Русская Православная Церковь на протяжении многих веков играла важнейшую роль в становлении государства, формировании общественных институтов, религиозном окормлении населения. История России неотделима от прошлого приходского духовенства, которое верой и правдой трудилось на благо Отечества, поддерживая и духовно укрепляя православную паству. В самых тяжелых и безвыходных ситуациях, когда надежды на представительство сильных мира сего уже не оставалось, русские люди шли в храмы, обращались за помощью к Богу и получали поддержку. Совершенно справедливо звучат слова выдающегося общественного деятеля, профессора-агронома, духовного писателя пореформенного времени И.У. Палимпсестова, отмечавшего, что от крещенской купели на протяжении многих веков русский народ смотрел на Церковь как на свою чадолюбивую мать, как на помощницу и заступницу в самых трудных ситуациях. Крестьянское население обращалось за поддержкой к пастырям в те моменты, когда ни на кого уже не было надежды. «Вся наша история подтверждает, что православная Церковь в лице ее служителей, была для русского народа и царства зиждительною силою, щитом и ограждением»[1].

Священно- и церковнослужители так или иначе участвовали во всех значимых событиях российской истории, поэтому изучение прошлого духовного сословия позволяет ответить не только на вопросы, связанные с деятельностью Православной Церкви, но и пролить свет на историю других социальных слоев. Именно поэтому сегодня ученые все больше внимания уделяют изучению духовного сословия. Особенно ценными представляются работы, авторы которых вводят в научный оборот совершенно неизученный, но при этом крайне интересный региональный архивный материал. Подобные исследования обогащают историческую науку, давая возможность проследить жизнь не только столичного духовенства, но и православных пастырей, несших своё послушание в различных уголках страны, выявить специфические региональные условия служения и общественно-просветительской деятельности священнослужителей.

В 2017 г. свет увидела монография тверского историка Д.А. Беговатова «Городское православное духовенство Тверской епархии в первой половине XIX века: профессиональная деятельность и повседневная жизнь», посвященная истории городского духовенства Тверской епархии. В основу монографии лег текст кандидатской диссертации, защищенной в диссертационном совете на базе Санкт-Петербургского государственного университета в начале 2017 года. Исследование представляет несомненный интерес как для специалистов-историков, так и всех интересующихся историей Церкви. Работа состоит из введения, трёх глав, заключения и приложений. Во введении автор обосновывает актуальность своего научного труда, определяет предмет и объект исследования, характеризует историографию темы, анализирует источниковый материал. Автор использует большое количество как опубликованных, так и неопубликованных документов. В частности, значительный интерес представляют впервые введенные автором в научный оборот материалы епархиальных фондов Государственного архива Тверской области (Канцелярии тверского архиепископа, ученой архивной комиссии, Тверского епархиального попечительства о бедных духовного звания, Тверской духовной семинарии и др.).

Автор привлек для создания своего исследования большое количество опубликованных источников, таких как извлечения из отчетов обер-прокурора Святейшего Синода, извлечения из отчетов по Ведомству православного исповедания, ревизские сказки, памятные книжки Тверской губернии, воспоминания священнослужителей, некрологи и многочисленные материалы Тверских епархиальных ведомостей. Привлеченные исследователем источники и научная литература позволили создать целостную картину жизни и служения городского духовенства Тверской епархии в первой половине XIX века.

В первой главе «Городское духовенство Тверской епархии в первой половине XIX века» анализируется численность священно- и церковнослужителей, правовой статус городского клира и особенности служебной деятельности. Д.А. Беговатов отмечает, что правовое положение приходского духовенства, несмотря на его привилегированный статус, существенно ограничивало священнослужителей. Последние находились в прямой зависимости от своих прихожан, были вынуждены заискивать перед ними, часто выпрашивая оплатить совершаемые требы и обрядовые чинопоследования. Совершенно справедливо в работе констатируется зависимость приходского духовенства от правящего архиерея, которая выражалась в бесправном положении рядовых пастырей перед священноначалием. В книге приводится хрестоматийный случай, рассказанный профессором Санкт-Петербургской духовной академии Д.И. Ростиславовым. Незадолго после оглашения манифеста 19 февраля 1861 г. в одном из собраний Петербурга публика обсуждала великую реформу Александра II, даровавшего крестьянам права состояния свободных сельских обывателей. Многие хвалили государя, осмелившегося пойти на такой радикальный шаг, как отмена крепостного права. Пили за его здоровье, произносили тосты, восхвалявшие мудрость и таланты императора, освободившего от неволи целое сословие. Однако один из участников собрания заверил присутствовавших, что в России все еще оставалось сословие, находившееся в полной зависимости от другого. «Изумленные этими словами собеседники спросили: "Что же это за класс, которого рабство еще не уничтожено?" Шутник уже серьезно отвечал: "Наше белое духовенство"»[2].

