Конец 50-х начало 60-х годов ХХ столетия стал периодом «хрущевских гонений» на Русскую Православную Церковь. Всеми имеющимися средствами власть стремилась подавить в государстве инакомыслие, настроить мировоззрение людей на принятие единственно правильного учения «марксизма-ленинизма», создать монолитное идеологизированное общество преданное идеям коммунизма, прогресса и науки. Для выполнения поставленных задач была принята юридическая и финансовая база оправдывающая гонения в виде постановлений правительства[1], установлен тотальный контроль над структурами Церкви, организована антирелигиозная компания в прессе. Инициатором антирелигиозной компании выступал идеологический отдел ЦК КПСС, практическую работу выполняли партийные функционеры на местах и комсомол. Неугодных священников отстраняли от служения, дискредитировали с помощью СМИ, склоняли к отречению от религии и Церкви, снимали с регистрации. Выдвигались инициативы уголовного наказания родителей за религиозное воспитание детей, лишение их родительских прав. Люди подвергались дискредитации по религиозному признаку. По отношению к верующим в обществе была создана атмосфера нетерпимости.

В широком наступлении на Церковь одним из инструментов, способствующих, по замыслу авторов, дискредитировать религию в глазах верующих и тем спасти их от «религиозного дурмана» для «светлого будущего», было ренегатство. Термин ренегатство означает человека, изменившего своим убеждениям и перешедшего в лагерь противника, а так же отступника и изменника[2].

11 февраля 1958 года, в начале хрущевских гонений, священник Волковской церкви[3] города Ленинграда, кандидат богословия П. Ф. Дарманский направил Уполномоченному Совета по делам РПЦ при Совете Министров СССР по Ленинградской области Федосееву Ф. В. заявление: «В связи с твердо оформившимся атеистическим мировоззрением и окончательным разрывом с религией и православной церковью я возвращаю Вам регистрационную справку»[4]. Примечательно, что еще 10 февраля 1958 года Дарманский совершил Божественную Литургию, после богослужения и раздела братской кружки, получив 4335 рублей и прихватив облачения, уехал, а на службу 12 февраля не явился [5]. Что подтолкнуло Дарманского к столь кардинальной перемене, явно совершенной по чьей-то указке? Причину своего ухода из Русской Православной Цекви П. Ф. Дарманский указал вскоре в статье опубликованной 22 февраля 1958 года в газете «Киевская правда» «Почему я порвал с религией» [6]. В ней он объяснил свой разрыв с религией как глубоко осознанный шаг, к которому он шел многие годы – оказывается, в своих религиозных поисках и научных изысканиях он так и не нашел Бога! [7].

Публичный характер отречения, соответствующая ситуация в стране, явная эпатажность заявлений, рассчитанных на людей нестойких в вере, свидетельствует о том, что Дарманский действовал по приказу государственных органов - КГБ, которое в лице 4-го (церковного) отдела 5 управления КГБ вело оперативно-агентурную деятельность в Церкви. Открытые в недавнем времени документы свидетельствуют о том, что Дарманский был агентом, внедренным в церковные структуры[8]. По таком же сценарию действовал и профессор Ленинградской Духовной Академии, магистр богословия А. А. Осипов. 6 декабря 1959 года в газете «Правда» была опубликована его статья «Отказ от религии - единственно правильный путь» в которой Осипов объяснил свой уход из Церкви «антинаучностью религиозного мировоззрения»[9]. Спустя две недели газета «Известия» поместила большое интервью с ним под общим заголовком «Разум против мистики», в котором разуверившийся священнослужитель не поскупился на нелестные отзывы о Православной Церкви, заявив, что «русское православие - самая отсталая в научно-прогрессивном отношении из всех христианских церквей мира» [10]. Любопытно, что почти одновременно в отдел пропаганды и агитации ЦК КПСС поступили два аналитических обзора А. Осипова «Об общем положении православия в СССР» и «Об антирелигиозной работе», подготовленные им по заданию КГБ [11]. Сказанное позволяет сделать вывод о том, что публичные выступления отдельных, отрекшихся от Церкви людей были сделаны по указанию спецслужб и под давлением партийных органов на местах, которым такая задача ставилась. Характер, время и идейное содержание отречения отредактированы там же. Сами ренегаты были лишь марионетками в руках партийных идеологических органов. Цель которую преследовали авторы публичных акций отказа от религии банальна – если такие люди – ученые, профессора, «столичное духовенство», «церковная интеллигенция», разочаровываются в вере - не нашли Бога, признают, что научное мировоззрение выше религиозного, то людям менее сведущим в религии, и подавно надо отказаться от «религиозного дурмана». Тем более, что отрекшиеся на весь мир подтверждают указания партии об истинности лишь «научного мировоззрения».

