В 1934 г. Румынская Православная Церковь, вторая по величине после Русской, насчитывала около 10 тыс. общин, 5 митрополий и 18 епархий, к ней принадлежало 72 % населения страны, общее число жителей которой составляло 16 млн. В Румынии действовали 3 богословских факультета (старейший из которых, при Бухарестском университете, существовал с 1884 г.), 5 Духовных Академий и 10 семинарий; с 1882 г. работала Синодальная типография в Бухаресте, с 1883 г. выходил официальный церковный печатный орган — журнал «Бисерика Ортодокса Романа» («Biserica Ortodoxa Romana») и т.д. Самым значительным румынским монастырем была основанная в XV веке Нямецкая Лавра, число ее насельников вместе с двумя скитами доходило до 800 человек, в Лавре также находились Духовная семинария, типография митрополита Молдовы и большая библиотека. Румынская Церковь провозгласила себя автокефальной еще в 1865 г., вскоре после образования независимого государства Румыния, но Константинопольская Патриархия признала этот акт специальным Томосом только в апреле 1885 г.[i]
В результате I Мировой войны территория страны увеличилась в два с лишним раза, и теперь 30 % населения Румынии составляли национальные меньшинства, в том числе православные (украинцы, русские, болгары), но их статус не был отражен в государственных законах. Значительный вклад в создание послевоенного государства внесла Румынская Православная Церковь. Она всегда была тесно связана с правительством страны и, как правило, активно поддерживала его, проявляя при этом очень сильную национальную ориентированность и нередко являясь инструментом румынизации национальных меньшинств. В 1919 г. состоялся Церковный Собор, объединивший митрополии Румынии, Трансильвании и Буковины (включенной в состав страны в ноябре 1918 г.).
31 декабря 1919 г. митрополитом-примасом, Первоиерархом Румынской Православной Церкви, был избран трансильванец, бывший униат, епископ Мирон (Кристя). Он родился 20 июля 1868 г. в Топлице в крестьянской семье, в 1890 г. он окончил семинарию в г. Сибиу и в 1895 г. философский факультет в Будапеште, где получил докторскую степень, в 1902 г. принял монашество, в 1903 г. был рукоположен в иеромонахи, в 1910 г. хиротонисан во епископа Карапсебешского.
С 1920 г. Румынская Православная Церковь активно участвовала в экуменическом движении. Согласно конституции 1923 г. она была признана национальной Церковью страны. 17 декабря 1923 г. в письме Константинопольскому Патриарху митрополит Мирон сообщил, что Румынская Церковь приняла решение «Всеправославного конгресса» об изменении церковного календаря, и оно будет введено в 1924 г.
4 февраля 1925 г. на Соборе Румынская Православная Церковь была провозглашена Патриархатом. Вначале этот акт рассматривался Константинопольской Патриархией как «умаление престижа Вселенского Патриарха в политических целях», но в дальнейшем выяснилось, что между Фанаром и Бухарестом было достигнуто негласное соглашение о даровании Патриаршества взамен принятия Румынской Церковью новоюлианского календаря.[ii] Законность акта от 4 февраля была подтверждена Томосом Константинопольского Патриарха от 30 июля 1925 г., дарующим Румынской Церкви статус Патриархата.
Осенью того же года митрополит Мирон (Кристя) принял титул Патриарха всея Румынии, наместника Кесарии Каппадокийской, митрополита Унгро-Влахийского и архиепископа Бухарестского. 1 ноября 1925 г. состоялась интронизация первого Румынского Патриарха, в которой приняли участие несколько Первосвятителей Поместных Православных Церквей.
В первые месяцы своей деятельности Патриарх Мирон высоко отзывался о Русской Православной Церкви, называя ее «нашей старшей сестрой», а бывшую Российскую империю — «представительницей и покровительницей всего Православия в Европе и всех церковных общин христианского православного мира». Патриарх говорил о русских, что его приводит в умиление «их стойкость и мужество, их вера в правильность своего страдания, их патриотизм, их преданность нации в рассеянии, их самопожертвование, их объединение около своего храма».[iii] В свою очередь, русские зарубежные иерархи сначала стремились решить с Румынским Первоиерархом целый ряд существовавших спорных вопросов в «духе братской любви». Председатель русского Архиерейского Синода за границей митрополит Антоний (Храповицкий) участвовал в торжествах по случаю интронизации Патриарха Мирона, но впечатления от этой поездки были не самыми лучшими.[iv]
Одной из главных причин этого были жестокие преследования противников постановления Священного Синода Румынской Церкви о повсеместном переходе на григорианский церковный календарь с 1 октября 1924 г. (кроме праздников Пасхального цикла). Из членов Священного Синода только один, епископ Герасим, выступил против введения нового стиля, по требованию других архиереев он был вынужден уехать из страны и в дальнейшем жил в Париже. Из 9 тыс. румынских приходских священников (не считая Бессарабии и Буковины) почти никто не выступил против календарной реформы, однако монастыри внутренней Молдавии, поддерживаемые окружающими крестьянами, стали сильным очагом сопротивления (только из Нямецкой Лавры ушли в знак протеста семь насельников). Сначала движение старостильников возглавил клирик митрополичьего собора в Бухаресте архимандрит Галактион (Кордун), ставший в 1955 г. первым архиереем Румынской Православной Старостильной Церкви. В 1926 г. Патриарх Мирон в первый раз попытался ввести в Румынской Церкви западную Пасхалию. Однако среди верующих начались массовые протесты и демонстрации, которые вынудили Патриарха временно отменить свой указ.[v]
