Подвиг монаха, человека отрекшегося от мира ради Бога, всегда почитался в Православии. Общежительные монастыри на Руси появились сразу после принятия христианства. С каждым годом количество монахов и монастырей росло. Князья, бояре, успешные купцы и богатые мещане жертвовали монастырям деньги, драгоценности, земли, продукты питания, а также крестьян. Монастырские хозяйства расширялись, земли, принадлежащие монастырям, разрастались, влияние монастырей на народ увеличивалось.

Несмотря на секуляризации церковных земель, периодически проводимые российскими императорами, монастыри оставались крупнейшими в стране собственниками, монастырские хозяйства были одними из лучших, мастерские монастырей имели широкую известность.

Учрежденный Петром Святейший Правительствующий Синод контролировал все действия Русской Православной Церкви, которая имела большое влияние на «сильных мира сего» и на общество, была широко представлена в школах, на поприще гуманитарных наук, миссионерства и благотворительности.

Советское правительство обрушилось с критикой на монастыри, отлично понимая их значение и роль в жизни России. Все акции, проводимые безбожной властью, затрагивали монастыри в первую очередь, будь то изъятие церковных ценностей или отделение Церкви от государства, вскрытие мощей или открытые суды над мракобесами. Все эти действия ставили перед собой одну цель – постепенная дискредитация в глазах общества образа инока-подвижника, уменьшение числа монашествующих и закрытие монастырей. В годы самых активных гонений на Русскую Церковь были закрыты все самые известные монастыри, центры русской православной культуры: Свято-Троицкая Сергиева Лавра, Александро-Невская Лавра, Киево-Печерская Успенская лавра и многие другие значимые монастыри, пустыни, скиты.

Так продолжалось до 1941 года. В военные годы немногие оставшиеся в живых монашествующие выполняли свой патриотический и гражданский долг, ободряли отчаянный народ, призвали к молитве и надежде на Бога.

После войны отношение государства к Церкви изменилось, но позиция в отношении монастырей оставалась прежней – в Советском Союзе должно было быть как можно меньше монастырей. В первые послевоенные годы по распоряжению Правительства Совет разослал уполномоченным на местах указание о том, что монастыри не следует закрывать, монашествующие не должны подвергаться преследованию. Но Совет рекомендовал обратить особое внимание на деятельность монастырей, их хозяйственное и материальное положение.

Некоторое время уполномоченные Совета по делам РПЦ следовали инструкции, но в ходе изменения отношения центра к положению монастырей изменилась и ситуация в провинции. Монастыри представлялись советским чиновникам лакомым куском, монашествующие же были в глазах советских граждан плутами и «темным народом», поэтому притеснение монастырей вовсе не воспринималось как гонение, а мыслилось как помощь «одурманенным религиозным опиумом» трудящимся.

Ситуация по отношению к монастырям начинает кардинально меняться в 1953 году. По документам, хранящимся в Государственном архиве Российской Федерации, можно проследить новые тенденции в действиях местных уполномоченных и Совета по делам РПЦ. Монастыри закрывались под благовидным предлогом. Монашествующих в таких случаях отправляли в ближайший действующий монастырь. Первыми пострадали монастыри, которые находились на оккупированных территориях, а также в тех местностях, которые были включены в состав Советского Союза после войны. Это территории западной Украины и западной Белоруссии, Молдавии и юга Одесской области, Прибалтики.

16 марта 1953 года Совет дает разрешение на ликвидацию Обычского женского монастыря и перевод монашествующих в Кременецкий женский монастырь[i]. Территория монастыря и монастырские постройки были переданы Тернопольскому Областному отделу социального обеспечения для организации дома престарелых и инвалидов.

Уполномоченному Совета РПЦ при Совете Министров СССР по Тернопольской области П. Пруселису было поручено провести разъяснительные беседы с архиереем, активным духовенством епархии, настоятельницей и убедить их осуществить переезд. По указанию Совета нужно было добиться того, чтобы Епархиальное управление не претендовало на монастырский участок земли, чтобы сестры переезжали без возмущений и без шума. За согласие переехать были даны обещания не чинить препятствий в прописке всех сестер в Кременецеом монастыре, а также уполномоченный обещал выступить с ходатайством о предоставлении земельного участка в Кременце для организации монастырского хозяйства. Оба обещания властями были выполнены. Передача помещений и земельного участка в Кременце была оформлена актом от 20 мая 1953 года[ii].

