Жизнь и труды Петра Евграфовича Ковалевского (1901-1978), замечательного летописца истории русской эмиграции ХХ века, остались на долгое время в тени известности и оригинальности двух его младших братьев Максима (1903-1988) и Евграфа (1905-1970), основателей и вдохновителей церковного движения, получившего впоследствии название Католическо-Православной Церкви Франции (Eglise catholique orthodoxe de France, ECOF). Это движение выросло из принятых в 1936 году в общение Русской Православной Церковью Московского Патриархата православных приходов западного обряда.[2] В начале 1960-х годов некоторая часть этих приходов, во главе с рукоположенным в 1937 г. в сан священника Евграфом Ковалевским, покинула юрисдикцию Русской Православной Церкви и отправилась в «свободное плавание». Будучи в 1964 г. хиротонисан еп. Иоанном (Максимовичем) во епископа Сан-Денисского, Евграф Ковалевский объявил о создании новой Церкви, став ее главой, а Максим Ковалевский — талантливый композитор, — стал ее музыкальной душой.[3]
Петр Ковалевский не последовал за братьями и до самой своей смерти оставался верным епархии «рю Дарю» — Экзархата православных русских приходов в юрисдикции Константинопольского Патриархата, не порывая при этом отношений с братьями и всегда им помогая по мере своих сил. Сегодня, когда еще не завершена публикация «Дневников (1918-1959)» и писем Петра Ковалевского невозможно дать полную картину его участия в церковной жизни того времени; историкам остается лишь базироваться на свидетельствах, некоторых автобиографических сведениях и библиографии его трудов.[4] И пусть история пути, по которому следовал Петр осталась более скромной и менее известной, нежели чем история его братьев, мы смело можем сказать, что это была история жизни, целиком посвященной служению Церкви и делу сближения христиан различных традиций и культур.
Родившийся в 1901 году, Петр вместе с братьями получил начальное религиозное образование в кругу семьи. Родители открыли сыновьям универсальные ценности христианской веры: кафоличность, межконфессионализм, гуманизм. Формированию такой открытости в детях немало способствовало также и то, что одной из гувернанток в семье была немка лютеранка, а преподавательницей французского — кальвинистка из Швейцарии. С самого детства их родными языками были русский, французский и немецкий. Давая детям первые уроки катехизиса, мать читала им Священное Писание Ветхого и Нового Завета и познакомила с трудами Лютера, Кальвина, Паскаля, Боссюе, Шатобриана. «Вопреки крайне поверхностной религиозности, которая преобладала тогда в нашей среде, — вспоминает Максим, — у матери были очень глубокие и осознанные знания религии. Историк по образованию, она здраво размышляла над всеми pro и contro тогдашнего христианства и понимая ценность подлинной традиции, она испытывала отвращение ко всякому ханжеству и лицемерию».[5] Их отец, известный государственный деятель и специалист в области народного образования, принимал активное участие в работе Поместного Собора 1917-1918 гг.
В то время как революция 1917 года крушила все прежние устои и идеалы, Русская Церковь явилась в глазах трех подростков единственной непреходящей реальностью. Они влюбляются в Литургию и начинают принимать участие в богослужениях; связанные между собой крепкой дружбой Максим и Евграф, пробуют свои силы в написании икон и церковном пении. Во время пребывания Ковалевских в Харькове, архиепископ Антоний Храповицкий — родственник семьи и превосходный литургист, — знакомит мальчиков с традицией монашеского богослужения и, несмотря на их юный возраст, допускает посещать свои лекции в семинарии. Идея того, что древняя литургия Отцов, неразделенной Церкви как нельзя лучше выражает общую веру и может объединить христиан, станет позднее константой в церковной деятельности трех братьев.