По аналогии с «центром» случаи ренегатства имели место и в других епархиях Русской Православной Церкви. В Рязанской епархии от духовного сана отказались трое священников: Теплоухов С., Ларин С., Садовников П.; в Тамбовской епархии - двое: Семин К., Косых А.; в Ставропольской - трое, во Владимирской - один[12]. Воспользовавшись благоприятным информационным поводом, который подали ренегаты, власти усилили давление на духовенство. Так, в Уфимской епархии старший налоговый инспектор А. Бодулев принуждал священника Н. Федянина закрыть приход и отречься от священства, мотивировав свои действия отречением от веры столичного духовенства[13]. В Ульяновской области Уполномоченный Совета по делам РПЦ И. Кошман вызывал к себе молодых священников и уговаривал их бросить службу в церкви, обещая устроить на гражданскую работу. В Башкирской АССР, в селе Ипутки местные руководители, пригласив к себе священника И. Печникова, стыдили его за службу в церкви и предлагали снять духовный сан[14]. В работу по «распропагандированию» духовенства включились местные органы власти, представители общественности, подключались родственник[15]. Антирелиозный агитпром посредством выступлений ренегатов получил веские аргументы в поддержку борьбы с религиозными предрассудками, и широко использовал их в пропагандистских целях: в антирелигиозных лекциях и выступлениях, а также, в давлении на священство и мирян с целью отречения от религии.

Всего в 1958-1964 годы на путь вероотступничества встали около 200 священнослужителей Московской Патриархии [5][16]. Среди них были люди по-разному пришедшие в Церковь, люди разных возрастных групп, воспитания и образования. У части из них вполне успешно складывалась церковная карьера, они не испытывали материальных затруднений, не подвергались серьезным преследованиям властей. Что же привело их к разрыву с религией? Ответ мы найдем в их личностных качествах, таких как: малодушие и цинизм, внутренняя раздвоенность и беспринципность, которые приводили «нестойких в вере людей» к духовной катастрофе – они становились информаторами спецслужб. А попав в «разработку», уже не могли быть свободны в своих действиях, а выполняли лишь волю своих хозяев. Малодушие и раздвоение личности проявил главный «православный расстрига» А. А., Осипов, который внешне был образованным православным богословом и блестящим проповедником, в тайной своей жизни - осведомителем спецслужб. Попытка дать портрет Осипова - человека, понять, что привело его к такому финалу, предпринята в книге С.Л. Фирсова «Апостасия: “Атеист Александр Осипов” и эпоха хрущевских гонений на Русскую Православную Церковь». Автор книги убедительно показывает и называет ряд причин, приведших Осипова к фатальному решению: предательство обусловили и нравственная слабость и непомерная амбициозность, гордыня и недостаточная воцерковленность[17]. Примечательно, что в газетной статье, декларирующей его отказ от веры, Осипов вспоминал, как он колебался, стоит ли ему принимать сан священника: его смущала, во-первых, необходимость носить рясу, во-вторых, нелюбовь к богослужению: «Вторым “но” для меня явились… богослужение и молитвенное словоблудие православия»[18]. Невзирая на внутренний протест, несмотря на свои колебания, он все-таки принял сан. Здание веры, построенное на позитивистском песке, стало быстро рушиться при первом же напоре внешних сил[19]. По прямому указанию КГБ он пошел на открытый разрыв с РПЦ [20]. И хотя в своих печатных выступлениях он пытался подвести идейные основы под свои действия, отвратительность его поступка имеет прежде всего духовно-нравственный подтекст. С. Фирсову в Центральный Государственном архиве Санкт-Петербурга удалось обнаружить документы, из которых следовало, что еще в конце сороковых годов Александр Осипов был завербован КГБ в качестве осведомителя. Сохранилась одна из его докладных записок от 1951 года на имя Александра Ивановича Кушнарева – уполномоченного Совета по делам РПЦ по Ленинградской области. В ней Осипов подробно, с именами описывает положение дел в семинарии, академии и епархии и дает несколько советов о том, что нужно сделать, чтобы Церковь как можно скорее утратила свое влияние в обществе[21].

