Председатель Синодального информационного отдела В.Р. Легойда ответил на вопросы ответственного редактора «Журнала Московской Патриархии» С.В.Чапнина.

Сергей Чапнин: Владимир Романович, Синодальный информационный отдел создан менее года назад. Как бы Вы сформулировали те проблемы, которые привели к необходимости его создания?

Владимир Легойда: Как мне представляется, причин несколько. Во-первых, нужно говорить о том, что централизованно системной работой в информационном поле в Церкви почти никто не занимался. Да, действовали (и сейчас действуют) серьезные информационные службы при некоторых синодальных учреждениях, прежде всего в ОВЦС и непосредственно в аппарате Московской Патриархии. Появились независимые церковные СМИ, которые вели серьезную работу, правда в основном просветительскую и апологетическую, а не собственно информационную или аналитическую. В чем-то эти структуры и СМИ конкурировали, в чем-то совсем не пересекалась. Да и общее направление этой работы было не совсем понятно. Другими словами, не было единого центра принятия решений. Если коротко — это первая причина.

Вторая причина заключается в том, что стремительно меняется само информационное общество: изменяются технологии передачи информации, принципы ее подачи, например на новостных ресурсах. Эти перемены происходят так быстро, что даже ведущие информационные агентства не всегда справляются с их скоростью, — что же говорить о церковных СМИ. Без специальной профильной структуры многое просто невозможно сделать.

Конечно, и здесь велась серьезная методическая и методологическая работа, в частности, сотрудниками редакции газеты «Церковный вестник», и за это огромное спасибо. Однако для них это была «дополнительная нагрузка». Но решить все проблемы, стоящие перед нашим журналистским сообществом, в таком режиме невозможно. Очень важно, чтобы был отдел, который целиком за это отвечает.

Еще один принципиальный момент, может быть до конца пока не осознанный, но очень важный, заключается в том, что информационная структура в современном обществе не является сервисной. Это надо особо подчеркнуть. Нельзя к информационным подразделениям относиться по принципу: «Мы тут работаем, а вы про нас рассказываете». Это ошибка. И в информационном обществе такая ошибка может дорого обойтись.

Наш отдел создан для формулирования и реализации общей для Церкви повестки дня. В уставе отдела записано, что «основная задача заключается в осуществлении и координации информационной деятельности Русской Православной Церкви». Решение этих задач не под силу «сервисному центру». Естественно, мы участвуем в формировании повестки дня в тесном взаимодействии с другими синодальными отделами — иначе и быть не может.

Когда меня спрашивают, что относится к сфере вашей компетенции, я отвечаю: «Практически все, как только это выходит в публичную сферу». Хотя, безусловно, рядом направлений работы даже непосредственно со СМИ занимаются соответствующие информационные подразделения синодальных учреждений. Однако со всеми ними мы находимся в тесном контакте и стараемся координировать нашу деятельность.

С.Ч.: Какие стратегические задачи поставлены Святейшим Патриархом перед отделом? Какие конкретные задачи вы сегодня имеете возможность решать?

В.Л.: Здесь следует оттолкнуться от целей, которые указаны в нашем уставе. Прежде всего, это «совместное исповедование и распространение православного вероучения и поддержание взаимоотношений Русской Православной Церкви со средствами массовой информации». Это принципиальный момент. Первая часть этой формулы отражена в уставах всех синодальных отделов. И это ключевой момент. Если говорить о специфике не только нашего отдела, но и любого другого синодального учреждения в сравнении, например, со светскими министерствами, то мы всегда должны понимать, что является конечной целью нашей деятельности.

Мы не ведем информационных войн и не используем подобные инструменты для достижения поставленных целей. Журналисты светских СМИ иногда спрашивают меня: «Что значит ваша должность? Вы главный церковный пиарщик и работаете над имиджем Церкви?» Нет, мы стоим на принципиально иных позициях: Церковь не является «продуктом», который бы нуждался в имидже. Но образ Церкви, создаваемый в медийном пространстве, должен быть адекватным, аутентичным, если хотите.

