Стремясь к единству: экклезиология РПЦЗ в отношении Московского Патриархата (1927–2007 гг.)

Начало XX века было ознаменовано трагическими событиями для России, в целом, и Российской Православной Церкви, в частности. Одним из испытаний, выпавшим на долю Русского Православия, стало разделение Церкви в Отечестве и Церкви Заграницей. Автор статьи предлагает подробную хронологию событий и анализирует изменение динамики отношений между РПЦЗ и Московским Патриархатом.

Статья

Религия и мир Церковь и государство

История Церкви История Русской Православной Церкви Новейший период истории Русской Православной Церкви

Практика Церковное право

История Церкви История Русской Православной Церкви

Вступление

История Православной Церкви учит нас, что церковные разделения наиболее трудно преодолеваются в случае, когда одна из сторон убеждена, что разделение имеет догматическое обоснование. Без того, чтобы углубляться в древнюю историю, достаточно вспомнить разделения, связанные со старообрядцами в XVII веке или греческими старостильниками в XX.

Разделения, происшедшие из-за так называемых политических причин, сравнительно легче исправить. Под «политическими причинами» я понимаю разделения, ставшие реакцией на внешние обстоятельства, такие как политические конфликты. Даже если в течении времени разделенные общности и пытаются наделить разделение догматическими различиями, подлинные политические причины этого разделения облегчают восстановление общения. Ярким тому примером служит восстановление общения в 1992 году между ветвями Сербской Православной Церкви в отечестве и рассеянии.

Состоявшееся 17 мая 2007 года примирение между Московским Патриархатом и Русской Православной Церковью Заграницей (РПЦЗ) дает нам возможность исследовать наиболее близкую к нам по времени модель примирения двух церковных общин, разделенных политическими факторами. В настоящей статье[1] я исследую экклезиологию РПЦЗ в отношении Московского Патриархата чтобы понять, какие позиции затрудняли сближение и что может послужить будущему единой Русской Церкви.

Чтобы объяснить недавнее восприятие Московского Патриархата в Русской Зарубежной Церкви, я кратко обозначу исторические этапы, влиявшие на воззрения РПЦЗ. Помимо этого я также рассмотрю соборные постановления РПЦЗ и другие представительные документы с 1923-го до 2006 года.

Экклезилогические направления РПЦЗ явились отражением конкретных политических процессов, происходивших на родине:

теория децентрализации имела место в ответ на попытки советской власти установить контроль над Православной Церковью;
тактика руководства Московского Патриархата, направленная на сохранение высшего церковного управления посредством компромисса с советскими властями, послужила причиной того, что РПЦЗ воспринимала его архиереев как «плененных»;
представители всех церковных ветвей чаяли Всероссийского поместного собора, находящегося в преемстве с собором 1917-18 гг., должного подвести итог советском периоду истории Русской Церкви.

Церковь в изгнании и Церковь на родине (1920–1959)

В 1919 году Южно-Русский церковный собор основал в Ставрополе Высшее Церковное управление на юге России (ВЦУЮР). Во время Гражданской войны председатель этого ВЦУ архиепископ Таврический Димитрий (преподобноисповедник, схиепископ Антоний Абашидзе, +1942) с большинством своих архиереев не последовал в эмиграцию, из Крыма в Стамбул. В Стамбуле эмигрировавшие члены ВЦУЮР были возглавлены старейшим среди беженцев архиереем — митрополитом Киевским и Галицким Антонием (Храповицким).

После своей эвакуации из России епископы продолжали считать себя в юрисдикции Русской Православной Церкви. 6 декабря 1920 года члены ВЦУЮРа провели заседание на зашвартованном в стамбульской гавани корабле «Великий князь Александр Михайлович». Обсуждение было сосредоточено на том, что может предпринять ВЦУЮР для окормления русских беженцев, принимая во внимание невозможность поддерживать сношения с священноначалием Русской Православной Церкви. Таким образом было основано Высшее церковное управление за границей (ВЦУЗ).

Несмотря на то что ВЦУЗ было основано за пределами канонической территории святейшего патриарха Тихона, он тем не менее благословил его деятельность на территории Вселенского Патриархата[2].

В тоже время русские архиереи за границей полагали себя находящимися в ведении церковной власти на родине. Один из документов, принятых Первым Всезарубежным Собором (1921 г.), гласил что собор признает себя в подчинении святейшему патриарху Московскому и всея Руси[3]. Одновременно все указы ВЦУЗа начинались стандартной фразой: «По благословению святейшего патриарха Московского и всея Руси». Таким образом члены РПЦЗ не мыслили свою церковную организацию независимой от патриарха Тихона или церковного управления в России. Однако последующие весьма различные обстоятельства жизни в рассеянии и отечестве привели, соответственно, к весьма разным церковным мировоззрениям. 5 мая 1922 г. под нажимом шестого секретного отдела ОГПУ (курировавшего РПЦ)[4] патриарх Тихон вместе со Священным Синодом и Высшим Церковным Советом выпустили указ о роспуске ВЦУЗ.

Чтобы освободить патриарха Тихона от ответственности за эмигрантское духовенство, 2 сентября 1922 г. Архиерейский Собор РПЦЗ постановил распустить ВЦУЗ. Этот же собор учредил Архиерейский Синод Русской Православной Церкви Заграницей, существующий до сего дня. Основанием для этого учреждения послужил eказ святейшего патриарха Тихона, Священного Синода и Высшего Церковного Совета за номером 362 от 20 октября 1920 г.[5]. Этот указ предписывал децентрализацию церковного управления в Русской Церкви в период политической смуты.

