Взаимоотношения между богословием и наукой являются одной из важнейших тем современных академических дискуссий, международных конференций, семинаров и круглых столов. Сегодня общепризнано, что наука как способ познания мира возникла в рамках западноевропейской христианской цивилизации. В силу некоторых исторических и богословских причин, которые обсуждаются на страницах этой книги, восточно-христианский мир в меньшей степени заинтересовался современной наукой, нежели Запад, в результате чего взгляд православия на науку является малоизвестным и менее сформулированным в западной литературе. Авторы книги попытались восполнить этот пробел, представив серию эссе, посвященную различным аспектам взаимоотношений науки и православного богословия. Публикация книги стала завершением одного из этапов проекта «Наука и Православная Церковь в Северной Америке», поддержанного грантом фонда Джона Темплтона. С подробным описанием проекта, материалами и персоналиями участников можно познакомиться на сайте проекта.
Вследствие доминирования западно-христианского богословия в диалоге с наукой позиция православных участников недостаточно сформулирована и иногда представляется в рамках концепций западного богословия. Следует подчеркнуть, что богословие Восточной Православной Церкви не тождественно западным богословским концепциями, и эти различия находят отражение в таких областях, как антропология, сотериология, богословие творения.
Эта книга является первой попыткой рассмотрения в англоязычном мире некоторых аспектов науки с точки зрения православного богословия. Книга не претендует на всеохватное и исчерпывающее рассмотрение всех вопросов, относящихся к области диалога науки и православного богословия, но должна скорее рассматриваться как первый импульс, который может стимулировать интерес к православию и продолжению дискуссии.
Первая часть книги «Наука и Православное христианство: совместимость и баланс» посвящена рассмотрению одного из важнейших аспектов православного богословия – опытному богопознанию и тому, как оно представлено в опыте святых подвижников, преподобных старцев XX века и духовных лиц, которые получили признание как носители духовного опыта в православной среде.
В первой главе «Жизнь с наукой: православные старцы и святые XX века» Дэниел Буксховеден подчеркивает, что старцы и святые являются свидетелями Духа и действий Божиих в мире. Через них становится видимой реальность Бога, действующего в человечестве и через него. Православный акцент на опытном богопознании дополнителен по отношению к богословию как теоретической форме рефлексии религии и исследованию природы в рамках науки. Старцы, святые и подвижники, о которых говорится в этой книге: преп. Паисий Святогорец, святитель Лука (Войно-Ясенецкий), греческий старец Порфирий, архимандрит Софроний (Сахаров), митрополит Антоний (Сурожский) – высоко ценили науку, и в то же самое время предупреждали о ее негативных последствиях. Снова и снова они подчеркивают значительный потенциал науки, когда помещают ее в рамки православного понимания Христа и человечества, но они не боятся напомнить нам, что существует опасная сторона науки, которая проявляет себя самым негативным образом, когда наука соединяется с секуляристским мировоззрением. Греческий богослов Панайотис Неллас подчеркивает, что достижения современной науки и технологий являются благом. Однако он также выражает озабоченность, высказанную преп. Паисием, что наука и современные технологии становятся разрушительной силой, если используются исключительно для того, чтобы выполнять желания человечества.
