Сербский митрополит Михаил (Йованович) является самым выдающимся и ярким деятелем Сербской Церкви 2-ой половины XIX в., чье имя вписано не только в историю Сербской Церкви, но и в историю российско-сербских отношений. Связи с Россией и Русской Православной Церкви с Сербией и ее Церковью насчитывали не одно столетие. Жизнь и плодотворная деятельность сербского первоиерарха была неразрывно связаны с Россией, игравшей ключевую роль на Балканах того времени.

Родился Милой Йованович (церк. Михаил) 19 августа 1826 г. Как и многие сербские дети, Милой Йованович учился в сельской школе, затем закончил гимназию в г. Неготин, где учился под руководством известного Неготинского епископа Досифея. В 1842 г. Милой продолжил свое обучение, поступив в православную духовную семинарию в Белграде, которая была первой основанной семинарией на территории Сербии в 1836 г. Во время обучения в семинарии смог обратить на себя внимание рвением и прилежанием в учебе самого митрополита Сербского Петра (Йовановича). Благодаря которому, он был послан вместе с пятью лучшими учениками Белградской семинарии в Киевскую духовную семинарию для довершения своего духовного образования. Надо сказать, что это не было первым подобным случаем, когда сербы посылались для обучения в российские духовные заведения. Еще в XVIII в. в Киевской Духовной Академии курс обучения прошли 28 сербов[1], и направление на учебу 6 сербов в XIX в. было продолжением данной традиции. Дело в том, что Сербия XIX в. крайне нуждалась в образованной молодежи, и этого требовало не только государство, но и Церковь. Русская Православная Церковь традиционно оказывала всяческую помощь своим духовным братьям.

В 1846 г. в Киев приехала группа из шести молодых сербов: Милоя Йовановича, Саввы Сретковича, Милослава Протича, Василия Николаевича, Димитрия Нешича и Гаврила Меличевича. Все они поступили в Киевскую духовную семинарию. Милой Йованович был весьма ревностным и прилежным учеником, о чем свидетельствует его дневниковая запись: «Не забывай никогда, ни на одно мгновение, для чего оставил ты свою родину и прибыл сюда! Знай, что не для того, чтобы пользоваться удовольствиями жизни, но чтобы денно и нощно трудиться и приобрести как можно больше знаний, в которых твоя родина крайне нуждается! Помни, что в твоем отечестве есть еще турки, которые мешают его развитию, и что швабы задерживают всячески его рост! О, злополучный народ сербский! Неужели такова твоя несчастная судьба, что ты, горемычный, безжалостно расчленен! Блюди себя и помни, что в Сербии — очаг, который должен греть просвещением все сербские страны»[2]. Обучался в Киевской духовной семинарии Милой ровно три года, с 1846-1849, в которой учил не только русский, но и французский и польский язык. По окончании обучения был удостоен за свои успехи звания студента семинарии. После приемного экзамена был принят в состав студентов Киевской духовной академии, в которой проучился до 1853 г.

Во время всего своего обучения в России в Киевской Духовной Академии Милой Йованович находился под внимательным наблюдением своего благодетеля, митрополита Сербского Петра, следившего за успехами и поведением своего питомца из далекого Белграда. Свидетельством могут служить его письма архимандриту Антонию, ректору Киевской Духовной Академии, в которых неоднократно упоминается имя Милоя Йовановича. Митрополит Петр высоко ценил дарования Милоя и возлагал на него большие надежды. Именно по его просьбе архимандрит Антоний сразу после окончания академии постриг Милоя Йовановича в монашество с именем Михаил. Пострижение состоялось 29 марта 1853 в Киево-Печерской Лавре, в пещерной церкви преподобного Феодосия. Имя Михаил было дано в честь первого святителя киевского, митрополита Михаила, нетленно почивающего святыми мощами в соборной церкви Киево-Печерской Лавры. Вскоре после этого способного сербского монаха Киевский митрополит Филарет собственноручно посвятил в иеромонахи. В июле 1853 г. уже иеромонахом Михаил окончил курс своего академического образования. Стоит отметить, что ему была присуждена ученая степень магистра богословия как вообще за очень хорошие успехи его в науках, так и, в частности, за его курсовое сочинение, которое написал на тему: «Обзор истории Сербской Церкви», изданное отдельной книгой под заглавием «Поглед на историjу Српске Цркве» в Белграде в 1856 г. Стоит отметить, что он был первым из сербских уроженцев, получивших ученую степень магистра богословия. «Недаром, прибыв в Россию, — пишет о митрополите Михаиле профессор МДА И.Н. Корсунский, — он задался мыслью во что бы то ни стало осуществить свое заветное желание, напоив свой ум от источника премудрости и знания единоверной и единоплеменной России, потом обильно изливать струи этого источника на почву своего родного племени, быть полезным своему дорогому и любимому народу»[3].

