Перевод древних текстов, особенно текстов сакрального характера, сам по себе является толкованием. Неточный, неадекватный перевод может иметь далеко идущие последствия, создать целую экзегетическую традицию и породить споры и разделения. Достаточно вспомнить, как управляющий хором из еврейского текста надписаний псалмов в греческом переводе превратился в загадочное выражение «в конец», а также знаменитый отрывок из Книги Притчей Соломоновых 8:22, греческий перевод которого стал исходным, фундаментальным для арианской доктрины. Перевод сакрального текста требует особой ответственности и достаточно много знаний. Важно учитывать и культурно-исторический контекст, в котором возник данный текст, и сложившуюся традицию понимания текста, и современного читателя данного текста.

Вполне естественно стремление переводчика осовременить древний текст, сделать его не просто понятным людям, живущим здесь и сейчас, но и изменить сам язык и стиль древнего текста сделать его современно звучащим. К этому могут подстегивать, например, и рассуждения о богочеловеческом характере библейского текста, о том, что вечные божественные истины выражаются в этом тексте на человеческом языке, языке вполне конкретных культурно-исторических реалий. Но религиозное сознание, полное трепета перед сакральным текстом, может протестовать против такого подхода.

Свои сложности имеются и при передаче конкретных терминов, обладающих рядом смыслов и смысловых оттенков. Перед переводчиком встает вопрос о том, стоит ли придерживаться последовательности в переводе одного и того же термина в различных местах, или же допустимо передавать его различными словами. Зачастую нелегко подобрать адекватное русское слово, поскольку в узком контексте термин может иметь один смысловой оттенок, а в контексте всей библейской книги – несколько иной. То, как может измениться смысл отрывка библейского текста при выборе одного из вполне законных значений слова, можно проиллюстрировать известным стихом из Быт.1:2. Дух Божий, Который носился над водами, может легко превратиться в летающий ветер. В конечном счете, приходится постоянно оглядываться, учитывая и узкий контекст, и контекст данной книги, и общебиблейский контекст, и даже традицию интерпретации текста.

В данной статье будут рассмотрены различные варианты передачи в современных русских переводах двух еврейских терминов из Книги Екклезиаста, терминов, которые являются ключевыми для данной библейской книги. Наряду с современными переводами будет рассмотрен и Синодальный текст, как наиболее распространенный и популярный в настоящее время.

Современные переводы Книги Екклезиаста можно объединить в три группы. Во-первых, это буквальные переводы, которые вызваны к жизни религиозными нуждами и наиболее часто используются в религиозной, богословской литературе. К таким переводам можно отнести Синодальный перевод[i], который употребляют разные христианские конфессии, а также перевод Шимшона Мидбари (под редакцией Давида Йосифона)[ii], распространенный в иудейской среде.

Во-вторых, это смысловые, литературные переводы, которые преследуют эстетические и назидательные цели. Эти переводы отличаются некоторой свободой в передаче еврейского оригинала, но учитывают и определенные традиции, сложившиеся в переводе древнего текста. Сюда можно отнести переводы И. Дьяконова[iii] и Э. Г. Юнца[iv].

В-третьих, это компромиссные переводы, достаточно бережно относящиеся к тексту оригинала, но учитывающие и современную литературную норму. К числу таких переводов можно причислить переводы М. И. Рижского[v] и А. Э. Графова[vi]. Такие переводы в настоящее время имеют, как кажется, особую значимость.