Вместе с тем нам представляется не вполне правильным говорить о чрезмерной зависимости приходских пастырей от правящих архиереев, основываясь на свидетельствах церковной и светской публицистики середины XIX века. Либеральные преобразования 1860–1870-х годов дали толчок к появлению дискуссии о положении духовенства. Многие высказывали прямо противоположные суждения. Не всем священнослужителям и мирянам казалось, что существовавшие внутри Православной Российской Церкви отношения между высшей иерархией и рядовыми клириками имели столь удручающий характер. Достаточно взвешенная позиция была высказана знаменитым церковным публицистом Н.В. Елагиным в сборнике «Русское духовенство». Рассуждая над часто раздававшимися отрицательными отзывами о высшей иерархии, общественный деятель писал: «Слушая такие возгласы о русской церковной иерархии и читая статьи и брошюры, видим, что в них частные недостатки, где-либо подмеченные и преувеличенные, или злоупотребления некоторых людей, так неизбежные везде, особенно в таком обширном и многолюдном административном круге, каково русское духовное сословие в обширном русском государстве, обобщены и представлены как характеристика всего духовного быта»[3].

В конце первой главы Д.А. Беговатов приходит к выводу о том, что «формально городские иереи обладали теми же правами, что и сельские, однако на практике они имели некоторые преимущества, например: заступничество влиятельных прихожан, властные полномочия и авторитет при прохождении специальных должностей»[4].

Вторая глава «Городское духовенство в профессиональном дискурсе» повествует об условиях служения городского духовенства. Первый параграф посвящен анализу образования священно- и церковнослужителей. Автор фиксирует высокий интеллектуальный уровень духовенства, называя, вслед за Г. Фризом, факт наличия семинарского диплома у подавляющего большинства клириков образовательной революцией. По состоянию на 1844 г. 91,9 % городских священников Тверской епархии закончили полный семинарский курс. Дьяконы были образованы хуже (полный семинарский курс окончило лишь 17,5 %), а среди городских церковнослужителей ни одного человека не имело полного семинарского образования[5].

Во втором параграфе «Доходы и материальная обеспеченность» автор анализирует материальное положение городского духовенства Тверской епархии. Требоисполнение являлось основным источником обеспечения и было сопряжено с целым рядом трудностей. Прихожане не желали платить достаточные, с точки зрения духовенства, суммы. Нередко между паствой и членами причтов возникали конфликтные ситуации. Д.А. Беговатов приводит выдержку из отчета Тверской епархии в Святейший Синод за 1858 г.: «В духовных проглядывает какое-то рабство, унижение перед помещиками и богатыми прихожанами вследствие зависимости от них в материальных средствах, в прочности места, в доброй репутации или чего другого. Это рабство, эта безгласность нехороши во многих отношениях»[6].

Третий параграф второй главы посвящен анализу деятельности Тверского епархиального попечительства о бедных духовного звания и в целом социальному положению заштатных клириков и членов их семей. Автор приходит к выводу о том, что средства попечительства не могли покрыть нужды всех духовных лиц, чье материальное положение требовало существенного улучшения[7]. Последний (четвертый) параграф второй главы рассматривает нравственное состояние городского духовенства, проступки, моральный облик православного пастырства и деятельность церковного суда. В отчетах Тверской епархии за 1850-е годы отмечалось, что наиболее распространенными проступками духовных лиц были конфликты внутри причтов и пьянство. В заключении главы Д.А. Беговатов утверждает, что материальное положение пастырей было крайне нестабильным, а «особенности системы церковного судопроизводства делали священно- и церковнослужителей бесправными перед епархиальной властью»[8].