Сербский митрополит Петр пожелал, чтобы Михаил еще четыре месяца провел в России, в Москве и Санкт-Петербурге для более глубоко погружения в среду Русского Православия и жизни русского монашества. Просьба митрополита Петра нашла отклик у российских властей, предоставивших возможность дальнейшего пребывания в стране для путешествия Михаила по святым местам. Иеромонах Михаил отправился на север России из Киева, причем, в числе других замечательных монашеских обителей посетил Свято-Введенскую Оптину пустынь и прожил там некоторое время. После своего путешествия по святым местам и монастырям, побывал в столице России, где был поражен ее роскошью и великолепием. Из Санкт-Петербурга возвратился в начале следующего, 1854 г., снова в Киев, но и после этого не сразу отправился на родину. После Киева иеромонах Михаил долго гостил у своего земляка Йована Ризнича, имевшего поместье в Киевской губернии. Лишь в начале июня 1854 г. Михаил был в Сербии, где был принят лично митрополитом Петром и был назначен профессором догматического богословия и гомилетики в Белградской семинарии. Однако уже 11 октября 1854 г. иеромонах Михаил был назначен архимандритом Студеницкого монастыря, но вновь ненадолгий срок, т.к. 14 октября был хиротонисан во епископа Шабацкого. Данный пост Михаил занимал около пяти лет и заслужил любовь и уважение паствы своей благочестивой жизнью и ревностным проповедничеством.

Дальнейшая жизнь епископа Михаила была неразрывно связана с зигзагами сербской истории того времени и может быть поделена на три важных периода: 1) от времени вступления на трон архиепископа Белграда и митрополита Сербии (25 июля 1859 г.) до его устранения от управления Митрополией (18 октября 1881 г.), 2) изгнание, 3) возвращение на родину и к управлению Сербской Церковью. Каждый из этих жизненных этапов заслуживает отдельного рассмотрения и во многом обусловлен бурными политическими событиями, сотрясавшими не только Сербию, но и все Балканы.

В 1858 г. в Сербии произошел острейший внутриполитический кризис, приведший к смене княжеской династии на сербском престоле в ходе Святоандреевской скупщины. Сербский князь Александр Карагеоргевич был вынужден покинуть страну вместе с митрополитом Петром, который подал в отставку по причине «слабости здоровья». Временное управление Сербской Церковью было поручено Шабацкому епископу Михаилу. После возвращения из 20-летней эмиграции князя Милоша Обреновича, была незамедлительно созвана народная скупщина, к участию в которой были приглашены все епископы Сербской Церкви. Синодальное заседание в Крагуевце 25 июля 1859 г. полностью одобрило решение народной скупщины о провозглашении Шабацкого епископа Михаила митрополитом Сербским. Это событие было с радостью встречено не только в сербских кругах, но и российским духовенством, всячески поддерживавшим Михаила в его дальнейшей деятельности по укреплению связей с Россией, в том числе в сфере духовного образования.

Уже с начала 60-х гг. XIX в. каждый год митрополитом Михаилом направлялось около четырех лучших сербских учеников для получения духовного образования в России[4]. Свидетельствует об этом письмо митрополита от 4 октября 1863 г.: «в Киевской академии нынешнего года кончили курс отец Моисей, священник Николай и Яков Павлович и они получат у нас должности. Но чтобы опять иметь людей для служения Церкви лучшим и высшим образованием, посылаю в Россию трех, из коих два диакона, которые Вам предстанут, посылаю в Москву для поступления в Вифанскую семинарию, где бы в удалении от мира могли приготовиться для поступления в академию. Я сам пишу владыке московскому о них, но прошу же и Вас, чтобы имели милость написать высокопреосвященному архипастырю Филарету о принятии сих диаконов — Живоина Йовичича и Алексея Георгиевича в упомянутой семинарии»[5]. Еще в 1853 г. в «Журнале Министерства народного просвещения» появилась статья о Сербии К. Д. Петковича, российского дипломата и будущего консула в Рагузе (1858-1868), в которой осветил организацию учебного дела, приводя данные об учебных заведениях Белграда, количестве учащихся, штате преподавателей и отмечая при этом, в частности, что в Белградской духовной семинарии преподают русский язык и церковную историю двое русских учителей. Таким образом, мы можем говорить о существенном русском влияния на развитие духовного образования в Сербии с самого начала его зарождения[6].