Во второй главе «Наука и отцы-каппадокийцы: православие и наука в IV столетии» Валерия Каррас обращается к специфике взаимоотношений между богословием и наукой в мысли выдающихся отцов и учителей Церкви – св. Василия Великого и его брата св. Григория Нисского. По мнению автора, подход отцов-каппадокийцев к науке может быть использован в качестве образцовой модели для построения взаимоотношений между православным богословием и наукой в современном мире. В «Шестодневе» св. Василий Великий одновременно и использует, и критикует современную ему философскую космологию. Его брат Григорий Нисский в трактате «Об устроении человека» заимствует элементы платоновской и аристотелевской антропологии, медицинские теории Галена, однако в то же время подчеркивает уникальность христианской богословской антропологии. В древнем мире религия и наука не рассматривались как разделенные области вопрошания, и, таким образом, для этих двух братьев-епископов и богословов не существовало внутреннего конфликта между наукой и их христианской верой. Григорий в своей «Жизни Моисея» аллегорически интерпретирует слова Писания о том, что Моисей повелел израильтянам украсть золото у египтян как наставление для христиан использовать научное знание эллинистической культуры – «нравственную и естественную философию, геометрию, астрономию и диалектику» – для назидания Церкви. Василий обращается одновременно к платоновскому диалогу «Тимей», говоря о дне едином как «подвижном образе вечности», и к неизвестному, возможно, неопифагорейскому источнику относительно повторения дней недели как подражания «совершенному кругу вечности». Затем Василий Великий обращается к типологической интерпретации этой уникальной конструкции, соотнося «день един» с христианской концепцией эсхатологического «восьмого дня». Василий Великий подчеркивает зависимость творения от Бога. В противоположность греческим философским космологиям, которые описывали Вселенную либо как случайную, либо как необходимую. Для Василия Великого не имеет принципиального значения, каким образом Бог привел Вселенную в бытие. Главное значение повествования о творении в книге Бытия состоит в том, что оно говорит нам, что Бог – разумный Бог, Который отличен от нас и от самого творения – привел Вселенную в бытие Своим актом любви и благости. Богословская антропология Григория была основана не на физических аспектах природы человека, которые являются предметом научного исследования, но на духовных качествах человека как образа Божия, области, которые находятся вне области компетенции физических наук и социальных наук. Подход каппадокийцев свидетельствует о том, что они не отвергали научного знания физического мира, но подчеркивали в то же время, что глубокие вопросы о том, почему существует мир и какова цель человечества, выходят за пределы физического исследования.
Третья глава «Божественное действие и законы природы: православное понимание чудес», написанная Кристофером Найтом, рассматривает один из важнейших вопросов современного диалога науки и богословия – вопрос о Божественном действии в мире. Как может Бог действовать в мире, который подчиняется строгим законам природы, не нарушая законов этого мира и не разрушая внутренней свободы творения? К. Найт подчеркивает, что можно принять основной вывод западного «богословия природы» о том, что Бог есть Творец, который продолжает действовать через естественные процессы, которые воспринимаются учеными как обеспечивающие развитие космоса от Большого взрыва и до настоящего времени. В то же время православное богословие, в частности подход преп. Максима Исповедника, может внести в эту дискуссию более глубокое измерение. Те, кто используют концепцию специального божественного Промысла, имеют склонность избегать языка сверхъестественного вмешательства, поскольку такое вмешательство «подвешивает» законы природы и в конечном счете разрушает свободу творения. Западное богословие находится в рамках жесткой дихотомии: либо признать, что никакое сверхъестественное вмешательство в мир невозможно, что приводит к деизму; либо признать, что существует некоторый способ «неинтервенционистского действия Бога», которое не нарушает автономии творения. В попытках сформулировать последний подход научно приемлемым образом исследователи апеллировали к квантовой неопределенности, к теории открытых систем и теории хаоса, к аргументам, основанным на понимании, что сложное целое может влиять на поведение частей, из которых оно состоит. Найт отмечает, что такое понимание божественного действия в мире опирается на ошибочное деление сверхъестественного и естественного порядка, где Бог мыслится как существующий вне времени, а потому Его вовлеченность в естественные процессы делала бы его «агентом естественных законов». По мнению К. Найта, вопрос о божественном действии становится ясным, когда мы вспоминаем характер телеологической тенденции, постулированной византийской традицией, воплощенной в работах св. Максима Исповедника. С точки зрения преп. Максима, логос тварной вещи не есть нечто, что добавляется к законам природы, но скорее то, что проявляется в законах природы. Бог взаимодействует с миром посредством логосов тварных вещей, но наука способна обнаружить только один из аспектов или проявлений этих тварных логосов, которые выражаются на ее языке в формулировке математических «законов природы». При этом остальные аспекты «логосности» творения выходят за рамки компетенции науки в силу специфики ее методологии. Таким образом, несмотря на интересные и вполне плодотворные интуиции, которые были предложены в рамках дискуссий о Божественном действии за последние 15 лет, не существует необходимости «искать» в рамках науки возможные фундаментальные «белые пятна», которые «позволили» бы Богу действовать в мире.