Последняя (третья) глава монографии «Повседневная жизнь городского духовенства Тверской епархии» посвящена описанию семейного уклада и быта городских священно- и церковнослужителей. В главе получили освещение такие важные вопросы, как женитьба и внутрисемейные отношения, жилищные условия, рацион питания и одежда клириков, способы проведения досуга в семьях городского духовенства. Автор замечает, что нередко священнослужители были вынуждены содержать многочисленное семейство, в том числе и родственников по линии жены. Не всегда клирикам удавалось обеспечить всех родных, что создавало напряженные отношения внутри священнических семей. Но встречались и исключения. «Например, вместе с семьей В.Ф. Владиславлева проживала его теща, и, судя по дневнику священника, отношения у них были хорошими; впрочем в данном случае на иждивении находился только один человек»[9].

Жилищный вопрос в первой половине XIX века был одним из ключевых в деле материального обеспечения городского духовенства. В Тверской епархии казенных помещений для причтов имелось немного. Клирики были вынуждены тратить большую часть своего и без того скудного дохода на приобретение собственных домов, что снижало уровень материального обеспечения пастырей, заставляя их всю свою жизнь копить средства на приобретение жилья. Священнослужителям приходилось тратить время на поиск дополнительного заработка, а не на подготовку к проповедям, миссионерскую деятельность и исполнение прямых пастырских обязанностей[10].

В заключении монографии автор приходит к выводу о том, что положение городского духовенства имело некоторые существенные отличия от положения основной массы приходских причтов Тверской епархии. «Причастность к городской культуре, общение с представителями провинциальной, а порой и столичной интеллигенции, доступность печатной продукции существенно расширяли кругозор городских иереев, развивали мышление, втягивали в обсуждение общецерковных и общегосударственных проблем и, в конечном счете, формировали более осознанное отношение к духовному служению»[11].

Монография снабжена несколькими полезными приложениями, позволяющими проследить динамику численности городского духовенства Тверской епархии, выяснить образовательный уровень пастырей, численность иноверцев и старообрядцев, численность прихожан в расчете на одного городского священнослужителя, состав Тверской духовной консистории, проанализировать жилищные условия причтов.

На наш взгляд, монография Д.А. Беговатова представляет значительный интерес как для специалистов-историков, так и для всех интересующихся прошлым России и Православной Церкви. Впервые в научный оборот вводится значительный источниковый материал, позволяющий увидеть специфику жизни и служения городского духовенства Тверской епархии первой половины XIX века. Следует также заметить, что работа уже получила высокую оценку научного сообщества. Автор по итогам конкурса 2016–2017 гг. был удостоен Макариевской премии в номинации «История Москвы и историческое краеведение».

Несмотря на целый ряд достоинств работы, хотелось бы сказать и о некоторых недочетах. Автор для воссоздания картины жизни и служения городского духовенства Тверской епархии не привлек материалы Российского государственного исторического архива, в котором хранится значительное количество уникального и совершенно неизученного материала синодальных архивохранилищ. Фонды Канцелярии Синода, Канцелярии Обер-прокурора Святейшего Синода, Учебного комитета при Синоде, Присутствия по делам православного духовенства содержат интересный и крайне важный материал по истории духовного сословия. Изучение документов РГИА могло бы существенно расширить и дополнить картину жизни и деятельности священно- и церковнослужителей Православной Российской Церкви в целом и Тверской епархии в частности. Однако данное замечание скорее можно определить как пожелание автору на будущее, в случае, если работа над церковной тематикой будет продолжена.

В монографии городское духовенство неоднократно именуется особым «отрядом». В заключении книги автор пишет, что «городские священники, дьяконы и причетники в первой половине XIX века представляли особый "отряд" белого православного духовенства Российской империи»[12]. На наш взгляд, не вполне корректно называть городских пастырей и церковнослужителей «отрядом» даже при том, что это слово берется в кавычки.

В целом высказанные замечания никоим образом не снижают высокий научный уровень работы Д.А. Беговатова, представляющей крайне интересное комплексное и очень важное исследование жизни, быта и служения городского духовенства Тверской епархии первой половины XIX века.