Уже в середине 1920-х гг. на сторонников старого стиля обрушились гонения. Не подчинившиеся реформе монахи были вынуждены уходить из своих обителей, основывать тайные скиты или служить в домах верных прихожан. Так поступал, в частности, иеромонах Гликерий (Тэнасе), будущий Первоиерарх Румынской Старостильной Церкви в сане митрополита, причисленный ею в 1999 г. к лику святых. В ноябре 1925 г. он вместе со своим сподвижником иеродиаконом Давидом (Бидаску) вынужденно покинул Покровский скит Нямецкой Лавры (настоятелем которого был) и переехал в ущелье Корои Равин, где в следующем году построил часовню; за это время к нему присоединились иеромонах Памва и два его брата-монаха, изгнанные из монастыря Сихэстрия. Вскоре о. Гликерий устроил первую старостильую церковь в с. Ванатори. Иеромонах Гликерий был несколько раз арестован по доносам новостильных клириков и подвергался в заключении пыткам и истязаниям. Однако движение подавить не удалось, с 1924 по 1935 гг. старостильные миряне и священнослужители построили 36 своих храмов.[vi]
В 1929 г. Патриарх Мирон при поддержке премьер-министра Юлия Маниу (униата) предпринял повторную попытку ввести в Румынской Церкви западную Пасхалию, но из-за массового сопротивления духовенства и мирян был вынужден окончательно отказаться от своих планов. К этому времени ряды румынских старостильников существенно пополнились. Бывшая помощница настоятельницы крупнейшего в Румынии женского монастыря св. Агапии мать Макария покинула его и основала с группой монахинь первый старостильный женский монастырь.[vii]
Значительную поддержку старостильникам оказали монахи Святой Горы Афон. Настоятель афонского румынского скита Подром (который сохранил верность юлианскому календарю, несмотря на неоднократные обращения Патриарха Мирона) игумен Иоасаф позднее постриг в великую схиму иеромонаха Гликерия и иеродиакона Давида. Со временем к о. Гликерию присоединились приехавшие в Румынию с Афона иеромонахи Зосима, Варух и Гимнасий. Осенью 1930 г. о. Гликерий отправился через Афон в Иерусалим, где на Пасху 1931 г. сослужил главе Русской Духовной Миссии на Святой Земле архиепископу Кишиневскому и Хотинскому Анастасию (Грибановскому).
К середине 1930-х гг. окрепшее движение румынских старостильников попыталось основать самостоятельный епископат с помощью Русской Православной Церкви за границей (РПЦЗ) или греческих архиереев. С этой целью о. Гликерий в 1935 г. посетил Грецию и Югославию. В Афинах он просил старостильных греческих епископов, чтобы они рукоположили двух архиереев (ими должны были стать приехавшие вместе с ним о. Гимнасий и афонский иеромонах-румын), но Первоиерарх греков-старостильников митрополит Хризостом в это время был изолирован английскими властями в Палестине, а члены его Синода не смогли без Владыки решить этот вопрос. Затем иеромонах Гликерий вел переговоры в Белграде с архиеп. Анастасием (Грибановским), который не дал согласия на архиерейскую хиротонию, а для рукоположения старостильных иереев посоветовал обратиться к епископу Венскому Серафиму (Ляде) и просить последнего приехать с этой целью в Румынию. Но встреча о. Гликерия с этим Владыкой по ряду причин не состоялась.
В 1935 г. началась новая, более жестокая, чем прежде, волна гонений на сторонников юлианского календаря. Правительство ввело в стране военное положение, руководителей старостильного движения арестовывали и как государственных преступников подвергали военно-полевому суду и заключению в концлагеря. По указу Патриарха Мирона, арестованные осенью 1936 г. монахи-старостильники были заключены в монастырь Езеру, а монахини — в другой, где с ними обращались с большой жестокостью. Некоторые из заключенных приняли мученическую смерть, в том числе основатель старостильного монастыря Добру иеромонах Памва. Все 36 старостильных храмов и несколько скитов и монастырей были разрушены. Во время разрушения монастыря Кукова пять мирян-старостильников были утоплены в монастырском колодце.[viii]
Перед началом II Мировой войны Румынская Старостильная Церковь была почти полностью уничтожена, священнослужители арестованы, а все построенные ими храмы разрушены. Старостильников обвиняли в «большевизме» на том основании, что у них был такой же церковный календарь, как у Русской Церкви. Однако в военное время ситуация постепенно начала меняться. В конце 1939 г. из концлагеря Мяркуря Кюч был освобожден арестованный в сентябре 1936 г. иеромонах Гликерий. Он скрылся в лесу вместе с иеродиаконом Давидом (Бидаску) и около семи лет служил там тайно. В это время в горах и лесах различных районов Румынии было создано несколько тайных скитов.[ix]
