Перед тем, как говорить о вторичной литературе по миру Толкина, так называемых «апокрифах» Арды, наверное, стоит напомнить мнение самого Профессора о взаимоотношениях автора и созданного им мира. В сказке «Лист кисти Ниггля» (1939 год, еще до написания «Властелина Колец») он вывел главным героем художника, попавшего в собственную картину. Я процитирую этот отрывок целиком:

«Перед ним стояло дерево — его дерево, но законченное, если можно так говорить о живом дереве, с могучими ветвями и листьями, трепетавшими под ветром. Как часто представлял себе Ниггль этот ветер, но так и не сумел запечатлеть его на холсте.

- Вот это дар! — проговорил Ниггль. Он говорил о своем искусстве, о картине — и все же употребил это слово в его буквальном значении.

Теперь он заметил и лес, и снежные вершины на горизонте. И все это выглядело не так, как он когда-то рисовал, а скорее так, как он себе это представлял.

Подумав, Ниггль направился к лесу. Обнаружилась странная вещь: лес был, конечно, вдали, "лес на заднем плане", — и в этом-то заключалось его очарование, — и все-таки к нему можно было приблизиться, даже войти в него, и очарование не исчезало. Он и не подозревал, что можно войти в даль так, чтобы она не превращалась просто в окружающую местность. А теперь перед ним все время открывались новые дали, двойные, тройные, четверные, и чем дальше, тем сильнее влекли к себе. Целая страна раскинулась вокруг, уместившись в одном лесу или, если хотите, на одной картине. И наконец, совсем далеко — горы. Они как будто стояли на месте и вместе с тем приближались. Они были близко и далеко. Казалось, горы оставались за пределами картины. Они связывали ее с чем-то другим, словно там, за деревьями, находилась другая страна — новая картина».

Профессор, создавая Арду в окопах Первой Мировой и в кабинетах Оксфорда, предсказывал, что его работа будет продолжена. Но даже назвав медведя-оборотня Беорна в ранних черновиках «Хоббита» русским именем Medwed, он вряд ли подозревал, что «дорисовывать» его мир активнее всего станут в России.

Апокриф №1. Реванш Равновесия. «Кольцо Тьмы»

Роман «Властелин Колец» заканчивается победой Верных над Тьмой. Мордор пал, орки разбежались по горам, эльфы наконец-то вернулись на заокраинный Запад, а служившие Саурону люди Востока и Юга приняли руку короля Арагорна. А хоббиты вернулись восстанавливать свой Шир. Третья эпоха Арды завершена.

Но чем займутся победители через несколько поколений? И готовы ли люди Востока и Юга принять новый порядок Запада?

В конце 1980-х годов у молодого писателя Николая Перумова возникли эти вопросы, ответом на которые стала трилогия «Кольцо Тьмы» (1993 год издания).

Ведь не правда ли, для всех нас, с детства привыкших к геополитике Холодной войны, обидно, что Восток покорился Западу?

Переиграть Войну Кольца решился главный персонаж перумовской трилогии Злой Стрелок, он же Олмер из Дейла.

Дело было через 300 лет после падения Саурона. Подданные потомков Арагорна занимаются добиванием последних орков, край хоббитов погряз в мещанстве, и никто не замечает, что на границах ардийской Ойкумены подымается новая тень.

Хоббит Фолко с двумя гномами решает узнать, что же происходит в Средиземье, и в итоге понимает, что новым темным властелином пытается стать тот самый Олмер, собравший и сплавивший в одно утерянные кольца назгулов. А еще он узнает, что между Светом и Тьмой имеется Равновесие, персонифицированное в живущем далеко на Востоке Орлангуре, который является жителям Арды в образе Золотого дракона...

Вот тут мы остановимся и вспомним оксфордского профессора. В мире которого не было, конечно же, никаких драконов Равновесия (как и прочих сущностей, которыми Перумов заселил мир Арды: гурров, темных гномов, перьеруких и прочих порождениях собственной фантазии). В мире Профессора были, безусловно, ходячие деревья, волколаки, тролли и даже бессмертные эльфы, но вот идеи Равновесия не было. Мир сотворен Эру Единым, а все то, что принято звать порождениями Тьмы — есть искажение Его замысла. Какое же может быть равновесие между задуманным и искаженным?

