Поучение
в 22 неделю по Пятидесятнице, сказанное 9 ноября (27 октября) 1919 г. в Университетской церкви Петрограда.
В предлагаемой сегодня нашему вниманию евангельской Притче о богаче и бедном Лазаре обращает на себя внимание просьба богача к Аврааму послать Лазаря на землю к оставшимся живым братьям – предупредить их о тяжких муках, постигших богача за забвение бедных, чтоб и те, братья его, «не пришли на место мучения». Авраам ответил: «имеют книги Моисея и пророков – пусть слушают их». А на возражение богача, что очевидное чудо – если б кто из мертвых воскрес – скорее расположило бы их к покаянию, Авраам ответил: «если Моисея и пророков не слушают, то если бы кто из мертвых воскрес, не поверят».
В ужасное время, переживаемое нами, когда вера Христова подвергается стеснениям и преследованию, когда неверие широкой волной разлилось в народе, когда в безумном ослеплении по внушению противорелигиозной пропаганды проявились возмутительные кощунства над святынями[1], нередко приходилось слышать от верующих о каком-нибудь ярком чуде гнева Божия для вразумления неверующих и кощунников; приходилось слышать, что и сами нафанатизированные эти кощунники в какой-то дикой злобе бросали вызов чуду, надеясь на безнаказанность. И в этих случаях слова Авраама богачу служат ответом на такие желания: «имеют Моисея и пророков – пусть слушают их; если же Моисея и пророков не слушают, то если кто из мертвых воскреснет, не поверят»... Ведь не поверили же начальники иудейские, когда воскрес Господь. Воины прибежали к ним, рассказали о чуде. Что же? Книжники и первосвященники не пришли в ужас, что распяли Бога, что воскрес Тот, Которого они убили. Нет, они продолжали свою ложь. И когда при жизни Господь творил чудеса, тоже далеко не все веровали в Него.
Так и всегда. Есть чудеса и в наши дни; только мы их не видим, так же как не слышим евангельского слова. Кто, например, всматриваясь в свою жизнь, может сказать, что она проходит не без руководства Кем-то Незримым? Но этих ярких поражающих мысль чудес нет, потому что «имеют Моисея и пророков...»
Мы имеем даже более того – Евангелие, слова Самого Господа. Но внимаем ли мы им? Трогают ли они нас? Чувствуем ли их силу? Слышим ли их жизненность?..
А если нет, если вера наша не горит ярким пламенем от Божественного евангельского слова, то она не разожжется и от чуда: ведь и самое чудо Господь совершал-то только для тех, кто верил, готов был для чуда. «Веришь ли? – обыкновенно спрашивал Он. – Для верующего все возможно». И это потому, что неверующие Господу не могли понять и чуда...
Так, нам оставлено евангельское слово, как вполне достаточное для нашего убеждения, для полного вразумления, для нашей веры.
Надо только открыть сердце для восприятия этих божественных словес; надо постараться почувствовать силу учения Спасителя, уразуметь, в чем наша истинная, настоящая жизнь.
Только тогда, когда сердце наше станет открыто для понимания того, о чем вещает Евангелие, тогда откроются глаза наши и на чудеса. Тогда увидим, что и ныне Господь так же с любовью помогает людям, как помогал при земной жизни Спаситель, и что лишь слепота наша мешает нам чувствовать это.
Но тогда нам и не нужны будут чудеса как какие-то доказательства проявления Божественной воли... Евангельское слово будет вполне убедительно для веры.
Открый же, Господи, очи сердца нашего, да уразумеют словеса от Закона Твоего! Аминь.
Слово
в 22 неделю по Пятидесятнице в Казанском соборе 7/20 ноября 1921 г.
В апостольском чтении вы слышали, братие, сегодня, что «О Христе бо Иисусе ни обрезание что может, ни необрезание, но нова тварь» (Гал.6, 15).
