85

Глава 6. ОБ ОДНОЙ ОСОБЕННОСТИ БОГОПОЗНАНИЯ В НОВОМ ЗАВЕТЕ И ПАТРИСТИКЕ    98

Часть вторая. БОГОСЛОВИЕ В СТИХИИ ЖИЗНИ

Глава 1. ПРЕДЕЛЫ ВЕРЫ И РАЗУМА  120

Глава 2. МЕРА ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ СВОБОДЫ   145

Глава 3. ИНКЛЮЗИВИЗМ ХРИСТИАНСКОЙ АПОЛОГЕТИКИ  158

Глава 4. ЯЗЫК КАК АРГУМЕНТ БОГОСЛОВСКОЙ ПОЛЕМИКИ  173

Глава 5. ТАЙНОВОДСТВО В ЦЕРКОВНОМ ПОСВЯЩЕНИИ   195

Глава 6. ОПЫТ ПОСТРОЕНИЯ БОГОСЛОВСКОЙ ДОКТРИНЫ    211

Часть третья. БОГОСЛОВИЕ И ИСТОРИЯ                            

Глава 1. СТАНОВЛЕНИЕ БОГОСЛОВИЯ ИСТОРИИ В ХРИСТИАНСКОЙ ДРЕВНОСТИ    225

Глава 2. БОГОСЛОВИЕ В ИСТОРИИ И ОБ ИСТОРИИ    239

Глава 3. ИСТОРИЯ КАК ПРЕДМЕТ БОГОСЛОВИЯ    261

Глава 4. БОГОСЛОВИЕ ИСТОРИИ ПРОТ. ГЕОРГИЯ ФЛОРОВСКОГО   275

Заключение    297

Указатель имен   301

Список сокращений    309

Summary   310

ПРЕДИСЛОВИЕ

В старинном чинопоследовании таинства Покаяния содержится вопрос «аще веруеши?», в ответ на который кающийся «аще верит православно и несумненно, и умеющь грамоте, да чтет Символ веры». Эта часть давно ушла из практики таинства по вполне понятным причинам. Ведь, как правило, таинство Покаяния связано напрямую с Литургией, за которой Символ веры произносится общецерковно. Другое объяснение в том, что количество исповедников совершенно не давало возможности исполнения установленного порядка. Однако за древним правилом стоит глубокая мысль. Всякое таинство Покаяния, по сути своей, есть таинство воссоединения с Церковью. Видимым действием, передающим волевую готовность кающегося вернуться в Церковь, и призвано служить произнесение Символа, иными словами, исповедание своей и всецерковной веры, откуда, по всей видимости, и происходит незаметная подмена в обыденном церковном языке слова «покаяние» (во грехах) «исповеданием» (веры).

Настоящая книга призвана дать заведомо неполный, лишь только частичный ответ на другой вопрос: «како веруеши?» Иными словами, не «во что веруешь?», на что в самом деле лучше всего, полнее и вернее, отвечает формульная структура вселенского Символа веры: «…во единого Бога-Отца… во единого Господа Иисуса Христа… и в Духа Святаго», ― а «как, каким образом?» Основания для разных ответов на этот вопрос я черпал не столько в собственном, весьма ограниченном, опыте, сколько в великом наследии христианства, накопившемся в творениях святых Отцов и в более поздних богословских и философских трудах. В настоящем случае первостепенное значение приобретают мало освещенные стороны христианской мысли ― теоретические принципы, негласные правила богословствования. Выявляя именно их в обширном наследии христианской традиции, я и складывал постепенный многосторонний ответ на вопрос «како веруеши?».

Разумеется, я должен обосновать использование в названии книги слова «категории». Под этим словом я, следуя традиции и ее законодателю, великому Стагириту, понимаю «сказуемое», то, что сказывается о предмете. Говоря о богословии в его предикатах, я не ставлю перед собой задачи дать исчерпывающее описание этого рода знания, но берусь проследить его преломления в различных проекциях: в своем существе и в опыте ― частном и общем. Следуя такой логике, слагаются основные предметы книги: 1) генетический анализ богословия, призванный ответить на вопрос: что есть богословие? 2) анализ компетенций и функциональности богословия, отвечающий на вопросы: какова ситуация богословия и каким образом оно действует?3) диахронический анализ богословия с точки зрения его истории, ставящий связанный с этим вопрос о времени богословия: как было, есть и будет богословие и, в инверсии, как самое богословие оценивает свое время?

В большем приближении первая часть посвящена наиболее общим темам, связанным с богословием; в фокусе исследования оказываются природа, характер, источники и происхождение богословия. Во второй части я обращаюсь уже к практическим особенностям богословской и, шире, рефлексивной деятельности разума в делах веры: природа веры, пределы свободы, особенности построения богословской мысли применительно к различным запросам ― в апологетике, богословской полемике, катехизисе, догматике. Наконец, третья часть обращается к исторической природе богословия и попыткам осознать богословие в его истории, и вместе с тем, историю в прицеле богословия, понимаемую как опыт существования человека и Бога.