В четвертой главе «Экология, эволюция и Булгаков» Г.Волочак рассматривает вопросы эволюционной биологии и экологии в ракурсе научной перспективы и богословскую интерпретацию, предложенную прот. Сергием Булгаковым. Волочак подчеркивает, что эволюционная биология и экология являются тесно связанными областями исследований, так что отрицание выводов одной из наук приводит с неизбежностью к ошибочному пониманию другой. Для православного богословия не является характерным отвержение концепции эволюционного развития, как для протестантского фундаментализма. По мнению автора, одно из наиболее глубоких богословских осмыслений эволюционной биологии было предложено протоиереем Сергием Булгаковым. Одной из характерных черт диалога между наукой и религией на Западе была концепция «двух книг – книги природы, и книги Откровения», которые являются двумя различными подходами к пониманию Бога и его творения. Бог был источником причинности, творение было отражением действия Бога во Вселенной. Однако, как отмечает Булгаков, это не самый лучший подход к рассмотрению отношений Бога и мира. Булгаков подчеркивает, что отношения Бога и мира лучше описывать в терминах «Творец и творение», нежели с использованием понятия причинности. Креативность принципиально отличается от причинно-следственной связи, что подчеркивается тем фактом, что не существует логически детерминированной процедуры перехода от данных к построению новой научной теории. Всякая научная теория является плодом человеческой креативности, а не следствием логической причинно-следственной связи. Понимание креативности позволяет нам переосмыслить отношение к эволюционной теории и к экологии, поскольку понимание тайны тварности позволяет понять и ответственность человека за будущее творения.
Вторая часть «Наука и Православное христианство: ограничения и проблемы» касается рассмотрения конкретных вопросов взаимоотношений различных областей научного знания и православного богословия.
В пятой главе «Наука и редукционизм» Томас Метер исследует вопрос о том, является ли редукционизм внутренне присущим современной науке или философским подходом, который накладывается человеком на характер научного знания и критерии научности извне. Автор приходит к выводу, что тезис о том, что наука является редукционистской, является философским, а не научным утверждением. Абсолютизация редукционистского метода приводит к появлению ошибок в рамках самой науки, когда рассматриваются явления, связанные со сложностью, хаосом, жизнью. Чтобы понять отношение между причинностью и случайностью, мы можем сравнить эти две категории с двумя противоположными взглядами на тот же объект. Всякий взгляд есть абстракция, которая сама по себе дает адекватную идею определенных аспектов объекта, но которая будет приводить к ошибочным результатам, если мы забываем, что это является частичным взглядом. Если мы рассматриваем объект с разных точек зрения, это позволяет нам сформировать лучшую концепцию того, что есть объект… Если природа допускает различные возможные пути конструирования часов, может ли быть единственно верной научная картина природы как целого? Прот. Георгий Флоровский подчеркивал, что такая возможность допустима. Как могут быть одинаково верны различные виды геометрии, а их аксиомы и теоремы являются «постулируемыми» «свободными творениями человеческого духа», так могут существовать и альтернативные модели естествознания. Мы никогда не сможем доказать, что наша естественная наука или произведенные ей результаты являются единственным способом, каким мы можем понять действия мироздания. По мнению автора, это имеет непосредственное отношение к современным проблемам, которые ставит, в частности, нейробиология. Физикалистский подход многих нейробиологов является внутренне противоречивым, поскольку отрицая объективное существование ментальных состояний и сводя их к физиологическим функциям мозга, они эпистемологически используют источники информации, существование которых онтологически отрицают. Другая проблема с материализмом и редукционизмом состоит в том, что концепции и теории, которые касаются объективной реальности, не предполагают учета человеческой субъективности, а потому являются неполными. Эта неполнота не может быть преодолена в рамках самой науки, ее преодоление требует многослойного понимания реальности.