Все эти переводы отличаются своеобразием в передаче терминов הֶבֶל и רְעוּת רוּחַ . Еврейское слово הֶבֶל обозначает пар, дыхание, дуновение, тщету[vii]. Оно может передавать все то, что связано с дуновением –призрачность, мимолетность, скоротечность, пустоту, бессмысленность. Его традиционный перевод, «суета», предполагает некую активную деятельность, не приносящую результата, бессмысленную суматошную активность. Такая передача еврейского термина может показаться далекой от его буквального смысла, «переводом с точностью до наоборот», как отмечает А. Э. Графов[viii], однако в контексте Книги Екклезиаста она вполне приемлема. Ведь в книге изображается бессмысленность всякой активности в этом мире. Одни поколения сменяют другие, происходят бесконечные круговращения спешащего впопыхах солнца, круговращения водных потоков. Всякая активность утомительна, а плоды ее призрачны. Человек трудится в большом напряжении, но результаты этого труда могут быть потеряны в один миг. Все в этом мире, если рассматривать этот мир вне Бога, обессмысливается смертью.

Со значением бесполезности, бесплодности, бесцельности еврейское слово הֶבֶל встречается и в других библейских книгах, характеризуя действия, которые совершаются бессмысленно, бесполезно, впустую, напрасно (Иер. 2:5; Пс.77:33; Притч.13:11; 21:6; Плач 4:17).

Но как перевести на русский язык слово, обозначающее призрачность, мимолетность, скоротечность, пустоту, бессмысленность и бессмысленную активность? Синодальный перевод предпочитает термин «суета», «суетный», только один раз используя слово «напрасно». Ш. Мидбари следует этой же традиции, для него הֶבֶל - это «суета», «суетный» и (в нескольких случаях) «тщета». М. И. Рижский дает такие варианты перевода – «нет смысла», «нет никакого смысла», «лишено смысла / лишенный смысла», «бессмыслица», «впустую» и даже – «дуновение ветра». А. Э. Графов использует, главным образом, термин «пустое / пустой», а также – «тщета» и «дуновение». И. Дьяконов предпочитает термин «тщета», «тщетный», оставляя в редакции Синодального текста только перевод рамочных стихов, которые вошли в употребление как крылатые выражения. Э. Г. Юнц предлагает целую россыпь синонимов – «никчемно», «напрасно / напрасный», «бесцельно / бесцельный», «бессмысленно», «пустое», «нелепо / нелепость», «ничтожно / ничтожный», «не вечны».

Анализ текста Книги Екклезиаста показывает, что термин הֶבֶל употребляется в нем в связи с авторскими размышлениями о человеческих делах, трудах, словах, переживаниях, о стремлении к богатству, о жизни и смерти, детстве и юности. Все это мимолетно и бессмысленно.

Представляется, что при переводе еврейского термина הֶבֶל целесообразно проявлять последовательность, поскольку постоянное его звучание придает тексту книги определенный внутренний ритм, что, как кажется, является частью авторского замысла. При этом, конечно, потеряется один из оттенков слова הֶבֶל , но это будет наименьшей неизбежной жертвой. Так, например, при выборе слова «пустое», которое предпочитает А. Э. Графов, будет утеряно значение зыбкости, мимолетности, но сохранено значение ничтожности, бессмысленности, суетности. Понимая недостаточность такого перевода, сам А. Э. Графов один раз употребил другой перевод – «дуновенье».

Отдельной проблемой является перевод сопряженного сочетания הֲבֵל הֲבָלִים , которое встречается в рамочных стихах. Сложность перевода этого выражения определяется и тем, что оно (в устоявшейся церковно-славянской и Синодальной редакции) стало штампом, крылатым выражением, и тем, что в Библии имеются другие подобные сопряженные сочетания, перевод которых также у всех на слуху – Святое Святых (Исх. 26:33), Песнь песней (Песнь Песн. 1:1), Бог богов (Втор. 10:17). Устоявшееся сочетание «суета сует» сохраняется только в религиозных переводах и в переводе И. Дьяконова, который не стал покушаться на устойчивое выражение. Известно, что сопряженное сочетание, в котором дважды повторяется одно и то же слово, используется для указания на превосходную степень того, что это слово обозначает. Так что первое слово в подобном сочетании может переводиться как «самый», «абсолютный», «совершенный», «превосходный».

