Включению теологии в область научных дисциплин продолжительное время способствовали статьи и книги отечественных светских[1] и церковных ученых, отстаивавших место и особенности теологии в системе гуманитарных наук. За 10 лет накопился ценный арсенал отечественных научных изысканий. Продолжительное время о норме религиозного сознания, о богословском методе, а после 2015 года о теологии как научной дисциплине последовательно писали: канд. филос. наук П. Б. Михайлов[2] [3] [4], канд. филос. наук протоиерей К. Польсков[5], д-р философии, профессор, ныне директор Института теологии Санкт-Петербургского государственного университета Д. В. Шмонин[6] [7] [8] и др. Протоиерей К. Польсков предложил понятие «норма религиозного сознания»; П. Б. Михайлов, систематизируя труды западных богословов, вывел пять основных принципов богословской работы — конфессиональность, историчность, двойная контекстуальность, верификация, системность — и обсудил основные элементы исторической методологии в сравнении с «богословскими эквивалентами»[9]. П. Б. Михайлов подошел к истории и истине как к «универсалиям наддисциплинарного уровня»[10], немыслимым друг без друга, и обозначил посыл: теология невозможна без исторического дискурса. В 2012 году он рассмотрел вопрос о том, что общего между историей и богословием. В 2018 году ученый представил свои изыскания об исторической теологии, обратившись к взглядам и высказываниям немецкого теолога Фридриха Шлейермахера, профессора церковной истории лютеранина Ярослава Пеликана и др., и таким образом сформулировал взгляд на теологию, которая неизбежно должна быть исторической. Отстаивая тезис, П. Б. Михайлов назвал основные топосы теологии: 1) предание, или традиция; 2) экзегеза Священного Писания; 3) историческая и концептуальная динамика богословской и канонической мысли; 4) ортодоксия и гетеродоксия. Богословие — постоянная величина в академической теологии; научная дисциплина «теология» не ограничивается богословием. В списке топосов теологии должны быть и топосы экклесиологии, в том числе той ее части, которая отражает историческое бытие Церкви (внутриконфессиональные движения, события, явления и судьбы, а возможно, и значимые периоды церковно-общественных отношений, затрагивавших конфессиональную традицию), интеллектуальные биографии богословов и церковных деятелей; история монастырей. Доктор философии В. К. Шохин занял сторону теологии философской (ученый характеризовал ее как «интеркультурный философский дискурс», свободно выходящий за рамки «базовых верований своей традиции»[11]) и высказался о том, что она должна решать духовно-практические задачи. Священник А. Васильев в статье 2021 года написал, что теология прежде всего теоцентрична[12].
Как соотносится теоцентризм теологии с такой максимой (maxima regula), как антропоцентричность в исторической науке?
В 2022 году вышло из печати учебное пособие для аспирантов-теологов. Его автор Д. В. Шмонин разработал представление о теологии как образовательной дисциплине, привлек внимание к темам: теология и мировоззрения; нормативность теологии в современном обществе; конфессиональность теологии, специфика религиозного мышления[13]. Он предложил отнестись к теологии в новой образовательной парадигме как к творческому ресурсу и основе мировоззрения[14]; он же описал исторические ракурсы теологии, представляя ее как предметную область университетского образования и отрасль научного знания в Средневековье, в Новое время и в Новейшей истории. Философ посмотрел на «теологию» как на «слово Бога», творившее мир, и как на отражение этого «онтологического факта», или «метаявления» (с чередой последствий), в мировосприятии христиан[15], предложив тем самым двояковыпуклую модель, позволяющую работать в науке «теология» и богословам, и историкам (Церкви, культуры, философии).
В центре или внутри такой модели — истина Божьего Бытия. Аристотель в «Метафизике», написал Д. В. Шмонин, «трактует теологию “в двояком смысле”: и как человеческую науку о божественном, и как науку, которой мог бы обладать Бог»[16]. Так теология выступает способом нашего мышления о высшем разумном Первоначале и «деятельным мышлением <…> самого этого Божественного первоначала о мире»[17]. В этой парадигме мы и хотели бы построить наше не претендующее на глубину рассуждение о месте истории Церкви в системе теологии.
К сожалению, богословие как форма мышления (т. е. познания мира) сегодня не является элементом общей культуры и климата научной среды (как это было в Средневековье в Европе и в XVIII–XIX вв. в Российской империи). И все-таки теология успешно пробивает себе путь как отрасль научного знания: по ее специальностям пишутся и защищаются диссертационные работы. Какие особенности присущи теологическому исследованию по истории Церкви? Вопрос о месте и роли Церкви остается открытым и актуальным. В данной статье, позиционируя теологию как резонансное «слово Бога» к человеку, мы будем иметь в виду теологию и как научно-исследовательскую дисциплину с присущими ей особенностями в содержании и методологии.