30 июня 1923 г. патриарх Тихон был освобожден из заключения. В различных заявлениях, появившихся в советской печати, он осуждал антисоветскую политическую активность Русской Зарубежной Церкви. 12 ноября 1925 г., восемь месяцев спустя после кончины святейшего патриарха Тихона, Синод РПЦЗ признал митрополита Крутицкого Петра (Полянского) местоблюстителем патриаршего престола.

На протяжении всего предстоятельства патриарха Тихона Церковь не могла получить статус юридического лица в рамках советского государства. Правительство предоставило таковой только обновленцам. Без статуса юридического лица все епархии и приходы «Тихоновской» Церкви находились в СССР на полулегальных правах и не могли осуществлять деятельность за рубежом. Подобно христианским апологетам древности, патриарх Тихон и его преемник, митрополит Петр, старались осуществить получение статуса юридического лица посредством разъяснения в своих публичных высказываниях, что православные граждане лояльны «советской империи».

Митрополит Петр, будучи патриаршим местоблюстителем, в свою очередь назначил ряд своих заместителей[6]. Только одному из них, митрополиту Нижегородскому Сергию (Страгородскому) удалось приступить к выполнению своих обязанностей, которые он нес с декабря 1925 г. по 1936 г. Вплоть до его ареста в ноябре 1926 г. митрополит Сергий осуществлял управление Церковью, стараясь опираться на консенсус епископата. В марте 1927 г. он был неожиданно освобожден из заключения. В мае того же года митрополит Сергий создал Синод из приглашенных им архиереев и стал его председателем. Таким образом исполнительная власть Синода митрополита Сергия происходила из его должности заместителя патриаршего местоблюстителя. Этот Синод был не просто совещательным, но исполнительным органом, зарегистрированным государством. Митрополит Сергий не получил на это начинание благословение патриаршего местоблюстителя, митрополита Петра. Поскольку митрополит Сергий являлся заместителем патриаршего местоблюстителя, оставался открытым вопрос, мог ли он в этом качестве создавать учреждения, имеющие существенное влияние на всю церковь?

Так же, как его предшественники, митрополит Сергий постарался вывести РПЦ из правово готупика и 29 июля 1927 г. выпустил свою апологию Церкви (известную под названием декларации), содержавшую выражение лояльности советскому правительству. В декларации митрополита Сергия объяснено, что отрицательное отношение советской власти к верующим явилось следствием политической активности русских эмигрантов. Исходя из этого митрополит Сергий потребовал от находящегося за рубежом духовенства подписку о лояльности советской власти. В курсе второго периода правления митрополита Сергия содержалось отличие от церковного водительства патриарха Тихона, который хотя и был наделен полномочиями от Всероссийского церковного собора, тем не менее проявлял внимательность в отношении, подходов имевших место внутри Русской Церкви[7].

На тех, кто отделялся от митрополита Сергия из-за его нового курса, были наложены канонические прещения. Значительное число епископата определило этот курс как узурпацию[8]. Реагируя на сложившееся положение, Архиерейский Собор Русской Зарубежной Церкви постановил:

1. Заграничная часть Всероссийской Церкви отселе должна прекратить административные сношения с Московской церковной властью ввиду невозможности нормальных сношений с нею и ввиду порабощения ее безбожной советской властью, лишающей ее свободы в своих волеизъявлениях и канонического управления Церковью.

2. Чтобы освободить нашу иерархию в России от ответственности за непризнание советской власти Заграничной частью нашей Церкви, впредь до восстановления нормальных сношений с Россией и до освобождения нашей Церкви от гонений безбожной советской власти Заграничная часть нашей Церкви должна управляться сама, согласно священным канонам, определениям Священного Собора Всероссийской Поместной Православной Церкви 1917-18 г.г. и постановлению Святейшего Патриарха Тихона, Священного Синода и Высшего Церковного Совета от 7/20 ноября 1920 года, при помощи Архиерейского Синода и Собора Епископов под председательством Киевского Митрополита Антония.

3. Заграничная часть Русской Церкви почитает себя неразрывной, духовно единой ветвью Великой Русской Церкви. Она не отделяет себя от своей Матери Церкви и не считает себя автокефальной. Она по-прежнему считает своим главой Патриаршего Местоблюстителя Митрополита Петра и возносит имя его за богослужениями.

4. Если последует постановление Митрополита Сергия и его Синода об исключении заграничных епископов и клириков, не пожелавших дать подписки о лояльности советскому правительству, из состава клира Московского Патриархата, то такое постановление будет неканоническим[9].

Определение было подписано митрополитом Антонием и 11 архиереями РПЦЗ. 21 июня 1928 года Митрополит Сергий объявил о роспуске Высшего Церковного Управления Заграницей, а также что в случае нераскаяния архиереи РПЦЗ подлежат запрещению в священнослужении и церковному суду. Архиерейский Синод РПЦЗ постановил, что настоящее решение было принятно под давлением ОГПУ, стремившегося расколоть русскую эмиграцию[10]. Шесть лет спустя в постановлении от 22 июня 1934 года митрополит Сергий запретил в священнослужении епископат РПЦЗ. В соответствии с постановлением Архиерейского Синода РПЦЗ 1923 года о неисполнении решении российской церковной власти, принятых под давлением советских властей[11], Архиерейский Собор РПЦЗ отверг это запрещение как незаконное.