Прибытие Ковалевских во Францию в начале 1920 года было отчасти похоже на возвращение домой: Франция, где семья владела виллой в Болье-сюр-мер и где они все говорили на языке, была уже для них как вторая родина. В Ницце, где они живут первое время, братья сразу же включаются в литургическую жизнь. Евграф, которому в ту пору было всего пятнадцать лет, увлекает за собой старших братьев предпринять паломничество на Леринские острова к алтарям христианских святых первых веков. «Раз Богу было угодно поселить меня во Франции, — напишет он позднее, — я хотел раскрыть православную святость этой страны и показать русским, как западникам, так и славянофилам, что есть не только Святя Русь, но и Святая Франция».[6] Для него, Православие, прибывшее во Францию должно было возобновить древние традиции неразделенной Церкви: Православная Церковь, пришедшая с Востока не может быть во Франции «в изгнании», она должна преодолеть свои национальные юрисдикции и «произвести вновь традицию неразделенной Церкви на самом Западе, запитаясь от сокрытых вечно живых источников (...), а не только через внешний вклад, принесенный вновь с Востока».[7] Это стало главной идеей Православной Церкви западного обряда, которую Евграф создаст позднее со своим братом Максимом.
Между тем, заметив глубокие познания Петра в Литургии, архиепископ Евлогий, управлявший в то время русскими приходами во Франции, просит его в 1921 г. организовать и взять на себя руководство архиерейским штатом церковнослужителей. Вместе с братьями и еще несколькими друзьями, Петр собирает вокруг Церкви русскую молодежь, чтобы приготовить их к служению чтецами, певцами, прислужниками и иподиаконами. Они принимают участие в праздничных богослужениях в Ницце, Париже, Медоне, Кламаре, помогают в строительстве и украшении новых храмов, сопровождают священников во время их поездок в провинцию.
Основными «принципами работы» штата церковнослужителей были:
«1) Твердое соблюдение основ
православной веры, церковности и церковного устава;
2) Ответственность каждого
работника, особенно перед лицом инославия;
3) Привлечение инославных в Православные храмы на
богослужение».[8]
Последнее пункт программы может немного удивить: привлекать инославных христиан в православную церковь в надежде их обратить в Православие или же имеется в виду просто их приглашение познакомиться с богатством восточной Литургии? Составленное Петром Ковалевским и неоднократно впоследствии переиздававшееся,[9] «Краткое руководство для посещающих православное русское богослужение», предназначенное неправославным христианам и в первую очередь католикам, ясно показывает, что, в действительности, каких бы то ни было помыслов о прозелитизме там вовсе не было: «Это пособие не имеет никаких намерений, — пишет автор в введении, — кроме как облегчить понимание обрядов тем, кто интересуется богослужениями в русских храмах»[10].
В тот же самый период, до начала Второй мировой войны, Петр создает «Общество ревнителей Патриаршества», целью которого была популяризация в Русской Церкви решений Поместного Собора 1917-1918 гг. Он становится членом многочисленных братств и молодежных православных движений, а также принимает активное участие в деятельности «Русского студенческое христианское движение» (РСХД) и «Французского общества друзей Православия». Насколько это возможно, Петр Ковалевский всячески уклоняется от попыток втянуть Церковь в политику: «Я понял, что политика не созидает, а разрушает, не объединяет, а разделяет русских людей; меня же влекла всегда строительная работа и объединение. Объединяющими силами в зарубежье явились русская культура и православная вера, и с того момента, когда я это осознал, единственной моей целью в работе с детьми, юношеством и студенчеством, стала борьба за русскую культуру, за ее преемственность в новых поколениях, их воцерковление и объединение всех русских на почве культуры и Церкви».[11]
Наряду с преподаванием в лицее Мишле в Париже и на кафедре русского языка Университета Сорбонны, Петр Ковалевский преподает латинский язык в основанном в 1925 г. Свято-Сергиевском Православном Богословском Институте. Со своими друзьями, Андреем Мейендорфом (талантливым геологом, трагически погибшим в одной из своих экспедиций в 1942 г.) и Александром Шмеманом, он организует в 1936-1940 гг. курсы для православной молодежи трех юрисдикций: Московского Патриархата, экзархата русских приходов в юрисдикции Константинополя и РПЦЗ. После войны он становится также профессором, а затем и деканом Богословского Института святого Дионисия, созданного его двумя младшими братьями Евграфом и Максимом.