В начале разговора полезно обратиться к экклесиологии таких авторитетных ученых, как раннехристианский историк Евсевий Кесарийский (Памфил, около 265–339/340), митрополит Московский Макарий (Булгаков), 1816–1882), наш недавний современник митрополит Киевский Владимир (Сабодан) (1992–2014) и основоположник Православной Церкви в Америке и автор сборника «Церковь и вера» протоиерей Александр Шмеман. Евсевию Кесарийскому, создавшему жанр церковной истории, первому удалось написать историко-теологическое исследование, придать смысл истории через соединение «антиисторической» теории Логоса с «неметафизической хронистикой»[18]. Цитируемые Евсевием источники имели разнообразное происхождение. Это были апологетические, богословские экзегетические сочинения, документы императорских указов, послания христианских общин, труды христианских историков, выдержки из Ветхого и Нового Заветов[19]. Согласно Евсевию, тематический круг церковной истории должен быть достаточно широк; для самого историка он состоял из хронологии «событий времен Спасителя нашего и до наших дней» и «важных дел» церковной жизни. Важным в прошлом церковной жизни, по Евсевию, является тот, «кто стоял во главе наиболее известных церковных кругов и со славой руководил ими; кто в каждом поколении — устно или письменно — защищал слово Божие; имена, нрав и время тех, кто, жаждав новизны, дошли до пределов заблуждения и, вводя лжеименное знание <…> беспощадно расхищали стадо Христово»[20]. В начале первой книги Евсевий Кесарийский написал, что также включит в «Церковную историю» рассказ о судьбе иудеев «сразу после их заговора против Спасителя нашего; то, когда и каким образом язычники подняли войну против слова Божия; и какую великую борьбу в свое время вели за него мученики, претерпевшие пытки и пролившие кровь»[21]. То есть, согласно основоположнику жанра, в церковную историю входят: а) Домостроительство Божие; б) «хронистика» собственно церковной истории с момента создания христианской Церкви; в) формы и виды внешнего и внутреннего противостояния ей, и даже «нрав и время» противников церковного единства[22]; г) преемство церковной власти; д) событийно-хронологическая сторона текущей церковной жизни; е) деятельность христианских мыслителей (учителей и писателей), биографии христиан и подвиги мучеников. И весь этот широкий тематический круг у Евсевия скреплен взглядом на историю как на взаимодействие земного низшего и высшего миров, а церковная история мыслилась им как продолжение божественного порядка на земле.
Для Евсевия, жившего во второй половине III и первой трети IV века, смысл существования Церкви — духовная борьба за истинное знание и против искажений, из-за чего его исторический труд выражал не только деятельно-процессуальный ход церковной жизни. В этом труде были собраны все важные акценты жизни христианской Церкви того времени. Евсевий был убежден, что он пишет историю христианского народа[23], которая для него являлась историей Церкви (Церковь = народ). И в этом был его методический принцип творческого синтеза абсолютного и повременно́го понимания христианской Церкви. Ее земное бытие (антропологичное) проступает у него во взаимодействии с вечным (и абсолютным).
Сегодня в отношении науки «теология» к экклесиологии есть признаки той дихотомии (διχοτομία[24]), которая присуща христианскому отношению к миру (1 Ин. 2:15) (и это не может проецироваться на Церковь). С одной стороны, экклесиология является разделом догматического богословия и содержит учение о Церкви как Теле Христовом, с другой — Церковь появляется в истории как экклесия, т. е. собрание (или общество лиц с определенными правами), «институт», существующий хронологически, фактически и религиозно (общество верующих, собравшихся, чтобы спастись). Протоиерей и богослов А. Д. Шмеман, противник дихотомии в отношении к миру и горячий сторонник «сакраментальной природы мира»[25], приятия его как «Таинства» на земле и «обладания им» в Царстве Божием, высказался о синтетическом методе. «Буквальное отнесение “Тела Христова” как термина Писания и Предания к Церкви-институции или Церкви-обществу было бы громадной ошибкой, — писал он. — И как “институция”, и как “общество” (то есть как видимая, воинствующая, иерархическая) Церковь сама по себе не есть новая жизнь, новое бытие <…> но принадлежит структуре и реальности истории спасения, а значит — “миру сему”. Но подобно тому, как Церковь Ветхого Завета <…> существовала как переход к Новому Завету и была учреждена, чтобы приготовить “путь Господу”, Церковь как институция существует», «она — и присутствие Божественного действия <…> и послушание человека, который приемлет это действие»[26]. «Как институция Церковь есть Таинство в мире сем[27] Тела Христова»[28]. В этом «синтезе»[29] богослова возникает возможность позиционировать церковную историю как своего рода летопись пребывания Церкви = Тела Христова в мировой истории человечества; и это делает ее полноправным предметом теологических исследований. Мы отнюдь не транспонируем сюда предпочитаемый о. Александром (для христианского понимания) «синтез» естественного и сверхъестественного в «Таинстве» мира[30], а предусматриваем, что Церковь, идущая путем внешней и фактической истории к своей цели, самотождественна и едина в любой точке своего бытия «в своем учении, в своей вере <…> это единство и источником, и целью[31] имеет не что-нибудь человеческое, но самого Христа»[32], и соглашаемся, что в этом опыте единства Церкви — «ответ и на мучительный вопрос об отношении Церкви к истории»[33].