26 сентября 1937 года митрополит Петр, местоблюститель патриаршего престола, принял мученическую смерть. Встал вопрос о том, кого РПЦЗ должна поминать в качестве предстоятеля Русской Церкви. В декабре 1937 года Архиерейский Собор РПЦЗ постановил: «Поминать митр. Кирилла [Казанского] как Местоблюстителя Московского Патриаршего Престола и Возглавителя Русской Церкви за проскомидией и в частных молитвах, но от возглашения его имени за Богослужениями воздержаться, чтобы не навлечь на него тяжких гонений со стороны безбожной власти большевиков. Настоящий акт хранить без опубликования, во свидетельство будущим временам о законном преемстве возглавления Русской Церкви. Вместо же открытого поминовения имени митр. Кирилла Собор постановил поминать "Православное Епископство Церкве Российския"»[12].

Эволюция чина принятия клириков Московского Патриархата в РПЦЗ дает возможность реконструировать то, как РПЦЗ оценивала Московский Патриархат. 16 августа 1938 года Архиерейский Собор постановил, что прибывающие из России священнослужители, находившиеся в ведении митрополита Сергия, могут быть допущены в церковное общение без всякого чиноприема, так как они не несут ответственности за его действия[13].

10 мая 1944 года Архиерейский Синод РПЦЗ определил, что единственной канонической церковью на Украине является Украинская Автономная Церковь Московского Патриархата[14]. Те из архиереев УАЦ, кто в конце Второй мировой войны присоединились к РПЦЗ, были принимаемы без всякого отречения от руководства Московского Патриархата. Когда в то же время весь епископат Белорусской автономной церкви Московского Патриархата покинул свою каноническую территорию, он был практически в полном составе принят в РПЦЗ также без какого-то чиноприема.

Положение изменилось 9 ноября 1959 г., когда Архиерейский Собор РПЦЗ принял решение, что кандидатуры клириков Московского Патриархата, желающих присоединиться к РПЦЗ, должны тщательно изучаться на предмет того, не являются ли они агентами. В случае подтверждения последнего факта Архиерейский Синод РПЦЗ должен отказать в признании действительности их посвящений. В других случаях клирики могут быть приняты в ведение РПЦЗ по чину, применявшемуся в Русской Церкви для приема обновленческих клириков. Епархиальным архиереям, согласно этому решению, было предоставлено право налагать прещения на принимаемых священнослужителей. Клирики, присоединявшиеся в РПЦЗ из МП, должны были подписать следующее заявление «Я <…> [и]скренне сожалею о своем пребывании в составе клира Московской Патриархи, находящейся в союзе с богоборческой властью. Отметаю все беззаконные действия Московского священноначалия в связи с поддержкой им богоборческой власти…»[15]. При приеме мирян духовникам вменялось в обязанность выяснять подробности их поведения под властью безбожников[16]. Чиноприем РПЦЗ клириков Московского Патриархата через покаяние явился ответом на принятие в том же 1959 году архиепископа РПЦЗ Пантелеимона (Рудыка) в Московский Патриархат через покаяние.

Рассмотрение экклезиологии

1. Указ номер 362

20 ноября 1920 г. Патриарх Тихон вместе со Священным Синодом и Высшим Церковным Советом принял указ номер 362[17], вводящий в Русской Православной Церкви принцип децентрализации на время исключительных политических катаклизмов. Существенный пункт этого положения состоит в том, что если в исключительных обстоятельствах епархия Русской Церкви не имеет возможности поддерживать сношения с церковным управлением Русской Церкви, или если самое церковное управление прекратит существование, епархия должна управляться самостоятельно. Епархиальные епископы обязаны установить сношения с другими епископами, находящимися в аналогичных обстоятельствах. Все решения, принятые епархиями в «автономном» положении, должны быть представлены для утверждения центральной власти Русской Православной Церкви, как скоро тому представится возможность.

В действительности управление Русской Зарубежной Церкви уже эффективно действовало, основываясь на принципе автономии, еще находясь на территории Юга России, контролируемой Добровольческой армией. Епископат РПЦЗ расценил этот указ как официально санкционирующий самоуправление. Связь с Русской Церковью подчеркивалась, однако без подчинения ее административному центру, контролируемому большевиками. Соответственно, первый параграф «Положения о Русской Зарубежной Церкви» гласил:«Русская Православная Церковь заграницей есть неразрывная часть поместной Российской Православной Церкви, временно самоуправляющейся на соборных началах до упразднения в России безбожной власти в соответствии с Постановлением Св. Патриарха, Св. Синода и Высшего Церковного Совета Российской Церкви от 7/20 ноября 1920 г. за N 362»[18].

Архиерейский Собор РПЦЗ 1943 года не признал каноничность избрания митрополита Сергия патриархом, так как только епископы, находившиеся с ним в общении, приняли участие в открытом голосовании. Такое решение затруднило признание восстановленного Московского Патриархата в качестве той высшей церковной власти, о которой шла речь в указе номер 362. В любом случае, «технический», канонический аспект этого решения имел мало значения для большинства русских беженцев, так как они по политическим, практическим и психологическим причинам не могли окормляться «Советской Церковью».