В шестой главе «Пределы научного знания и православный религиозный опыт» Дэниэл Буксховеден говорит о необходимости взвешенного отношения к современному научному знанию, с одной стороны, и необходимости внимательного отношения к религиозному опыту, с другой. Критика пределов человеческого познания не должна пониматься сама по себе как отвержение современной науки. Общепризнано, что современная наука является наиболее надежным и успешным источником информации о естественном мире. Однако это не означает, что научное знание является единственной формой знания, которой может обладать человек. Духовная форма знания рассматривается как дополнение к научной, а не как замена, и это особенно актуально в контексте диалога о предельных вопросах, то есть смысле и цели жизни, природе сознания и существовании жизни после физической смерти. Полагать, что предельные вопросы противоречат моделям и теориям современной науки, есть чистая метафизика; она сводит все, что познаваемо, к одной форме знания и отказывается рассматривать историческую и изменчивую природу науки, которая предполагает, что современные модели могут измениться и, возможно, быть даже заменены в будущем. Религиозный опыт представляет вызов философскому материализму, но не науке как объективному методу познания. Законы природы являются знаками, используемыми человеком в ответ на повторяемость наблюдаемых феноменов. По мнению автора, не существует действительного конфликта между методом познания тварного мира и откровением Трансцендентного, Кто создал этот мир. Однако более полное понимание тварного космоса требует и знания творения как объекта, и Того, Кто поддерживает его. Не существует причин, почему человечество не может испытывать благоговение перед космосом, открываемым нам в точных науках, и удивительным пониманием Бога, открываемым нам в Его святых.
В седьмой главе «Различение Духа в творении: православное христианство и науки об окружающей среде» Брюс Фольц говорит о том, что главная проблема современности как на национальном, так и на международном уровне – это охрана окружающей среды. Загрязнение, рост населения и потребления энергии, климатические изменения – все это ставит вопрос о нашем отношении к природе, отношении, которое стало весьма проблематичным. Может ли православное христианство научить нас чему-либо важному в отношении окружающей среды и нашего отношения к ней? Мы живем в современном мире, веке науки и технологий, где старые вопросы о рождении, жизни и смерти имеют научные формулировки и технологические решения. Византийская традиция сохранила богатую космологическую форму древнего христианства, рассматривающего падение и искупление как простирающиеся на все творение, и на человечество, и на природу, и настаивающего на том, что искупительный подвиг Христа был осуществлен не только ради людей, но для обновления всего творения, чтобы примирить небеса и землю. Православие сохранило святоотеческое учение, что через падение человечества само творение стало искаженным, вследствие вхождения в мир страдания и смерти. Прот. Георгий Флоровский писал: «Апостасия человека отчуждает все творение от Бога, опустошает его, и удаляет его от Бога. Падение человека расстроило космическую гармонию». Православие говорит о человечестве как о части тварного порядка, уникальной ключевой части, ключевой точке, через которую Бог избирает соединить творение с Собой посредством личного вхождения в него. Поэтому решение проблем, с которыми сталкивается современное человечество, невозможно без процесса очищения души, восстановления ее до первоначального порядка творения – создания души не просто по образу, но по подобию Божию.
Восьмая глава «Православная биоэтика во встрече между наукой и религией», представленная Джоном Бреком, посвящена рассмотрению весьма острых вопросов, связанных с развитием и распространением биомедицинских технологий и теми вызовами, которые следуют из их применения. Со времени эпохи Просвещения встреча между религией и наукой рассматривалась в рамках модели противостояния. Наука относилась к области достоверного знания, в то время как религия – к области мифов. Однако, как отмечает автор, миф не есть фантазия или ложь, но попытка выразить то, что трансцендентно и невыразимо никакими другими средствами. Миф в классическом смысле служит для того, чтобы сказать нечто о трансцендентной реальности. Он говорит об отношении между небом и землей, между богами, или Богом, и миром человеческой жизни и опыта. Это предполагает, что споры между наукой и религией должны быть полностью переосмыслены. С точки зрения аутентичной христианской перспективы не существует противостояния между наукой и религией. В этом контексте следует говорить и о современных проблемах биоэтики.