Митрополит Киевский Владимир (Сабодан) в своем магистерском исследовании отечественной экклесиологии[34] писал, что по отношению к понятию «Церковь» необходимы и приемлемы: абсолютное понимание (понятие), самотождественность, неизменная сущность и предназначение. Абсолютное понимание Церкви есть признание ее как Богочеловеческого организма, таинственно и непостижимо соединяющего человеческую и Божественную сторону ее бытия[35]. «Можно и должно различать мистическую и историческую жизнь Церкви <…> но абсолютное понятие Церкви, различая две стороны ее жизни, в то же время не позволяет их реально разделять и тем более противопоставлять. Как путь и сила спасения, Церковь таинственно соединяет в себе обе жизни, сохраняя свободу человеческой стихии, в ней действующей, но оставаясь в то же время неиссякаемым источником благодати Божией...»[36]. Теология не разделяет, но различает две стороны бытия Церкви — земную и вечную (Небесное бытие). Если фактическая и событийная сторона есть одно из выражений бытия Церкви земной[37] и странствующей, подверженной ошибкам и искушениям, и в ней же совершаются подвиги мучеников и исповедников, то интенционально историк-теолог и его исследование выражают себя как та локальная точка, где церковная история связывается с образом Церкви Небесной.
Самотождественность: историческая преемственность и внутренняя тождественность Церкви являются свидетельством ее абсолютной природы. Несмотря на различение мистической и исторической жизни Церкви, обеим сторонам содействует благодать и Святой Дух; и в первой, и во второй «ипостаси» своего бытия Церковь пребывает Телом Христовым. Церковь несет свою самотождественность сквозь земную историю к исходу в вечность. Постижением этого пути — дробно, локально, в частностях и фактах, документально и последовательно, как мне представляется, и занимается историк-теолог.
Осознание неразлучимости богочеловеческого организма Церкви митрополит Киевский Владимир (Сабодан) утверждал как истинное понимание того, что есть единая Церковь Христова. Со всей вероятностью, это понимание и есть важнейший параметр церковно-исторического исследования в теологическом дискурсе.
Предназначение: Церковь, согласно апостолу Павлу, есть «столп и утверждение истины». Экклесиология говорит нам о предназначении Церкви осуществлять Богообщение, хранить и передавать от поколения к поколению христианское учение, проводить корреляцию богопознания (которое также происходит в истории) формальным Преданием и соборным сознанием Церкви. Теологическое исследование по истории Церкви изучает и анализирует эти процессы на фактическом и документальном (антропологическом) материале. Иными словами, в церковной истории мы имеем дело с проявлением евангельского благовестия в развивающемся мире и ответом на него человека, и сами события этого процесса в их динамике есть плод синергии Бога и человека: в Церкви, обществе, мире.
Таким образом, история человечества и мира в целом проявляется как двусторонний процесс — как совместная деятельность Бога и свободно избирающего свой путь человека. И в истории, и в понятии «Церковь» есть антропологическая составляющая. «Церковь Христова, — подчеркивал автор первого в России систематического и фундаментального исследования православной догматики митрополит Московский и Коломенский Макарий (Булгаков), — объемлет собою собственно людей, исповедовавших и исповедующих веру Христову, всех до единого, когда бы и где бы они ни жили... Не одни только праведники, но вместе и грешники», все вошедшие через «дверь крещения»[38]. Тайна пребывания в Церкви грешных — в залоге спасения, возможности обрести прощение, свет и благодать (Еф. 1:14), ведь и цель миссии Церкви — воссоединение с Богом, освящение грешного рода человеческого[39]. При этом под покровом повременно́го существования Церкви всегда сохраняется ее абсолютное значение, которое и делает ее центром и коррелятом в том числе теологических исследований. «Вне Церкви нет ни слышания, ни разумения Слова Божия, нет истинного богопочтения, не обретается Христос, не сообщается Дух Святой, смерть Спасителя не доставляет спасения; нет трапезы Тела Христова, нет плодотворной молитвы, не может быть спасительных дел, ни истинного мученичества...»[40]. Т. е. концептуально-богословские, философско-богословские изыскания и исторические в теологическом дискурсе вне Церкви невозможны, они будут недостоверны. И это тот особенный принцип методологии, который называется «церковность».