Это значит, что для Господа не имеют никакого значения, видимого отличия и преимущества внешние наши качества, а единственно нужно наше обновление, возрождение…
Есть два рода людей, два направления мыслей и стремлений в них. Одно – возвышенное, стремящееся ко всему высокому, чистому, святому, полагающее целью стремление к Богу. Другое – ставящее в центре всего только себя, свои интересы, живущие только окружающим земным, и этим земным все оканчивающее. Последнее – многочисленно, особенно в настоящее время. Присущее по естественному порядку вещей и людям первого направления (отчасти), оно часто захватывает их, принижает их до того, что и они забывают о самом главном, об едином на потребу и схватываются об этом лишь тогда, когда становится поздно.
Сегодняшняя евангельская притча представляет нам примеры для людей того и другого направления: вот, с одной стороны, евангельский богач, живущий только для себя, в свое удовольствие, не помышляющий ни о чем возвышенном, сузивший свои интересы только земными удовольствиями, «веселяся на вся дни светло». С другой стороны, бедняк Лазарь, в терпении проводящий свои скорбные дни, живущий лишь Богом и надеждою на Бога, смиренный, кроткий.
Евангельская притча приподнимает завесу будущих судеб и говорит, что тот, кто жил в Боге, водворится в крове Бога Небесного («умер и отнес…»); а тот, кто жил здесь только в себя, а не в Бога богател, оказался «наг и сир пред Господом» и так скорбел и страдал, что просил помощи, и тут только спохватился, чтобы предупредить своих братьев, «да не и тии придут на место сие мучения».
Евангельская притча указывает эти два рода людей, указывает и способы духовного обогащения – это жизнь в Боге, жизнь в помощи Божией. Что это значит? Жить в Боге значит среди житейских интересов и забот не заглушать в себе искры света Божия, помнить Бога и Им освещать все пути жизни, крепко верить во всеблагой промысл Божий, как верил евангельский бедняк, спокойно перенося испытания, очевидно, нужные для очищения души; твердо верить и надеяться и на праведное воздаяние каждому по делам его, а соответственно этому и жизнь свою строить не по примеру евангельского богача, бессердечно думавшего только о себе, забывавшего других, больных, скорбящих, несчастных…
Сейчас жизнь у всех такова, что, может быть, больше чем когда-либо нам представляется случай проверить себя, свое упование, свое настроение, определить, к какому разряду людей мы относимся, уподобляемся ли евангельскому богачу, или бедняку Лазарю.
Сейчас много страданий, горя, бедствий. Казалось бы, теперь особенно нужна внимательность к ближнему, особенно широкая благожелательность ко всем, широкое сочувствие, сострадание, помощь хотя бы ласковым словом. А между тем как люди, особенно стали жестки, жестоки друг к другу, сколько грубости, насилия, притеснений, злорадства – вместо сочувствия и помощи. В этом аде мы еще больше увеличиваем страдания и горе ближних своим безучастием, а иногда даже и своим участием…
И вот евангельской притчей Господь напоминает нам об этом и устрашает нас примером евангельского богача. Господь напоминает нам, чтобы мы осмотрелись и сравнили, на кого мы похожи, к кому приближаемся, за кем идем: за живущим в Боге бедняком или за евангельским богачом, себялюбивым, бездушным, безучастным к горю ближнего. Ведь рано или поздно каждый из нас – отчасти как и евангельский богач; мысли его придут и к каждому из нас, но поздно – если придут в последний страшный смертный час, и вот тогда мы одумаемся, тогда придем в отчаяние: почему жизнь прошла так, а не иначе, но будет уже поздно…
О Боже, даруй нам «память смертную» и «умиление, смягчение сердца», да не с богачом осудимся, но со избранными Твоими удостоимся части в Царствии Твоем. Аминь.
Слово
в 22 неделю по Пятидесятнице в Морском Никольском Соборе 16 ( 3 ноября) 1924 г.[2]
Притча изображает страшную будущую жизнь, страдания грешников и духовную радость праведников... Богач в пламени, жажда, нет отрады и даже надежды. К общему мучению – Лазарь на лоне Авраама... Много назиданий...
Но обратим внимание на другое. В наше время часто слышно: «Да правда ли что все это будет; не для страха ли?» Ведь сколько людей сомневаются в будущей жизни. Главное основание для сомнений – в неизвестности. «Кто знает?..»