Биоэтика требует глубокого и обширного знания науки, в частности в области медицины. Однако для того, чтобы наука служила своей истинной цели, ее открытия должны получить правильную интерпретацию, которая может быть осуществлена посредством богословской рефлексии, имеющей своим источником Священное Писание и Предание. Наука и богословие конституируют дополнительные подходы к одной и той же реальности: человеку и тварному миру. Наука обеспечивает данными, фактами, которые богословие наполняет смыслом и ценностным содержанием. Биоэтика лучше, чем другие дисциплины, иллюстрирует взаимосвязь между наукой и религией. Ее суждения находятся под непосредственным влиянием результатов современного научного и медицинского исследования в областях, таких как физиология, репродуктивные технологии, эмбриология, генная инженерия, иммунология и паллиативная забота. Как правило, ценностные суждения в области секулярной биоэтики проистекают из утилитарного подхода. Христианская биоэтика, с другой стороны, основывает свое понимание и суждения и на науке, и на предании Церкви и потому является богословской в своих основаниях. По мнению автора, задача православной биоэтики состоит в том, чтобы соединить в себе две дисциплины – богословие и науку – для того, чтобы предложить нам уникальное и точное видение Бога и человека.
Третья часть «Наука и православное христианство: избранные темы» посвящена отдельным вопросам взаимоотношения науки и православного богословия.
В 9 главе «Обширный диалог науки и религии: Максим, Августин и другие» Гэйл Волочак рассматривает подход блаженного Августина и преп. Максима Исповедника к отношениям между природой, Богом и человеком. В дискуссии о науке и религии наиболее популярной является модель двух книг, представленная в сочинениях бл. Августина, который ввел идею природы как «книги Божией», в то же время подчеркивая благость творения. Св. Максим предлагает не два закона или книги, но три – закон природы, письменный закон (Писание) и закон благодати. В отношении закона природы он говорил: «Первый (закон) запечатлен в природе – не просто в человеческой душе, но во всем космосе и в каждой из его частей. Через созерцание природы мудрый человек приобретает естественное знание Бога, его праведности, мудрости и благости, и это знание является в истинном смысле видом видения, созерцания». Св. Максим подчеркивает, что закон природы и закон Писания являются равно важными, и, более того, они являются предисловием к третьему закону, закону благодати. Этот третий закон (или книга) должен пониматься как закон Христа, установленный в природе и человечестве посредством Святого Духа. Закон благодати находится в единстве с двумя первыми законами (природы и Писания) через Христа-Логоса. Во Христе естественный закон, закон Писания и закон благодати все соединены воедино. Св. Максим идет дальше простого разговора о двух книгах, подчеркивая, что два закона связаны друг с другом, поскольку ведут в одном и том же направлении, оба в одинаковой степени зависят от закона благодати, и каждый содержится в другом. Это находится в резком контрасте с современным представлением о двух книгах и делением мира на естественный и сверхъестественный порядки. Согласно Максиму это более широкое понимание закона природы и подобное понимание закона Писания, находящихся в гармонии друг с другом и ведущих к единству с Богом через третий закон, закон благодати, который охватывает Дух, который равно трансформирует закон благодати и закон Писания в духовный закон и путь ко Христу. Согласно Максиму все дисциплины могут быть объединены вместе в духовной гармонии, которая допускает отличительность, но в то же самое время создает единство через единство во Христе.
В десятой главе «Технология: жизнь и смерть» Гэйл Волочак обсуждает отношение православия к технологическому прогрессу и, в частности, к развитию биотехнологий, которые влияют на выбор жизни и смерти. Технологии привели к усилению взаимодействия между наукой и религией, включая развитие и использование портативных приборов, компьютеров, генно-модифицированных семян, нанотехнологий и других факторов, который могут представлять опасность.
Следующая глава «Апофатизм и политическая экономия» профессора Кларка Карлтона посвящена сложным вопросам существования Православной Церкви в американской политической системе.