Кроме борьбы со старостильниками, Румынской Патриархии приходилось решать и другие сложные проблемы — от конфликтных отношений с Ватиканом до конкуренции с Константинопольским Патриархом за влияние на православную диаспору и другие Поместные Церкви. Так 26 мая 1929 г., несмотря на протесты Патриарха Мирона, румынский парламент заключил конкордат с Ватиканом, и Первосвятитель как член правительства вынужден был его подписать. В 1929 г. на съезде в Детройте произошло объединение румынских православных приходов США и Канады, тогда же было решено просить Румынскую Патриархию учредить в Америке Румынскую православную миссионерскую епархию. Выполняя это прошение, Священный Синод хиротонисал во епископа Поликарпа (Моруша), который только в 1935 г. прибыл в Детройт, где принял управление над румынскими приходами США и Канады. В начале 1930 г. в ходе проходившей в афонском Ватопедском монастыре Всеправославной конференции делегация Константинопольской Патриархии отклонила как чуждое православной традиции предложение Румынской Церкви о том, чтобы каждая автокефальная Церковь имела постоянного представителя при Вселенском Патриархе и т.д. В 1936 г. Патриарх Мирон признал благодатность Апостольского преемства иерархии Англиканской Церкви.[x]
10 февраля 1938 г. правивший с 6 июля 1930 г. король Карол II назначил Патриарха Мирона премьер-министром страны. Это назначение было сделано в связи с нестабильной политической обстановкой: в Румынии все большее влияние приобретала националистическая антисемистская организация «Железная гвардия», и 31 марта 1938 г. король запретил деятельность всех политических партий, фактически установив свою личную диктатуру. Следует отметить, что «Железная гвардия» имела ярко выраженную православную направленность. Прообразом этой организации стал Союз Архангела Михаила, основанный в 1923 г. Корнелием Кодреану, которому якобы в видениях являлся Архангел Михаил. В 1930 г. Кодреану создал массовую организацию «Железная гвардия», имевшую свое подразделение промышленных рабочих — Рабочий корпус легионеров. В 1938 г., после установления диктатуры короля Кодреану, были казнены некоторые арестованные железногвардейцы.[xi]
Новое правительство стало ущемлять права национальных меньшинств: был принят специальный закон о необходимости проверки гражданства и о преимуществах, распространявшихся на лиц румынской национальности;[xii] кроме того, правительство ввело жесткую цензуру и призвало евреев, прибывших в Румынию во время I Мировой войны, эмигрировать. В числе реформ, проведенных Патриархом Мироном в качестве премьер-министра, было запрещение протестантам собираться на богослужение, если община не превышает 100 человек, таким образом, оказались прекращены службы примерно в 1500 молитвенных домах и часовнях, принадлежавших различным протестантским деноминациям.[xiii] Несмотря на ноты протеста из многих стран мира, это запрещение было снято только после смерти Первоиерарха.
Патриарх Мирон (Кристя) скончался 7 марта 1939 г., а 30 июня 1939 г. новым Румынским Патриархом был избран представитель знатного боярского рода из Молдавии, выпускник Киевской Духовной Академии, переведший Библию на молдавский язык, митрополит Молдовы Никодим (Мунтяну). Именно он, в сане епископа Хушского, представлял Румынскую Церковь на Всероссийском Поместном Соборе 1917-1918 гг. в Москве.
В предвоенные годы за влияние на Румынскую Православную Церковь активно боролись Великобритания и Германия. При этом власти Соединенного королевства действовали в основном через Англиканскую Церковь. В 1935 г. в Бухаресте состоялись румыно-англиканские собеседования, на которых были проведены дискуссии и приняты согласованные решения по вопросам о доктринальном значении 39 членов англиканского исповедания, о таинстве священства и действительности англиканских хиротоний, о св. Евхаристии и о других таинствах, о Священном Писании и Предании, о спасении. В отношении таинства священства члены румынской делегации на собеседовании рекомендовали Священному Синоду своей Церкви признать действительность англиканской иерархии.
20 марта 1936 г. Румынский Священный Синод вынес положительную резолюцию по поводу законности англиканских рукоположений. Правда эта резолюция должна была стать окончательной только, когда высшее управление Англиканской Церкви подтвердит заявления своих делегатов относительно таинства священства и связанных с ним важных пунктов учения Православной Церкви, а также последует согласие по данному вопросу всех Поместных Православных Церквей. Достигнутое в Бухаресте соглашение было принято Англиканской Церковью в 1936 г. на Йоркской и в 1937 г. на Кентерберийской Ассамблеях (Румынский Синод на заседании 6 июня 1966 г. еще раз рассмотрел документы Бухарестского собеседования и вновь их принял).[xiv]
В дальнейшем межцерковные контакты продолжали активно развиваться. Так, 13 августа 1937 г. германский МИД переслал в Рейхсминистерство церковных дел тревожный доклад немецкого посла в Бухаресте о сближении Англиканской и Румынской Православной Церквей.[xv] В мае 1940 г. в Бухарест приезжала делегация англиканских архиереев и священников под руководством епископа Гибралтарского.