То, что РПЦЗ старалась ответственно следовать этому указу, видно из решения начать диалог с Русской Церковью, пусть и не сразу после падения «безбожной власти». В ноябре 2001 года на международной конференции по новейшей истории Русской Церкви в Венгрии ученые из Московского Патриархата и РПЦЗ пришли к следующему заключению: «Церковное-правовое наследие неразделенной Русской Церкви (в частности, Указ N362 от 7/20 ноября 1929 г.) возвращает нас к общим истокам восприятия соборности в Православной Российской Церкви. В перспективе это позволяет надеяться на соборное преодоление многолетней разобщенности»[19].

2. Катакомбная церковь

В 1970 г. Православная Церковь Америки получила автокефалию от Русской Православной Церкви. В ответ на это Архиерейский Собор РПЦЗ 14 сентября 1971 г. принял резолюцию, из которой следует, что РПЦЗ находится в общении с так называемой Катакомбной церковью, но не с Московской Патриархией: «Свободная часть Русской Церкви, находящаяся за рубежом СССР, душей и сердцем с исповедниками веры, которых в антирелигиозных руководствах называют "истинными православными христианами", а в общежитии именуют нередко "Катакомбной церковью", ибо им приходится скрываться от гражданской власти подобно тому, как в первые века христианства скрывались верующие в катакомбах»[20].

РПЦЗ мыслила так называемую Катакомбную церковь — иерархов, клириков и мирян, отказавшихся поминать митр. Сергия (Страгородского), — в качестве свой духовной сестры. В реальности большинство епископов, прервавших церковное общение с митрополитом Сергием, включая митрополита Кирилла Казанского, были замучены во время гонений 1930-х гг.

К концу 1950-х гг. в СССР почти не оставалось епископов, не находившихся в общении с Московским Патриархатом[21]. Немногие остававшиеся не хиротонисали преемственного епископата. Таким образом Катакомбная церковь превратилась в конгрегационалистское сообщество, состоящее из разрозненных общин, зачастую не имеющих общения между собой или даже окормляющего их священнослужителя. В своем письме Третьему Всеразубежному Собору 1974 году А.И. Солженицын развеивал убеждение РПЦЗ, что приходы Катакомбной церкви покрывают всю Россию[22].

Отсутствие канонически поставленных архиереев в Катакомбной церкви заставило некоторых ее членов обратиться к РПЦЗ. В 1960-х гг. рясофорный монах Феодосий (Федор Журбенко) по совету архиеп. Леонтия (Филиповича) Чилийского и Перуанского (РПЦЗ) получил пресвитерское рукоположение от епископа Московского Патриархата Вениамина (Новицкого), Иркутского и Читинского. В 1977 г. РПЦЗ приняло в свой клир 14 человек, именовавшихся клириками преставившегося катакомбного епископа Антония (Галынского-Михайловского)[23]. В 1982 году, по постановлению Архиерейского Собора РПЦЗ, Феодосий (к тому времени в монашестве Лазарь) был тайно рукоположен во епископа архиереем РПЦЗ, инкогнито путешествовавшим по СССР[24]. В письме от 11 марта 1982 г. епископ Манхеттенский Григорий (Граббе) объясняет архиепископу Женевскому и Западно-Европейскому Антонию (Бартошевичу), что ради того чтобы «катакомбники» не потеряли стойкость, нельзя допускать мысль о возможности получать хиротонии от архиереев Московского Патриархата[25].

Архиереи РПЦЗ охотно признавали, что не имеют достаточного представления о сложных реалиях церковной жизни в СССР[26]. Это положение — отсутствие достаточного понимания российских реалий — и было подтверждено после падения железного занавеса: выяснилось, что вся Катакомбная церковь насчитывает не более чем несколько сот человек. Единственная епархия Катакомбной церкви, существовавшая в России, оказалась без наличия даже внешних признаков апостольского преемства, так как вела свое происхождение от Серафима (Поздеева), выдававшего себя за епископа[27]. Единственным епископом Катакомбной церкви в России, происходившим от канонических архиереев, был вышеупомянутый Лазарь (Журбенко).

Отождествление Катакомбной церкви с поместной Русской Церковью породило дилемму, сыгравшей критическую роль для некоторых членов РПЦЗ в недавнее время: если Катакомбная церковь является поместной Русской Церковью, то действительны ли таинства Московского Патриархата? Следующий отрывок из письма архиепископа Антония Женевского к о. Дмитрию Дудко (май 1979 г.) показывает, что несмотря на крайние заявления отдельных представителей РПЦЗ, в том числе в архиерейском сане, РПЦЗ никогда соборно не выражалась о таинствах РПЦ, как лишенных спасительной благодати: «Часть Русской Церкви, свободная за границей своей родины, никогда не считала официально признанную в СССР Московскую Патриархию безблагодатной, чему несомненным свидетельством является то, что наши епископы принимали и принимают священнослужителей Московской Патриархии в сущем сане. В нашем отношении к Московской Патриархии мы руководствовались последнее время мнением всеми уважаемого и почитаемого у нас покойного архиепископа Иоанна [свят. Шанхайский и Сан-Францисский, Максимович, +1966 г.], который говорил, что официальная церковь в СССР, конечно, благодатна, хотя стоящие во главе ее архиереи ведут себя недопустимым образом. Вот этих архиереев и служащих с ними за границей мы и старались избегать, старались не иметь с ними контактов. <…> Α с другой стороны, представители Катакомбной церкви в России обвиняют нас в том, что мы не хотим признать Московскую Патриархию безблагодатной»[28].