Заключительная глава «К вопросу о православной философии науки», написанная Томасом Метером, посвящена раскрытию интеллектуального наследия православного христианства в применении к современным вопросам апологетики. Со времени св. Иустина Мученика философия была неотъемлемой частью православной апологетики, в которой философская защита веры усвояет ей совершенно иную задачу, нежели теология. В своей апологетической роли философия выполняет посредническую роль между теологией и другими дисциплинами. Философия представляет собой преобразующий личность духовный поиск мудрости. Говоря о православном понимании философии науки, автор обращается к идеям прот. Георгия Флоровского, который предупреждает против наивного взгляда на научные теории, как однозначно установленные следствия наблюдательных данных. Конкретная научная теория представляет собой один из аспектов целостной истины, которая предполагает многостороннее и многоуровневое понимание. Поэтому, по мнению автора, несмотря на то, что между опытом Церкви и определенной фазой развития науки могут возникать некоторые конфликты, любое продолжающееся вопрошание об истине будет в конечном счете конвергировать с православным учением. Автор формулирует основные принципы православной философии науки, подчеркивая, что реальность является бесконечно богатой и многосторонней истиной, которую люди познают и опытно достигают множеством различных способов. Обращаясь к наследию св. Григория Нисского, автор подчеркивает, что онтологическая согласованность между многосторонними аспектами реальности эпистемологически требует, как руководящего телоса, согласованности различных областей знания и опыта.
Существует множество аспектов научного знания, которые заслуживают особого внимания: методология научного исследования и ее границы, статус метафизических утверждений, лежащих в основании научных теорий или их интерпретаций, роль натурализма в определении того, что должно быть предметом изучения науки. Авторы статей, представленных в этой книге, не демонстрируют ни слепого одобрения, ни реакционного отрицания науки, принимая подход, который разделялся многими православными подвижниками благочестия. В книге не идет речи о взаимоотношениях науки и религии в рамках четырех моделей, предложенных Й. Барбуром: конфликт, независимость, интеграция или диалог. Здесь говорится о совместимости и балансе, которые предполагают признание различия областей вопрошания науки и богословия, их задач и методов, успешных решений и возможных пределов, а также единство конечной цели вопрошания, которая есть осуществление более полного единства человечества и всего творения во Христе.
Об авторах
Протоиерей Иоанн Брек – клирик Православной Церкви в Америке и богослов, специализирующийся на исследовании Священного Писания и этике. Он был профессором библейской экзегетики и патристики Свято-Сергиевского Православного богословского института в Париже. Брек получил степень бакалавра искусств в области религиоведения Браун университета (1960), степень магистра богословия школы богословия Йельского университета (1965) и степень доктора богословия Гейдельбергского университета (1972). В 2003 г. он был удостоен почетной степени доктора богословия университета Клуж-Напока в Румынии.
Дэниел Буксхоеведен – специалист в области физической антропологии, занимающийся исследованиями в области исследований колонной организации коры головного мозга в процессе эволюции, а также болезней человеческого мозга. Он получил степень бакалавра искусств университета Нью-Йорка, степень доктора философии Чикагского университета и степень доктора права университета Лойолы, Новый Орлеан. Являлся научным сотрудником в области когнитивной науки Калифорнийского университета, Сан-Диего. Автор множества публикаций в научных журналах о колонной организации неокортекса, исследований аутизма, шизофрении и нейробиологии. В настоящее время является директором центра по религии и науке университета Южной Каролины, Колумбия и главным исследователем по гранту фонда Джона Темплтона по теме «Наука и Православная Церковь в Северной Америке».
К.Кларк Карлтон – профессор факультета философии технического университета Теннесси, Кукевилль. Кларк получил степень магистра богословия Свято-Владимирской Православной духовной семинарии в Крествуде, степень магистра искусств доктора философии Католического университета Америки. Доктор Кларк специализируется в области святоотеческой эпистемологии, а также в области политической экономии как материальном основании культуры с особым вниманием к условиям существования Православной Церкви на современном Западе.
Брюс Фольц – профессор факультета философии колледжа Эккерда, Тампа, Флорида. Доктор Фольц является автором множества статей о Хайдеггере, русской и византийской философии, мистицизме и философии окружающей среды, автором более 30 статей в пяти энциклопедиях. Он является одним из основателей трех профессиональных научных сообществ, таких как Международная ассоциация по философии окружающей среды и Общества по изучению природы, философии и религии. Его труды переведены на греческий, арабский и португальский языки.