Историческое и историко-теологическое исследование
Евсевий Кесарийский подарил нам метод историзма, т. е. видение линейного движения истории как процесса эволюционного и целевого. В его исторической теологии в истории мира участвуют Бог и человек, изложение этого синергийного процесса у Евсевия и теоцентрично, и антропоцентрично. «Церковную историю» он счел совершенно необходимым[41] начать с «изложения Божественного Домостроительства», затем описал ход истории как последовательное исполнение замысла Божьего о человеке и действия последнего. Исследование по специальности «историческая теология» на материале событий и явлений церковной истории наблюдает мысль Бога о человеке и мире — в действии (в идеях, судьбах, фактах, исторических и социокультурных феноменах, затрагивающих конфессиональную традицию и врывающихся в жизнь Церкви). Это изыскания историка о локально-временной траектории движения человечества к Богу или плутаниях на этом пути.
Вместе с тем теология субъектна и способна выстраивать свою хронологию и «эволюцию», и с достаточной долей субъективного мнения. История же имеет дело с объектами. Историческое исследование опирается на научно устоявшуюся периодизацию, с эпохи Просвещения и позднее обусловленную политико-экономически и культурологически, оперирует типами познания в социальной, экономической, политической истории, подробно и хронологически последовательно и системно воспроизводит внутреннюю связь социально-политических и культурных механизмов, не прибегая к метафизике. Работы по специальности «история» и «историческая теология» различает наличие у вторых философско-богословских обобщений, опирающихся на авторитетное святоотеческое мнение и свидетельства исповедничества, на постановления соборов и церковные каноны, труды христианских ученых, получивших общецерковное признание. Историческая теология придерживается соотнесения выводимых характеристик объекта исследования и оценок его — с церковной традицией и коррелирует с нормой религиозного сознания[42].
Историко-теологическое исследование познает внутреннюю сущность предмета (суть события как ответ человека) в динамике проявления замысла Божьего о мире (в истории цивилизации); отличается принятием абсолютного понимания Церкви, ее самотождественности, неизменной сущности и предназначения. Оно занимается историей человечества как пространственно-временным континуумом, в котором в частностях, фактах, явлениях и судьбах проявляется вызревание человечества к своему спасению. Спасение, писал митрополит Макарий (Булгаков), с одной стороны, «принадлежит исключительно Богу-Спасителю», с другой — есть «дело, усвояемое Богом-Спасителем человеку, при соучастии самого человека верующего <…> [и] усвояемое через Церковь»[43].
П. Б. Михайлов в 2012 году вывел некоторую первичную «формулу», написав: «...историческая теология – это теологический дискурс, строящий свою аргументацию от истории во всем ее многообразии и ценностной христианской аксиоматике»[44]. Если уберем отсыл к конфессии, то сможем сказать, что историческая теология изучает историю человечества с точки зрения религии. Такое определение подойдет межконфессиональной научной работе. Религиоведение и философия религии тоже могут оперировать аксиоматикой, излагать основы религиозного учения и обращаться к компонентам его вероучительной догмы. Сегодня многие согласны с тем, что теология — это еще один, научный ресурс богопознания, она сама является ответом человека, поддержанным опытом веры. Этот опыт накапливался в Церкви, в молитвенном богообщении; в теологии это «поддерживаемое просвещением знание <...> (которое. — И. В.) приходит от Него к нам»[45] по мере включенности нашей в церковную и литургическую жизнь. Невозможно получить достоверные результаты в этом «поддерживаемом просвещением знании», не являясь частью церковного организма (Тела Христова). Исследование истории Церкви в теологическом дискурсе конфессионально. Для сознания и понимания Церкви важен акт веры, опыт живого участия в церковной жизни. Церковность ученого и конфессиональность работы — маркеры понимания исследователем внешней истории как предметно-объектной формы богочеловеческого процесса спасения. «Богословие, — писал прот. А. Шмеман, — основывается на самой вере в Церковь, которая есть не просто вера, утверждающая бытие Божие, она утверждает факты, бывшие в истории. Из этой веры вырастает <…> многоветвистое дерево»[46] богословской мысли.