Особую поддержку со стороны местного населения монастыри имели в Молдавии. Показательно в этом отношении дело с закрытием Курковского мужского монастыря Оргеевского района Молдавской СССР в связи с размещением на его территории сельскохозяйственного спецучилища бывшего Министерства трудовых резервов СССР. Совет по делам РПЦ, в лице своего Председателя Г.Г. Карпова, сообщал управляющему делами Совета Министров СССР А. В. Коробову о том, что в Молдавии за послевоенный период ликвидировано 9 монастырей, а за последние три года – 5 монастырей. В 1952 году был ликвидирован Гиржавский монастырь, братия которого была переведена в Курковский монастырь.

Курковский монастырь относился к числу мощных монастырей, который когда-то возглавляли епископы. В монастыре имелись пахотные поля, плодовый сад, домашний скот, также в ведении монастыря находились две церкви. В воскресные дни совершалось по несколько литургий, так как богомольцы приходили в монастырь из близлежащих селений. Влияние монастыря на местное население было очень большим.

23-31 июля 1953 года в монастырь в командировку был отправлен Член Совета Г.Т. Уткин, чтобы на месте разобраться в сложившейся ситуации. Г.Т. Уткин докладывал: «В беседе с епископом Кишиневским Нектарием по вопросу ликвидации монастыря последний завяли, что он согласен с тем, что нахождение на одной территории мужского монастыря и женского училища недопустимо и что он не видит другого выхода, как перевод монашествующих в другое место, против чего он не будет возражать, но просит все это сделать не распоряжением церковных органов и не по его инициативе. Безусловно, эта оговорка им сделана в целях сохранения своего авторитета среди верующих»[iii].

Ситуация складывалась таким образом, что решение о размещении училища, в связи с началом учебного года, было принято самолично Главным Управлением профобразования Министерства культуры Молдавской республики, без согласования с Советом по делам РПЦ или уполномоченным Совета. По сути, произошел захват монастыря, в части помещений которого разместилось училище. Монастырь нужно было срочно ликвидировать, так как антагонизм между руководством училища и монастыря нарастал.

В Курковский монастырь был снова отправлен Член Совета Г. Т. Уткин, который предлагал в оперативном порядке рассмотреть вопрос ликвидации монастырской братии по частям. Большая часть насельников должна быть отправлена в Кицканский мужской монастырь.

Ситуация с ликвидацией монастырей не везде складывалась по одному сценарию. Иногда власти сначала отбирали монастырские земли, затем помещения монастырских служб и жилые здания, закрывали монастырь, но при этом оставалась действующая церковь. Что-то подобное, по-видимому, замышлялось и против известного Успенского Псково-Печерского монастыря, который все самые тяжелые годы страшных гонений на Церковь находился на территории Эстонии, не входившей тогда в состав Советского Союза. Монастырскому начальству удалось сохранить не только действующую монашескую обитель, но и участок монастырских угодий площадью 18,60 га. На этот участок претендовал колхоз «Июни Выйт» Ряпинанского района Эстонской СССР. Но особым решением Совета Министров Эстонской Советской Социалистической Республики от 14 ноября 1953 года участок земли был сохранен за монастырем[iv].

Помимо открытой ликвидации монастырей со стороны властей предпринимались попытки косвенной ликвидации монастырей. Среди действий властей, направленных на уменьшение числа монашествующих, а затем и на полную ликвидацию монастыря, можно назвать отказ в прописке на территории монастыря, невыдачу разрешения на ведение сельскохозяйственных работ на монастырских угодьях, а также обложение монастырей большими налогами, которые монастыри не могли уплатить.

Высокие налоги для монастырей были установлены еще в 1952 году, что заставило руководство некоторых монастырей рассылать письма в епархии Русской Православной Церкви с просьбой выслать материальную помощь для уплаты налогов[v] ради сохранения обители.

Иногда насельники и насельницы монастырей, а также прихожане обители обращались с письменными заявлениями в адрес властей с просьбами не облагать монастыри столь высокими налогами. Например, Жабский женский монастырь Кишиневско-Молдавской епархии помимо подоходного налога должен был еще оплатить государственный займ на сумму 161 433 рублей. При этом монастырь имел небольшое подсобное хозяйство; таким образом, найти необходимую сумму представлялось крайне затруднительным[vi].

Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий обратился в Совет по делам Русской Православной Церкви на имя Председателя Г.Г. Карпова. В письме Патриарх просит Г. Карпова ходатайствовать перед соответствующими финансовыми инстанциями Советского Союза об изменении налогообложения монастырей, чтобы впредь с монастырей взимался налог как с населения, а не как с организаций[vii].

Святейший Патриарх сообщает о том, что начиная с 1950 года Священным Синодом Московской Патриархии было принято решение о выделении из общецерковных средств материальной помощи в сумме 22 000 000 рублей на восстановление обителей и организацию монастырской жизни.

Это обстоятельство хорошо характеризует тяжелое материальное положение монастырей, которые, по сути, жили за счет дотаций Московской Патриархии и не могли выделить ничего на общецерковные нужды, а также для содержания духовных учебных заведений.

Общее количество действующих монастырей по состоянию на 1954 год было 71, общий состав насельников 4 500 человек, из которых подавляющее большинство составляли немощные старцы и старицы.

Ниже приводится таблица наибольших – по количеству монашествующих – монастырей, где также указана сумма дотаций каждому конкретному монастырю из средств Московской Патриархии.

Некоторые монастыри не получали дотаций от Патриархии, в основном это были номинальные монастыри – приходы, объединяющие 2-4 монахов (например, Балтский мужской монастырь Одесской области). Но среди монастырей, которым не оказывалась материальная поддержка, были и крупные монастыри, они жили за счет труда своих насельников и насельниц. Монастыри Молдавской СССР кроме того, что платили высокие налоги в государственную казну, еще содержали себя и многих паломников, посещавших обители. Все это давалось монашествующим очень непростым трудом.

Не оставляет сомнений, что вся корреспонденция, посылки, бандероли, а также денежные переводы также учитывались властями. В ГАРФе имеются сведения из отделений почтовой связи, обслуживающих монастыри западной Украины и Молдавии, о количестве денежных переводов, о суммах и иные сведения. Например, большую часть архивного дела за 1955 год занимают сведения с грифом «секретно» о денежных переводах и посылках, направленные в адрес монастырей Ровенской области за 1953, 1954, 1955 гг., которые получены из районных контор связи Мизочской, Корецкой, Дубновской и Козинской. Далее эти сведения отправлялись в Исполнительный комитет Ровенской областного Совета депутатов трудящихся, а затем в Москву, в Совет по делам Русской Православной Церкви[viii].

Нужно отдать должное мудрому руководству монастырей, которое твердо отстаивало позиции обителей. Наместник Свято-Троицкой Сергиевой Лавры архимандрит Пимен (Извеков), будущий Патриарх Московский и всея Руси, отказался выдать иконы из Троицкого собора лавры для организации в Третьяковской галерее выставки, посвященной произведениям А.Рублева. Несмотря на то, что руководство Третьяковской галереи предлагало в обмен на произведения искусства А.Рублева выдать Патриархии деисусный чин и праздники XVI века хорошей сохранности соответствующего размера, наместник монастыря архимандрит Пимен (Извеков) был непреклонен[ix]. Представляется, что это было мудрое решение – иконы могли под предлогом сохранения бесценных экспонатов в монастырь не вернуться.

С 1956 года в делопроизводстве Совета появляется новая папка статистических сведений о монастырях, насельниках, финансовых расходах, а также образовании монашествующих. Каждый год местные уполномоченные на основании сведений, представленных епархиальным управлением, составляли сводную ведомость всей информации о монастыре, насельниках, а также лицах, временно проживающих в монастыре[x].

По особо важным и влиятельным среди православного народа монастырям уполномоченными составлялись отдельные справки, носившие не только статистический характер, но и содержавшие исторические сведения об обителях, о количестве паломников, посещающих монастыри, об отношении местного населения к монастырю и его обитателям. Особо рассчитывались доходы и расходы монастыря, на основании этих сведений монастыри облагались налогом. Уполномоченный старался знать все о монастыре, о личности настоятеля или настоятельницы, о монастырских службах, о послушаниях[xi].