Другим существенным вопросом, требовавшим ответа перед восстановлением церковного общения в Русской Церкви, был вопрос о том, кого подразумевает литургическое поминовение в РПЦЗ «православного епископства Церкве российской». На начало XXI века было очевидно, что ветви, канонически связанные с Русской Церквью, — это Московский Патриархат и Русская Зарубежная Церковь. Однако иерархия РПЦЗ в силу всех вышеуказанных постановлений не могла рассматривать Московский Патриархат своей кирархальной церковной властью. Так же не могла считаться таковой состоящая из разрозненных общин Катакомбная церковь. И уже тем более на могло это поминовение относиться к самой РПЦЗ[29].

3. Порабощенная часть Русской Церкви

Известно, что прихожанам Московского Патриархата из России разрешалось принимать св. таинства в храмах РПЦЗ за пределами России, и наоборот. Из следующего отрывка из послания Архиерейского Собора РПЦЗ 1988 года следует, что насчет понимания церковной жизни в СССР имели место и довольно взвешенные оценки в отношении Московского Патриархата: «Русская Церковь сегодня — это прежде всего необъятное море верующих нашей страны, скорбящих и гонимых Христа ради и правды Его, пастырей, ушедших в катакомбы своих сердец, отцов и матерей, молитвами спасающих чад своих от безбожия и неверия, детей-исповедников, всех в немощи сильных, которых недостоин современный мир»[30].

Однако эти благочестивые клирики и миряне находились в полном церковном общении со своими «сергианскими» епископами. В 1990 году, стараясь согласовать реальность церковной жизни в СССР с экклезиологией РПЦЗ, Архиерейский Собор Русской Зарубежной Церкви выпустил послание к пастырям и пастве, содержащее суждение об «автономной» благодати, близкое к донатистским воззрениям: «Верим и исповедуем то, что в храмах Московской Патриархии, в тех из них, в которых священник горячо верит и искренно молится, являясь не только "служителем культа", но и пастырем добрым, любящим своих овец, по вере приступающих, подается в таинствах спасительная благодать. Немногочисленны эти храмы на необъятных просторах Русской Земли»[31]. Поскольку эти воззрения о зависимости совершения таинства от личного достоинства священнослужителя несовместимы с православным вероучением, Архерейский Собор РПЦЗ 1991 года постановил вычеркнуть вышеприведенный абзац из послания собора 1990 г. Однако следующее двусмысленное предложение того же послания было оставлено без изменений: «Обращаются к нам священники и верующие из России с просьбой покрыть их омофором, дать им благодать»[32].

Положение о Российской Православной Свободной Церкви (приходы РПЦЗ в СССР), принятое на Архиерейском Соборе РПЦЗ 1990 года, давало ряд обоснований для принятия общин в РПЦЗ: участие РПЦ в Всемирном Совете Церквей, вопросы морально-дисциплинарного характера, касающиеся иерархии РПЦ. Последний аспект — единственная аналогия с донатистскими воззрениями, которую мне удалось обнаружить в экклезиологии РПЦЗ.

Конфликты внутри епархий РПЦЗ в России и конфронтация с Московским Патриархатом способствовали решению Архиерейского Собора РПЦЗ 1994 года начать диалог с РПЦ: «Сознавая свою ответственность перед Богом и людьми, мы, свободные от всякого постороннего вмешательства архиереи Русской Церкви, полагаем, что пришло время искать живого общения со всеми частями Единой Русской Православной Церкви, разрозненными в силу исторических обстоятельств»[33]. Архиерейский Собор РПЦЗ 2000 года обратил внимание членов Церкви на положительные процессы имевшие место в Московском Патриархате, — прославление новомучеников и принятие Основ социальной концепции, определяющих пределы взаимодействия церкви и государства.

Без сомнения, послание собора 2000 года основывалось на теории «ветвей» Русской Церкви, неприемлемой для последователей того, что я называю нео-катакомбной экклезиологией. Согласно таким взглядам, Московский Патриархат — это «раскольничья и еретическая секта, отделившаяся в 1927 году при митрополите Сергии и продолжающая до сих пор оставаться в этой пагубной схизме»[34]. Согласно этим взглядам, общение с таким нераскаянным сообществом не может привести ни к чему доброму. И поскольку общины Катакомбной церкви вымерли, единственным преемником исторической Русской Церкви стала Русская Православная Церковь Заграницей. Таким образом, сложившийся конфликт разных взглядов на Московский Патриархат в значительной степени объясняет трения внутри РПЦЗ, усилившиеся после Архиерейского собора 2000 года и продолжавшиеся до единения 2007 года.

4. Всероссийский Поместный Собор как орган единства

С самого начала своего существования епископат РПЦЗ старался действовать корректно в отношении своих собратьев на родине. Когда патриарх Тихон был арестован в 1922 году, не было ясно, выйдет ли он вообще из заключения. В таких условиях ряд архиереев РПЦЗ предложил, чтобы ее Архиерейский Синод временно бы взял на себя функции высшей церковной власти Русской Церкви. Отвечая на это предложение, Архиерейский Собор 1923 года постановил, что он обязан представлять свободную Русскую Церковь в рассеянии, но «ни отдельное лицо, ни Собор Иерархов этих епархий [за пределами России] не представляют собою власти, которой принадлежали бы права, коими во всей полноте обладает Всероссийская Церковь в лице ее законной иерархии»[35].