Кристофер Найт – исполнительный секретарь Международного общества по науке и религии (ISSR), Кембридж. Он получил степень доктора философии в области астрофизики Манчестерского университета, бакалавра теологии университета Саузамптона и Богословского колледжа Уэльса, а также степень магистра искусств Кембриджского университета. Автор множества журнальных статей в области религии и науки и нескольких книг, таких как «Бог природы: воплощение и современная наука» (The God of Nature: Incarnation and Contemporary Science (Minneapolis, MN: Fortress Press, 2007).
Валерия Каррас – преподаватель церковной истории школы богословия Перкинса Южного методистского университета, доктор философии. В ее область интересов входят такие темы, как роль женщины в раннем византийском христианстве, проблемы пола в богословии древней Церкви, православное христианство в экуменическом, межрелигиозном и феминистском диалоге. Она является автором множества статей, переводов и обзоров книг в научных журналах. В настоящее время завершает книгу «Женщина в Византийской литургии» (Women in the Byzantine Liturgy, Oxford University Press). Доктор Каррас ранее преподавала в университете Сент-Луиса, греческой православной школе богословия Святого Креста, Вашингтонском университете в Сент-Луис, Калифорнийском университете. Она получила степень доктора философии в области патристики в университете Аристотеля в Фессалониках и степень доктора философии в области церковной истории Католического университета Америки.
Томас Метер – философ (доктор философии университета Вандербилта, 1995) и исследователь в рамках проекта «Наука и Православная Церковь в Америке». Преподавал в университете Вандербилта, колледже Фомы Аквинского, университете Теннесси, университете Южной Каролины. Он организовывал и проводил международные конференции в области этики, которые выработали рекомендации для Министерства здравоохранения США и Национального института здоровья. Является автором работы «Сходства между прагматизмом Дьюи и философией Плотина» (“Affinities Between Dewey’s Pragmatism and Plotinian Philosophy” in Platonic Traditions in American Thought, ed. Jay Bregman and Melanie Mineo, International Society for Neoplatonic Studies Series (2008)).
Гэйл Волочак – профессор департамента радиологии и клеточной и молекулярной биологии. Область исследований – наноматериалы, гены, контролирующие чувствительность к радиации. Она является членом редколлегий многих профессиональных журналов, таких как Международный журнал радиационной биологии, Наномедицина, а также является членом комитета Национальной академии наук по микрогравитации и физическим наукам. Доктор Волочак также является директором центра по религии и науке Зайгон (Zygon) и одним из активных международных участников диалога в области религии и науки.
Содержание
Об авторах
Предисловие
Благодарности
ЧАСТЬ 1. НАУКА И ПРАВОСЛАВНОЕ ХРИСТИАНСТВО: СОВМЕСТИМОСТЬ И БАЛАНС
Буксховеден Д. Жизнь с наукой: православные старцы и святые XX века
Каррас В. Наука и каппадокийцы: православие и наука в IV веке
Найт К. Божественное действие и законы природы: православный взгляд на чудеса
Волочак Г. Экология, эволюция и Булгаков
ЧАСТЬ II. НАУКА И ПРАВОСЛАВНОЕ ХРИСТИАНСТВО: ОГРАНИЧЕНИЯ И ПРОБЛЕМЫ
Метер Т. Наука и редукционизм
Буксховеден Д. Пределы научного знания и православный религиозный опыт
Фольц Б. Видение Духа в Творении: православное христианство и экология
Брек Дж. Православная биоэтики во встрече между наукой и религией
ЧАСТЬ III. НАУКА И ПРАВОСЛАВНОЕ ХРИСТИАНСТВО: ИЗБРАННЫЕ ТЕМЫ
Волочак Г. Общие темы диалога науки и религии: Св. Максим Исповедник, Бл. Августин и другие
Волочак Г. Технология: жизнь и смерть
Карлтон К. Апофатизм и политэкономия
Метер Т. К вопросу о православной философии науки
Заключение
Библиография
Индекс