Начиная с 1935 года преподавательская деятельность Петра Ковалевского вводит его в контакт с экуменически настроенной католической средой. «До этого времени, — вспоминает он позднее, — неразумность поступков некоторых католических священников сделала контакты между православными и католиками довольно трудными. Отношения восстановились лишь благодаря посредству мирян, в особенности же из университетского круга. Они встречались под крышей гостеприимного дома Жака и Раисы Маритен в Медоне, городе, который играл очень важную роль во французско-русских культурных связях».[12] Позднее, «в поездках по французским университетским центрам и католическим высшим школам, я прочел серии докладов о Православии, которые были встречены повсюду с большим вниманием и сочувствием. Результатом этих поездок явилась необходимость оформить, в понятной для западного ума форме, Православное вероисповедание и составить библиографию всего того, что было напечатано о Православии по-французски и дать краткое изложение православной точки зрения на вопрос о возможности единения Церквей... Главная трудность в моей работе заключалась в недостатке времени. У меня, все эти годы, было одно желание, чтобы день продолжался не двадцать четыре, а тридцать шесть часов......»[13].
Можно сказать, что весь остаток жизни Петра Ковалевского был посвящен, в большей части, этой популяризации православной русской культуры в католической среде и ее ознакомлении с Православием. В этом он видел свое служение единству Церкви. К концу войны, в декабре 1944 г., Петр Ковалевский был назначен генеральным секретарем только что созданного «Межправославного комитета экуменического действия». Включая в себя представителей всех трех русских юрисдикций и настоятелей всех православных приходов Парижа, этот комитет имел свой целью:
«1. Утверждать единство православного мира перед
лицом христиан других конфессий и светского общества
2. Объединять и направлять православные
инициативы, служащие делу примирения христиан
3. Объективно информировать инославных христиан о
жизни и учении Православной Церкви».[14]
Ежегодные собрания этого Комитета (назовем лишь темы некоторых: «Православное единство» (январь 1944 г.), «Единство христианского мира» (январь 1945 г.), «Свидетельство Православия на Западе» (1946 г., с участием о. Ива Конгара и Александра Шмемана) проходили обычно в конце декабря — начале января, в рамках «Недели молитв о единстве христиан», охватившей с 1935 г. трудами католического священника из Лиона — аббата Поля Кутюрье, поистине весь христианский мир. Петр Ковалевский познакомился с о. Полем в 1946 г., что привело к их глубокой и прочной дружбе на всю жизнь. В своем воспоминании об этой дружбе, он позднее напишет, что каждая встреча с аббатом Кутюрье оставляла в нем «очень глубокое впечатление благости и горения».[15]
В одной из своих статей Петр Ковалевский объясняет какие же он видит средства для достижения желанного восстановления христианского единства.[16] Прежде всего, это совместная молитва, которая всегда должна сопровождаться рассказом о традициях и духовности Востока и Запада. «В этом духовном сближении, — полагал он, — западные монашеские ордена, с их живым благочестием, зачастую так близким православному духу, могли бы играть очень важную роль»[17]. Необходимо также изучать Литургию и творения святых Отцов неразделенной Церкви. Затем, крайне важно активизировать соработничество — богословское, социальное и приходское между Церквами. Наконец, — кропотливая работа богословских комиссий. Петр Ковалевский радовался каждому новому переводу творений восточных Отцов и текстов византийской литургии на французский язык.[18] Он сожалел между тем, что интерес, в большей части случаев, проявлялся лишь одной стороной: «Запад... не изучен православными и остается таким же мало знакомым, как 25 лет тому назад». Для него, чтобы лучше узнать друг друга — надо встретиться, чтобы понять друг друга — надо любить, и тогда правда Божия и единство Церкви откроются в нас.