В тоже время русские епископы-беженцы должны были отстаивать свои права как члены Архиерейского Собора РПЦ. В июне 1934 г. митрополит Сергий и его Синод запретили в священнослужении епископат РПЦЗ. Отвечая на это постановление, митрополит Антоний (Храповицкий), первоиерарх РПЦЗ, указал, что РПЦЗ была основана как временный митрополичий округ на основании указа номер 362. Он может быть отменен только законным органом высшей церковной власти, который в данное время не имелся в наличии. До восстановления нормального порядка вещей митрополит Антоний числит себя подотчетным Архиерейскому Собору РПЦЗ, созданному согласно указу номер 362. Решения же этого собора могут быть отменены только Всероссийским Поместным Собором. Митрополит Антоний указал, что 34-е апостольское правило являет собой принцип внтурицерковной соборности. Следуя духу этого правила, митр. Антоний задает вопрос: если митрополит Сергий не интересовался мнением русских архиереев за рубежом, когда создавал свой Синод, то почему он запрещает епископов-беженцев на основании их отказа в лояльности советской власти[36]?

Фашистское вторжение в СССР в 1941 году внушило русским церковным изгнанникам надежду на возвращение на родину. В письме к представителям германских властей, написанном в июне 1942 года, говорилось, что «в деле организации церковного управления в духе канонов Православной Церкви существует только одно решение, а именно: созыв Собора русских архиереев старейшим из них и назначение этим Собором временного главы Церкви и других органов церковного управления»[37]. Архиерейский Синод считал митрополита Казанского Кирилла, которого авторы письма ошибочно полагали находящимся в ссылке, первоиерархом Русской Церкви[38]. Согласно этому документу, духовный и канонический преемник патриарха Тихона должен быть выбран из единомышленного митрополиту Кириллу епископата. В практическом отношении РПЦЗ старалась поддерживать епархии Русской Церкви, оказавшиеся на оккупированных территориях. Так, к примеру, в 1943 году в Вене был хиротонисан епископ для Белорусской автономной Церкви.

Со времени Второй мировой войны идея Второго Всероссийского собора продолжает встречаться в официальных документах Русской Зарубежной Церкви. В Послании Третьего всезарубежного собора РПЦЗ (1974 г.) православному русском народу на родине говорится: «В одном из документов так называемого Самиздата, рассмотренных Собором, мы читаем: “Духовное обновление России и освобождение Церкви еще предстоят”. И тогда и Московская Патриархия, и Катакомбная Церковь, и мы, Зарубежная Церковь, предстанем на суд поместного Собора Русской Православной Церкви»[39]. В резолюции Четвертого всезарубежного собора 2006 года говорится: «Мы уповаем, что грядущий Поместный Собор Единой Русской Церкви урегулирует и остающиеся неразрешенными церковные вопросы»[40].

Епископы Русской Зарубежной Церкви мыслили себя частью Русской Церкви, духовно единой с российскими архиереями, новомучениками и исповедниками, так же чаявшими собора, преемственного Всероссийскому Поместному 1917-18 гг. Поместные соборы Московского Патриархата (1945–1990) не были признаваемы РПЦЗ, поскольку считалось, что они проводились не в свободных условиях.

Однако практическая сторона организации такого Всероссийского собора-объединения никогда не обсуждалась. Принятый на Архиерейском соборе 2000 года Устав Русской Православной Церкви изменил регулярный статус поместного собора, определив, что он собирается по решению Архиерейского собора. Поскольку многие постановления Всероссийского поместного собора 1917-18 гг. не находят применения ни в РПЦ, ни в РПЦЗ, представляется нецелесообразном считать этот собор общим знаменателем. Не ясно, как выработать повестку для такого собора-соединения и как должны были бы проходить его занятия, особенно принимая во внимание непропорционально большее число делегатов из РПЦ и малое число представителей РПЦЗ.

Заключение

Положение Русской Православной Церкви внутри воинствующе-атеистического государства было беспрецедентным. Документы ОГПУ, критичные для понимания отношения митрополита Сергия с советскими властями, продолжают оставаться недоступными для исследователей. В настоящее время можно предположить, что заместитель патриаршего местоблюстителя митрополит Сергий в тех исключительных условиях мог бы непререкаемо действовать со своим Синодом внутри Русской Православной Церкви, если бы не полагал себя единственным правомочным преемником высшей церковной власти, но перешел бы на автономное положение согласно указу номер 362.

Канонический статус епископов-беженцев также не имел прецедента, и они так же, как митрополит Сергий, полагали себя единственной законной церковной властью русской диаспоры. И так же как митрополит Сергий — налагали прещения на несогласных с ними архиереев-эмигрантов.