В то же время Михаил самостоятельно приступил к написанию учебников для семинарий, которых до этого в Сербии просто не было, а лекции преподаватели читали по собственным тетрадям. Им были написаны учебники «Церковное богословие» и «Герменевтика». Им было написано около 50 книг богословского и церковно-литературного содержания, и некоторые его сочинения должны быть признаны трудами капитальными.[7] Личный пример митрополита подтолкнул к созданию других учебников по другим теологическим предметам в основном на основе русских семинарских учебников[8]. Сербскому митрополиту принадлежит заслуга по возрождению сербской богословской мысли в целом, т.к. старые авторы были забыты, а новых не было[9]. В 1863 г. был принят закон о богословском образовании, направленный на дальнейшее развитие и укрепление Церкви. На заседании Архиерейского Собора в октябре 1871 г. митрополит Михаил отметил, что многие считают за честь для себя разрушать веру среди простого народа. Он подчеркнул, что «долг и церкви, и государства предпринять серьезные усилия для того, чтобы положить конец лавине атеизма и материализма, которая начала проникать и в нашу страну»[10]. Важным шагом к борьбе против опасности социализма и др. течений было также открытие Иностранного отделения в духовной семинарии в Белграде в 1873 г. Основной задачей данного отделения служила подготовка сербских церковных кадров на территории Османской империи, т.е. областей с сербским населением (Босния и Герцеговина, Косово). Также готовились священники и для Болгарии. В 1873/74 учебном году в Иностранном отделении обучался 61 ученик. Основной целью была не только подготовка образованных священников, но главным образом носителей национальной сербской идеи, распространявших тем самым влияние Белграда. Дело в том, что существовали церковные общины вокруг православного храма, поддерживающие православную церковь, в ведении которых была деятельность начальных школ, бывших, собственно говоря, главным инструментом укрепления сербского самосознания[11]. Подобная деятельность митрополита Михаила была обусловлена внешнеполитической программой И. Гарашанина «Начертание», сформулированной в 1844 г., по которой автономное Сербское княжество во главе с династией Обреновичей должно было возглавить борьбу против Османской империи с целью создания нового государства, в состав которого должны были войти земли, населенные не только сербами, но и другими югославянскими народами — Босния и Герцеговина, Черногория, Македония, Хорватия, последняя — в случае распада Австрии.

В то же время, готовясь к войне, князь Михаил Обренович и его премьер-министр И. Гарашанин провели ряд законов, укреплявших личный режим князя. Среди всех этих законов был и Закон 1862 г. о церковных властях, который отделял церковные суды от церковной администрации (в компетенцию этих судов входили нарушения церковной дисциплины и расторжение браков), усиливал влияние государства на Церковь, ограничивал полномочия высшего клира, в частности, епископы больше не являлись председателями епархиальных церковных судов[12].

Митрополит Михаил играл важнейшую роль не только во внутренней, но и во внешней политике Сербии, руководствуясь в ней главным образом ориентированием на Россию. Поддерживал активные связи с кружком московских славянофилов и принимал активное участие в деятельности Славянского комитета, созданного в 1858 г. Красноречивы слова Михаила, произнесенные на заседании Славянского комитета 26 октября 1869 г.: «Крепка надежда сербского народа на великодушие русских. Сербский народ искренне надеется на великого Государя русского и весь русский народ»[13]. В России очень ценили заслуги Сербского митрополита по укреплению российско-сербских связей и в благодарность к его заслугам на ниве просвещения в 1869 г. его объявили почетным членом Санкт-Петербургского университета, а в 1871 г. почетным членом Московского университета[14]. По ходатайству митрополита Михаила в Москве для Сербского подворья была назначена церковь Св. Кира и Иоанна на Солянке и находящиеся при ней здания. 30 декабря 1872 г. митрополит Михаил писал Раевскому М.Ф.: «Слава Богу, уже кончено дело о Сербском подворье в Москве. Наше правительство приняло этот дар и дало 3000 червонцев для покупки дома. В апреле думаю послать в Москву архимандрита и диакона для принятия церкви Кир-Иоанновской в наше ведение»[15]. 30 ноября 1874 года церковь и подворье были освящены. На торжестве присутствовали многие видные деятели отечественной культуры, поборники развития сербско-русских связей: ректор Московского университета историк С.М.Соловьев, председатель Славянского комитета М.П.Погодин, профессор Московского университета протоиерей А.М.Иванцов-Платонов, а также И.С.Аксаков, Ю.Ф. и Д.Ф.Самарины[16]. Все это свидетельствовало об укреплении российско-сербских отношений, о возрастании роли Сербского митрополита Михаила и Сербской Церкви не только в самой Сербии, но и на внешнеполитической арене.