Эти идеи могут нам сегодня показаться очевидными, но, к сожалению, — и история тому свидетельница, — в то время они разделялись далеко не всеми. Говоря об этом, нельзя не упомянуть встречу в 1944 г. братьев Ковалевских c основателем монастыря Шеветонь о. Ламбером Бодуэном, бывшим в то время в изгнании во Франции.[19] Вместе с другими католиками, такими как Габриель Марсель, Мари-Мадлен Дави[20] и о. Луи Буйе, о. Ламбер Бодуэн стал одним из первых преподавателей нового Православного Богословского Института святого Дионисия. В первом учебном 1944-1945 году о. Ламбер прочел в институте 10 лекций по западной литургике и литургии галликанского обряда. К сожалению в начале 1946 года начальство о. Ламбэра, которое за ним бдительно следило[21], приказало ему прекратить это сотрудничество. Сообщая о. Евграфу Ковалевскому это печальное решение, о. Ламбэр Бодуэн заканчивает письмо словами: «Отсутствие не означает забвения»[22]. Действительно, крепкая и искренняя дружба между о. Ламбэром и братьями Ковалевскими (как и с семьей Лосских) продолжалась всю жизнь. Петр Ковалевский вел обширную переписку с шеветоньскими монахами, часто бывал в монастыре, публиковал свои рецензии в монастырском журнале «Иреникон» и регулярно участвовал в ежегодных экуменических конференциях, организуемых Шеветонем. Без сомнения, благодаря именно этой дружбе, он и завещал монастырю окончательную версию своих «Дневников», первый том которых был недавно издан.
Все, кто знали Петра Ковалевского, и православные, и католики отмечали в первую очередь его верность дружбе, бескорыстие и его безграничную преданность Церкви. Конечно, он не был богословом такого ранга, как его современники В. Лосский или оо. С. Булгаков, А. Шмеман и И. Мейендорф. Он довольствовался малым: в простых выражениях объяснял вопрошающим веру своей Церкви. Будучи внимательным к знамениям своего времени, он объединил таким образом многих христиан. Как историк, он был скорее летописцем, чем исследователем. Не на многие его работы можно встретить ссылки у сегодняшних авторов. Если историки и вспомнят о нем в будущем, то это будет в первую очередь благодаря его бесчисленным заметкам и некрологам в еженедельнике «Русская мысль» (их около 1800!) и, безусловно, его «Дневникам», которые есть настоящая «Повесть временных лет» русской эмиграции ХХ века. Как монах-летописец Нестор, Петр Ковалевский смиренно посвятил всего себя служению своему народу и своей Церкви.
Одно из самых лучших свидетельств о нем, нам было
оставлено его братом Максимом, которое я хотел бы процитировать в заключении:
«Чтобы понять эту почти влюбленную преданность Петра Церкви, не надо забывать,
что он принадлежал к поколению, отрочество которого пришлось на первые годы
русской революции. В мире, политические, социальные и культурные основы
которого рушатся, лишь только одна Церковь жительствует. Она открывается как
новая реальность, как единственное Присутствие. Ее любят с ее красотами и с ее
слабостями; одни возвышают, другие смущают. Эта любовь может быть сравнима с
чувствами рыцаря к своей даме сердца: ей восхищаются, ей служат, ее защищают.
Это через нее обретают Бога, ближнего, а также космос и весь мир на пути к
Преображению».[23]
«Церковь и время», № 3 (32), 2005
٭ ٭
[1] Петр Евграфович Ковалевский, Дневники 1918-1922. Том I, Подготовка текста, предисловие и комментарии Н. П. Копаневой, Санкт-Петербург, Европейский Дом, 2001 г., 574 стр., ISBN 5-8015-0117-7. Мы надемся, что издатели, при подготовке к печати следующих томов, учтут критическую рецензию И. В. Сахарова: Летопись жизни Российского Зарубежья: Петр Евграфович Ковалевский (1901-1978) и его Дневники. К выходу в свет первого тома. В: Берега. Информационно-аналитический сборник о «Русском зарубежье». Выпуск 1 (2002), С. 5-24.
