На материале массовых источников, прежде всего формулярных списков, проводится всесторонний анализ состава (например, социального, географического) и распределения этой группы монашествующих (всего за указанный период выявлено 443 человека), прослеживаются их судьбы после выхода из Оптиной пустыни, определяется динамика ротации братства. Одновременно обращение к источникам личного характера позволяет изучить самосознание и повседневную жизнь монашествующих.

Оптинские воспитанники переходили в другие монастыри во многих епархиях, в духовные миссии («внутренние» и «внешние» — заграничные), в духовно-учебные заведения, оказывались на военной службе, некоторые возвращались в мир. Автор обнаружил сосредоточение групп оптинцев в целом ряде монастырей и миссий («духовные землячества»). Удалось установить, что в некоторых обителях (прежде всего в Калужской, а также в Московской епархиях) в XIX в. возникла традиция приглашать монахов на должности настоятелей и другие важные посты именно из числа оптинских воспитанников. В отдельных монастырях настоятели, пришедшие из Оптиной, непрерывно сменяли друг друга на протяжении многих десятилетий. Переходя с места на место, многие выходцы из Оптиной успешно продвигались по карьерной лестнице, становясь благочинными епархиальных монастырей, наместниками лавр, архиереями. Иные достигали известности, занимаясь литературными и научными трудами.

Оптинские воспитанники создали одно из звеньев, соединивших обитель и окружающий ее мир, укрепили нити, протянувшиеся сквозь монастырские стены. Поэтому в книге анализ этой группы монашествующих закономерно восходит к изучению истории воспитавшей их обители, а последнее — к рассмотрению связей обители с другими монастырями, духовными миссиями, церковной иерархией, разными общественными группами, светской властью. Автор освещает многие до сих пор не изученные темы. Например, речь идет о том, что знаменитые оптинские старцы как в XIX, так и в начале XX в. часто сталкивались с противодействием, стойкой оппозицией и в самом монастыре, и в Калужской епархии. Несмотря на это, преемственно передаваемая традиция старчества смогла прижиться на жиздринских берегах. Особым явлением было существование при Оптиной пустыни скита св. Иоанна Предтечи. В нем жило избранное, в чем-то «элитарное» скитское братство, у которого выработалось свое особое самосознание. Хотя монастырь и скит разделяли всего несколько сот метров, «монастырские» и «скитяне» ревниво относились к своей самобытности. К началу ХХ в. сформировалась репутация Оптиной пустыни как одного из духовных центров России. Ее наследие явно оказало влияние на проведение со второй половины XIX в. реформ в Церкви, связанных с развитием старчества, расширением круга общежительных монастырей, издательской деятельностью при монастырях.

В приложении к монографии представлен подробнейший биобиблиографический указатель выходцев из Оптиной.

Книга отмечена третьей премией памяти митрополита Макария (Булгакова) в номинации «История Православной Церкви» (2009).