В свою очередь, немецкие ведомства с 1938 г. по линии научных фондов приглашали молодых румынских богословов стипендиатами для учебы и научной работы в Германию, а православных профессоров богословия — для чтения лекций и докладов в немецких университетах. Так, например, осенью 1940 г. рейхсминистерства науки и церковных дел организовали поездку с докладами в университетах Берлина, Вены, Бреслау и Кенигсберга известного профессора-богослова из Бухареста Никифора Крайника, бывшего до 22 августа 1940 г. министром пропаганды Румынии. В это же время Немецкая Евангелическо-Лютеранская Церковь поддерживала тесные связи с двумя другими румынскими профессорами, а также выплачивала пособия православным священнослужителям и членам их семей, бежавшим из присоединенной к СССР Северной Буковины в Германию. Весной 1941 г. Рейхсминистерство церковных дел даже частично финансировало строительство православной церкви в г. Галаце (на территории Румынии).[xvi]
Сама же Румынская Церковь до 1941 г. старалась не занимать односторонней позиции. В этой связи следует упомянуть, что в 1939-1940 гг. в Бухаресте с разрешения Патриарха проживал бежавший из оккупированной нацистами Польши епископ Гродненский Савва (Советов), который вел активную антинемецкую агитацию, в частности, убедил Константинопольского Патриарха не признавать назначения Берлинского и Германского архиепископа главой Православной Церкви в Польском Генерал-губернаторстве.[xvii] В 1940-начале 1941 гг. в ответ на обращения немецких военных священников (лютеран и католиков) о разрешении им совершать богослужения в православных храмах; одна часть румынских архиереев ответила согласием, а другая была против.[xviii]
Во второй половине 1940 г. Румынская Православная Церковь насчитывала 9067 священнослужителей, 4495 из них имели среднее духовное образование, 4527 — высшее богословское образование и 45 были докторами богословия. В это время в 10 Духовных семинариях (две из которых находились в Бухаресте) училось 2656 человек, в 5 Духовных академиях — 200 студентов и, кроме того, на 3 православных богословских факультетах университетов — 2500 студентов. Эти факультеты до лета 1940 г. существовали в Бухарестском, Кишиневском и Черновицком университетах, но после потери Бессарабии и Северной Буковины богословский факультет из Черновиц был переведен в Сучаву, а из Кишинева — в Яссы.[xix]
На дальнейшей деятельности Румынской Православной Церкви сильно отразилось изменение политической ситуации в стране. Король Карол II был вынужден 6 сентября 1940 г. отречься от престола в пользу своего 18-летнего сына Михая I, но власть в стране фактически захватил генерал (позднее маршал) Ион Антонеску, ставший премьер-министром и «кондукэторулом» (вождем) румынского государства. Он создал авторитарный репрессивный режим и сразу же вступил в тесный союз с нацистской Германией. 12 октября в Румынию были введены немецкие войска, а 23 ноября 1940 г. она присоединилась к Тройственному пакту. Из всех союзников Гитлера Румыния выставила против СССР наибольшее количество войск и понесла самые значительные потери.
Уже вскоре после прихода к власти, в ноябре 1940 г. правительство Антонеску объявило, что новый порядок будет введен и в Православной Церкви. В ответ Патриарх Никодим предложил Антонеску основные направления изменений: более тесную совместную работу с государством и серьезное ужесточение требований к кандидатам в иереи и епископы. 3 декабря Священный Синод совместно с министром по делам религии (культов и искусств) Браилеану представил правительству меморандум из 30 пунктов, в котором затрагивались организационные вопросы Церкви и проблема крещеных евреев.[xx]
Начавший 3 декабря свои заседания после осеннего перерыва Свящ. Синод заявил, что потеря страной в 1940 г. своих земель была актом, противоречащим Божественной справедливости: миллионы румын и многие румынские храмы попали под власть чужеземцев; Церковь направила свои молитвы к Богу, с просьбами о восстановлении справедливости в отношении румынского народа. Наконец, Синод обещал новому государственному руководству свою помощь и призвал всех верующих к сплочению, дисциплине и порядку.[xxi]
Ужесточение режима сказалось на положении всех религиозных организаций. В конце 1940 г. И. Антонеску подписал закон, согласно которому в Румынии допускалось существование лишь семи конфессий: Православной (к ней отнесли и старообрядцев), Греко-Католической, Католической, Реформаторской, Евангелической, Армяно-Григорианской Церквей и ислама. Молитвенные дома сектантов подлежали закрытию, а всем приступавшим к служению представителям духовенства требовалось утверждение Министерства по делам религии. В марте 1941 г. глава этого ведомства запретил священникам всех конфессий вступать в партии и другие политические организации или сотрудничать с ними.[xxii]
Это было связано с кровавой четырехдневной гражданской войной 21-24 января 1941 г. После отречения Кароля II от престола пришедший к власти И. Антонеску не только легализовал «Железную гвардию», но и включил их представителей в свое правительство. Однако уже через пять месяцев между ними возник острый конфликт, и легионеры «Железной гвардии» (которых поддерживала часть православного духовенства) были разгромлены войсками под командованием «кондукэторула». В марте Совет Министров решил, что все священники, дела которых переданы в военные суды за участие в январских беспорядках, должны быть лишены священнических мест (по его данным, из 9536 православных священнослужителей Румынии 218 участвовали в выступлениях железногвардейцев с оружием в руках). Это означало прямое вмешательство в область компетенции Румынской Патриархии.[xxiii]