Особое место в делопроизводстве Совета занимают так называемые спецдонесения о храмовых праздниках в монастырях. Уполномоченный должен был представить информацию о количестве верующих, пришедших на богослужение, об их составе, о социальном положении, о регионах, откуда прибывали паломники. Особо описывались экстраординарные происшествия, если таковые имели место[xii]. Поскольку силами одного человека все эти сведения невозможно собрать, по-видимому, в распоряжении уполномоченного были специальные люди, которые представляли необходимую информацию. Отмечу, что монастыри в Советскую эпоху неохотно принимали большое количество верующих; можно предположить, что происходило это по той причине, чтобы потом не было необходимости предоставлять об этом информацию уполномоченному о паломниках.

С 1963 года сведения о местонахождении действующих монастырей собираются в одно дело со сведениями о церквях и молитвенных домах по новому административно-территориальному делению, куда также были включены и сведения о составе священно-церковнослужителей (служителей культа)[xiii] по различным регионам СССР. Таким образом, в Совете перестали рассматривать монастыри как особые церковные объекты, а ставили их на один уровень с приходами.

Заключение

Совет по делам Русской Православной Церкви с самого начала своего существования отличался негативным отношением к православным монастырям. Если в первые послевоенные годы можно говорить о терпимом отношении к православным обителям, то после 1948–1949 годов отношение к монастырям со стороны властей ухудшается. Это явление можно объяснить тем, что монастыри, несмотря на все усилия советского правительства по введению атеистического воспитания и антихристианской идеологии, занимали особое место в душе православного народа Советского Союза. Обители как и прежде посещались паломниками, верующие помогали монастырям пожертвованиями, безвозмездно трудились на благо монастырей. Но самым главным представляется то обстоятельство, что монастыри оставались центрами православного богослужения и аскетической жизни, которая приближает человека к Богу. Борьба со страстями и своими желаниями никогда не оставалась не отмеченной Богом. В ответ на работу над собой Бог ниспосылает благодать, которая восполняет силы человека и врачует не только духовное существо человека, но и его душевную сущность и телесное ослабление. Так происходило и в Советскую эпоху, свидетельством чему могут служить примеры подвижников[xiv] монастырской жизни, воздвигнутых на свещницу церковного служения в непростое для Церкви время. Основная заслуга монастырей и монашествующих той эпохи заключается в том, что сквозь горнило искушений и бед сохранилась традиция русского монашества и отечественного подвижничества.

[i] ГАРФ. Ф. 6991. О. 2. Д. 102. Л. 5. Машинописная копия.

[ii] ГАРФ. Ф. 6991. О. 2. Д. 102. Л. 6. Машинописная копия.

[iii] ГАРФ. Ф. 6991. О. 2. Д. 102. Л. 12. Машинописная копия.

[iv] ГАРФ. 6991. О. 2. Д. 102. Л. 18. Машинописная копия.

[v] Например, уполномоченный Совета по делам РПЦ по Курской области сообщает, что епархиальное управление получило письмо от игуменьи женского монастыря из Эстонии с просьбой оказать монастырю материальную помощь. См. ГАРФ. Ф. 6991. О. 2. Д. 129. Л. 2. Подлинник.

[vi] ГАРФ. Ф. 6991. О. 2. Д. 102. Л. 24. Машинописная копия.

[vii] ГАРФ. Ф. 6991. О. 2. Д. 129. Л. 25 (об.). Подлинник.

[viii] ГАРФ. Ф. 6991. О. 2. Д. 151. Л. 16. Подлинник.

[ix] ГАРФ. Ф. 6991. О. 2. Д.151. Л.91. Подлинник. Бланк Министерства культуры СССР.

[x] ГАРФ. Ф. 6991. О. 2. Д. 179. Л. 36.

[xi] Например, сведения о Киевских монастырях, о Пюхтицком монастыре Эстонии. См. ГАРФ. Ф. 6991. О. 2. Д. 179. Л. 40 – 45. Подлинник.

[xii] ГАРФ. Ф. 6991. О. 2. Д. 179. Л. 169 – 171. Подлинник.

[xiii] Например, смотреть сводную таблицу ГАРФ. Ф. 6991. О. 2. Д. 493. Л. 17. Подлинник.

[xiv] Например, прославленные ныне в лике святых Глинские старцы или преподобный Кукша (Величко), или схиигумен Амфилохий Почаевский и многие другие.