Любое научное сочинение требует знаний по специальности, жизненного опыта и профессиональной подготовки. Профессионализм церковного исследователя, выводящего конечные смыслы и аксиоматическую ценность исторического явления, основывается на постоянном и полноценном участии в литургической жизни Церкви. Процесс создания такого научного труда становится для самого теолога ступенькой в богопознании.
Методология
Методология является гарантом научности гуманитарного исследования. Разработка собственных методов — актуальная проблема науки «теология». В 2014 году П. Б. Михайлов предпринял опыт выявления некоторого «генерального» метода[47] и «основных принципов теологии»[48], протоиерей К. Польсков предложил центром теоретической методологии метод соотнесения исследуемого явления со Священным Писанием и Преданием. Он считает, что контекстуально это может быть: а) метод библейской герменевтики; б) метод святоотеческой герменевтики; в) метод церковно-исторической герменевтики. Принципы теологического исследования, которые называет П. Б. Михайлов, — системность, контекстуальность, при которой традиция изучения предмета исследования непременно должна учитываться в процессе изыскания, и верификация богословских работ. Будучи связана с таким культурным действием, как усвоение, осмысление и следование традиции, теология может оперировать инструментами других гуманитарных наук, считает священник А. Васильев: «Она испытывает необходимость сотрудничать с философией и другими науками гуманитарного профиля»[49].
Имея в виду очевидную сегодня потребность применения в теологии исследовательских методов гуманитарных наук, попробуем назвать рядовые методы, которые подошли бы для историко-теологического исследования.
Для работ по специальности «Историческая теология: исследовательское направление православие» приемлемы базовые принципы исторических работ — системность, объективность и историзм. Объективный подход обеспечивает соотнесение изучаемого явления с нормой религиозного сознания, опирающегося на такие его фиксированные формы, как Священное Писание и Предание Церкви, святоотеческие труды, на принцип согласия (святых отцов), литургические и молитвенные практики, церковный способ восприятия формализованного предания, иерархически-дисциплинарные установления. Невозможно отрицать факт существования Священного Писания, корпуса святоотеческих творений, литургической традиции, то есть всего того, что не одно тысячелетие существует в материальных носителях и влияет на жизнь, нормы социального поведения и культуру человечества.
В систему гуманитарных наук входят подходящие для исторической теологии методы: сравнительно-критический и типологический; при работе с документами и источниками теологам также будут необходимы метод верификации, хронологический и проблемно-хронологический методы. Церковь в ее земной «ипостаси» находится в мире, взаимодействует с миром, и мир во всех переживаемых им перипетиях культурных и политических эпох пытается воздействовать на Церковь, адаптируя ее для себя. Последнее проявляется не только в концептуальной богословской мысли, но и в догмах и учениях религиозных движений, модулирующих «новое» церковное мышление, и герменевтический метод будет востребован при изучении вербальных конструкций в системе реформационных, обновленческих, реформистских движений. Своеобразие и отличие одного культурного пласта развития человечества от другого диктует использование сравнительно-исторического и историко-генетического методов.
Теология не обходится без философии, но предмет ее, будучи вырван из истории, рискует стать философской спекуляцией. Думается, что именно методы исторического исследования и привлечение документов устраняют этот риск. И это говорит нам о том, что обращение к историческим методам в системе теологических специальностей имеет важное значение. Религиоведение тоже изучает развитие религий в истории, но смотрит на этот процесс с внешней стороны, без понимания. Но религиоведение признает, что Церковь в истории существует религиозно, культурно и социально. В той или иной мере и виде два последних показателя теологам приходится учитывать, потому что, как мы видели, сочинение теолога по истории Церкви и теоцентрично, и антропоцентрично. И возможно ли отвернуться от социальной и культурной функций христианства, если предмет изысканий имеет четкую географическую и культурно-историческую локацию? В качестве примеров можно привести: поиск социально-религиозного синтеза в концептуальной богословской мысли в России второй половины XIX века, вызванный социокультурной динамикой развития западной цивилизации и политизацией русского общественного сознания; догматизацию на Руси связи самодержавия и православия (богословский аспект проблемы стал актуален в эпоху социальных революций 1905 и 1917 годов). Аналогичен культурный извод софиологии, ставшей поводом для богословских дискуссий ХХ века. Социально-политическая компонента важна в историко-теологической проблеме церковного запроса на «живую» пастырскую проповедь, запрос возник в годы исторической модернизации России (конец XIX — начало XX века). Сам вопрос о средствах оживления решался в поле богословской мысли ответом на то, что есть сама жизнь в ее действительном содержании[50]. Разумеется, привлечение методов близких наук регулируется каждым отдельным случаем.