Кроме государственного и общественного давления, одной из причин появления ренегатства именно в 60-е годы наряду с внешним давлением властей следует указать на такую причину как смена поколений священнослужителей. К 1950-1960-м годам лучшая и достойна часть православного клира после «великих чисток» 20-х и 30-х годы погибла. Остальная часть духовенства, рукоположенного в дореволюционные годы, уходила из жизни по естественным причинам. Сказывалась нехватка и неподготовленность духовенства: при недостатке священнослужителей архиереи были вынуждены рукополагать людей без специального духовного образования, воспитания и культуры. О различных оттенках в мировоззрении духовенства разных политических систем протоиерей Всеволод Шпиллер говорил, что духовенство, воспитанное при советской власти понимало Церковь иначе, чем дореволюционное: оно воспитывалось в среде нерелигиозной и даже антирелигиозной, внутренне смиряясь с секулярным тоталитаризмом<…>и не могли представить себе терпимое общество с двумя типами законов: секулярным и церковным, считая, что в государстве может быть только одна власть и один закон[22]. У части клириков в советское время религиозные убеждения не были твердыми и последовательными. Одни повинуясь душевному порыву пошли в Церковь, но одних угнетало ее изолированное положение, других враждебное отношение государства, отсутствие общественной поддержки. Подобного рода настроения толкали неустойчивых клириков на радикальные решения. Поясняя поведение таких людей, Господь в евангельской Притче о сеятеле говорит: посеянное на каменистом месте означает тех, которые, когда услышат слово, тотчас с радостью принимают его, но не имеют в себе корня и непостоянны; потом, когда настанет скорбь или гонение за слово, тотчас соблазняются (Лк. 8, 5-15). Среди покинувших православный клир были те, кто стал священнослужителем не по призванию, а случайным обстоятельствам. Бывший священник Николай Спасский, публично отрекшийся от веры и Церкви, заявил, что после окончания духовной семинарии он сана не принял, и в течение многих лет находился на гражданской работе, а в годы войны, находясь на оккупированной территории, по сути, вынужденно, не имея глубокой веры, стал православным священнослужителем[23]. Спустя годы маловерие привело таких священнослужителей к отречению и уходу из Церкви.