Кроме столь грубого вмешательства в метафизику толкиновского мира, Ник Перумов допустил целый ряд фактических ошибок — например, путаницу в описанных у Профессора именах и топонимах, или ставших нарицательными «чешуйчатых кольчуг».

Книга Перумова разошлась большим тиражом, выдержала несколько переизданий, но собственной субкультуры не породила. В Петербурге первой половины 90-х какое-то время существовали «перумисты», но уже к концу 90-х флаг Олмера с черной трехзубчатой короной в белом круге посреди черного поля нельзя было увидеть даже на играх тех мест.

Ник Перумов позже стал писать книги по собственным мирам, а от «Кольца Тьмы» остался лишь анекдот с эльфийской расшифровкой его фамилии (на толкиновском языке эльфов — синдарине — «пер» означает «половина»).

Апокриф № 2. Летопись проигравших. «Черная Книга Арды» (ЧКА)

Вторая попытка переписать Профессора была куда успешней. Ее совершили в 1995 году две Наталии — Васильева и Некрасова, известные в ролевой «тусовке» как Ниенна и Иллет. В отличие от Перумова, они очень внимательно относились к деталям толкиновского мира, за исключением метафизики.

Эру (Эрэ по ЧКА) — вовсе не Единый Творец. И Мелькор, исказитель Арды — главный персонаж Черной Книги — не падший ангел. Оказывается, Арда — всего лишь один из миров во вселенной Эа, задуманный как застывший в предопределенности, а Мелькор — его избавитель от предопределения, восставший против демиурга Эрэ и в пику ему сотворивший людей свободными. И даже само имя Мелькора, которое у Профессора расшифровывается как «восставший в мощи», по ЧКА означает «любовь к миру».

Кроме Мелькора, центральным персонажем в книге выведена Элхе, эльфийка, влюбленная в Мелькора и обреченная на новые воплощения в поисках своего Учителя. В ролевом сообществе ходил слух, что Ниенна — и есть нынешнее воплощение той Элхе.

«Темные» эльфы, пошедшие еще в Предначальную эпоху на службу Мелькору, Эллери Ахэ — одно из самых привлекательных для поклонников нововведений в этнографию Арды, сделанных авторами ЧКА. Мелькор дал им множество знаний, а главное — свободу уйти из Арды в другие миры Эа, подобно душам людей. Мир Эллери до Войны Могуществ и первого пленения Мелькора — это мир свободного творчества, бесконечного познания мироздания и любви (последнее понятие на разработанном Ниенной языке «ах'энн» может выражаться семью разными словами).

Прочая фактология толкиновских книг в ЧКА, в целом, соблюдена. Но это — летопись проигравших. Слуги Валар — ангелов, преданных Эрэ — уничтожают твердыни Мелькора, распинают на белых скалах его первых учеников, Эллери Ахэ, а потом уничтожают в Войне Гнева весь континент, где Мелькор пытался жить вопреки предпетому Замыслу. Впрочем, во втором издании книги (написанном уже одной Ниенной) эту тектоническую катастрофу устраивает сам Мелькор, не могущий справиться с собственным гневом, но на его оценку автором это никак не влияет.

Печатная версия книги кончается Войной Гнева и поражением Мелькора, но в Интернете были выложены отрывки, описывающие последующие эпохи — когда дело Мелькора во Вторую и Третью эпохи Арды пытается продолжать его верный ученик Гортхауэр, известный в Средиземье под именем Саурон...

Когда я в 1997 году впервые услышал от своего одноклассника о ЧКА, он охарактеризовал ее так: «Там у воинов слезки по щекам текут, книга очень женская, но зато — там говорят, что нас, людей, Мелькор сотворил».

Это исчерпывающая характеристика. Субкультура «чернокнижников» состояла и состоит из тех, кому понравилась сентиментальность, вписанная в условно-средневековый мир, и тех, кому понравилась идея о том, что люди свободны от предопределения и от Творца мира, в котором им случилось родиться. Обе мотивации сочетаются — так, как сочетались они в куртуазной культуре Лангедока 13-го века или в определенных кругах нашего, русского Серебряного века 100 лет назад.

«Ниенновские девочки» из Нескучного сада с мировой скорбью в глазах стали нарицательным понятием в ролевой «тусовке» конца 90-х — начала нулевых. Они есть и сейчас. Но вот тандем авторов ЧКА распался.