Вскоре разразился тяжелейший и судьбоносный для Сербии Балканский кризис 1875-1878 г., начавшийся антитурецким восстанием в Боснии в 1875 г. Уже 1 августа 1875 г. в Белграде был основан комитет для помощи восставшим в Боснии, председателем которого стал Сербский митрополит Михаил. 20 октября 1875 г. он возглавил международный комитет для помощи беженцам в Боснии и Герцеговине. В тот же день митрополит писал Раевскому М.Ф. «с покорнейшей просьбой пособить своими советами, основанными на долголетнем изучении и опытности, что нужно делать нашему Комитету для лучшей и существенной помощи бедным братьям? Черногория и Далмация полна народу герцеговинского, в Славонии и Среме, также в Кроации и Сербии очень много народу из Боснии. Все эти люди ужасно страдают от голода и холода, а оставшиеся в Турции также от насилия пропадают. Наш православных сербов элемент в Боснии уничтожается, место их займут татары, черкесы и немцы.... Вам, достопочтеннейший отец, известно все, что мы делали для спасения бедного народа нашего. И спасибо русским, они одни приняли к сердцу несчастную судьбу своих единоверцев и единоплеменников и посылают обильную помощь»[17]. Решением сербского Совета министров Сербский митрополит был назначен председателем комитета для помощи нуждающемуся населению Сербии, Старой Сербии (Косово), Боснии и Герцеговины, Болгарии. После этого Михаил играл существенную роль в деле привлечения русских добровольцев и денег для сербско-турецкой войны. Во многом благодаря его влиянию, его связям в российском обществе события на Балканах привлекли к себе внимание не только правительства, но и русского народа, что имело решающее значение для судьбы Сербии. Недаром русский князь Мещерский В.П. писал в своих письмах, что «митрополит Михаил есть, без сомнения, главное государственное лицо в Сербии: он в одно и тоже время руководитель дел в его тайных и внутренних так сказать, областях, в то же время в нем сосредотачиваются все мирящие и миротворящие силы бурного сербского политического мира... Нет вопроса во всех сферах политической жизни Сербии в настоящее время, к которому бы не соприкасалось личное влияние митрополита, начиная с военного вопроса и кончая дипломатическими... Всякий министр с ним советуется; князь всегда с ним сообщается»[18].

Участие в войне России привело к судьбоносным изменениям на Балканском полуострове, Сербия и Болгария обрели долгожданную независимость. Вскоре после этого начались переговоры со Вселенской патриархией о предоставлении автокефалии Сербской Церкви. Интересно, что в грамоте Сербского митрополита Михаила, посланной в патриархию по поводу восшествия на престол Иоакима III (в сент. 1878 г.) не было просьбы о даровании автокефалии Сербской Церкви, напротив, оно было наполнено чувствами глубокой преданности Константинопольскому патриарху. Вероятнее всего, это был хитрый дипломатический ход со стороны Михаила и сербского правительства, чтобы убедить Константинополь в своей преданности и лояльности и получить долгожданную автокефалию. 25 апреля и 4 мая Милан Обренович и Михаил вновь посылают письма Патриарху с уверением в преданности Сербии. Иоаким III не имел ничего против дарования автокефальности ни с канонической точки зрения, ни с какой-либо иной, но сербскому посланнику Йовану Ристичу пришлось бороться с австрийским нежеланием даровать Сербской Церкви автокефалию. Несмотря на это 20 октября 1879 г. Вселенский патриарх Иоаким III и Собор признал «православную сербскую церковь, которая до сих пор через архиепископа белградского и митрополита Сербии находилась в канонической зависимости от святого, апостольского и патриаршего престола цареградского вместе с новоприсоединенными к ней епархиями и округами, канонически самостоятельною и независимою (автокефальной)». Членами Собора были составлены и подписаны три письма в Сербию: к князю, митрополиту и сербскому народу. В частности — царя (т.е. сербского князя) увещеваю «не переставать крепко охранять и защищать права Сербской Церкви согласно с постановлениями, предписываемыми правилами единой, святой, католической и апостольской православной церкви; митрополита извещаю о чувствах, которые питает Константинопольская Церковь к Сербской, а Патриарх относится к нему, «как мать к дочери и брат к брату»; народу посылается отеческое благословение и призыв твердо держаться того звания, к которому каждый призван, и, избегая всяких свар и раздоров, пребывать в единении веры и любви[19]. Акт признания независимости Сербской Церкви потом был сообщен всем православным автокефальным церквам, которые, в свою очередь, в своих ответных посланиях на имя митрополита Михаила выразили согласие на признание автокефалии Сербской Церкви.[20]

Известный славист и историк Апполон Александрович Майков (1826-1902) писал, что «Сербская Церковь, пока она не была возведена в автокефальную, ограниченную тесными рамками политических пределов нынешнего сербского королевства, всегда могла питать надежду водворить свой престол в древней Печской патриархии, а через это сохранить свою духовную связь с митрополиями Мостарской в Герцеговине, Зворницкою и Сараевской в Боснии»[21]. Но вся дальнейшая история Белградской митрополии во главе с Сербским митрополитом Михаилом показала, что эта связь никогда не была нарушена, а напротив, крепла. Дарование автокефалии Сербской Церкви стало важнейшим событием не только собственно для самой Церкви, но и для политической ситуации на Балканах. Независимое Сербское княжество с независимой Сербской Церковью стало тем центром, вокруг которого могли бы объединиться сербы, находящиеся в зависимости от Османской и Австрийской империи, что впоследствии и произошло. Однако на этот счет существовали и иные мнения, в том числе и в России.