Заключение
Христианство поставило историю человечества в круг своего догматического умозрения и оценки и наследовало онтологический принцип религии Ветхого Завета — познание Бога совершается в истории: содержание и становление религии в человечестве воплощается в фактах и феноменах истории и действиях исторических лиц. Придерживаясь взгляда на теологию как на науку, автор видит ее первейшую задачу в поиске объективной истины. Действительно объективное видение принадлежит Творцу мироздания и открыто нам в Его слове, потому богословие в таком поиске занимает центральное место. Но богословская мысль тоже развивается в истории, в которой человеческий субъективизм транслируется на отношение к истине. Церковь в ее абсолютном понимании самотождественна, при любых обстоятельствах земной истории видение ею истины остается умозрением Бога. Ввиду этого такой принцип, как церковность, является определяющим в теологическом научном исследовании (направление: православие).
Церковная история — это история пребывания Церкви (Тела Христова = народа Христова) в том временном континууме, в масштабах которого совершается спасение. Теологическое исследование по истории Церкви и теоцентрично, и антропоцентрично. История универсальна, многопланова и едина: в Домостроительстве, в библейском ветхозаветном периоде, проникновении цивилизации в жизнь других народов с их политеизмом и суеверием; поворот к христианству, написал Евсевий Кесарийский, никак не единственная и не конечная ее точка, а лишь одно из важнейших событий, начало христианского народа (Церкви), который стал заниматься хранением истины и вышел на арену борьбы Бога и дьявола. В плане научном церковная история тематически многообразна, от «предвечного Совета» о сотворении мира, «через события в одной семье, в одном роде, племени, народе мы движемся по <…> красной нити истории, составляющей ее смысл и душу»[51], даже «нравы и время» личностей, по Евсевию, в их критической обработке достойны внимания исторической теологии.
История Церкви в теологии не столько предмет научных изысканий, сколько компонента того масштаба богопознания, которое открывает нам Божье слово. Антропологический источниковый материал научной работы по истории Церкви никак не умаляет, но дает возможность наиболее ясно познавать степень соответствия человечества истине и умозрению Творца о нас и о мире. Обсуждение соотношения догматического ядра теологии и тематики церковно-исторических исследований не может обойтись без этого понимания.
Литература
- Васильев А. Методы академической теологии (pro et contra Бернарда Лонергана) // Вопросы теологии. 2021. Т. 3. № 2. С. 254–266.
- Ващева И. Ю. Евсевий Кесарийский и становление средневекового историзма / Научн. ред. д-р ист. наук, проф. М. В. Бибиков. СПб., Алетейя, 2006. 271 с.
- Вениамин (Федченков), архим. Что такое «живое» проповедническое слово? // Таврический церковно-общественный вестник. 1912. № 8. С. 281–294.
- Владимир (Сабодан), митр. Экклезиология в отечественном богословии. Магистерская диссертация. Киев, 1997. 512 с.
- Евсевий Кесарийский (Памфил). Церковная история / Вводная статья, комментарии, библиографический список и указатели И. В. Кривушина. СПб.: Изд-во Олега Абышко, 2013. 544 с.
- Идрисов А. Ж. Христианская идентичность в «Церковной истории» Евсевия Кесарийского // Теология: теория и практика. 2022. Т. 1. № 4. С. 166–178.
- Карташев А. В. Православие в его отношении к историческому процессу // Церковь. История. Россия. Статьи и выступления / Ред.-сост. А. Кырлежев. М., 1996. С. 44–61.
- Макарий (Булгаков), архиеп. Православно-догматическое богословие. В 2 т. СПб., 1857. Репринт: Свято-Троицкий Ново-Голутвин мон., 1993.
- Михайлов П. Б. Богословие на перепутье: философская или историческая теология? // Вестник Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета. Серия 1: Богословие. Философия. 2015. № 2 (58). С. 9–24.
- Михайлов П. Б. История и истина: возможности взаимодействия богословской и исторической методологий // Вестник Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета. Серия 2: История. История Русской Православной Церкви. 2014. № 5 (60). С. 109–122.
- Михайлов П. Б. История как призвание богословия // Вестник Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета. Серия 2: История. История Русской Православной Церкви. 2012. № 4 (47). С. 7–22.
- Орлов М. О. Преподавание теологии в гуманитарном пространстве государственного университета // Межрегиональные Пименовские чтения. 2018. № 15. С. 342–350.
- Орлов М. О., Полохов Д. Н., Петрова К. Ю. Теология в системе гуманитарных наук: особенности предмета и методологии // Вестник Русской христианской гуманитарной академии. 2019. Т. 20. № 4. С. 313–323.
- Петрова К. Ю. К вопросу о формировании теологического академического дискурса в пространстве современных гуманитарных наук // Теология и образование. 2019. № 2. С. 57–62.