М. И. Рижский дает такой перевод Еккл. 1:2: «Нет смысла … Нет никакого смысла, ни в чем нет никакого смысла». Такой перевод может соответствовать общему содержанию книги, но обедняет еврейское выражение, в котором пропадает смысл зыбкости, мимолетности, суетности всего в мире. А. Э. Графов предлагает другой вариант: «Пустая тщета … пустая тщета, все – пустое». В данном случае два слова из сопряженного сочетания переводятся двумя возможными значениями еврейского слова הֶבֶל , двумя синонимами, а структура еврейского сопряженного сочетания сохраняется. Однако слово «тщета» практически не употребляется в современном разговорном языке, и обычный современный человек едва ли сможет дать ему ясное объяснение. Выражение «суета сует» может быть ему более понятно, чем выражение «пустая тщета».

Э. Г. Юнц идет по другому пути. В Еккл. 1:2 он использует три синонима: «Никчемно все … Напрасно все и бесцельно все». Но все эти слова передают только лишь общее значение еврейского термина, какое он приобретает в контексте книги, не отражая его частные смысловые оттенки. Вместе с тем, подход Э. Г. Юнца интересен тем, что, используя его, можно перевести выражения «суета сует», «суета сует», «все – суета» тремя разными выражениями, которые бы отражали конкретный смысловой оттенок еврейского слова הֶבֶל .

В качестве альтернативы можно предложить и еще один вариант перевода рассматриваемого сопряженного сочетания – «совершенная пустота». А Еккл. 1:2 может звучать так: «Совершенная пустота … Совершенная пустота. Все – пустое».

Перевод слова הֶבֶל зависит также от перевода сочетания, которое сопутствует этому слову, соединяясь с ним посредством союза «и». Речь идет о выражении רְעוּת רוּחַ / רַעְיֹון רוּחַ , которое звучит рефреном в Книге Екклезиаста 7 раз. Необходимость согласовывать перевод הֶבֶל и רְעוּת רוּחַ / רַעְיֹון רוּחַ проистекает от того, что в данном случае мы имеем дело с синонимами, соединенными союзом «и». В Библии несколько раз встречаются подобные пары синонимов, включающие слово הֶבֶל (см., например, Иерем. 16:19). В Книге пророка Исайи это пара לְתֹהוּ וְהֶבֶל («ни на что и вотще/впустую») (Ис. 49:4), а также пара הֶבֶל וָרִיק («помощь Египта будет тщетна и напрасна/бесполезна») (Ис. 30:7). Смысловая близость слов הֶבֶל и רְעוּת רוּחַ признавалась, например, М. И. Рижским, который термин הֶבֶל в Еккл. 11:10 перевел как «дуновение ветра».

Сочетание רְעוּת רוּחַ / רַעְיֹון רוּחַ в Синодальном тексте передается как «суета и томление духа». Однако все остальные переводы предпочитают иное прочтение данного выражения. Ш. Мидбари передает это выражение как «суета и погоня за ветром», «тщета и погоня за ветром» (единожды). Интересно, что фразу רַעְיֹון רוּחַ из Еккл. 1:17 Ш. Мидбари переводит как «томление духа». М. И. Рижский последовательно переводит рассматриваемое выражение как «лишено смысла и погоня за ветром», «бессмысленно и погоня за ветром» (единожды). А. Э. Графов также проявляет последовательность: «это – пустое, это – погоня за ветром», «все – пустое, все – погоня за ветром». У И. Дьяконова преобладает вариант «тщета и ловля ветра», однако встречается и вариант, близкий к прочтению Синодального перевода: «тщета и пустое томленье». Э. Г. Юнц предпочитает несколько вариантов перевода: «бессмысленно, как погоня за ветром», «бессмысленно, как ловля ветра», «бессмысленно, как гнаться за ветром». Интересно, что выражение из Еккл. 1:17 он передает как «никчемно». Все эти переводы подчеркивают конечную бесплодность, бессмысленность человеческих трудов, действий, которые напоминают погоню за ветром или ловлю ветра. Такое понимание оправдано общим содержанием Книги Екклезиаста.