Но триумф Сербского митрополита Михаила был крайне недолгим: «являясь светлым явлением в жизни западного православного мира, его светлое дело, к прискорбию, вызвало пока затаенную зависть светской в княжестве власти, которая не в силах примириться с популярностью митрополита Михаила»[22]. Уже 18 октября 1881 г. был издан княжеский указ Милана Обреновича об удалении Михаила от управления делами митрополии и назначении временным управляющим Неготинского епископа Моисея. В качестве удобного предлога для смены митрополита было использовано отношение последнего к Закону о пошлинах, который затрагивал важные интересы Церкви. Этот закон включал и выплату особых пошлин в пользу государства за совершение чисто внутрицерковных действий, таких как рукоположение церковных иерархов и даже пострижение в монахи. Митрополит Михаил справедливо указал министру просвещения и церковных дел, что данный закон был принят в нарушение имевшейся процедуры без предварительных консультаций с церковными властями[23].

В ответ на это Стоян Новакович, министр просвещения и церковных дел, остался на своем и доказывал, что правительство имеет право принимать законы, которые относятся и к Церкви. Собравшийся 21 сентября Св. Архиерейский Собор, рассмотрев спорный вопрос, принял решение, что получаемые благодатью Св. Духа церковные чины не могут облагаться никакими пошлинами, так как это противоречит канонам Святой Православной Церкви. Также Собор подтвердил, что данный закон был принят с процедурными нарушениями без предварительного согласования с церковными властями[24]. Об этом решении Собора Сербский митрополит Михаил сообщил министру и вновь отказался признать закон о пошлинах. После чего правительство перешло к более решительным действиям: допросило всех епископов по отдельности по поводу того, как было принято решение Собора. Давление правительства привело к расколу среди епископов, некоторые из них стали переходить на сторону правительства. Стоян Новакович в своем разговоре с Миланом попытался изобразить митрополита как бунтовщика, который не желает подчиняться законам и конституции Сербии. В итоге правительству удалось добиться устранения Сербского митрополита Михаила.

Константинопольский Патриарх не был уведомлен об этом ни сербским правительством, ни удаленным митрополитом, поэтому он не стал вмешиваться в сербские дела. Только в 1882 г. сербское правительство, осознав невозможность дальнейшего оставления Патриарха, попыталось расположить его на свою сторону и заставить признать администратора Моисея законным. С этой целью в Константинополь было отправлено целое посольство. Все это не привело к желательному результату: патриарх уклонился от просимого у него признания[25].

Основной причиной удаления Сербского митрополита послужил скандал вокруг Закона о пошлинах, предполагающий введение разнообразных налогов на Церковь, также существовали несогласия между князем и митрополитом в вопросе о разводе Милана Обреновича с Натальей Кешко (по происхождению русская). Любопытно, что о ней писал Мещерский В.П.: «До нее в Белграде не знали, что значит ходить в церковь, как не знали, что значит помогать из христианской любви к ближнему. И не прошел год после ее прибытия в Сербию, как люди стали ходить а церковь; многие матери семейств стали обучать детей своих закону Божию, и в конаках вместо темных личностей, прибегавших туда с доносами, — стали открыто и смело ходить люди бедные, нуждавшиеся в помощи, любви, милосердии и участии...»[26]. Но это была лишь вершина айсберга. Действительные причины следует искать в переориентировании внешней политики княжества Сербии после Балканского кризиса: в июне 1881 г. была подписана австро-сербская тайная конвенция, определившая внешнюю политику Сербии вплоть до начала XX в[27]. Одним из условий конвенции было прекращение сербской пропаганды в Боснии и Герцеговине, что противоречило деятельности Сербской Церкви. Именно ориентация Сербии на Австрию, а не на Россию привела к изгнанию Михаила. В сербских школах вместо русского языка было введено преподавание немецкого. Удаление Михаила и столь резкий поворот от России вызвал бурную реакцию и протест со стороны сербского духовенства, а также и России, посчитавшей эти действия направленными против российского влияния на Балканах. Очень многие сербские политики протестовали против подобных действий князя, но их призывы оставались безрезультатны.

Неудивительно, что вскоре, как писал славист Платон Андреевич Кулаковский (1848-1913): «1 марта 1882 г. сербы напрасно ждали, что правительство распорядится отслужить панихиду в день годовщины их освободителя — русского царя Александра II, но правительство как будто совершенно позабыло об этом; кроме того король Милан на обеде у Болгарского князя Баттенберга не позволил тому провозгласить обычный тост за русского царя»[28].