В основе книги лежат отдельные статьи, большей частью уже опубликованные или недавно подготовленные к публикации в периодических изданиях и отдельных научных сборниках в России и за рубежом. Для настоящего случая все они были заново пересмотрены, уточнены и дополнены. Отдельные публикации, ставшие главами книги, выполнены в различных жанрах: среди них есть систематические изложения, проблемные исследования и доксографические обзоры. Будучи сами по себе вполне самостоятельными исследованиями, они, как мне представляется, встраиваются в общую линию, которой я старался следовать, а именно попытке предложить осмысленное изучение основного предмета ― церковного богословия ― в трех измерениях: богословие-в-себе, богословие-в-бытии и богословие-в-истории.

Значительная часть материалов для моих исследований была собрана в ходе научных стажировок при Гумбольдт-университете в Берлине, Католическом институте и в Православном Свято-Сергиевском богословском институте в Париже. Везде я имел возможность пользоваться лучшими библиотеками и консультироваться с ведущими специалистами в области истории христианского богословия и богословской методологии. Финальная стадия работы была выполнена при поддержке Центра информационных технологий МПДА по индивидуальному исследовательскому гранту.

Мою особенную признательность я должен выразить своему главному учителю, Юрию Анатольевичу Шичалину, наставлявшему меня в самых высоких и вместе возвышенных требованиях к научному делу. Постоянную идейную поддержку я получал от своего старшего коллеги Владимира Кирилловича Шохина (зав. сектором философии религии в Институте философии РАН), одного из главных инициаторов развития в нашей стране исследований по философской теологии, частным вкладом в которые и является настоящая книга. Большую благодарность я испытываю к высоко ценимому мною главному и бессменному редактору журнала «Альфа и Омега» Марине Андреевне Журинской за ее высокие требования к качеству научного текста и к ответственности за печатное слово. За самые условия возможности заниматься богословскими исследованиями следует воздать должное вдохновителю богословского образования в нашем отечестве прот. Владимиру Воробьеву. Отдельную благодарность я выражаю проректору по учебной работе ПСТБИ прот. Николаю Емельянову за его всегдашнюю отзывчивость и готовность поддержать достойные начинания своих коллег и меня в том числе. Я также весьма признателен своему коллеге Константину Михайловичу Антонову за внимательные, компетентные и всегда благожелательные замечания к моим текстам. Наконец, хотя совсем не в последнюю очередь, я благодарен моим друзьям Вячеславу Патрину и Евгению Ткачеву за стабильную библиографическую поддержку, неизменно оказываемую мне в течение уже достаточно продолжительного времени.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Людвиг Витгенштейн в 1921–м г. опубликовал свой знаменитый «Логико-философский трактат», оказавший самое значительное влияние на интеллектуальную мысль столетия. Смысл книги он сформулировал следующим образом: «То, что вообще может быть сказано, может быть сказано ясно, о том же, что сказать невозможно, следует молчать»[1]. Тем самым он убедительно указал на то, что границы языка совпадают с границами действительности. То что находится за пределами языка, оказывается просто бессмыслицей. Из этого постулата вытекают различные следствия в зависимости от того, как функционирует язык. Сам Витгенштейн очерчивает границы языка пределами логико-эмпирического знания. За ее пределами оказываются высказывания метафизические, религиозные, этические и эстетические. Их совокупность относится Витгенштейном к разряду «мистического». Оно уже не может быть высказано средствами языка. Впрочем, это не означает, что оно не существует[2], однако «об этом следует молчать».

Главная задача, которую я ставил перед собой в настоящей книге, заключалась в попытке расширить границы того, что может быть сказано ясно о религиозном опыте. При этом я никоим образом не пытался предложить ясное и убедительное для современного читателя изложение православной догматики или анализ отдельных сложных вопросов христианского вероучения и опыта жизни в Церкви. Я попытался сформулировать на основе многовекового богословского наследия некие правила грамматики богословского языка в синхронии и диахронии, иными словами, в его завершенности и в развитии. В ходе рассмотрения различных сюжетов постоянно уточнялось определение богословия, предлагались различные версии понимания богословия в тех или иных аспектах: богословие как наука о Боге, богословие как рассуждение о Боге на основании доступных источников знания, богословие как искусство убеждения в конечных истинах, богословие как особая форма рациональности, богословие как молитва, богословие как свидетельство о Боге.

Многократно я сталкивался с удивительно устойчивой проблемой иррационального понимания природы христианства. Мы наблюдали это на примере представителей как либеральной, так и диалектической протестантской теологии, как экзистенциализма, так и академизма. Многочисленные обращения к проблеме рационального в христианстве, прежде всего в лице канонизированных традицией церковных мыслителей, призваны были показать, что оснований для противоборства веры с разумом ортодоксальное богословие не предоставляет.