Если говорить о направлениях деятельности, то имеет смысл разделить наши цели на внешние и внутренние. Мы соприкасаемся с внешней медийной средой. И здесь есть несколько стратегических задач. Они связаны с существующими проблемами.

Во-первых, голос Церкви не всегда слышен, и поэтому нам часто говорят: «А почему вы на эту тему не высказываетесь? А что вы думаете вот по этому поводу?» На самом деле, Церковь часто высказывается, но это не выходит в публичное пространство, так как журналистам, по их собственному признанию, «это не интересно». Или интерпретируется, редактируется таким образом, что наша позиция искажается - в той или иной степени. Приведу недавний пример. В соболезновании Святейшего Патриарха по поводу трагической гибели людей во время недавнего пожара в Перми прозвучали важнейшие слова по поводу ответственности и тех, кто организационно отвечает за безопасность при большом скоплении людей, и каждого человека за свою жизнь. Однако при цитировании светскими СМИ (особенно телеканалами) эта важнейшая часть не прозвучала. В том числе и поэтому вопрос о своем новостном блоке на церковном телеканале является для нас стратегически важным.

Второй момент. Даже в положительных публикациях — или, точнее, как бы положительных — веру и Церковь представляют как фольклор, как историю, как музей. Если в советское время было подвигом сказать, что Церковь стояла у истоков русской культуры, то сегодня акцент на этом приносит прямо противоположный результат. Ну да, создали культуру, но сейчас-то время другое, динамичное, информационное, а Церковь здесь при чем? Мне кажется, что голос Церкви не то чтобы не слышен, он слышен, но не всегда воспринимается адекватно.

Полагаю, нам стратегически важно участвовать в составлении информационной повестки дня. Как-то я спросил главного редактора одного из ведущих федеральных СМИ: «Какое место нравственные вопросы занимают в повестке дня страны сегодня?» Он честно ответил: «Никакого». Это катастрофа. Если мы говорим о повестке, которая реализуется в медийном пространстве, то наша основная задача, чтобы нравственные вопросы, которые ставит Церковь, там обязательно присутствовали.

Когда мы говорим, что Церковь может высказываться по любым вопросам, она высказывается не для того, чтобы просто высказаться или принять участие в политической деятельности, а для того, чтобы дать нравственную оценку. Почему мы говорим о кризисе? Почему создан Экономический совет при Патриархе? Мы не преследуем утилитарных целей, но предлагаем некий нравственный критерий.

Нравственное измерение должно присутствовать в общественной жизни. Мы должны об этом говорить, и для нас это серьезная, стратегическая задача.

Пока получается, что мы занимаем «реагирующую» позицию. Что-то произошло, и мы объясняем, оправдываемся. Это позиция изначально слабая, ее нужно менять. И мы над этим работаем.

 С.Ч.: Как вы предполагаете работать с церковными СМИ?

 В.Л.: Это одна из задач в рамках второго направления нашей работы. В Церкви есть огромное количество информационных проектов, которые мы несколько условно называем православными СМИ. Я бы здесь подчеркнул, что сфера деятельности отдела — это не только средства массовой информации, но и средства массовой коммуникации. Кстати, нам уже давно пора использовать более широкое понятие — «средства массовой коммуникации». В объем этого понятия мы включаем и кинематограф, и рекламу, и иные коммуникационные форматы.

На первом этапе ставится задача провести инвентаризацию того, что есть. Что мы сделали — или не сделали — за последние 20 лет? Я знаю, что это поле очень проблемное. Отчасти потому, что многие издания создавались по принципу «надо, чтобы было», очень часто без понимания того, что качественный медийный проект в любом случае дорогой, затратный. Я помню многочисленные разговоры с церковными людьми, которые были уверены, что можно сделать хорошее издание, не прикладывая особых усилий и не выделяя особого бюджета. Результат хорошо известен.