Более того, 31 декабря 1882 г. был принят новый закон о Церковных властях, по которому выборы митрополита осуществлялись вновь созданным Выборным органом (в него входили члены Св. Архиерейского Собора, председатель Совета Министров, министр просвещения и церковных дел, председатель кассационного суда и 5 членов Скупщины). Министр просвещения и церковных дел получал право контроля над деятельностью Архиерейского Собора. Назначение епископов на административные должности внутри Церкви могло происходить только с его одобрения. Епископы, нарушившие законы государства могли подвергаться штрафу: первый раз до 1000, а второй до 2000 динаров.[29]

20 марта 1883 г. собрался Собор по новому закону. Для избрания митрополита собрались 7 духовных лиц, 9 светских и ни одного архиерея. Председателем Собора был назначен Феодосий (Мраович), который был единогласно выбран в Белградского архиепископа и в Сербского митрополита. Но некому было по закону поставлять его на кафедру. Обращаться к сербским епископам было бесполезно ввиду открытого протеста против закона 1882 г. и самого собрания 20 марта 1883 г. Сербское правительство в таких условиях было вынуждено обратиться к своим союзникам, т.е. австрийскому правительству, которому, видимо, удалось убедить Карловацкого патриарха австрийских сербов согласиться на посвящение Мраовича в архиепископа Белградского. 27 марта 1883 г. произошло торжественное посвящение Мраовича в Сремских Карловцах в Австрии[30]. По церковным канонам даже это посвящение было незаконным, т.к. на кафедру Белградской митрополии новый митрополит был поставлен не собственными архиереями, а Карловацким патриархом, нарушившим церковные каноны, т.к. Белградская митрополия не входила в территорию его церковной юрисдикции.

Сербский митрополит Михаил в это время около двух лет жил под фактическим домашним арестом в небольшом домике на Врачаре (предместья Белграда). Затем ему было позволено покинуть страну, чем он и воспользовался. 11 апреля 1883 г. Михаил уехал сперва в Константинополь, где был радушно принят Константинопольским Патриархом Иоакимом III, затем отправился в путешествие по святым местам в Палестине, после чего направился на Афон в монастырь Хиландар, где пробыл два месяца. Следующим пунктом опального путешественника стала Россия, куда приехал в 1884 г. и прожил до 1889 г[31]. За это время митрополит жил то в Киеве, то в Москве на своем подворье, откуда несколько раз выезжал в Санкт-Петербург и в другие русские города, повсюду встречая крайне радушный прием: относились к нему с полным вниманием и глубоким уважением. Несмотря на тяжелое положение, в котором оказался митрополит Михаил, его деятельность не ослабевала ни на минуту. В России к нему обращались за помощью не только сербы, но и другие южные славяне. В свою очередь, Михаил просил для них стипендии и другие льготы у российского правительства. В 1888 г. Михаил принял участие в юбилейных торжествах по случаю празднование Крещения Руси в Киевской Духовной Академии[32].

Правящие круги России и Русская Православная Церковь предпринимали попытки по возвращению митрополита Михаила, но сербское правительство и князь Милан оставались непреклонны. Об отношениях Русской Церкви к Сербской мы узнаем из отчетов обер-прокурора Св. Синода, по которым становится ясно, что Сербская Церковь не извещала почти никогда о чем-либо Русскую Церковь, более того, не было даже известия о поставлении Феодосия митрополитом. Соответственно такому отношению Сербской Церкви к Русской, последняя также держала себя по отношению к ней, хотя «с искренним и горячим сочувствием продолжала относиться к положению православных церквей востока»... и хотя «особенное внимание ее возбуждали церковные дела в Сербии. Обер-прокурор особо отмечал, что Св. Синод не принимал никакого участия в удалении Михаила с кафедры, но никак не мог этому помешать, поскольку не мог нарушить принцип невмешательства в дела автокефальных церквей. В то же время русский Св. Синод продолжал оказывать всяческую традиционную помощь сербским монастырям и церквям. Интересно, что российское правительство определило свою позицию довольно жестко: после удаления Михаила и поставления на кафедру Феодосия ни один из членов русского посольства не посещал службы с его участием[33].