Апокриф №3. Отрицание отрицания. «Исповедь стража» и «Великая игра»

В 2000 году вышло переиздание «Черной Книги Арды». На нем стояла одна фамилия — Васильевой (Ниенны). В это же время Некрасова (Иллет), полностью переменившая свои взгляды и принявшая православное крещение, написала книгу «Исповедь стража», в которой тезисы ЧКА изнутри мира Средиземья разбивались человеком Четвертой эпохи Арды, гондорским контрразведчиком Галдором. Галдору в руки попадает древний список, в котором по ходу повествования узнается та самая, первая ЧКА, попадает вместе с его носителем, неким Борондиром. В ходе допросов Борондира и чтения манускрипта у Галдора возникают вопросы, на которые он пытается найти ответы. В своих исканиях он уезжает из Гондора в Харад, где разворачивается действие второй части книги Некрасовой — «Великой игры» (2005 год).

Собственно, «Игра» — это не столько история Галдора, являющаяся просто литературным обрамлением, сколько узнанная им история назгул, девяти великих людей, принявших во Вторую эпоху Арды у Саурона кольца власти.

А для читателя из нашего мира «Исповедь» и «Игра» — это дискуссия обратившейся Иллет с Ниенной и с самой собой образца 90-х. Выясняется, что ЧКА — это обман, ложная история, созданная то ли самим Мелькором, то ли поздними нуменорцами. Что путь Мелькора и Саурона, противостояние Единому — это путь к гибели. Что истинная свобода людей — это свобода отказаться от заманчивого предложения ложного бессмертия, которую предлагает Тьма.

Книги Иллет не получили той популярности, которая была у ЧКА или даже у Перумова, но породили целый жанр «третичной» литературы — где в качестве внутримировых источников использовались тексты не только Толкина, но и его продолжателей.

Апокриф №4. Возвращение героев. «По ту сторону рассвета»

Апофеозом «третичной» литературы» стала книга Берена Белгариона (псевдоним днепропетровской писательницы-католички Ольги Чигиринской) «По ту сторону рассвета» (далее ПТСР), изданная в 2003 году. Чигиринская, в отличие от прочих апокрифистов, обращается не к лежащим за рамками основных текстов Толкина сюжетам, а к самой известной истории из «Сильмариллиона» — истории человека Берена, который ради руки возлюбленной, эльфийки Лутиэн, похищает у Мелькора Сильмарилл — камень, наполненный первозданным светом. 19-я глава «Сильмариллиона», занимавшая у Профессора несколько десятков страниц, превратилась в увесистый двухтомник ПТСР, содержащий подробные сведения о культуре, верованиях, общественном устройстве и экономическом развитии народов Арды в Первую Эпоху. Основная сюжетная линия сохраняется, но обрастает множеством подробностей. «Третичность» же ПТСР выражается в использовании для описания «темных» народов, служащих Мелькору, фактологии ЧКА. Впрочем, как выясняет Берен в ходе своих странствий, метафизика «темных» — ложь, а сами они, даже самые благородные, — всего-навсего марионетки Мелькора, постоянно открытые для телепатического контакта с ним. Берен выходит из всех испытаний с укрепившейся верой в Единого, и именно молитвенное обращение к Творцу и раскаяние в прежних грехах помогает ему взять Сильмарилл, свет которого должен сжигать нечистую плоть.

Красной нитью проходит через роман тема «эстель» — надежды-без-надежды, единственной опоры героев в противостоянии с, казалось бы, непобедимым Мелькором. Надежды на то, что Творец не оставит своих детей.

Открытая апологетика христианства сочетается в ПТСР с достаточно вольной лексикой и описанием сцен, не очень привычных и приличных для литературы «Средиземья и окрестностей». Поэтому выход книги вызвал волну дискуссий и разделение поклонников Толкина на ярых сторонников и столь же ярых противников подобного прочтения истории Берена и Лутиэн.

Однако, круг апокрифов замкнулся — от отрицания основных принципов толкиновского мироздания и ниспровержения положительных героев писатели вернулись к апологии Единого Творца и защите христианских мотивов, которые сам Дж.Р.Р., безусловно, считал важной и неотъемлемой частью созданного им мира.