Лицевое шитье – это иконописание иглой и нитью. Поэтому вышитые святые образы должны соответствовать общему учению Церкви об иконе. В статье кандидата богословия, настоятеля храма Рождества Богородицы с. Колодозеро Пудожского района Республики Карелия священника Алексия Кнутова и религиоведа, главного редактора сайта «Православная традиция», члена Межвузовского иконописного совета Владимира Ивановича Немыченкова предпринята попытка рассмотреть использование священных изображений для украшения богослужебных облачений в свете святоотеческого богословия иконы и принципов благочестивого размещения святых образов. С этой целью кратко изложена история лицевого шитья на богослужебных облачениях православного духовенства. Приведены примеры современных облачений с лицевым шитьем. Православное учение об иконе изложено в виде тезисов богословия иконы святых отцов иконопочитателей. Введено понятие нормы иконопочитания, изложены принципы благочестивого размещения священных изображений на облачениях. На основе анализа истории и современной практики использования лицевого шитья сформулированы предложения по его регламентации для украшения облачений архиереев, священников и дьяконов.

В статье религиоведа, главного редактора сайта «Православная традиция» Владимира Ивановича Немыченкова рассматривается учение святителя об образе и первообразе в отношениях Бога Отца, Сына и Св. Духа, а также о человеке как образе Божием; о природном и искусственном образе; о восприятии христианского вероучения через зрение (с помощью образов) и слух (проповедь, чтение книг); об истинности различных образов одного первообраза (на примере икон Христа). По мысли святителя, святость предметов, т. е. их приобщенность к благодати, определяется первообразами создаваемых человеком творений и их назначением – посвящены ли они истинному Богу или бесам. Это относится и к предметам культа (храмы, их утварь, изображения). Предлагается авторская трактовка учения святителя о «вдохновении свыше» (благодати Св. Духа), которое руководит художником при создании священных изображений. Она заключается в утверждении, что это вдохновение определяет эстетическую сторону произведения церковного искусства, а не его сакральный статус, который определяется назначением, святостью первообраза и его имени, приобщенностью к божественным энергиям («вышнему действию») Первообраза.

В статье религиоведа, главного редактора сайта «Православная традиция» Владимира Ивановича Немыченкова излагается учение прп. Феодора об иконе, в котором отношение между образом (иконой) и первообразом объясняется преподобным исходя из учения Дионисия Ареопагита: первообраз и образ – предметы относительные, существующие один в другом, но отличающиеся по сущности. В.В. Бычков объясняет учение прп. Феодора об отношении образа к первообразу через плотиновское понятие «внутреннего эйдоса», которое у прп. Феодора заменяется термином «подобие». Также рассматриваются такие аспекты богословия иконы как естественный и искусственный образы; присутствие первообраза на иконе; единство образа и первообраза в чести, славе и поклонении; присутствие Божества в иконе; благодать и сила Божии в иконе. Подробно исследуется используемая прп. Феодором терминология. Делается вывод, что, говоря о силе первообраза, действующей в образе, прп. Феодор, по преимуществу употребляет термин κράτος (сила, власть, держава), который употребляется в Новом Завете и у цитируемого преподобным свт. Василия Великого. Отмечается, что у свт. Никифора сила образа обозначена термином δύνᾰμις, однако за различием в терминологии не выявлено какое-либо различие в содержании понятия.

В статье религиоведа, главного редактора сайта «Православная традиция» Владимира Ивановича Немыченкова излагается учение свт. Никифора об иконопочитании, сформированное в полемике с иконоборцами. Важной частью богословия иконы является впервые введенное святителем различение естественного и искусственного образа. Связь между искусственным образом и прототипом (первообразом) объясняется патриархом с помощью философской категории отношения (σχέσis). Возможность изображения Второй ипостаси Св. Троицы обусловлена изобразимостью человеческого вида Христа, поскольку в памяти зрителя икона вызывает Самого Сына Божия. Изображения ангелов (в виде человека, животных, огненных колес и т. д.) условны, но допустимы, если соответствуют Писанию и Преданию, считает святитель. По его словам, икона не имеет собственной благодати и силы, но заимствует их у первообраза. Особое внимание уделено исследованию значения имени изображенного и его надписания на иконе. Именно из внешнего подобия образа и первообраза и тождества их имен следует тождество их чести или бесчестия.