Каноны не дают нам инструкций на время гонений. И, соответственно, экклезиология РПЦЗ рассматриваемого периода основывалась не на букве, но на духе правил, интуиции тех, кто их применяет, — епископата. В целом РПЦЗ смогла преодолеть искушение провозгласить себя высшей властью в Русской Церкви. Наиболее ярким исключением в этом отношении явилось принятие приходов в России, происшедшее вследствие разных факторов, не в последнюю очередь — комбинации самоуверенности и наивности, следовании экклезиологии так называемой Катакомбной церкви. Принятие верующих в России способствовало катализации внутреннего кризиса в РПЦЗ и привело к последующему диалогу с Московским Патриархатом. Постулаты Указа номер 362 стали важным инструментом в этом процессе. Вполне понятно, что ряд священнослужителей и прихожан РПЦЗ на родине и за границей, считавших «антисергианство» неотъемлемой частью предания «отцов-основателей», не смогли развиться вместе со своим священноначалием и в итоге покинули наш церковный корабль.

Примечательно, что несмотря на резко отрицательное отношение РПЦЗ к экуменическому движению, единение между РПЦ и РПЦЗ являет собой редкий пример подлинно экуменического диалога, способствовавшего двум разобщенным частям одной Церкви понять особенности пути каждой из них. И таким образом найти то главное, что их объединяет. С одной стороны, архиереи РПЦЗ согласились с тем, что, несмотря на канонические компромиссы прошлого, РПЦ-МП является их матерью-церковью. С другой — достигнут консенсус внутри Русской Церкви, что миссия РПЦЗ в коммунистический период была пастырски оправданной.

Исследованный материал подводит меня к следующему выводу. Хотя децентрализация может служить оптимальным методом во время гонений (Указ ном. 362), абсолютизация этого подхода может привести к изоляционизму и самодостаточности (ярким примером чему является т.н. церковное подполье). В то же время идеал Всероссийского Поместного Собора как органа единства остается актуальным для Русской Церкви. (Хотя и маловероятно появление собора подобного по охвату тем и пассионарности собору 1917-18 гг.) При этом опыт выживания РПЦЗ без государственной опеки, тесное взаимодействие между архиереями и епархиями могут обогатить Русскую Церковь, поставив силу соборности выше авторитарных тенденций.

Теперь, слава Богу, общение в Русской Церкви восстановлено, и рассматриваемые экклезиологические тенденции стали частью прошлого. Тем не менее следующее из этих тенденции представление о духе церковных правил, о, так сказать, «церковной интуиции» продолжает оставаться актуальным. Об этом замечательно пишет священномученик Кирилл, митрополит Казанский, вдохновляющий иерарх и церковный учитель ХХ века: «Церковная дисциплина способна сохранять свою действенность лишь до тех пор, пока является действительным отражением иерархической совести Соборной Церкви; заменять же собою эту совесть дисциплина никогда не может. Лишь только она предъявит свои требования не в силу указания этой совести, а по побуждениям, чуждым Церкви, неискренним, как индивидуальная иерархическая совесть непременно станет на стороне соборно-иерархического принципа бытия Церкви, который вовсе не одно и то же с внешним единением во чтобы то ни стало»[41].

[1] Впервые представлена в виде доклада на ежегодной встрече Православного богословского общества Америки в Греческой семинарии Святого Креста, Бруклайн, Массачусетс, 5 июня 2009 г. Опубликована в Greek Orthodox Theological Review // 52.1-4. 2007. C. 121-143. Авторский перевод осуществлен благодаря пожертвованию чтеца Иакова Брауна.

[2] Акты Святейшего Тихона, патриарха Московского и всея России, позднейшие документы и переписка о каноническом преемстве высшей церковной власти 1917-1943. М.Е. Губонин, сост. М. 1994. С. 261.

[3] Деяния Русского всезаграничного церковного собора. Сремски Карловцы. 1922. С. 5.

[4] Следственное дело Патриарха Тихона: Сборник документов по материалам Центрального Архива ФСБ РФ. М. 2000. С. 118-119.

[5] Священник Г. Митрофанов. Православная Церковь в России и эмиграции в 1920-е гг. Санкт-Петербруг. 1995. С. 97.

[6] Эта мера была вызвана беcпрецедентными обстоятельствами положения Церкви в СССР, так как каноны запрещеют архиерею назначать себе преемника. В нормальных условиях Местоблюститель Патриаршего престола — это должность, существующая короткий период до выбора нового предстоятеля на соборе.

[7] К примеру, патриарх Тихон отменил решение о введение григорианского календаря в РПЦ, а также о приме в общение обновленческого протоиерея Красницкого, видя, что эти решения не находят поддержки полноты Русской Церкви.

[8] На период 1927 г. на территории СССР в РПЦ входило около 150 епископов. Согласно самым консервативным подсчетам, не менее 40-ка из них отказались поддержать новый курс митрополита Сергия. Десять лет спустя 5 митрополитов были запрещены митрополитом Сергием и его Синодом — ситуация, беспрецедентная для истории РПЦ.

[9] Окружное послание собора архиереев Русской Православной Церкви Заграницей // Церковные ведомости. 17-18. Сремски Карловцы. 1927. С. 1-2.

[10] Бранислав Глиргоревич отмечает в своем докладе «Русская Православная Церковь между двумя войнами», что к середине 1920-х гг. советское правительство поставило перед ОГПУ задачу по организации подрывной деятельности среди эмигрантов. Русская эмиграция в Югославии. М. 1966. С. 114; Е.Е. Тучков, секретарь Антирелигиозной комиссии при ЦК ВКП(б), г. ответственный за осущствление государственной политики в отношении РПЦ, был представлен в 1931 г. к ордену Красного Знамени в частности из-за того, что на протяжении ряда лет им проводилась «серьезная работа по расколу Заграничной Православной Русской Церкви». Иеромонах Дамаскин (Орловский). Мученики, исповедники и подвижники Русской Церкви ХХ столетия. Т. 2. Тверь. 1996. С. 477.

