Медитативные практики получили наибольшее развитие в буддизме и индуизме. Для отвлечения от суеты бренного мира (сансары) и от страдания, вызваннго привязанностью к нему, были разработаны практики работы с сознанием и его изменёнными формами, а также описание этих форм. Причём к сознанию были отнесены восприятие, мышление и память. Эти практики и их «теоретическая» часть тщательно описывались в сутрах (текстах, пересказанных со слов Будды его учениками) и шастрах (этико-философских трактатах). Там же поимённо фиксировалась цепочка передачи знания. Развитие шло путём накопления комментариев на коренные тексты, комментариев на комментарии и т. д.
Использование изменённых форм сознания присуще и другим религиям. Так, авторы относят к психотехникам пост, молитвы, сенсорную депривацию (затворничество), чтение мантр, ритуальные пляски и др. В рамках европейской науки линия работы с изменённым сознанием проходит от Парацельса, Ф.А. Месмера, аббата Фария, Ж. Шарко, Г. Бернгейма, В.М. Бехтерева к Эриксону.
Если в классическом гипнозе цель достигается монотонностью речи, фиксацией глаз пациента на зрительном раздражителе, в результате чего из-за утомления рецепторов происходит торможение второй сигнальной системы, то Эриксон работает с вторичными образами. Через включение вторичного образа пациент отключается от раздражителей внешнего мира, и требуется незначительный толчок, чтобы перевести его в полностью воображаемый мир. Аналогично в буддизме внешний мир удаляется из сознания путём сужения последнего через концентрацию на монотонных действиях: дыхании, действиях мышц при ходьбе и т. д. Концентрация внимания ведёт к остановке потока сознания, и пациент, как правило, воспринимает однородно окрашенное пространство, цвет которого определяется его эмоциональным состоянием.
Авторы отмечают, что в православном исихазме используется сходная практика «трезвения», когда для достижения определённого состояния ума рекомендуется внимательно наблюдать за дыханием, чуть задерживая его. Концентрация внимания на сердце вызывала поток белого света, который исихасты толкуют как эманацию Божественной энергии («Фаворский свет»).
Следует отметить, что в тантрическом буддизме концентрация часто направлена на конкретный объект (йидан). Идентификации способствуют мантры (звуковые символы сакрального смысла) и мудры (ритуальные символические жесты). Причём мантры лишены личностной составляющей, присущей христианству. Для понимания природы буддизма важно отметить природу существ, являющихся йиданами для практикующих. Если в христианстве явление образа Богоматери или святого Николая Угодника воспринимаются как экстраординарные события, где реальность этих фигур несомненна, то для буддиста медитация над йидам – каждодневная практика, а вопрос о форме существования йидама имеет разные ответы для буддистов разных степеней постижения. Таким образом принцип иллюзорности бытия распостраняется и на образы божества. Нет такой вещественной субстанции как йидам. Настоящие миры Будд также не обладают реальным существованием. Авторы считают, что такая трактовка йидама перекликается с понятием интроекта в психоанализе. Согласно теории Фрейда образ значимого другого выступает эталоном (своеобразным йидамом) в процессе социализации ребёнка. В этом случае идентификация идёт на неосознанном уровне, в отличие от целенаправленной практики буддиста.
Религиозные практики и медитации показали, что помимо опосредованного языком канала восприятия существуют каналы прямого, неопосредствованного знания. Такое знание имеет две формы: горизонтальную (интуиция) и вертикальную (медитация и полное прекращение ментальной активности). Интуиция или эмпатия позволяют ощутить боль и страдание другого, прочувствовать его эмоциональное состояние. В медитации созерцающий теряет в объекте мышления его форму и различия. Теряя феноменальную природу объекта, индивид раскрывает в себе ноуменальную реальность мира.
Медитация останавливает поток сознания и все возможные формы категоризации, в том числе и категоризацию собственного «я». Процесс декатегоризации «я» снимает стереотипы привычных форм сознания, значимость «я». Изменённые состояния сознания ведут к изменению форм категоризации мира, себя, других. Этот процесс когерентен проблеме духовности, под которой авторы понимают обретение смысла жизни через включение её в контекст чего-то большего, чем сама жизнь. При таком подходе феномен духовности перестаёт быть только религиозным, считают авторы. Медитативные практики через расширение границ идентичности позволяют индивиду выйти на новый для него уровень: христианину ощутить присутствие Бога, буддисту ощутить свободу от сансары, учёному заглянуть в возможные формы бытия.