К лету 1941 г. Румынская Церковь из всех Православных Церквей Юго-Восточной Европы оказалась под немецким влиянием в наибольшей степени. Ее руководство полностью поддержало завоевательный поход румынской армии совместно с вермахтом на Восток. Патриарх Никодим заявил, что «борьба против большевизма является священной борьбой, борьбой за Бога и его истину».[xxiv]
В конце июня 1941 г. он обратился к населению страны с резким антисоветским посланием: «Румыны и румынки! Наша страна начинает войну с безбожниками. Вождь государства с полным правом назвал это священной войной. Мы преследуем не только национальную цель — расширить границы нашей страны — но и интернациональную: уничтожить апокалипсического дракона большевизма, который превратил Святую Русь в отвратительное место всяческих преступлений, базу тех, кто объявил войну самому Богу и кто хочет отравить все человечество ужаснейшей духовной заразой... Ваша борьба ведет не только к освобождению Ваших братьев, но также к освобождению миллионов русских, которые десятилетия страдают от большевистского ига».[xxv]
Посетивший Румынию представитель германского МИДа Герстенмайер в докладе своему руководству от 24 сентября 1941 г. также подчеркнул: «Румынское Православие в настоящее время полностью занято тем, чтобы "вбить во все румынские головы" войну против Советской России как священный крестовый поход и железную необходимость».[xxvi]
А немецкий посол в Румынии 30 сентября писал в германский МИД, что духовенство Румынской Церкви по воле государства должно играть важную роль в ликвидации остатков большевизма в Бессарабии и Северной Буковине. Антонеску горячо приветствовал инициативу православного духовенства Трансильвании организовать делегацию священников для духовного и культурного окормления населения Бессарабии. Посол также отмечал, что ранее в румынской прессе ощущалось влияние «русского православного центра, Киева», но теперь «эта опасность преодолена».[xxvii]
Уже в начале войны с СССР Румынская Церковь развернула активную миссионерскую деятельность на Юго-Западе Украины, рассчитывая распространить ее и дальше на Восток. Согласно обзору бухарестской печати от 11 сентября 1941 г., составленному германским МИД, в газетах «Порунка времии» и «Курентул» утверждалось, что сейчас самая сильная Православная Церковь — Румынская, и она единственная находится в непосредственной близости к России. Поэтому именно эта Церковь призвана снова пробудить православный христианский дух на Востоке. Русское же православие же называлось «величайшей панславянской опасностью».[xxviii]
Некоторые румынские органы печати даже позволяли себе открыто русофобские высказывания. Так, в декабре 1941 г. бухарестская газета «Акциун» опубликовала пожелание, чтобы в рамках планируемого нового порядка восточного пространства было бы проведено насильственное переселение русского народа из Европейской России в Сибирь: «За исключением финнов в Карелии, румын в области Буга и Днепра и, может быть, также еще украинцев, все славянские и славянизированные народы должны быть перевезены в Сибирь». Эта публикация вызвала конфликт с Болгарской Церковью, официальный орган печати которой — журнал «Црковен Вестник» — опубликовал ответную статью «Никто не борется против русского народа!».[xxix]
Помимо миссионерской деятельности на Востоке, у некоторых представителей Румынской Церкви были гораздо более глобальные планы. В 1942 г. упоминавшийся уже профессор-теолог Н. Крайник обратился в немецкий МИД с докладной запиской «Германия и православный мир», в которой выдвигал идею восстановления полновластного Экуменического Патриархата в Константинополе (Стамбуле) с руководящим органом — постоянным Синодом из представителей всех православных народов. Он рассчитывал, что Румынская Церковь, как самая сильная на тот момент, займет в этом Синоде преобладающие позиции. Крайник предлагал также принять надгосударственный православный устав, предоставить одинаковые права всем национальным Церквам на Святой Горе Афон, вернуть храм Святой Софии в Стамбуле православным и т.д. Убеждая Германию поддержать свой план, профессор утверждал, что он направлен против русских панславянских устремлений.[xxx] Но нацистские ведомства, естественно, не поддержали Крайника, они не были заинтересованы в значительном усилении какой-либо из Православных Церквей, тем более в объединении под ее эгидой всех остальных.
В то же время, стремясь использовать возможности Румынской Церкви в антисоветской пропаганде, немецкий МИД в июле 1943 г. пригласил профессора Н. Крайника и ряд румынских священнослужителей, наряду с представителями Болгарской, Греческой и Сербской Церквей, посетить раскопанное захоронение около 10 тыс. жертв террора НКВД в Виннице.[xxxi]
Эта поездка состоялась, и по ее итогам румынская церковная делегация опубликовала в январе 1944 г. в Бухаресте следующее заключение: «Посещение представителями Церквей разных европейских земель 16 и 17 июля 1943 г. г. Винницы подтверждает два факта:
1) те социальные реформы, которые не могут быть осуществлены путем разумной эволюции, будут проведены вследствие революции;
2) революционные перемены могут быть организованы или в короткое время посредством цивилизованных средств, как это произошло в Германии, или варварским путем, как в советском государстве. Путешествие это показало представителям Церкви, что может сделать один европейский народ в этом направлении. А страшные могилы убитых в Виннице, напротив, показали, что другая держава сделала с подъяремными народами. Этот факт доказывает, что советское государство является чуждым Европе телом и не заслуживает того, чтобы принадлежать Европе». Заключение подписали все члены румынской делегации во главе с митрополитом Виссарионом (Пую).[xxxii] Однако результаты поездки в целом оказались не совсем такими, на какие рассчитывали германские ведомства.