Немаловажными факторами, приводившими к ренегатству, были и обстоятельства частной жизни духовенства, наличие компромата и угроза шантажа. Угроза публичного разоблачения – нахождение на окупированной территории во время войны, родственные связи с «врагами народа», темные стороны жизни – все перечисленное могло быть использовано для вербовки такого человека спецслужбами и давления на него с целью дискредитации того дела, которому он служил. Поводами, которые приводили отдельных священнослужителей за порог церковной ограды были маловерие и малодушие, внутренний кризис и неудовлетворенность церковной жизнью, безнравственность и бездуховность, страх перед властями и корыстные интересы. Конечно, независимо от условий, в которых находились священники-ренегаты, их субъективных намерений и последующих действий, их публичные антирелигиозные выступления нанесли вред авторитету Церкви и способствовали активизации атеистической пропаганды: она давали хороший повод к наступлению на религию, закрытию монастырей и храмов, семинарий. Характерно, что во всех публикациях использовались одни и те же доводы: морально-бытовое разложение духовенства, триумфальные достижения науки и техники, успехи коммунистического строительства в СССР. Идеологи новой светской религии («научного коммунизма») подхватив аргументы ренегатов утверждали, что новое поколение советских людей в условиях коммунистического общества будет безбожным, что наука окончательно восторжествовала над «религиозным мракобесием». Вот ответы ренегата мирянина Дулумана с его «Атеистического сайта»: «В свое молодое время мне тоже была внушена вера в Бога. <…> На это интенсивное, оторванное от жизни и замкнутое только на Боге внушение и самовнушение я истратил семь лет своей жизни, лучших лет жизни человека— от 17 до 24 лет. <…> Бог не выдержал ни моих научных изучений, ни практической проверки. Теоретически и практически испытав религию и Бога, я узнал о религии и о Боге всю правду. А эта правда заключается в том, что Бога— нет, а религия— опиум верующих. В 1952году я официально порвал с религией и письменно уведомил о своем научном открытии о Боге вышестоящие церковные круги. Я не ставил в известность об этом самого Бога из-за отсутствия такового»[24]. Конечно же, «научность» ренегатов не выдерживает критики. Это аргументы из серии советского агитпрома – «летал в космос- Бога не видел». Научные труды их были крайне посредственны, не говоря о том, что приводимые ими в защиту своего откровения о небытии Бога, которого они пытались найти при помощи естествознания не выдерживают критики. Известный писатель А. Левитин-Шавров описал шаблон, по которому отрабатывали свои тридцать серебряников ренегаты: «Сначала самыми черным красками рисуется духовная среда, причем выясняется, что автор очередной «исповеди» был единственным исключением из правила: был искренне верующим, бескорыстным, морально чистым человеком. Затем следует рассказ о «противоречиях» в Евангелии – это так называемые «противоречия» (вроде того, что неизвестно в каком году умер Христос) уже давным давно известны. Однако, наш «праведник» только сейчас это заметил и «прозрел». Кончается исповедь как правило, гимном советскому обществу, списанному из первомайской стенгазеты»[25].

В 1 соборном послании апостола Иоанна Богослова говорится в том числе и о таких людях как ренегаты:«Они вышли от нас, но не были наши: ибо если бы они были наши, то остались бы с нами; но они вышли, и через то открылось, что не все наши (1 Ин. . 2: 19, 20).

Церковь не молчала. Широкую огласку получили протесты верующих. В связи с информацией поступавшей с мест, Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий жаловался Хрущеву Н. С. на грубый административный нажим и подобные действия властей [26]. В ответ на отречение от веры группы священнослужителей 30 декабря 1959 года на заседании Священного Синода под председательством Патриарха Алексия было принято постановление: «Бывшего протоиерея и бывшего профессора Ленинградской Духовной Академии Александра Осипова, бывшего священника Николая Спасского, бывшего священника Павла Дарманского и прочих священнослужителей, публично похуливших Имя Божие, считать извергнутыми из священного сана и лишенными всякого церковного общения...» [27].