Например, у нас существует множество ежемесячных газет. В начале ХХI века это просто нонсенс, это абсурд. Газета бывает либо ежедневная, либо еженедельная. Все остальное трудно назвать газетой. Затем, что эти газеты публикуют? Оказывается, не для всех даже сегодня очевидно, что в газетах не нужно публиковать обширные выдержки из святых отцов. Особенно при развитии современного православного книгоиздательства. Газета — другой формат, ожидания читателя от нее иные.

В связи с этим я поддерживаю и считаю очень важным развитие богословия образа и богословия коммуникации. Первые исследования, которые проводил центр «Церковь в информационном обществе», стали важным этапом в осмыслении информационной деятельности нашей Церкви.

Нам следует разобраться, в какой степени опыт и наследие Церкви выразимы в форматах современных СМИ. Пока эта работа не проведена, но мы уже создали свою рабочую группу, которая будет двигаться в этом направлении. Есть понимание, что мы не обойдемся каким-то одним документом. Не исключаю, что должен быть не только теоретический документ, но и ориентированный на практическую деятельность.

Еще несколько слов об инвентаризации. Нам надо понять, что именно у нас есть, и попытаться построить такую систему отношений, которая позволит исключить ненужные повторы и дублирование. Нам предстоит уточнить концепцию епархиальных СМИ так, чтобы в них был соблюден необходимый баланс между общецерковными материалами и епархиальными. Понятно, что акцент должен быть сделан на местных новостях, иначе — в чем смысл таких изданий? Как именно это осуществить на практике, нам, всем вместе, еще предстоит решить.

Зачем те или иные СМИ существуют? Это очень любопытный вопрос. К сожалению, до сих пор не изжито такое объяснение: «Есть благочестивые люди, они очень хотят работать, пусть работают». Постойте, у них нет ни опыта работы, ни навыка, ни представлений о том, кто их читатель... Зато они очень хотят выпускать газету.

Я думаю, итоги нашей инвентаризации мы подведем примерно через год, не раньше. Но уже в ближайшее время мы будем готовить профессиональные рекомендации. Надо отметить, что и в этой работе мы не на пустое место пришли. Ваш, Сергей Валерьевич, опыт как организатора фестиваля «Вера и слово» и курсов повышения квалификации православных журналистов имеет большое значение. Мы опираемся на него, разрабатывая систему поддержки различных направлений информационной деятельности.

С.Ч.: Как сегодня выглядит структура отдела? В каком направлении вы будете развиваться?

В.Л.: На практическом уровне мы координируем деятельность информационных служб ведущих синодальных учреждений. Ближайшими соработниками для нас являются Пресс-служба Святейшего Патриарха и Служба коммуникации ОВЦС. Сегодня Пресс-служба Предстоятеля, образованная на месте Пресс-службы Московской Патриархии, занимается информационным обеспечением деятельности Патриарха. Кроме того, пресс-служба участвует в формировании ленты новостей на общецерковном сайте Патриархия.ru в той части, которая связана с Патриаршим служением.

Важной вехой в нашей работе стало 1 октября. В этот день были реорганизованы два сайта: Патриархия.ru и Моспат.ru, каждый из которых именовался официальным сайтом Церкви. Редакция сайта Патриархия.ru вошла в состав нашего отдела, а на домене Моспат.ru действует сайт ОВЦС, и он уже сегодня предоставляет информацию на четырех языках. Это информация о жизни Русской Православной Церкви для людей, говорящих на других языках. Мы успешно взаимодействуем, и этот проект сегодня динамично развивается.

В дальнейшем мы должны построить взаимодействие с епархиальными информационными ресурсами. Это будут, с одной стороны, пресс-службы, с другой стороны, редакции СМИ. Я понимаю, что они нередко ждут от нас каких-то указаний, но замечу, что это не очень правильно. Мы созданы не для того, чтобы давать указания. Наша задача — оказать помощь, когда это необходимо. Пока есть много проблем. В том числе и в плане элементарной связи с епархиями и их информационными службами. Конечно, подобную ситуацию необходимо в кратчайшие сроки изменить.