Профессор Крайник оставался верен своей прогерманской позиции и в дальнейшем, в апреле 1944 г. он опубликовал в немецкой газете статью «Румынская Церковь и война против большевизма», в которой подчеркивал тесную связь между Церковью и государством в Румынии в их борьбе с «советской опасностью».[xxxiii]
Еще одной областью немецкого влияния стала деятельность Румынской Церкви на территории III Рейха. К началу II Мировой войны в Германии имелась лишь одна румынская часовня в г. Баден-Бадене, где служил священник Михаил Штефирца, однако она входила в Берлинскую и Германскую епархию Русской Православной Церкви Заграницей. Поэтому в мае 1940 г. в Берлине была создана часовня при румынском посольстве, уже в юрисдикции Румынского Патриархата. 12 декабря 1941 г. между правительствами Германии и Румынии было заключено соглашение об использовании румынской рабочей силы на предприятиях III Рейха (всего в Германию отправили более 10 тыс. румынских рабочих), и поэтому для их окормления могли быть посланы православные священники. В этой связи в конце декабря румынские власти приняли решение о необходимости создания своей церковной общины в Берлине, и 1 января 1942 г. Синод назначил туда протоиерея Эмилиана Василиши, который к апрелю окормлял уже 900 румынских рабочих.[xxxiv]
Для такого количества прихожан понадобился отдельный храм и 15 мая 1942 г. Рейхсминистерство церковных дел обратилось к руководству Немецкой Евангелическо-Лютеранской Церкви с просьбой срочно подыскать подходящее здание для румынской общины. В ответе от 30 мая говорилось, что этому вопросу уделяется большое внимание, румынам уже предлагали одно помещение (которое им не подошло) и собираются предложить новые, но возможности поиска очень ограничены. Наконец 12 сентября румынской общине было выделено здание Евангелической Церкви Иерусалима, и 23 февраля 1943 г. после необходимых ремонтных работ был заключен договор о передаче ее в аренду румынам. Церковь была освящена к лету 1943 г. и действовала под руководством настоятеля о. Э. Василиши вплоть до конца войны.[xxxv]
В 1944 г. Румынская Патриархия под давлением немцев пошла на серьезный антиканонический шаг. Когда власти фашистской Хорватии обратились к Румынскому Патриарху Никодиму с просьбой хиротонисать епископа для самопровозглашенной Хорватской Православной Церкви, Патриарх ответил согласием в ответном послании от 4 августа и направил в Загреб делегацию из трех священнослужителей, в том числе митрополита Виссариона (Пую). 13 августа 1944 г. Владыка Виссарион приехал в Загреб и 15 августа вместе с главой Хорватской Церкви митрополитом Гермогеном (Максимовым) совершил хиротонию архимандрита Спиридона (Мифки) во епископа Сараевского, который еще 28 ноября 1936 г. решением Великого церковного суда Сербской Церкви был лишен священного сана за недостойную жизнь и моральные прегрешения.[xxxvi]
После этого Заместитель Сербского Патриарха митрополит Скопленский Иосиф (Цвийович) 11 сентября 1944 г. направил Румынскому Патриарху послание, в котором выразил резкий протест в связи с происшедшим и заявил, что до возвращения интернированного немцами Патриарха Гавриила и принятия окончательного решения Священным Синодом не может поддерживать общение с Румынской Православной Церковью. На заседании 27 ноября 1944 г. Сербский Синод согласился с протестом митрополита.[xxxvii] Позднее в своих мемуарах Владыка Иосиф отмечал, что таким образом было совершено предательство в отношении Церкви-сестры. Несмотря на то, что в 1940-1941 гг. Румынская Патриархия просила у Белграда помощи в борьбе против венгерских захватчиков и имела договоренность с Сербской Церковью о едином отстаивании своих интересов в Венгрии, фактически она действовала против Сербского Патриархата в Хорватии.[xxxviii] Свое письменное извинение Румынский Патриарх прислал Сербскому Синоду только в 1948 г.
В отношении евреев Румынская Церковь далеко не во всем пошла навстречу нацистским требованиям, хотя и в этом вопросе поддалась давлению III рейха больше, чем другие Православные Церкви. Еще в начале августа 1940 г. в Румынии было принято «Положение о евреях», в котором имелась статья, каравшая браки между румынами и евреями тюремным заключением сроком до 5 лет, но особенно активно антисемитскими репрессиями занималась упоминавшаяся «Железная гвардия».[xxxix] До своего разгрома в январе 1941 г. ее легионеры успели совершить большое количество еврейских погромов. В этой связи примечательна история румынского архиепископа Валериана (Виорела Трифы). В начале 1940-х гг. он еще был мирянином, издателем газеты «Либертата» и бойцом «Железной гвардии». Накануне «кашерной резни» в Бухаресте В. Трифа по радио призвали к преследованию евреев, и вскоре несколько сот их было убито железногвардейцами в здании скотобойни. В 1950 г. Трифа выехал в США и в дальнейшем служил в сане архиепископа в Детройте. В 1982 г. в суде была доказана его причастность к убийству сотен евреев, и в 1984 г. архиеп. Валериан был депортирован в Португалию, где и скончался в 1987 г.[xl]
После разгрома «Железной гвардии» репрессии евреев не прекратились, в Бессарабии после ее захвата Румынией, по некоторым сведениям, их было убито около 100 тыс.[xli] В сентябре 1941 г. на оккупированной румынской армией территории СССР евреев стали заключать в гетто и концентрационные лагеря. В это же время из приграничных с Советским Союзом районов Румынии евреев депортировали на запад страны, а мужчин моложе 60 лет заключили в концлагерь Тыргу-Жиу. 3 сентября был отдан приказ об обязательном ношении евреями отличительного знака — шестиконечной звезды Давида. Главный раввин страны А. Шафран обратился за помощью к Патриарху Никодиму, в результате ходатайства которого премьер-министр И. Антонеску 8 сентября отменил приказ об отличительном знаке.