- Петрова К. Ю. К вопросу об определении предметной области теологической науки // Риск и безопасность в современном обществе: онтологические основания и социокультурные практики. Сборник материалов Всероссийской научно-практической конференции молодых ученых по гуманитарным и социальным наукам, Саратов, 16 февраля 2021 года. Саратов: ИЦ «Наука», 2021. С. 127–131.
- Полохов Д. Понимание взаимоотношения науки и религии в христианстве // Межрегиональные Пименовские чтения. 2016. № 13. С. 398–406.
- Польсков К. О. К вопросу о научном богословском методе // Вопросы философии. 2010. № 7. С. 93–101.
- Шмеман А. Вера и церковь / Сост., вст. ст. А. Яковлева. М.: Книжный клуб «Книговек», 2012. 592 с.
- Шмонин Д. В. Теология в новой парадигме // Вопросы теологии. 2023. Т. 5. № 3. С. 494–508.
- Шмонин Д. В. Теология и университет: учеб. пособие для аспирантов теологических специальностей. М.: Моск. архитектурный ин-т, 2022. 219 с.
- Шмонин Д. В. Теология и философия науки: проблемы идентификации // Вопросы философии. 2022. № 1. С. 197–207.
- Шохин В. К. Философская теология и основное богословие // Вестник Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета. Серия 1: Богословие. Философия. 2014. № 1 (51). С. 57–79.
- Штурбабин С. А., Орлов М. О., Петрова К. Ю. Теологическое знание в светском образовательном пространстве: проблемы и пути развития диалога // Труды Саратовской православной духовной семинарии. 2022. № 2 (17). С. 59–80.
[1] Д-р философии М. О. Орлов, К. Ю. Петрова, прот. Димитрий Полохов [Штурбабин, Орлов, Петрова, 2022; Орлов, Полохов, Петрова, 2019; Орлов, 2018; Полохов, 2016; Петрова, 2019, 2021].
[2] Михайлов П. Б. История как призвание богословия // Вестник Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета. Серия 2: История. История Русской Православной Церкви. 2012. № 4 (47). С. 7–22.
[3] Михайлов П. Б. Богословие на перепутье: философская или историческая теология? // Вестник Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета. Серия 1: Богословие. Философия. 2015. № 2 (58). С. 9–24.
[4] Михайлов П. Б. История и истина: возможности взаимодействия богословской и исторической методологий // Вестник Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета. Серия 2: История. История Русской Православной Церкви. 2014. № 5 (60). С. 109–122.
[5] Польсков К. О. К вопросу о научном богословском методе // Вопросы философии. 2010. № 7. С. 93–101.
[6] Шмонин Д. В. Теология и университет: учеб. пособие для аспирантов теологических специальностей. М.: Моск. архитектурный ин-т, 2022. 219 с.
[7] Шмонин Д. В. Теология и философия науки: проблемы идентификации // Вопросы философии. 2022. № 1. С. 197–207.
[8] Шмонин Д. В. Теология в новой парадигме // Вопросы теологии. 2023. Т. 5. № 3. С. 494–508.
[9] Михайлов П. Б. История и истина: возможности взаимодействия богословской и исторической методологий // Вестник Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета. Серия 2: История. История Русской Православной Церкви. 2014. № 5 (60). С. 109.
[10] Там же. С. 110.
[11] Шохин В. К. Философская теология и основное богословие // Вестник Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета. Серия 1: Богословие. Философия. 2014. № 1 (51). С. 62.
[12] Васильев А. Методы академической теологии (pro et contra Бернарда Лонергана) // Вопросы теологии. 2021. Т. 3. № 2. С. 254.
[13] Шмонин Д. В. Теология и университет: учеб. пособие для аспирантов теологических специальностей. М.: Моск. архитектурный ин-т, 2022. 219 с.
[14] «Не повторяющей древнюю <…> но черпающей из нее ценное и актуальное», — уточнил ученый позднее [Шмонин, 2023. С. 494].
[15] Шмонин Д. В. Теология в новой парадигме // Вопросы теологии. 2023. Т. 5. № 3. С. 25.
[16] Там же. С. 18.
[17] Там же.
[18] Евсевий Кесарийский (Памфил). Церковная история / Вводная статья, комментарии, библиографический список и указатели И. В. Кривушина. СПб.: Изд-во Олега Абышко, 2013. С. 17.
[19] Принципом отбора для Евсевия была аутентичность материала смыслу исторического движения. Сегодня ученый не вправе ограничиваться этим принципом, и все-таки этот принцип должен определять селективно-критическое отношение автора к подбору научной литературы.