Как можно заметить, в подавляющем большинстве случаев современные переводы понимают под еврейским словом רוּחַ не дух человека, а ветер. Предпочтительность такого понимания связана со значением слова הֶבֶל , которое представляется в книге как синоним слову רוּחַ . В целом же, слово רוּחַ употребляется в Книге Екклезиаста 22 раза. Из них – 9 раз в рассматриваемом сочетании, 6 раз – в значении человеческого духа (Еккл. 3:19, 21; 7:8-9; 10:4; 12:7), 1 раз – в значении духа животного, 6 раз – в значении ветра (Еккл. 1:6; 5:15; 8:8 (дважды); 11:4, 5).

Вследствие того, что в русских переводах термина הֶבֶל обычно теряется такое значение этого термина, как дуновение, мимолетность, то важно было бы подкрепить перевод этого термина на русский язык переводом выражения רְעוּת רוּחַ / רַעְיֹון רוּחַ   - «дуновение/порывы ветра». При этом термин הֶבֶל предпочтительнее передавать словом «пустота». Однако оба варианта перевода - «бессмысленность и погоня за ветром» и «пустота и веяние ветра» представляются вполне оправданными и адекватно отражающими содержание текста книги.

Перевод сакрального текста – это начало его толкования. Перевод сакрального текста – это неизбежное обеднение оригинала, пересказ. На мой взгляд, создать универсальный перевод древнего библейского текста едва ли возможно. Но вполне возможно создать ряд авторитетных переводов, которые бы учитывали различные цели, стоящие перед использованием этих переводов. Могут иметь место и литературные переводы, передающие красоту и особенности древних восточных памятников, способные дать современному читателю необходимое назидание; и буквальные переводы, важные для использования узкими специалистами, богословами; и осовремененные, несколько провокационные переводы, позволяющие по-новому, свежим взглядом посмотреть на привычные тексты, восприятие которых ослабляется вследствие их постоянного звучания, ведь сами эти тексты создавались не только для того, чтобы их слышали, но и для того, чтобы их услышали.

Термин הֶבֶל в современных переводах.

Термины רְעוּת /  רַעְיֹון в современных переводах.

[i] Библия. Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета в русском переводе с приложениями. Брюссель: Жизнь с Богом, 1989.  Синодальный перевод.

[ii] Коэлет / Перевод Шимшона Мидбари, редактор перевода Давид Йосифон // Кетувим. Иерусалим: Мосад арав Кук, 1978.

[iii] Дьяконов И. М. Екклезиаст // Поэзия и проза Древнего Востока. М.: Художественная литература, 1973.

[iv] Книга Экклесиаста / перевод Э. Г. Юнца // Вопросы философии. 1991. № 8.

[v] Рижский М. И. Книга Экклезиаста. В поисках смысла жизни. Новосибирск, 1995.

[vi] Ветхий Завет. Перевод с древнееврейского. Притчи (перевод и комментарии А. Десницкого, Е.Б. Рашковского, Е.Б. Смагиной). Книга Екклезиаста (перевод и комментарии А. Э. Графова). Книга Иова (перевод и комментарии А. Десницкого). Российское Библейское общество, 2008. (Наряду с другими переводами серии  «Ветхий Завет. Перевод с древнееврейского» перевод А.Э.Графова вошел в «Современный русский перевод» Библии, выпущенный в свет РБО в 2011 г.)

[vii] Brown F., Driver S.R., Briggs C.A.A Hebrew and English Lexicon of the Old Testament with an appendix containing the biblical Aramaic. Oxford: Clarendon, 1907

[viii] Книга Екклезиаста (перевод и комментарии А. Э. Графова). Российское Библейское общество, 2008. Там же. С. 69.