Ренегатам был дан достойный ответ. Коллеги по Ленинградской духовной академии в своем «Ответе» на выступление А. А. Осипова в газете «Правда» аргументировано доказывали всю лживость доводов ренегата. Отмечая, что вера никогда не обманывала людей, авторы статьи обращали особое внимание на тот аспект, что «действительно же обманывают такие лжеучители, как сам Осипов, который, не веруя сам, за деньги учил вероучению других»[28]. Нравственный релятивизм стал и причиной ренегатства П. Ф. Дарманского. В своей апологии предателю священник Сергий Желудков писал: «Можно потерять веру,<…> но никогда, никогда не станет человек оплевывать и поносить то, что действительно было его святыней»[29]. В своем ответе предателю о тец Сергий убедительно показал, что Дарманский никогда, по сути, и не был православным. Чудовищная смесь диких суеверий, нелепых представлений об окружающем мире, которую Дарманский пытался выдать за христианство, на самом деле никакого отношения к христианскому вероучению не имеет. Рассматривая нравственный облик обличителя церковных нравов он писал: «Вот он уже окончательно решил, что он — атеист; он испытывает, как он сам пишет, не просто разочарование, а прямо-таки ненависть к религии и... продолжает служить священником, воистину народ обманывает, не в силах оторваться от церковного пирога, и он делает это с начала 1957 по февраль 1958 — в течение целого года. <...> Русский верующий народ Вас приютил, кормил и одевал в церковной школе восемь лет; никто не принуждал Вас идти в священники, Вы сами этого просили, хотя нужно было Вам по совести не спешить, посомневаться вволю и найти себе прочное мировоззрение; Вам поверили, народ, Вы пишите, хорошо Вас обеспечил... И за все это Вы наплевали в душу этому народу <…>. И ведь, выступая в роли обличителя Церкви, Вы заранее знали, что Церковь будет молчать. <...> Эта черта заведомой безнаказанности в Вашей ругани против безмолвствующей Церкви была особенно отвратительна. Конечно, неверующие осудят эту пропаганду подлости, с которой Вы выступили от имени атеизма»[30].

Церковное руководство, в ответ на выступления ренегатов, по словам того же Осипова, поняв слабое место в своей деятельности, усилила контроль за кадрами, благодаря чему повысился моральный, культурный, идейный уровень духовенства[31]. В своих проповедях, без боязни, священники зачитывали статьи ренегатов перед верующими и полемизировали с ними. Так, в разгар гонений 1959 года, секретарь Епархиального Управления Костромской епархии Порфирий Груздев без боязни разбирал в своей проповеди статью Н. Спасского «Почему я порвал с религией» и критически заметил: «что и сам автор статьи не без греха. По каким побуждениям он попал в священники? Побуждения не высокого свойства как видно из его автобиографии»[32]. Примечательно, что за свое выступление он не был наказан. Видимо партийные органы хорошо знали «цену» ренегатству.

По-разному сложились и судьбы ренегатов. Наиболее ловкие и предприимчивые благополучно интегрировались в советскую действительность и много лет усердно трудились на атеистическом поприще. Тот же Осипов А. А. с 1960 по 1967 г. объехал 42 региона СССР, прочитав до 1000 лекций, более 300 раз он выступал по радио и телевидению, издал 35 книг и брошюр, написал около 300 статей и очерков, более 200 рецензий, провел более 600 консультаций[33]. Ренегат П. Дарманский. после отречения стал научным сотрудником Киевского государственного музея-заповедника «Киево-Печерская Лавра»[34]. Однако судьба большинства клириков-ренегатов сложилась трагически. Внутренне осознав пагубность своего поступка и всю низость своего духовного падения, слабовольные вероотступники быстро опустились на социальное дно и потерялись в жизни. Архивные документы свидетельствуют, что многие из отрекшихся от духовного сана уже к середине 1960-х годов спились, покончили с собой, некоторые раскаялись и просили принять их обратно[35].

Таким образом, уход из клира и антирелигиозные выступления отдельных православных священнослужителей в 1958-1964 гг. были одним из печальных явлений появившихся как средство отказа человека от религии. Явление, которым в своих пропагандистских, антирелигиозных целях воспользовалось атеистическое государство. Ренегатство не было чем-то новым в жизни Церкви. С самого своего зарождения христианство знает примеры отступничества и предательства. Вспомним евангельское отречение апостола Петра (Мф.26:69-75) и отречение тех, кто разуверился на протяжении истории Церкви. История свидетельствует о подобных отпадениях даже в годы, которые принято называть возрождением Церкви - например в 1947 году, сняло сан 21 человека[36]. Государственная пропаганда молчала лишь о них потому, что в тот момент не было указаний воспользоваться ренегатством как аргументом.