[20] Евсевий Кесарийский (Памфил). Церковная история / Вводная статья, комментарии, библиографический список и указатели И. В. Кривушина. СПб.: Изд-во Олега Абышко, 2013. С. 18.
[21] Там же.
[22] Евсевий Кесарийский предложил «проект новой христианской идентичности, противопоставляя христиан с положительными этическими характеристиками и нехристиан, которые ассоциируются только с негативными моральными качествами» [Идрисов, 2022. С. 166].
[23] Евсевий Кесарийский (Памфил). Церковная история / Вводная статья, комментарии, библиографический список и указатели И. В. Кривушина. СПб.: Изд-во Олега Абышко, 2013. С. 20.
[24] При дихотомии («сечение на два») члены деления исключают друг друга и логически несовместимы.
[25] Шмеман А. Вера и церковь / Сост., вст. ст. А. Яковлева. М.: Книжный клуб «Книговек», 2012. С. 353.
[26] Там же. С. 538–539.
[27] Курсив мой. — И. В.
[28] Шмеман А. Вера и церковь / Сост., вст. ст. А. Яковлева. М.: Книжный клуб «Книговек», 2012. С. 539.
[29] Термин прот. А. Шмемана.
[30] Шмеман А. Вера и церковь / Сост., вст. ст. А. Яковлева. М.: Книжный клуб «Книговек», 2012. С. 348, 352–353.
[31] Курсив мой. — И. В.
[32] Шмеман А. Вера и церковь / Сост., вст. ст. А. Яковлева. М.: Книжный клуб «Книговек», 2012. С. 344.
[33] Там же. С. 346.
[34] Владимир (Сабодан), митр. Экклезиология в отечественном богословии. Магистерская диссертация. Киев, 1997. 512 с.
[35] Там же. С. 449.
[36] Владимир (Сабодан), митр. Экклезиология в отечественном богословии. Магистерская диссертация. Киев, 1997. С. 449.
[37] Мы не можем здесь применить понятие «историческая Церковь», потому что оно не тождественно земному бытию Церкви и было введено в начале ХХ в. «неохристианами», дискредитировавшими его тем, что историческое бытие христианской Церкви они представили как путь, полный ошибок, непонимания Евангелия и догматических недомолвок.
[38] Макарий (Булгаков), архиеп. Православно-догматическое богословие. В 2 т. СПб., 1857. Репринт: Свято-Троицкий Ново-Голутвин мон., 1993. С. 151.
[39] Там же. С. 157, 159.
[40] Макарий (Булгаков), архиеп. Православно-догматическое богословие. В 2 т. СПб., 1857. Репринт: Свято-Троицкий Ново-Голутвин мон., 1993. С. 161–162.
[41] «Собирающийся писать историю Церкви обязан начать с того часа, когда Христос... положил основание своему Домостроительству...» [Евсевий, 2013. С. 20].
[42] Польсков К. О. К вопросу о научном богословском методе // Вопросы философии. 2010. № 7. С. 93–101.
[43] Макарий (Булгаков), архиеп. Православно-догматическое богословие. В 2 т. СПб., 1857. Репринт: Свято-Троицкий Ново-Голутвин мон., 1993. С. 8.
[44] Михайлов П. Б. Богословие на перепутье: философская или историческая теология? // Вестник Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета. Серия 1: Богословие. Философия. 2015. № 2 (58). С. 15.
[45] Шмонин Д. В. Теология и университет: учеб. пособие для аспирантов теологических специальностей. М.: Моск. архитектурный ин-т, 2022. С. 29.
[46] Шмеман А. Вера и церковь / Сост., вст. ст. А. Яковлева. М.: Книжный клуб «Книговек», 2012. С. 464.
[47] «Своего рода богословский интеграл», пронизывающий собой «все строение богословской мысли» и сообщающий «внутреннее структурное единство» [Михайлов, 2014. С. 111, 113].
[48] Михайлов П. Б. История как призвание богословия // Вестник Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета. Серия 2: История. История Русской Православной Церкви. 2012. № 4 (47). С. 8.
[49] Васильев А. Методы академической теологии (pro et contra Бернарда Лонергана) // Вопросы теологии. 2021. Т. 3. № 2. С. 254.
[50] Вениамин (Федченков), архим. Что такое «живое» проповедническое слово? // Таврический церковно-общественный вестник. 1912. № 8. С. 281.
[51] Карташев А. В. Православие в его отношении к историческому процессу // Церковь. История. Россия. Статьи и выступления / Ред.-сост. А. Кырлежев. М., 1996. С. 46.
Для цитирования: Воронцова И. В. История Церкви в системе теологических изысканий // Теология: теория и практика. 2024. Т. 3. № 1. С. 5–18. DOI: 10.24412/2949-3951-2024-0010