Осенью 1941 г. правительство Антонеску издало указ, запрещавший евреям переходить в другую веру; в нем также были предусмотрены меры наказания для священнослужителей, совершавших крещение евреев (однако крещеных в прошлые годы Церкви не запрещалось окормлять). И в июне 1942 г. Румынская Патриархия отклонила ходатайство около 50 тыс. местных евреев о принятии их в Православие.[xlii]
Следует отметить, что в Румынии при Антонеску были приняты довольно жесткие антиеврейские законы и учреждена должность специального уполномоченного по еврейскому вопросу. В январе 1942 г. в стране еще проживало 342 тыс. евреев (включая Бессарабию), из которых в дальнейшем часть погибла. Всего за годы войны было убито 211 тыс. румынских евреев.
В июле 1942 г. руководство нацистской Германии добилось от румынского правительства обещания начать в сентябре депортацию евреев из Южной Трансильвании в расположенные на территории Польши «лагеря смерти». Но в результате активных действий Патриарха Никодима, папского нунция А. Кассуло и швейцарского посла в Румынии де Века удалось добиться отмены депортации.
В целом позиция руководства Румынской Церкви по отношению к евреям в годы войны была настороженно-недоброжелательной, но их уничтожение не одобрялось (иногда даже репрессиям противодействовали). Это видно, например, из отчета руководителя оперативного штаба ведомства А. Розенберга доктора Цейса о поездке в Бухарест в июне 1944 г.: «Православная национальная Церковь занимает содействующую позицию. Она враждебнее к евреям, чем римская Церковь, но с другой стороны также отстаивает не нашу точку зрения. Два года назад она запретила крещение евреев, что, конечно, не исключает отдельных случаев крещения евреев с помощью подкупа. Сельское население настроено определенно антиеврейски. Население Бухареста индифферентно».[xliii] Еще в июле 1944 г. в ежемесячном докладе Внешнеполитической службы нацистской партии указывалось, что Румынская Церковь позитивно настроена по отношению к европейским идеям и противоположным образом к масонам и евреям.[xliv]
Весь период войны наблюдалось явное стремление органов государственной власти с одной стороны «огосударствить» Румынскую Православную Церковь, сделав ее послушным орудием своей внешней и внутренней политики, а с другой — ограничить или вообще запретить деятельность других конфессий. В начале осени 1941 г. маршал Антонеску, приняв отставку министра по делам религии генерала Розети, даже временно взял на себя руководство соответствующим министерством.[xlv]
В ноябре 1942 г. министр внутренних дел генерал Д. Попеску распорядился, чтобы состоявшие на государственной службе чиновники обязательно посещали богослужение каждое воскресенье. В данном распоряжении подчеркивалось, что христианская вера служит моральным основанием нации и государства, и в то время, когда войска и весь народ ведут борьбу не только за румынскую землю, но и за веру предков, для каждого христианина является моральной обязанностью посвятить один час богослужению. При этом православному духовенству были даны указания для ведения бесед по актуальным вопросам, связанным с государственной политикой и общественной жизнью.[xlvi] Следуя этой линии, Д. Попеску в июле 1943 г. указал государственным служащим на необходимость состоять в какой-либо приходской общине и участвовать в ее жизни, потребовав в противном случае предоставлять объяснения.[xlvii]
Одновременно начали разворачиваться репрессии против представителей конфессий, не включенных в список семи официально разрешенных. Масштабы этого террора беспокоили даже командование румынской армии. 8 марта 1942 г. Генеральный штаб указал Министерству по делам религии, что в Бессарабии и Буковине «до настоящего времени выявлены 12500 сектантов, и ежедневно их заключают в черновицкие тюрьмы в таком количестве, что через короткое время они уже не смогут вмещать вновь прибывших. Мы убеждены в том, что борьба за Христа должна сегодня вестись на фронте, а не в тюрьмах». В целях подавления сектантства генштаб рекомендовал ограничиться теми мерами, которые предпринимает Церковь.[xlviii]
Однако вышеупомянутая политика только ужесточилась. В декабре 1942 г. было принято постановление о запрещении опасной для государства деятельности различных религиозных обществ и сект, а 10 июля и 27 августа 1943 г. министр по делам религии издал дополнительные указы о роспуске всех деноминаций, организованных не на церковной основе, без учета прошлого положения. Их имущество подлежало конфискации в пользу государства. Главе государства министр объяснил необходимость издания этих указов тем, что деятельность вышеупомянутых организаций приносит вред государству, «большинство которых к тому же сделалось центром англо-американской агитации, так как их руководители проживают в государствах, враждебных Румынии».[xlix]
В этих условиях активно осуществлялись репрессии. Так, в январе 1943 г. к 25 годам каторжных работ были приговорены руководители иннокентьевцев Бельцкого и Сорокского уезда Бессарабской губернии Василий Лунгу и Алексей Пынтя, еще 13 активистов секты были заключены в тюрьму на срок 15-20 лет. В августе 1943 г. в Черновцах один из местных сектантов был приговорен военным судом к 10 годам каторжных работ с конфискацией имущества и т.д. В связи с началом репрессий сектантов наметился их частичный переход в Православие, например, летом 1943 г. в буковинском с. Шипотени 8 сектантов вернулись в Православную Церковь.[l]
24 сентября 1942 г. в Черновцах был образован Центральный комитет Союза румынских православных священников, но 2 сентября 1943 г. по требованию властей он был распущен, и его полномочия переданы временной комиссии из семи священнослужителей.[li] В начале марта 1944 г. был принят новый закон, запрещавший осуществление крещения и венчания без наличия справки о регистрации рождения и заключения брака в отделах ЗАГСов. Нарушения карались арестом от 1 до 6 дней или штрафом от 1 до 25 тыс. лей.[lii]
[i] Bundesarchiv Berlin (BА), R 5101/23173, Bl. 66; Скурат К.Е. История Поместных Православных Церквей. Ч. 1. М., 1994. С. 227-228; Bryner E. Die Ostkirchen vom 18 bis zum 20 Jahrhundert. Leipzig, 1996. S. 95.