[2] Об истории существования западного обряда в Православной Церкви смотри: Alexis Van Bunnen. L'orthodoxie de rite occidental en Europe et aux Etats-Unis. Bilan et perspectives. In : Irénikon. №54 (1981), P. 53-61, 211-221, 331-350 и Maxim Kovalevsky. Orthodoxie et Occident. Renaissance d'une Eglise locale. L'Eglise orthodoxe de France. Paris, Carbonnel, 1990.
[3] О братьях Ковалевских смотри: Madeleine Kovalevsky. Maximе Kovalevsky, L'homme qui chantait Dieu. Paris, Osmondes. 1994.
[4] Cмотри: Bibliografie. In : LXX ans P. E. Kovalevsky. Paris, 1972.
[5] Madeleine Kovalevsky. Указ. соч. С. 36.
[6] Там же. С. 71.
[7] Там же. С. 73.
[8] Петр Ковалевский. Краткая памятка о работе Митрополичьего штата церковнослужителей. 1921-1941. Машинопись. Архив Амэ-Шеветонь (AAC), фонд П. Ковалевского. № 143.
[9] P. Kovalevsky. Petit guide liturgique à l'usage de ceux qui fréquentent les services dans les églises orthodoxes russes. Paris 1938 (1940, 1945, 1953).
[10] P. Kovalevsky. Petit guide liturgique... P. 3.
[11] Петр Ковалевский. Краткий отчет о работе за рубежом России (1920-1942). Машинопись. Архив Амэ-Шеветонь (ААС), фонд П. Ковалевского. № 147.
[12] Pierre Kovalevsky. La dispersion russe à travers le monde et son rôle culturel. 1951. P. 36.
[13] Петр Ковалевский. Краткий отчет... C. 7-8.
[14] См.: P.Kovalevsky. Unité Orthodoxe. Cahiers publiés par le Comité interorthodoxe d'Action Œcuménique de Paris. (I. buts et activités du Comité interorthodoxe), 1946.
[15] П. Е. Ковалевский. Памяти архимандрита Павла Кутюрье. В: Русская мысль. №543 от 8 апреля 1953 г. С. 4; см. также: Maurice Villain. L'Abbé Paul Couturier, Apôtre de l'Unité chrétienne. Souvenirs et documents. Tournai, Casterman. 1959. P. 108-109.
[16] P. Kovalevsky. L'Unité de l'Eglise. I. Rencontres avec l'Occident. Chauny, 1943 (1946²).
[17] Там же. С. 11.
[18] Первые переводы византийской литургии, сделанные в монастыре Амэ-сюр-Мюз (Шеветонь) к тому времени только что вышли из печати.
[19] R. Loonbeek, J. Mortiau. Un pionnier, Dom Lambert Beauduin (1873-1960). Liturgie et Unité des chrétiens. Tome II. Louvain-la-Neuve, Chеvetogne, 2001. P. 1257.
[20] Marie-Madeleine Davy (1921-1998) - Философ-медиевист, специалист по латинскому средневековью.
[21] о. Ламбер Бодуэн был отстранен от настоятельства монастыря Амэ-Шеветонь и сослан во Францию за отказ превратить, основанный им монастырь в «школу по подготовке католических миссионеров для России»
[22] R. Loonbeek, J. Mortiau. Un pionnier, Dom Lambert Beauduin... P. 1258.
[23] Maximе Kovalevsky. Pierre Kovalevsky (1901-1978). In mеmoriam. In: Présence orthodoxe. 1979. №40, P .28-32.