Только очередной внутриполитический кризис в Сербии позволил вернуться на престол митрополиту Михаилу. После поражения Сербии в войне с Болгарией в 1885 г. власть Милана Обреновича пошатнулась, в январе 1889 г. король Милан Обренович (Сербия стала королевством с 1882 г.) отрекся от престола в пользу своего сына Александра и покинул страну. Новое сербское правительство незамедлительно стало добиваться возвращения митрополита в страну. Правительству удалось настоять на добровольной отставке назначенного митрополита Феодосия и других представителей новой церковной иерархии. 28 мая 1889 г. был издан указ о возвращении Михаила на престол Сербского митрополита. Митрополит Михаил вернулся на родину на правительственном теплоходе. Народ приветствовал любимого им владыку громкими криками: «живио, митрополит Михаил, живио, первый сербский патриарх Михаил!»[34]. Окруженный множеством народа, митрополит Михаил с трудом последовал в свою дачу на Врачаре в предместье Белграда. Из разных мест Сербии митрополитом Михаила было получено от 3372 лиц поздравления с выражениями к нему сыновней преданности. 26 мая Феодосий в сопровождении 2-х епископов Димитрия и Никанора посетил Михаила и сдал ему дела митрополии. Перед этим они подали в отставку, которая была удовлетворена правительством. После этого Михаил поспешил известить все автокефальные церкви о своем возвращении на престол Сербского митрополита[35]. В ответ на это им были получены послания от патриархов — Константинопольского, Антиохийского, Александрийского, Иерусалимского, от Синодов — русского и афинского, от архиепископа Кипрского, от митрополитов — Черногорского, Румынского, Босанского, Буковинского, Рашко-Призренского, Скоплянского и Ефесского. Во всех этих посланиях выражалась радость первостоятелей церквей по случаю возвращения Михаила на кафедру Сербской митрополии. Эти ответы важны как показатели возобновления определенных родственных отношений других автокефальных церквей с Сербской, которых не было во все время после удаления Михаила[36]. Сербское духовенство и паства с радостью приняло своего духовного отца и пастыря.

Сербский митрополит Михаил незамедлительно вернулся к своей активной деятельности. Несмотря на продление срока действия австро-сербской тайной конвенции в 1889 г., Михаил предпринял ряд шагов по налаживанию частично утерянных связей с сербами Боснии и Герцеговины. Он послал в Боснию и Герцеговину своего доверенного человека Мила Павловича-Крпу с тайным заданием собрать информацию о положении сербов в монархии. Павлович путешествовал по всей Боснии и Герцеговине, посетил все крупные города. По мнению Павловича, хотя сербский народ в Боснии и Герцеговине героически борется за свои права, эта борьба не принесет успеха до тех пор, пока он остается под австро-венгерской оккупацией. Без освобождения невозможно решить ни религиозный, ни аграрный вопрос. В 1898 г. он издал в Белграде книгу с описанием положения сербов в монархии под названием «Православие в Боснии и Герцеговине». Книга была издана тайно, однако австро-венгерское посольство в Белграде узнало об ее выходе и потребовало весь тираж конфисковать и уничтожить. Осталось лишь несколько экземпляров[37]. Несмотря на такое противодействие сербского правительства, митрополит Михаил вновь подтвердил незаконность развода королевы Натальи и Милана Обреновича, решение о котором было принято 12 октября 1888 г.

Другим делом митрополита стало участие в разработке нового закона о церковных властях для ликвидации нарушений и отступлений от церковных канонов, имевших место в результате применения закона о церковных властях от 31 декабря 1882 г. Однако и здесь не все прошло гладко: возник спор между митрополитом и скупщиной относительно того, кто будет председателем Великого духовного суда и как будут назначаться члены духовных судов. В этом вопросе митрополит настаивал на том, чтобы вернуть все полномочия епископам, а радикальная партия, членами которой были рядовые священники, хотела власть епископов ограничить. Скупщина внесла поправку, согласно которой членов Великого духовного суда избирает собрание епархиальных священников, Св. Архиерейский Собор выбирает лишь одного из 5 членов суда, председателем суда является не митрополит, а один из епископов. Подобная демократизация вызвала возражения у Михаила, но удалось достигнуть компромисса: хотя решение скупщины оставалось в силе, при первом применении нового закона члены епархиальных судов назначались по согласованию между правительством и соответствующими епископами, а члены Великого духовного суда по согласованию между правительством и митрополитом. Этот закон был принят 27 апреля 1890 г. и с некоторыми изменениями оставался в силе до конца первой мировой войны. Его подписали все регенты и министры[38].

После возвращения на родину Сербский митрополит Михаил не забывал и о развитии сербского духовного образования. В 1897 г. стараниями митрополита был обнародован новый устав белградской «богословии», действительно приближающий ее, по внутреннему устройству, к российским духовным семинариям. При этом преподавание велось в основном по русским учебникам. Во всем этом мы видим стремление к преобразованию белградской богословской школы и науки по типу русских духовных семинарий, что удалось в большей степени в последние годы его жизни. Через год, 5 февраля 1898 г., митрополит сербский Михаил скончался. Похоронен был в белградской соборной церкви. Его кончина была тяжелым ударом не только для сербского духовенства и народа, но и для всех России, видевшей в нем прежде всего друга, столь много сделавшего для сближения не только Церквей двух народов, но и в деле налаживания культурных связей и контактов двух братских народов. «Культурно-религиозную и политическую связь с единокровной, единоверной Россией он полагал непременным и необходимым условием самого существования и развития Сербии, как православного славянского государства, сохранения ее самобытности в условиях мусульманско-католического окружения»[39]. Воспитанное митрополитом Михаилом новое поколение сербов с благодарностью и надеждой смотрело на русский народ и Россию. 