[ii] Глазков К.В. Исторические причины некоторых событий в истории Румынской Православной Церкви до II Мировой войны // Церковная жизнь. 1996. С. 49.
[iii] Церковные ведомости. Белград. 1925. № 13-14.
[iv] Глазков К.В. Указ. соч. С. 55.
[v] Мосс В. Православная Церковь на перепутье (1917-1999). СПб., 2001. С. 180; Православная Русь. 1993. № 2. С. 6-7.
[vi] Глазков К.В. Указ. соч. С. 49, 53; Ф.С. Буликану. Румынский исповедник // Старый стиль лучше новых двух. Что такое календарная реформа. М., 2004. С. 248-249..
[vii] Мосс В. Указ. соч. С. 181.
[viii] Там же. С. 201; Глазков К.В. Указ. соч. С. 54-56.
[ix] Ф.С. Буликану. Указ.соч. С. 252-253; Мосс В. Указ. соч. С. 244-245.
[x] Ф.С. Буликану. Указ.соч. С. 252.
[xi] Поспеловский Д. Тоталитаризм и вероисповедание. М., 2003. С. 278-281.
[xii] История Румынии 1918-1970. М., 1971. С. 234.
[xiii] New York Times. 11.02.1938. P. 1, 13.02.1938. P. 1.
[xiv] The Christian East. 1936. Vol. XVI. P. 16-19; Скурат К.Е. Указ. соч. С. 228.
[xv] BА, R 5101/23173, Bl. 31.
[xvi] Ebd., Bl. 155, 251, R 5101/23174, Bl. 12, 25, 42, R 5101/23177, Bl. 73, R 5101/23817, Bl. 221, 242, 247, 343.
[xvii] Politisches Archiv des Auswärtigen Amts Bonn (AA), Inland I-D, 4757.
[xviii] Централен държавен архив - София (ЦДА), ф. 791к, оп. 1, е. х. 67, л. 2.
[xix] Гласник. Служебени лист Српске Правословне Цркве. Београд. 1941. № 2. С. 46, № 7. С. 163.
[xx] BА, R 5101/23174, Bl. 30, 36.
[xxi] Ebd., Bl. 36.
[xxii] Ebd., Bl. 40; Гласник. 1941. № 1. С. 22-23.
[xxiii] BА, R 5101/23174, Bl. 41.
[xxiv] Chrysostomus J. Kirchengeschichte Russlands in der neusten Zeit. Bd. 3. Die russische Kirche in und nach dem Zweiten Weltkrieg. München-Salzburg, 1968. S. 30.
[xxv] BА, R 5101/23174, Bl. 49.
[xxvi] Ebd., R 901/69300, Bl. 76-77.
[xxvii] BА, R 5101/23174, Bl. 53.
[xxviii] АА, R 105169, Pol. XII 5.
[xxix] BА, R 901/69292, Bl. 145-146.
[xxx] Ebd., R 901/69301, Bl. 182.
[xxxi] Ebd., 62 Di1/82, Film 3307, Аufn. № 4907437.
[xxxii] Церковное обозрение. 1944. № 2-3. С. 10.
[xxxiii] Deutschen Allgemeinen Zeitung. 7.04.1944. S. 1.
[xxxiv] BА, R 5101/23174, Bl. 32, 61, 63, 69-70.
[xxxv] Ebd., Bl. 92-93, 118, R 5101/23177, Bl. 136, 138, 150-151; Церковное обозрение. 1943. № 8. С. 4.
[xxxvi] AA, Inland I-D, 4740, 4743, 4781; ВА, R 901/69670. Bl. 15, 20, 40.
[xxxvii] Ђуриħ В. Усташе и православлье. Хрватска православна црква. Београд, 1989. С. 273.
[xxxviii] Митрополит Скопски Jосиф. Мемоари. Цетинье, 2006. С. 256.
[xxxix] История Румынии 1918-1970. С. 265.
[xl] Архив Свято-Троицкой Духовной семинарии Русской Православной Церкви за границей (РПЦЗ) в Джорданвилле, ф. В.И. Алексеева.
[xli] Поспеловский Д. Указ. соч. С. 280-281.
[xlii] Церковное обозрение. 1941. № 10-12. С. 7, 1942. № 7-8. С. 4.
[xliii] BA, 62 Di1/82, Film 3307, Aufn. № 4907437.
[xliv] Institut für Zeitgeschichte München (IfZ), Fa 502, Bl. 126.
[xlv] Церковное обозрение. 1941. № 10-12. С. 8.
[xlvi] Там же. 1942. № 11-12. С. 6.
[xlvii] Raza. 18.07.1943. S. 4.
[xlviii] Шорников П.М. Крестовый поход против Молдавии. Раунд второй: 1941-1944 годы // сайт patriot.md.
[xlix] Церковное обозрение. 1943. № 7. С. 6.
[l] Raza. 6.06.1943. S. 4; Völkischer Beobachter. 11.07.1943. S. 2, 28.08.1943. S. 2.
[li] Raza. 12.09.1943. S. 4.
[lii] Там же. 4.03.1944. S. 4.