Благодаря уходу отрекшихся от веры людей, Церковь лишь очистилась от людей поверхностно относившихся к вере , от людей слабых. Исследуя историю гонений, мы всегда найдем случаи предательства и ренегатства, как и то, что ренегатство является неотъемлемой частью. Как только гонения утихают, при отсутствии заказа пропадает востребованность в предателях, пропадают и случаи ренегатства. Двести предателей среди миллионов верующих. Двести тех, кто дрогнул, кто испугался за себя или за своих близких, кто лишь формально принадлежал к Церкви. Полтора процента от тогдашней численности духовенства[37]. Плоды их деятельности ничтожны. Мало кого из подлинно верующих людей соблазнили душевные откровения ренегатов. Их открыто называли предателями. О доверии людей к пропаганде святитель Василий, епископ Кинешемский в своих «Беседах на Евангелие от Марка» писал: «В самом деле, сколько всякой дряни проходит каждодневно через голову среднего так называемого культурного человека! Одна утренняя газета чего стоит! Тут и лживая передовица, освещающая события так, как это нужно редакции; тут и фельетон, полный скабрезного зубоскальства; тут и хроника, передающая все базарные новости»[38].

Гонения конца 1950-х - начала 1960-х годов не принесли тех результатов, на которые рассчитывали гонители. Несмотря на то, что Церкви был нанесен тяжкий урон (в 1957 году Церковь имела 13478 храмов, к 1966 году их осталось всего 7523)[39], религиозность населения в целом не уменьшилась, а в ряде регионов даже возросла, судя по приводимой историками статистике крещений, венчаний и отпеваний, посещения праздничных богослужений[40].

Верующий народ ответил на атеистическую пропаганду защитой своих святынь и своей веры. По имеющимся на сегодняшний день данным, только за 1961-1964годы по религиозным мотивам было осуждено 1234 человека. Многих из них отправили в лагеря, в ссылки, на поселения[41]. Случаи противодействия мерам властей в борьбе с религиозными убеждениями стали известны во всем мире, что послужило подрывом авторитета социалистического государства, недоверием к его официальной позиции по отношению к Церкви.

Из вышесказанного можно сделать вывод, что случаи вероотступничества среди православного духовенства имели эпизодический характер и не оправдали ожидания властей, считающих, что публичный отказ от религии священников станет решающим аргументом в борьбе с религиозным мировоззрением в обществе, и что подвиг «героев» увлечет за собой массы. Снятие Н. С. Хрущева со всех государственных постов послужило изменению церковно-государственных отношений. Власти стали задумываться над результатами антирелигиозной компании и пришли к неутешительным для себя выводам: гражданская и политическая лояльность граждан была подорвана, антирелигиозные действия властей привели не к монолитности, а к расколу в обществе. Религиозность населения не только пошла на убыль – он стала увеличиваться, вовлекая городскую интеллигенцию, разочаровавшуюся «достижениями науки и прогресса», давлением партийной идеологии, ущемлением свободы совести. Лишенные зарегистрированных церквей верующие создавали подпольные общины, неконтролируемые властями. Ренегаты вызывали не симпатию общества, а презрение. Они настолько скомпрометировали себя в глазах верующих людей и общественности, что верующие были убеждены, что изменники служили Церкви за деньги и были завербованы для развала Церкви спецслужбами. Церковь очистилась от непорядочных людей. Гораздо опаснее были те, кто «не раскрылся», но продолжал двурушничать, те, кто продолжал свою агентурную деятельность. Они информировали уполномоченных и органы «о положении и деятельности Церкви», следили и доносили, своей деятельностью приносили реальный вред[42].

Осознав, что явные предатели наносят вред не столько Церкви, сколько авторитету правящей партии, ее идеологи, оставаясь на прежних позициях борьбы с религией, существенно изменили тактику – они поставили задачу воспитать новое поколение священнослужителей, которые сами смогут скомпрометировать религию в глазах верующих[43].

В 1991 году Церковь и государство перешли на уровень отношений невмешательства в дела друг друга. И такой пропагандистский прием как ренегатство отпал, опытным путем подтвердив свою полную несостоятельность. Еще раз подтвердились слова Пастыреначальника Господа Иисуса Христа сказанные о том, что «врата ада не одолеют Церковь, основанную на камне веры» (Мф. 16:18).