[1] Косик В.И. «И на камени веры утверди мя» (из истории русско-сербских связей) // Славянский альманах. 1998. С. 41-58.

[2] Димитриjевиh С. Михаило, архиепископ београдски и митрополит Србиjе, као православни jерарх, Србин, Словен и неимар Jугословенства. Београд, 1933. С.12.

[3] Корсунский И.Н. Высокопреосвященный Михаил, Митрополит Сербский. М.,1898. С. 13-14.

[4] Buhenau К. Just as real-life brothers. Serb-russian contacts in the ecclesiastical academy of Kiev (1850-1914) and in orthodox schools of interwar Yugoslavia (1920-1941) // Tokovi istorije. 2005. №3-4. S.55.

[5] Зарубежные славяне и Россия. М., 1975. С. 298.

[6] Петкович К. Очерки Белграда. Учебные заведения. Церковь // ЖМНП. 1853. Ч. 79. № 8. Отд. II. С. 169-188.

[7] Воскресенский Г. А. Высокопреосвященный Михаил, архиепископ Белградский, митрополит Сербский // Богословский вестник. 1898. Т.1. №2. С. 263.

[8] Димитриjевић С. Узајамне везе Срба и Руса у прошлости. Црква-календар. 1948. С.76.

[9] Груjић Р. Православна српска црква. Београд, Каленић, Крагуевац. 1995. С.153.

[10] Скерлић Jован. Светозар Маркович. С.139.

[11] Тимофеев А.Ю. Крест, кинжал и книга. Старая Сербия в политике Белграда 1878-1912. Спб., 2007. С.132.

[12] Дучић Н. Историjа Српске Православне Цркве. С.229.

[13] Корсунский И.Н. Указ.соч. С.27.

[14] Журнал Совета МДА. 1879. С. 247.

[15] Зарубежные славяне и Россия. М., 1975. С. 301.

[16] Козлов В.Ф. Сербское подворье // Московский журнал. 1999. №5.

[17] Зарубежные славяне и Россия. М., 1975. С. 302.

[18] Мещерский В.П. Правда о Сербии. Письма. СПб., 1877. С. 146-149.

[19] Чельцов М. П. Церковь Королевства Сербского со времени приобретения ею автокефальности (1879-1896). Спб., 1899. С. 22.

[20] Слиjепчевић Ђ. Историjа Српске Православне Цркве. Београд, 1991. Друга књига. С.381-384.

[21] Майков А.А. Православие на Востоке // Русская мысль. 1884. №3. С. 136.

[22] Русские о Сербии и сербах. Спб., 2006. С.257.

[23] Синодальные церковные ведомости. 1889. № 36. С. 1073.

[24] Живановић Ж. Политичка историjа Србиjе у другоj половини XIX века. књ.I. С.148.

[25] Извлечение из отчета обер-прокурора св. Синода за 1883 г. // Христианское чтение. 1883. ч.1. С. 215.

[26] Мещерский В.П. Правда о Сербии. Спб, 1877. С. 345-346.

[27] Задохин А.Г., Низовский А.Ю. Пороховой погреб Европы. М., 2000. С.84.

[28] Кулаковский П.А. Сербия в последние годы // Русский вестник. 1883. № 4. С. 744, 759.

[29] Jовановић Слободан. Влада Милана Обреновића. књ.II. С.414.

[30] Православное обозрение. 1883. Ч.2. С. 254-255.

[31] Шемякин А.Л. Сербский митрополит Михаил. Годы изгнания. (1883-1889). //Церковь в истории славянских народов. Балканские исследования №17, М.,1997 . С. 259-273.

[32] Церковный вестник. 1888. №30. С. 561

[33] Церковная жизнь у православных славян. Странник. 1889. ч.2. С. 364.

[34] Церковный вестник. 1889. №21. С. 689

[35] Церковный вестник. 1889. №34. С. 598.

[36] Славянские известия. 1889. №32. С. 786.

[37] Слиjепчевић Ђ. Историjа српске православне цркве...С.416.

[38] Воскресенский Г.А. Из церковной жизни южных славян: 2. Из церковной жизни сербов // Богословский вестник. 1893. Т.3. №8. С. 284-308.

[39] Шемякин А.Л. Сербский Митрополит Михаил: годы изгнания (1883-1889) // Балканские исследования. М., 1997. Вып. № 17. С. 260.