Страдания человечества в XX веке подтолкнули христианских богословов к мысли, что благой Бог должен страдать вместе со Своим страждущим творением. В связи с этим в западном богословии получила распространение «доктрина страдающего Бога». Поскольку западное богословие рассматривает лицо (ипостась) как индивидуальную природу, доктрина предполагает отказ от догмата бесстрастности Божественной природы и ведет к пантеистическим представлениям о слиянии Бога с миром. Противники доктрины полагают, что сострадание Бога миру означает Его подчинение законам тварного бытия и, как следствие, невозможность освободить сотворенные существа от страданий. Православное учение, утверждающее онтологическую инаковость лица по отношению к природе, позволяет показать, что после вочеловечения Сына вся Святая Троица, сохраняя бесстрастность и трансцендентность миру по Своей Божественной природе, может ипостасно (личностным образом) сострадать человечеству.

В статье религиоведа, главного редактора сайта «Православная традиция» Владимира Ивановича Немыченкова анализируется учение иконоборцев и иконопочитателей, преимущественно на материале деяний Седьмого Вселенского собора. Сравнивается учение иконоборческого лжесобора в Иерии (754 г.) и императора-иконоборца Константина Копронима. Приводятся опровержения отцов Вселенского собора положений учения лжесобора, относящиеся к иконе Христа (обвинения иконопочитателей в ереси Нестория, Ария, Диоскора, Евтихия и Севера; утверждения о неописуемости и неизобразимости Христа; обвинения во введении в Святую Троицу четвертой ипостаси; учение о Евхаристических Дарах как образе Христа). Излагается учение собора о тождестве поклонения образу и первообразу. Приводятся опровержения анафематизмов (догматических определений) лжесобора в адрес иконопочитателей (об иконе Христа). Излагается православное учение о почитании икон Богородицы и святых. Подробно анализируется значение имени и внешнего подобия изображенного на иконе для ее сакрального статуса (с примерами не надписанных священных изображений). В заключение перечислены основные положения богословия иконоборцев и учения отцов Вселенского собора.

В статье религиоведа, главного редактора сайта «Православная традиция» Владимира Ивановича Немыченкова излагается учение святителя об иконопочитании, согласно которому христиане не почитают иконы как идолов и богов и потому на них не распространяются ветхозаветные запреты; икона Христа доказывает истинность вочеловечивания Сына Божия и опровергает ересь докетизма; воздаваемые честь и поклонение относятся не к материалу иконы, но к «невидимому Богу», т. е. к божественной ипостаси; почитание икон Богородицы и святых выражает нашу любовь к ним, честь же, воздаваемая святым, восходит к Богу; икона содействует укреплению веры тех, кому недоступно непосредственное созерцание тайн Божиих; почитание священных изображений является неотменяемым преданием Церкви. Свт. Герман первым использовал истории о чудотворных иконах в качестве аргумента в пользу истинности иконопочитания. В то же время он подчеркивал, что источником благодати является не икона, а Бог, Который проявляет (ἀποδεικνύντος) благодать через икону, как и через другие предметы. Икона не источник благодеяний, а только способ (εἶδος) их оказания верующим. В заключение дается общая характеристика учения свт. Германа, отмечается высокая догматическая ценность его посланий, перечисляются десять положений его учения, позже вошедших в орос Седьмого Вселенского собора.

В западном христианском богословии получила широкое распространение доктрина страдающего Бога, предполагающая отказ от догмата о бесстрастности божественной природы. В контексте критики указанной доктрины в статье религиоведа, главного редактора сайта «Православная традиция» Владимира Ивановича Немыченкова излагается православное учение о страдании Сына Божия. Показывается ипостасный характер страданий Второго Божественного Лица во Христе. Рассматриваются такие аспекты христологии, как Ипостась (Лицо), сущность (природа), субъект страданий во Христе, домостроительная необходимость Его страданий, их естественность, добровольность, полнота (совершенство), природный и личный характер усвоения страданий. Формируются догматические основания для критического рассмотрения возможности страданий Бога после Вознесения Христа в рамках указанной доктрины.