Посмотрим, откуда у нас вера в будущую жизнь. По-видимому, все в мире видимой природы убивает эту веру человека: везде разрушение, уничтожение, смерть. Как же могла родиться мысль, что за смертью следует жизнь, да еще вечная, безграничная? И еще – как эта мысль существует у всех людей, во все времена? Все народы – дикие и необразованные, неверные и просвещенные верою – все верят в будущую жизнь. Пройдите всю историю, и вы не найдете начала, с которого началась эта вера в бессмертие. Это потому, что эта мысль присуща духовной природе человека, вложена в него Самим Творцом.
Посмотрите на человека, вникните в его состав и скажите, для одной ли этой земли, на одну ли эту жизнь он создан? Все прочие твари так устроены, что довольны своей участью и спокойно исполняют указанное им назначение. Но человек – не то: он преисполнен великих сил, богатых дарований, обширных стремлений, а кругом его ничего не удовлетворяет, и он мучается тоской по чем-то неведомом, обращает взгляды вдаль в будущее. Если только здесь ему суждено жить, зачем в нем эта искра Божества, что зовет думою, и в ней такие возвышенные чувства, силы и желания, это стремление к неземному? Если только здесь он и кончает существование, отчего земля не радует его, не дает ему прочного счастья? Массу удовольствий имеет, а в душе человека пустота; богатые почести, а в результате – заботы, тщеславие... Отчего это, как не от того, что человек здесь гость, что он назначен для неба, там разовьются его силы, уяснятся вопросы, и он весь восстанет как природный житель будущей жизни. Да и может ли не быть будущей жизни?
Есть ли различие между добром и злом, чистотою, кротостью, любовью и неправдою, злом, невоздержанием? Не естественно ли ожидать, что добро будет торжествовать над злом? А так ли бывает? Как часто судьба больше благоволит к неправедному, чем к благочестивому. Кого не поражало несправедливое распределение участей на земле? Возможна ли такая несправедливость Премудрого, Всеблагого, Правосудного Бога? Должно быть, будущая жизнь должна быть чудом воздаяния, где справедливость царила бы. Должно быть, будущая жизнь – для Славы Бога и торжества этих тайных добрых дел, этих невинно пролитых слез, этих уединенных молитв, этих незримых миру скорбей. Должно быть, будущая жизнь – для осуждения и обличения пред миром темных дел зла, для торжества правды, справедливости.
Но сомневаются. Хотят не одних рассуждений, а свидетельств очевидцев. Кто, где, приходил оттуда?
Свидетель есть, и прежде всего Господь Иисус Христос. Он говорит о будущей жизни в Евангелии: «Истинно, истинно говорю вам: наступает время, и настало уже, когда мертвые услышат глас Сына Божия и услышав оживут (Ин. 5, 25)». Сестре Лазаря Он говорит: «Я есмь воскресение и жизнь; верующий в Меня, если и умрет, то оживет» (Ин. 11, 25). Саддукеям Господь ответил: «...заблуждаетесь, не зная Писаний, ни силы Божией. Ибо в воскресении ни женятся, ни выходят замуж; но пребывают как Ангелы Божии на небесах» (Мф. 22, 29–30). За Господом апостолы – Павел в Афинах: «Ибо Он назначил день, в который будет праведно судить вселенную, посредством предопределенного Им мужа, подав удостоверение всем, воскресив его из мертвых» (Деян.17, 31), тысячи мучеников, весело шедших на смерть, живших надеждою воскресения. Прислушайтесь, наконец, к собственному сердцу, и оно скажет вам, что есть, что будет другая, вечная жизнь.
Вот основание нашей веры в будущую жизнь.
Что же возражают против? «Неизвестна будущая жизнь». И только? Можно ли на этом шатком основании отрицать целую вечность?! И кто отвергает? – Неверующие в Божественные откровения. Но забывают, что вера – врожденное чувство. Увеличьте ее успехами знаний. Но пусть глубже узнают. Развращенные сердцем, им так спокойнее. Но стоят ли они доверия?
Пусть вера будет нашей путеводной звездой во всех обстоятельствах жизни, и тогда вера нас охранит от многого и наставит идти здесь, в этой жизни, по пути Христову и наследовать в будущей жизни обители небесные.
Аминь[3].