[11] А. Кострюков. Русская Зарубежная Церковь в первой половине 1920-х гг. М. 2007. С. 191.

[12] Государственный Архив Российской Федерации (ГАРФ). Журнал заседаний Архиерейского собора РПЦЗ. 1938. Ф. 6343. д. 17. л. 4.

[13] ГАРФ. Там же. д. 18. л. 23 об.

[14] Протокол No [sic.] // Церковная жизнь. Нью-Йорк. 3-4. 1984. С. 55-62.

[15] Из деяний Архиерейского Собора Русской Православной Церкви Заграницей. Джорданвилль. 1960. С. 136.

[16] Несколько измененная форма для приема клириков Московского Патриархата содержится в Положении о приходах о Свободной Российской Православной Церкви, принятом на Архиерейском Соборе 1990 г. The Position of the Parishes of the Free Russian Orthodox Church//Orthodox Life. 4. 1990. C. 16-18.

[25 дек. 2017].

[18] Принято на Архиерейских Соборах 1956 и 1964 гг. Сборник положений, уставов и законов Руской Православной Церкви Заграницей. Нью-Йорк. 2006. С. 23. После восстановления общения этот параграф продолжает оставаться руководственным для РПЦЗ с соответствующей редакцией.

[19] Итоговый документ. История Русской Православной Церкви в ХХ веке (1917-1933). Мюнхен. 2002. С. 5.

[20] Протокол ном. 6 заседания Архиерейского Собора. 14 сен. 1971 г. Монреаль. Архив Архиерейского Синода в Нью-Йорке.

[21] К этой группе можно отнести: Епископа Василия (Преображенского), Епископа Димитрия (Локотко), Схи-еп. Петра (Ладыгина). Епископа Варнаву (Беляева) и Епископа Сергия (Кудрявцева).

[22] Письмо А.И. Солженицына Третьему Собору Зарубежной Русской Церкви // Православная Русь. Джорданвилль. 18. 28 сен. 1974. С. 7.

[23] Архиерейский Собор РПЦЗ 15 мая 1990 г. принял решение о том, что Антоний (Галынский-Михайловский) не являлся канонично поставленным архиреем. Архив Архиерейского Синода в Нью-Йорке.

[24] Во время пребывания епископа Лазаря в 1990 г. в Северной Америке его единоличное посвященние было исправлено посредством прочтения тайносовершительной молитвы посвящения во время соборного служения.

[25] Архив Архиерейского Синода в Нью-Йорке.

[26] Архиерейский Синод РПЦЗ 25 августа 1981 г., выслушав доклад Председателя, митрополита Филарета (Вознесенского) Восточно-Американского и Нью-Йоркского касательно архим. Тавриона (Батозского, +1979 г.), исповедника Православия в СССР, постановил, что только Катакомбная церковь представляет в России экклезиологию РПЦЗ. Тем не менее Архиерейский Синод приветствует любые попытки в СССР жить по православной вере и признает, что положение там не имеет прецедентов, а также что он не обладает достаточной информацией. Russia’s Catacomb Saints. Platina. 1982. C. 575-577.

[27] В.В. Алексеев, М.Ю. Нечаева. Воскресшие Романовы? К истории самозванчества в России ХХ века. Т. 2. Челябинск. 2002. С. 487.

[28] Оповещение Отдела внешних сношений при Архиерейском Синоде Русской Православной Церкви Заграницей // Православная Русь. 21. 14 ноя. 1979. С. 5.

[29] Инокиня Васса (Ларина). От Всероссийского церковного собора к Всероссийскому собору или что такое «Православное епископство церкве Российския»? // Православная Русь. 13. 13 июля 2004. С. 13

[30] Юбилейное послание Архиерейского собора к Пастве Русской Православной Церкви. Юбилейный сборник. Джорданвилль. 1988. С. 1.

[31] Православная Русь. 10. 28 мая 1990. С. 2.

[32] Там же

[33] Православная Русь. 24. 28 декабря 1994. С. 6.

[34] The Russian Orthodox Autonomous Church. American Diocese. What We Believe. Paragraph 10. www.roacusa.org/believe.html (26 дек. 2017).

[35] Журнал заседаний. ГАРФ. ф. 6343. оп.1. д. 2. л. 14 об.

[36] Жизнеописание Блаженнейшего Антония, митрополита Киевского и Галицкого. Архиеп. Никон (Рклицкий) сост. Т. 7. Нью-Йорк. 1961. С. 355-357.

[37] М.В. Шкаровский. Политика Третьего рейха по отношению к Русской Православной Церкви в свете архивных материалов. М. 2003. С. 163.

[38] Там же. С. 162. Помимо свидетельства о верности соборным принципам, этот отрывок является еще одним свидетельством отсутствия информации — нацисты не собирались поддерживать независимую Русскую Церковь, а митр. Кирилл принял мученическую смерть пятью годами раннее, 20 ноября 1937 г.

[39] Православная Русь. 20. 28 окт. 1974. С. 4.

[40] Деяния IV Всезарубежного собора. М. 2012. С. 273.

[41] Письмо митр. Кирилла прибл. 1929 г. Акты святейшего патриарха Тихона. С. 636.

#Русская Православная Церковь