Многовековой опыт христианской богословской мысли обнаруживает поразительную последовательность и устойчивость в понимании того, откуда и каким образом богословие черпает и пополняет свое знание Боге. Богатства и щедрость богооткровенного знания всегда подтверждаются опытом существования в сотворенном мире, который должен быть пережит и воспринят в своем высшем смысле. Совсем небезразлично в этом отношении оказывается состояние человека; насущны потребности избавиться от собственной слепоты и ограниченности, принять в чистоте сердца церковную веру, признать меру и одновременно пределы своей собственной свободы.

В течение столетий богословие выработало также общие правила организации и передачи своего содержания в языке. Требования ясности и непротиворечивости, а также доступности и убедительности оказываются в полной мере актуальными. У богословия нет какого-то исключительно своего языка. Оно работает с языком, обретенным человечеством, хотя и значительно расширяет его семантические и прагматические возможности. В изложении и привитии богословских знаний оказывается, что наиболее предпочтительный способ изложения высших истин ― это способ убеждения и поступательного восхождения вместе с читателем, слушателем и учеником.

Наконец, самоосознание христианством Боговоплощения как исторического события и собственного места в истории получило свое отражение в богатой исторической богословской рефлексии. С самых ранних времен христианства темпоральный характер бытия к Богу и Бога к человеку ясно осознавался и получал свое отражение в языке. Эта сторона опыта и мысли христианского богословия особенно ярко проявляется в последние десятилетия, ведь сегодня мы, с одной стороны, наблюдаем впечатляющее возвращение мира в Церковь, по крайней мере, в нашем отечестве, с другой ― вновь оказываемся перед необходимостью отстаивать место богословия в науке и его значение для человеческого общества. Более того, ныне «спор факультетов» ведется гораздо шире и принципиальнее, чем это было во времена Канта. Речь идет уже не просто о преимуществе теологии или философии, а о самом существовании гуманитарных наук перед лицом триумфального шествия естественных наук. Для обыденного сознания, не способного или не желающего подняться над опытом очевидности, достойна существования и, стало быть, разнообразной поддержки только такая наука, которая приносит быструю и ощутимую пользу при минимальных затратах. Реально и достойно внимания только осязаемое. Такая наука получает статус фундаментальной. Все другие, не подходящие под заданный критерий, могут довольствоваться остатками с общего стола. Гуманитарное знание, имеющее дело с умопостигаемым в истории и культуре, разумеется, лишено привлекательности для утилитарного сознания ― в этом трагическая слепота современности, которая может привести к непоправимым последствиям. Богословие же, имеющее дело с непостижимым, в соответствии с такими представлениями представляется вовсе неуместным. Выводы из этой позиции могут иметь совершенно катастрофические последствия для человечества. Ведь наиболее полное и достоверное знание о человеке достижимо только при его всестороннем изучении: с точки зрения природы, культуры и веры. Одна из важных задач богословия в том и заключается, чтобы приоткрыть третий высший смысл существования человека.

Сказанное должно было со всей возможной наглядностью показать: то, о чем возвещает христианство, может быть выражено в языке, несмотря на то, что это представляется невероятным. Итак, богословие требует от христиан мужества говорить о Боге ясно!

SUMMARY

Petr Mikhaylov

“Categories of Theological Thought”

The presented monograph aims at giving an answer ― although limited ― to the question: How to believe? The question is not about the object of faith, but about the subject of it. The author finds the grounds for an answer in the great heritage of Christianity accumulated in the works of Church Fathers and later theological and philosophical works. Some aspects of Christian mind once not enough lightened, e. g. theoretical principles and implicit rules of theologizing, are in the centre of the present investigation.

No doubt the using of the word “Categories” in the title of the book should be explicated. By this term following the tradition going back to Aristotle the author understands a predicate, something that has an impact on the object. Speaking about theology in its predicates the author does not aspire to provide an exhaustive description of this kind of knowledge but takes over the task only to trace its aspects in different projections: in its essence and existence, both private and common. According to this intention the main subjects of book are arranged in the following order: 1. The generic analysis of theology that answer the question: what is theology? 2. The analysis of competencies and functions of theology answering the question: what is the situation of theology and how it works? 3. The diachronic analysis of theology from the point of view of its history and thereby answering the question about the time of theology: how theology was, is and will be and vice versa: how the same theology evaluates its time?

According to this plan the first part is devoted to the most common themes of theology: the nature, character, sources and origin of theology are in the focus of research. In the second part the author turns to the practical specialties of theological and wider ― rational activity of mind in the field of faith. The main subjects of this part are following: nature of faith, frames of liberty, special aspects of building the theological thought according to its different needs in the realms of apologetics, polemics, cathechesis, dogmatics. The third part turns to historical nature of theology and tries to understand theology in its history as well as history as the aim of theology. In this case history is understood as an experience of coexistence of Man and God.

The substantial part of the book is based on a number of articles that has been published or are still waiting for publication in Russian and international periodicals and in the materials of different scientific conferences. They were reconsidered, corrected and expanded for the present publication. The particular opuses comprising the content of the book are executed in different genres. There are systematic descriptions, problem investigations and doxograpic surveys. But at the same time they follow a common general line giving an analysis of ecclesiastical theology in three aspects: theology-in-itself, theology-in-being, theology-in-history.