Очевидно, что есть такие епархиальные события, которые попадают в информационное пространство и могут получить общецерковный резонанс. Вряд ли мы назовем ситуацию нормальной, когда о таких событиях и священноначалие, и наш отдел узнают из открытых источников наравне с журналистами. Скажем, журналисты ко мне обращаются с просьбой прокомментировать ту или иную ситуацию, а я о ней знаю ровно столько, сколько и они, потому что я то же самое прочитал полчаса назад в Интернете. Начинаем разбираться, и оказывается, что все это последствия решений, принятых месяц назад. Такая ситуация категорически недопустима. Пользуясь возможностью обратиться к читателям «Журнала Московской Патриархии», я хотел бы подчеркнуть, что практически каждый священник, предполагая то или иное развитие событий, может проинформировать священноначалие и соответствующие информационные службы.

Возвращаясь к структуре отдела, должен сказать, что у нас уже создано информационно-аналитическое управление. Оно занимается мониторингом всей информационной среды и готовит различные служебные материалы. Также оно будет заниматься и подготовкой документов, о которых мы говорили.

 С.Ч.: Кстати, интернет-блоги входят в мониторинг?

В.Л.: Да, входят, и мы наращиваем объемы мониторинга. Мы видим, как центр тяжести интернет-общения перетекает из блогосферы к социальным сетям. Все это входит в мониторинг. Для Церкви это новая сфера деятельности, и в некоторых вопросах мы пока идем на ощупь.

Я вижу, что от нас ждут реакции на участие духовенства в интернет-дискуссиях. Я считаю это участие возможным и даже полезным при условии неанонимности. Мне непонятно, когда священник участвует в таких дискуссиях, но не называет свое имя или не признается, что он священник. Понятно, что в большинстве случаев все равно известно, кто это. Но эфирная анонимность ничем не оправдана. Это все равно, как кто-то приходит на конференцию в рясе, но не признается, что он клирик. Я думаю, это очень странно, если мы говорим об открытой Церкви.

В этой связи есть еще одна проблема. Она заключается в том, что многие СМИ даже на уровне заголовков отождествляют позицию человека в рясе с официальной позицией Церкви. Заголовок звучный: «В Русской Церкви считают, что...», а под ним — частное мнение какого-нибудь священника, которое порой далеко отстоит от официальной позиции Церкви.

С.Ч.: Вы затронули очень сложную и болезненную проблему: всякий человек в рясе неминуемо воспринимается как представитель Церкви. И даже если он несколько раз повторит: «Я говорю от себя», пройдет пара минут, и все скажут: «Так говорит Церковь».

В.Л.: Да, согласен. Более того, я считаю, что священники должны активно выказываться, выступать на телевидении, давать комментарии. Никто не говорит, что этого делать не нужно. Но мне кажется, здесь есть несколько моментов. Первый: существуют вопросы пастырские и нравственные, по которым можно и нужно высказываться духовенству, но с пониманием ответственности за каждое сказанное слово. Что, на мой взгляд, не всегда присутствует, особенно если говорить про Интернет. Вместе с тем, никому не пристало забывать, что по многим вопросам, которые детально обсуждались в Церкви, есть соборные решения. Иногда слушаешь чье-нибудь выступление, и возникает впечатление, что человек не знает, например, что существуют «Основы социальной концепции Русской Православной Церкви». Полагаю, что это недопустимо.

Второй момент касается не столько вечных, пастырских вопросов, сколько событий текущей общественной и церковно-общественной жизни. Если обратиться к практике государственных учреждений, то существует, например, официальный представитель МИДа, который уполномочен, наряду с министром, высказывать официальную точку зрения Министерства иностранных дел и государства по внешнеполитическим вопросам. Конечно, наряду с ними могут быть опрошены и другие люди, в том числе и дипломаты. Но и журналистам, и аудитории более или менее понятно, кто вправе озвучивать официальную позицию.