Страдания, перенесенные человечеством в XX веке, побудили нравственное чувство богословов к мысли, что благой Бог должен страдать вместе со Своим страждущим творением. В результате значительное число христианских богословов на Западе (например, А. Пикок, С. Бергман, Ю. Мольтман, М. Сарот, Т. Вейненди, Г.У. фон Бальтазар и др.) отказалось от догмата бесстрастности Божественной природы, поскольку его совмещение с учением о страдающем Боге оказалось для них неразрешимой проблемой. Эти богословские трудности связаны с тем, что в западном богословии Лицо (Ипостась) понимается преимущественно как индивидуализированная часть природы. По той же причине к мысли о страдании божественной природы пришли и некоторые русские религиозные философы (Н.А. Бердяев, протоиерей Сергий Булгаков).

Данная статья является первой в серии очерков о святоотеческом богословии иконы. В рамках постановки проблемы дается краткая характеристика современного иконоборчества и основной богословской проблематики борьбы с ним. Наиболее массово иконоборчество сейчас проявляется в нерегламентированном использовании священных изображений на обыденных предметах, что ведет к профанации святого образа – вольного или невольного осквернения сакрального. Отчасти это вызвано незнанием или непониманием значения иконы. Из этого вытекает и главная цель предпринятой работы: изложение учения святых отцов-иконопочитателей о сакральном статусе иконы в православии. В основных разделах этой вводной части описывается различный онтологический статус иконы в инославных конфессиях (несторианство, монофизитство, римокатолицизм); излагается общий подход святых отцов к пониманию святоотеческих текстов; кратко рассматриваются основные термины: «икона» (εἰκών), «рельефное изображение» (ἐκτύπωμα), «выпуклое изображение» (τύπος) и др. Более подробно излагается значение термина «характир» (χαρακτήρ), используемого как в триадологии, так и в богословии иконы.

В статье главного редактора сайта «Православная традиция» Владимира Ивановича Немыченкова приводятся суждения современных доктринальных документов российских мусульман о признании шахидами воинов, павших на войне при защите родины. На основе текстов Корана и хадисов рассматриваются условия признания погибшего на войне воина-мусульманина шахидом, степень получаемой им посмертной награды, непрощаемые грехи шахида, критерии оценки допустимого самопожертвования и греховного самоубийства, примеры (в хадисах) самопожертвования воинов ради награды шахида.

В статье религиоведа, главного редактора сайта «Православная традиция» Владимира Ивановича Немыченкова исследуется место притчи в Евангелии, ее структура, основная терминология. Анализируются малоизвестные христологические толкования притчи у Тертуллиана, Амвросия Медиоланского, Иеронима Стридонского, Климента Александрийского, Кирилла Александрийского, Иоанна Златоуста, Феофилакта Болгарского и др. святых отцов. Критикуется отрицание искупительного смысла притчи у протестантских авторов (К. Барт, К. Бломберг и др.). Подробно рассматриваются интерпретирующие притчу тексты Триоди постной. Приводятся догматические замечания по вариантам иконографии притчи о блудном сыне. Дается авторская интерпретация притчи как метафоры истории спасения падшего человечества. Основная мысль автора заключается в том, что главным действующим лицом «притчи о двух сыновьях» (или «о блудном сыне») является неназванный «третий» сын – Сын Божий, скрытый под образом тельца. А подлинная драма состоит не в отношениях отца с младшим и старшим сыном, а в «заклании» Богом Отцом единородного Своего Сына, ради «пира веры» – Евхаристии, в которой происходит усыновление по благодати падшего человечества, т. е. «приемных» (а не природных) чад Божиих.

Благочестиво ли украшать репродукциями икон, фресок, мозаик с ликами Христа, Богородицы, ангелов и святых угодников Божиих обложки православных книг и журналов, первые полосы газет, календари и прочие вещи? Надо ли в храме украшать лицевую сторону деревянного аналоя распятием Спасителя, если оно оказывается на уровне колен прихожан, подходящих поцеловать лежащую на нём икону? Хорошо ли в православном магазине раскладывать иконы на полках, едва возвышающихся над полом, так что покупатели, рассматривая лики святых, Христа и Богоматери, вынуждены в буквальном смысле смотреть себе под ноги? Так ли должно выражаться наше иконопочитание, и не переходит ли оно в свою противоположность? Эти и многие подобные вопросы волнуют не только автора статьи, но и многих православных христиан. В данной публикации предлагаются на них ответы и возможные решения описанной проблемы.