Перед Информационным отделом поставлена задача в рамках нашей компетенции представлять позицию Патриарха и позицию Церкви. И хотелось бы, чтобы это все понимали. Но опять же, я не хочу сказать, что у нас теперь не должно быть разномыслия по тем или иным вопросам. Однако дисциплина и деликатность должны присутствовать.

С.Ч.: Вы очертили круг обязанностей информационно-аналитического управления. Какие еще подразделения есть в Информационном отделе?

В.Л.: Есть организационно-методическое управление, главной задачей которого является взаимодействие с православными СМИ, информационными структурами епархий и т.д. Оно, как и следует из его названия, занимается административными делами и будет обеспечивать информационную поддержку церковной деятельности, а также проводить фестивали, участвовать в подготовке журналистских кадров.

С.Ч.: На сегодняшний день достаточную известность получила коллегия Информационного отдела. Уже прошло несколько заседаний коллегии, и информация о них получила широкий резонанс. Что это за орган? Какие у него задачи? Как он сформирован?

В.Л.: Главная особенность коллегии Информационного отдела в том, что она состоит не только из сотрудников нашего отдела. Параллели — коллегия МИДа, в которые входят не только сотрудники министерства. И это очень важно, потому что коллегия — это консультативный и координационный орган, созданный решением Патриарха. Существование коллегии отражено в уставе отдела. Ее основная задача — рассматривать проблемы, готовить решения и представлять их Святейшему Патриарху.

В коллегию входят по должности представители руководства синодальных учреждений и руководители информационных структур этих учреждений. Если говорить об ОВЦС, то это Служба коммуникации, если это отделы, в которых нет службы коммуникации, то это представители в ранге заместителя председателя синодального отдела. Естественно, в коллегию входят представители Издательства Московской Патриархии и ряда СМИ.

У коллегии уже есть ряд конкретных поручений от Святейшего Патриарха. В частности, на последней коллегии мы рассматривали вопрос о возможности создания единой сети распространения православной периодики.

С.Ч.: Не секрет, что, начиная новое дело, сталкиваешься с трудностями. Что за первые полгода работы синодального отдела оказалось самым трудным?

В.Л.: Думаю, что основные трудности я уже назвал. Все то, что стало причиной создания Информационного отдела, и представляло для нас главные трудности на первом этапе. Очень много проблем во взаимодействии с епархиями: порой непонятно, к кому обращаться, иной раз просто дозвониться никому невозможно.

Трудно подобрать штатных сотрудников необходимой квалификации. Команда, которую мы сейчас собираем, это команда «на вырост».

Понятно, что отдел должен заниматься аналитической работой, но серьезной церковной аналитики сегодня практически нет. Причины разные, но у церковной аналитики есть свои особенности. Эксперт — это человек, стоящий как бы над процессом, но в нашем случае без погружения в церковную жизнь эксперт всегда обречен на очень серьезные ошибки. То, что сегодня выдается за аналитику о Церкви, меня зачастую поражает какой-то невероятной сложностью. Находясь внутри церковной жизни, понимаешь, что эти объяснения далеки от жизни. Как правило, все гораздо проще, но для этого необходимо видеть внутренние связи. Порой бывает даже смешно, когда эксперты пытаются все объяснить рационально.

Так что подбор кадров — задача сложная. Сложная, но выполнимая. Уже сейчас могу сказать, что те молодые ребята, которые недавно пришли в отдел, через некоторое время станут серьезными профессионалами. Это видно и по их работе, и по той школе, которую они сейчас проходят в непростых условиях. Так что мы не унываем — не найдем готовых специалистов, вырастим своих.

(с) «Журнал Московской Патриархии», № 1, январь 2010

Источник: Патриархия.Ru